Тактик.2

Глава 18 Бумажная память

Архивы Алатора оказались не просто комнатой с пыльными полками, а целым подземным комплексом, высеченным в глубине горы где-то на отшибе города.

Огромные, гулкие залы, уставленные стеллажами из тёмного, почти чёрного камня, уходящими в полумрак под высокими сводами. Здесь хранились тысячи, если не десятки тысяч, свитков, перевязанных кожаными ремешками, толстых фолиантов в потрескавшихся от времени переплётах, карт, начертанных на дублёной коже, и бесчисленных стопок донесений, приказов и отчётов, написанных на грубом пергаменте разными почерками и разными чернилами — от ярко-красных до выцветших, почти невидимых. Воздух был густым, пахнущим пылью веков, старой кожей, высохшими чернилами и чем-то ещё, неуловимо тревожным, словно сами эти стены впитали в себя отголоски былых сражений, крики умирающих и горечь поражений.

«Вот это дата-центр, — присвистнул я мысленно, оглядываясь. — Информации тут, похоже, на несколько терабайт. Только вот файловая система, судя по всему, отсутствует как класс. И никакой тебе функции 'поиск».

Фрор Простобород, который вызвался быть моим «проводником» по этому лабиринту знаний, кряхтя, повёл меня вглубь. Старый гном ориентировался здесь, как у себя дома, безошибочно находя нужные секции и стеллажи.

— А кто смотритель Архива, дедушка Фрор?

— Какой я тебе дедушка⁈ Нет у нас смотрителя. Ну то есть раньше был один, Карбинн Сопящий, но в первые месяцы войны он переволновался и помер, а назначить другого его величество Хальдор назначить не удосужился. Вот мы, самые старые из гномов Алатора присматриваем.

— То есть, ты подскажешь?

— Куда я денусь. Вот, смотри, человек, — он указал на груду свитков, сваленных на одном из столов. — Это донесения с наружных пограничных постов за последние десять лет, в том числе и с первых дней войны… Ну, пока ещё существовали пограничные посты. Скажи, ты намерен найти таинственную причину нападения на Оша?

— Да какая там таинственность, дедушка Фрор? Виновен в том ты, что хочется мне кушать. Естественная борьба за среду обитания. Остальное — шелуха.

— Ну, тут ты не совсем прав, орки тоже когда-то жили в этих горах, пока четыреста лет назад Баригган Стальные Крылья не провёл ряд рейдов и сжёг их поселения.

— Все вы хороши. Вы их, они вас… У всех есть исторические обоснования для своих войн, эта истина тоже стара как мир. Нет. Меня мало волнует мохнатая старина, а вот то, что исторически близко, четыре и около того года назад это да, интересно.

— Ну, надо смотреть. Никто их толком не разбирал, не систематизировал. Так, складывали в кучу. Скажи, твоя это… Как его, — задумался старый гном, — толмаческая способность понимать подгорный язык, она распространяется на письменность? Мало какие записи велись на всеобщем, а переводить тебе… Хотя если придётся, нагоню сюда десяток молодых гномов они тебе что хошь переведут и в любых количествах.

— Прямо гугл-переводчик… Нет, общий поток текста я воспринимаю, а вот ваши рунные переплетения, нет. Если что, запрошу помощи.

— Ну, уж чем смогу, насколько зрение позволит.

Мы погрузились в работу.

Это действительно был хаос. Ну, то есть, более ранние доклады были сухими, неспешными и не информативными — всё, что до войны, просто доклады командиров гарнизонов о службе, не более того. До войны королевство Оша жило спокойной размеренной жизнью. Ну может изредка разбойников поймают или контрабандистов, не более того.

А потом начинаются сбивчивые, написанные наспех доклады о первых нападениях орков, панические сообщения о пожарах на заставах, списки потерь, приказы о переброске отрядов, которые часто опаздывали или приходили не туда.

