Тактик.2

Глава 10 Нижние горизонты

День выступления наступил быстро. Гномы вообще народ специфический, могут торговаться из-за пары медяков неделями, могут сорваться как камень из пращи за пару секунд.

С раннего утра Алатор стоял на ушах.

Огромное, по меркам подземного города, войско несколько тысяч гномов и две с половиной тысячи наёмников-людей выстроилось на главной площади перед входом в туннель, ведущий в нижние горизонты. Кристаллы, освещающие центральную пещеру города, отражались от начищенных доспехов и остро заточенного оружия. Гремели боевые рога, били барабаны, создавая пафосную атмосферу торжественности и предвкушения великих свершений.

А ещё, на мой взгляд, это очень не похоже на тайную операцию, сказал бы я, но не стал. Оно, конечно, у орков нет шпионов в Алаторе… Наверное. Кто может такое гарантировать, например, среди людей или неверных орков? Я бы не стал. То есть если бы тут был Инстаграм, то в нём было бы пару тысяч фоток и орки не то, что смогли бы узнать, они бы нас даже посчитать могли бы, настолько это всё было демаскирующе.

Король Хальдор, облачённый в сверкающий медный доспех (наверное, единственный полный комплект из этого, излишне мягкого, металла во всем Алаторе), восседал на специально обученном, покрытом густой шерстью горном баране, который нервно перебирал копытами и недоверчиво косил на своего седока испуганным глазом. « Интересно, этот баран тоже считается частью 'лучших сил»? — подумал я. — Или он просто транспортное средство повышенной проходимости с функцией «я аварийный запас провизии?».

Короля окружала его свита, такие же разодетые во всё блестящее и яркое лидеры кланов и командиры, старающиеся выглядеть не менее воинственно и внушительно.

В толпе воинов царило приподнятое, почти праздничное настроение. Гномы шутили, смеялись, предвкушая славную битву и богатую добычу. Наёмники-люди вели себя ещё более развязно, отпуская сальные шуточки и поглядывая на редких гномьих женщин, провожавших своих мужей и сыновей, с откровенным вожделением (вообще надо видеть, что гномьи женщины тоже маленькие и крепкие, как будто выбиты из скалы, чтобы понимать, насколько странно оказывать им знаки внимания).

Лишь немногие, как мне показалось, разделяли мои мрачные предчувствия. Воррин стоял рядом со мной, во главе своего небольшого, но сплочённого отряда из клана Железного Молота. На голову он водрузил шлем, прикрывающий лицо. Наверное, чтобы сарказм на его лице не был так очевиден. Глаза под шлемом поблёскивали.

Наконец, король произнес очередную пламенную речь, полную обещаний славы, золота и вечной памяти в гномьих сагах, взмахнул своим коротким, но богато украшенным топором, и воодушевлённое войско, издав громогласный рёв, двинулось к зияющему темному проёму туннеля.

Я старался держаться на краю отряда Воррина. Этим бородачам я доверял гораздо больше, чем всему остальному «славному воинству», вместе взятому. Уже на первых метрах марша стала очевидна вся прелесть «гениального» планирования.

Колонна почти сразу же растянулась, арьергард ещё толпился на площади, когда авангард уже скрылся в темноте. Никакого порядка, никакого взаимодействия между отрядами. Дозорные, если их вообще можно было так назвать, шли впереди основной колонны от силы на пару десятков метров, беспечно болтая и размахивая факелами.

«Если орки ещё не расстелили ковровую дорожку, то я сильно удивлюсь», — с тоской подумал я, поёживаясь от сырого воздуха, пахнувшего из туннеля.

Туннели не всегда вели в одном уровне. И всё же уровни были, и они назывались, вполне очевидно, как палубы у корабелов — горизонтами.