Хотя точную дату начала войны я не смог для себя определить и конкретный эпизод, ясно, что орки прошли во множестве и напали сразу во многих местах на восточной и юго-восточной границе королевства.

То есть орки-то то действовали вполне себе подготовлено и организовано.

Да, некоторые гарнизоны героически держали оборону, однако посланные им на подмогу роты попадали в засаду, потому что всё приграничье фактически превратилось в «серую зону».

Попадались наброски карт боёв, которые менялись с пугающей быстротой. Пошли первые записи дружин кланов, мобилизованных в связи с войной. Доклады от кланов, где героические победы перемежались с трагическими поражениями, часто приукрашенными или, наоборот, стыдливо замалчиваемыми.

Я читал, сортировал, делал пометки на прихваченных с собой листах пергамента.

Удивительно, но информация усваивалась на лету. Даты, названия крепостей, имена командиров, численность отрядов — всё это как-то само собой укладывалось в голове, выстраиваясь в определённую систему. Я помнил каждую деталь, каждую цифру, словно мой мозг внезапно получил апгрейд оперативной памяти.

«Надо же, — подумал я с кривой усмешкой. — В институте я бы за такое качество обработки информации получил бы „отлично“ на любом экзамене, даже не готовясь. А тут… тут от этого зависит, выживем мы или нет. Мотивация, однако».

Иногда я ловил себя на том, что мои собственные воспоминания: институт, общага, ночные посиделки за компом с друзьями, жаркие споры на игровых форумах, кажутся какими-то далекими, нереальными, словно это было не со мной, а с кем-то другим, в другой жизни. Тот мир, с его комфортом, безопасностью и предсказуемостью, отступал все дальше, вытесняемый суровой, кровавой реальностью этого мира, где каждый день нужно было бороться за выживание. И, как ни странно, эта новая реальность, несмотря на всю ее опасность и жестокость, затягивала, заставляла работать на пределе возможностей, чувствовать себя… живым. По-настоящему живым.

Фрор, со свойственной ему прямотой и едким сарказмом, комментировал попадавшиеся нам записи.

— А, это битва у Паучьей Гряды, — говорил он, тыча пальцем в полуистлевший свиток. — Командовал тогда старый дурак Тоббин Кривозубый. Повёл своих ребят в лобовую атаку на укреплённый орочий лагерь. Положил там три сотни лучших воинов, а орки просто посмеялись, обошли его и перебили остальных. Герой, мать его…

Или:

— А вот это донесение от Грондера Одноглазого. Хитрый был лис, этот Грондер. Он тут пишет, как заманил отряд орков в узкое ущелье и обрушил на них камнепад. Потерял всего десяток своих, а орков положил больше сотни. Жаль, таких, как он, у нас было мало. Большинство предпочитало орать «За короля!» и лезть на рожон.

Часы складывались в дни. Я слушал, впитывал, сравнивал.

Постепенно из этого хаоса информации начала вырисовываться определенная картина. Гномы, особенно на первых порах войны, действительно часто выигрывали локальные стычки. Их тяжёлая пехота, закованная в броню, их дисциплина и умение держать строй были серьёзным преимуществом против поначалу неорганизованных орочьих орд. Но они раз за разом повторяли одни и те же тактические приемы, использовали одни и те же маршруты для переброски войск, полагались на одни и те же виды оружия.

Они были до боли предсказуемы.

Орки же, наоборот, быстро учились. Они были гибкими, как вода, и коварными, как змеи. Они избегали лобовых столкновений там, где у гномов было преимущество. Они использовали местность, устраивали засады, нападали внезапно, били по слабым местам, по тылам, по линиям снабжения. Они не гнушались никакими методами, если это приносило результат. Они постоянно меняли тактику, оружие, даже внешний вид, если верить некоторым донесениям, в которых описывались орки то с болотной кожей, то с северной выправкой.

«Они не просто учатся, — подумал я, откладывая очередной отчёт о разгроме гномьего отряда, попавшего в засаду. — Они адаптируются. Эволюционируют. А гномы… гномы застряли в прошлом, в своих героических сагах и устаревших представлениях о войне».

Трое суток я практически не выходил из архива. Спал урывками, прямо на каменном полу, подложив под голову какой-нибудь древний фолиант. Ел всухомятку то, что приносил мне Фрор — вяленое мясо, чёрствые лепешки, иногда кружку кислого гномьего пива, от которого голова становилась ещё тяжелее. Старый гном почти все время был рядом, помогая разбирать завалы свитков, находя нужные документы, комментируя и дополняя сухие строки отчетов своими воспоминаниями. Он приносил мне крепкий, горький отвар из каких-то горных трав, который действительно помогал бороться со сном и прояснял мысли.

Я составлял таблицы, сравнивая численность отрядов, потери, вооружение, типы местности, где происходили сражения. Рисовал схемы, пытаясь понять логику действий орков и причины поражений гномов. Анализировал каждую деталь, каждую мелочь.

И постепенно передо мной вырисовывалась чёткая, неутешительная картина. Гномы почти всегда проигрывали, когда пытались атаковать укреплённые позиции орков, даже имея численное или качественное преимущество в вооружении. Их тактика «давления массой» и «лобового удара» разбивалась о грамотно организованную оборону противника. Орки же, наоборот, путём проб и ошибок пришли к выводу о том, что атаки у них получаются плохо и стали специализироваться на обороне и засадах. Они использовали любую складку местности, любую пещеру, любой завал камней, чтобы создать неприступный укрепрайон. Они устраивали хитроумные ловушки, засады, использовали дымовые завесы, отравленные стрелы, какие-то примитивные, но эффективные ловушки.

Они быстро учились на своих ошибках, постоянно меняя тактику, в то время как гномы с упорством, достойным лучшего применения, продолжали наступать на те же грабли, героически погибая под градом орочьих стрел или в глубине обрушенных туннелей.

— Они не глупы, эти орки, — сказал я Фрору на исходе третьего дня, когда мои глаза уже отказывались различать буквы на пожелтевшем пергаменте, а в голове стоял сплошной гул. — Они просто другие. И они вас переигрывают. Не силой, так хитростью. Не числом, так умением.

Через пару месяцев в докладах полевых командиров гномов стали мелькать орки другого внешнего вида, ниже ростом и более светлых, которые массово применяли луки.

И это волшебных образом совпало с тем, что до этого орки взяли штурмом первый город гномов, торгово-ремесленный и разграбили его.

Для меня очевидно, что орки получили от войны финансовый профит и подтянули подкрепление, например, своих наёмников.

Само собой, никто эту закономерность не заметил, но орки, получив численное преимущество тут же стали продавливать фронт, они активно изучали туннели и атаковали в десятках километров от «линии фронта», причём нападали явно не для развлечений, они вели разведку и грабили.

Спустя несколько месяцев войны орки уже знали туннели, тропы в долинах, и имели собственные укреплённые лагеря, в которых жили без опаски, потому что разгромили серьёзные силы гномов. Во всех случаях громили гномов они засадами.

То есть, те грабли, на которые наступил покойный король Хальдор, были повторены до этого несколько раз. Гномы словно вообще не умели делать выводы.

Фрор молча кивнул, его лицо было мрачнее обычного. Похоже, и до него начала доходить вся глубина той задницы, в которой они оказались.

Утром четвёртого дня Фрор принёс известие, что орки предприняли шесть нападений на разных участках обороны гномов, но те, перейдя в оборону выдержали, пусть и не без потерь, и отбросили орков.

— Прощупывают наши слабые места, — прокомментировал я. — Знают, что наша армия обескровлена, если найдут куда ударить, обязательно сделают это.

Фрор хмыкнул.

— А ещё сорока на хвосте принесла информацию про твоего Эйтри. Теперь, когда ты выдал хотя бы описание внешности и возраста, я смог написать весточку в Узин, а там старики-гномы пошептались, ну и вроде бы смогли прощупать его биографию.

— Да и что там?

— Информации не густо. Эйтри — матёрый изгой. Его отец был изгоем-наёмником, который добывал себе монету на хлеб в бесконечных военных компаниях по всему континенту. О матери его ничего не известно, но сам Эйтри фактически вырос на войне. Когда отец умер, война в Туманных горах Оша велась. По какой-то причине и она, быть может веская, он считает Туманные горы своей родиной и тайно приехав сюда, он активно организовывает отверженных… Дальше информации нет, дальше мы сами. Но, по крайней мере хоть что-то о нём известно.

Я кивнул, и мы продолжили работу, одновременно систематизируя и раскладывая записи и документы.

И вот, на четвёртый день, когда я, уже почти отчаявшись найти какой-то универсальный «чит-код» для победы, тупо пялился на разложенные передо мной карты и схемы, меня вдруг осенило. Как вспышка молнии в тёмной пещере. Я понял!

Гномы сильны в обороне своих родных туннелей, своих крепостей. Они лажают в атаке, это я уже понял.

А орки… Орки не так многочисленны, как это кажется гномам. Да, их много, но не настолько, чтобы задавить Алатор числом, если бы гномы воевали с умом. Проблема была в другом. Гномы, в своей гордыне и консервативности, не различали орков. Для них все клыкастые были на одно лицо, «поганые твари». А между тем, как следовало из некоторых сбивчивых донесений разведчиков и показаний редких пленных, орочье «войско» было далеко не однородным.

Орки, используя отнятое у гномов золото и другие ценные ресурсы, которые они захватывали в Оша, активно нанимали на службу другие орочьи племена и кланы. То пополнение, в первые месяцы, не было «разовой акцией».

Болотные орки, более мелкие, но невероятно быстрые и умеющие передвигаться по топям. Пещерные орки, привыкшие к жизни под землей и знающие толк в подземной войне. Орки-северяне, более крупные и свирепые, одетые в меха и вооружённые тяжёлыми двуручными секирами. Орки-степняки, мастера конных набегов (к счастью, тут это не пригодилось) и стрельбы из лука. Это была целая коалиция, конфедерация различных орочьих народов, объединённых жаждой наживы и ненавистью к гномам. А гномы даже не понимали, что имеют дело с постоянно меняющимся, многоликим противником, к каждому из которых нужен свой подход.

— Фрор, — позвал я старого гнома, который дремал в углу, уронив седую бороду на грудь. — Скажи, народы орков… они ведь разные? Живут в разных частях этого вашего Гинна?

Фрор открыл один глаз, недовольно крякнул.

— А то, как же, — проворчал он. — Их как грязи по всему миру. И в болотах своих вонючих копошатся, и в степях скачут, и в горах наших пасутся, как саранча. Разные, да. Но все одинаково поганые.

— Вот! — я стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули древние свитки. — В том-то и дело, что они не одинаковые. Даже мне в горах, а видел я их только мельком в прорези шлема, казалось, что орки представлены тремя типами… я бы назвал это текстуры. Они разные в том числе по физическим характеристикам, навыкам и так далее. Само собой, орки друг друга различают и используются они по-разному. Фактически вы убиваете одних орков, а на их место приходят другие, с другой тактикой, другим оружием, другими умениями! И все это оплачивается вашим же золотом, вашими же ресурсами, которые они у вас отбирают!

— Ну, допустим одни ублюдки подтянули своих приятелей, других ублюдков и что?

— А то, что это не война клинка, это война монеты. То есть ключ к пониманию ситуации — в экономике. И победить их на поле боя нельзя, нужно лишить орков их ресурсной базы. Лишить их возможности нанимать новые отряды, покупать оружие, продовольствие. Перекрыть им торговые пути, если таковые существуют. Ударить по их логистике, по их тылам. Заставить их голодать, заставить их сражаться за каждый кусок хлеба и лишить безграничного пополнения.

Фрор слушал меня, нахмурив свои густые брови. На его лице отражалось удивление, смешанное с каким-то нехотя пробивающимся пониманием. И ещё — явное неудовольствие оттого, что такой, в общем-то, очевидный вывод сделал какой-то чужак-человек, а не мудрые гномьи вожди. Но он молча кивнул.

На следующий день мы с Фрором снова стояли перед королём Фольктримом.

Причём в этот раз мы общались приватно, король принимал нас один, в малом зале.

Я изложил наши выводы. Кратко, чётко, аргументированно. Рассказал о многоликости орочьей угрозы, о том, как они используют захваченные ресурсы для найма все новых и новых воинов. А потом предложил новую стратегию.

— Первое, — сказал я, глядя прямо в глаза молодому королю. — Немедленно перейти к глухой, эшелонированной обороне. Использовать всё ваше знание туннелей, все ваши инженерные навыки, чтобы превратить Алатор и его окрестности в неприступную крепость с защитой не в один слой, а как лук, чтобы пробитие обороны не повлекло последствий.

— Второе, — продолжал я. — Нам нужна эффективная система оповещения. Чтобы мы знали о любом передвижении орков, о любом их нападении заранее, а не тогда, когда они уже стучатся в ворота. Возможно, для этого придётся использовать магию, если у вас есть такие специалисты. Или какие-то световые сигналы, артефакты… что угодно, что даст нам время на подготовку. В Ордене Ре Бахтал были артефакты.

— Они не работают в толще гор, — негромко прокомментировал Фрор, а король кивнул.

— Понимаю, — склонил голову я, — Но в древности ваши предки тем не менее имели какую-то сигнальную систему на принципах магического «эхо». Не представляю себе, что это и как работает, но раз древние могли, можете и вы.

Король поджал губы, но спорить не стал.

Я сделал паузу, собираясь с духом перед самым главным.

— И третье, самое важное. Нужно перенаправить основные усилия с бесплодных, кровопролитных атак на… добычу золота и других ценных ресурсов. Война стоит дорого, Ваше величество, — твердо сказал я. — Очень дорого. Нам нужны деньги, чтобы нанимать наёмников-гномов, людей и так далее. Чтобы улучшать вооружение. Чтобы платить за информацию, за разведданные. Чтобы, в конце концов, подкупать тех, кого можно подкупить. Золото — это тоже оружие. И сейчас оно, возможно, даже важнее, чем острые топоры и тяжёлые доспехи. Мы должны лишить орков их экономической базы, но для этого нам самим нужно стать сильнее экономически. Мы должны скупать ресурсы, которые нужны оркам, нанимать тех, кого могут нанять они. Мы должны сделать так, чтобы воевать против нас стало для них невыгодно.

Наконец, Фольктрим заговорил.

— Гномы не прячутся, Рос. Мы привыкли решать проблемы силой оружия, а не звоном монет.

— Но старые методы больше не работают, Ваше величество, — мягко, но настойчиво возразил я. — Вы сами это видите.

Фольктрим закряхтел. Принять эту новую, «негероическую» стратегию ему, молодому и горячему, наверное, было трудно. Однако именно героизм создал королевству Оша столько проблем.

— Я принимаю твою стратегию, Рос. Гномы переходят к обороне. Мы направим свои силы на добычу ресурсов и торговлю. Фрор, — он повернулся к старому гному, — ты отвечаешь и восстановление системы оповещения. Проси для этого всё, что хочешь и бери кого нужно. И… — он сделал паузу, — … раз уж мы тут одни… что касается Эйтри. Я согласен на его условия, но нужно придумать, как обойти традиции. Поймите вы оба, в столь трудный и тяжёлый час лишь мораль удерживает остатки гномов от того, чтобы разбежаться по белому свету. Но Алатор признает Аккаин и его жителей. Им будут выделены территории. Но взамен я жду не только информации. Я жду их воинов здесь, в Алаторе. Они будут сражаться плечом к плечу с нами, как равные.

Он поднялся.

— Действуйте, друзья мои.