Зобгин, приятель Воррина, рассказал, пока шло построение, что нижние горизонты вовсе не гномы построили, просто говорить об этом не принято. Эти горизонты были со времён войны богов, и они свидетельства того, что в горах Оша обитали более искусные рудокопы и строители туннелей, чем современные гномы. Само собой, гномы официально утверждали, что это некие «древние гномы», но судя по некоторым рисункам на стенах, тому, что там нет рун, а сложные буквы-иероглифы… Словом, официальная версия была мотивирована политикой, дающей право гномам утверждать, что Туманные горы — их вотчина и исконные владения подгорного народа. Реальность же была более сложной и полной загадок и вопросов, на которые никто не хотел давать ответов.

Спуск в нижние горизонты сам по себе занял почти полтора часа, но это можно было объяснить и толкучкой с бардаком, а не разницей в глубине, потому что Алатор сам по себе располагался довольно глубоко.

Нижние туннели встретили нас густой, почти осязаемой темнотой, сыростью и зловещей, давящей тишиной.

Факелы, которые несли гномы, отбрасывали на неровные, влажные стены пляшущие, причудливые тени, создавая иллюзию движения там, где его не было, и заставляя сердце тревожно сжиматься от каждого шороха.

Воздух был тяжёлым, спёртым, пах плесенью, гнилью и ещё чем-то… чем-то незнакомым, чужеродным и оттого особенно тревожным. Этот запах был другим, не тем, что я ощущал в жилых пещерах Алатора или скажем, в золотой шахте близ Хеоррана.

В нём была какая-то древняя, застарелая пыль и едва уловимая, тошнотворная сладость разложения.

Туннели были прямыми как струна.

Стены туннелей здесь были другими. Если верхние ярусы Алатора, хоть и древние, носили явные следы гномьей работы — аккуратная кладка, выверенные арки, рунические символы, то здесь всё было иначе. Камень был обработан странно, будто магией, а не инструментом и в то же время с какой-то циклопической мощью. Проходы были шире, потолки выше, словно рассчитанные на существ, гораздо более крупных, чем гномы. Местами виднелись странные, полустёртые барельефы, изображавшие нечто, не поддающееся однозначному определению, какие-то сплетения щупалец, многоглазые лики, геометрические узоры, от которых рябило в глазах.

— Это строили не гномы, — я толкнул Зобгина, когда провёл рукой по холодной, покрытой слизью стене. — И уж точно не орки. Кто-то… или что-то… гораздо более древнее. И, возможно, гораздо более чуждое.

Гном недовольно сжал губы в тонкую линию и кивнул.

Эта мысль вызвала неприятный холодок, пробежавший по спине. Одно дело сражаться с орками, пусть даже многочисленными и жестокими. И совсем другое — столкнуться с наследием какой-то неизвестной, исчезнувшей цивилизации, чьи творения внушали скорее иррациональный ужас, чем восхищение.

Войско двигалось медленно, мешая друг другу. В узких проходах колонна растянулась ещё больше, превратившись в тонкую, уязвимую нить. То и дело кто-то спотыкался на скользких камнях, раздавались ругательства, команды терялись в гулком эхе. Связь между авангардом, центром и арьергардом, и без того призрачная, здесь, в этих извилистых, мрачных коридорах, казалось, оборвалась окончательно.

Предчувствие беды, которое не покидало меня с самого военного совета, здесь, в этих давящих, молчаливых глубинах, становилось почти осязаемым. Оно витало в спёртом воздухе, сочилось из тёмных трещин в стенах, сквозило в каждом отблеске факела на мокром камне. Я чувствовал его кожей, как приближение грозы. И что-то подсказывало мне, что эта «гроза» будет куда страшнее обычного ливня с молниями. Это будет кровавый шторм, и мы, похоже, плыли прямо в его эпицентр.

Понять, откуда это чувство и насколько оно продиктовано моим анализаторским способностям, я не мог. Строго говоря, я впервые так глубоко под землёй. И эти неприятные ощущения от древних нижних горизонтов, они отражались на всех присутствующих. Никто не шутил, не бахвалился, не травил байки. Народ молча шёл.

Конечно, может в чём-то гномы и правы, считая, что орки сюда не добрались, а если и добрались, то ушли. Объективно, я не видел тут ни одного следа присутствия, ни гномов, ни орков. В нижние горизонты спускаться явно не принято, они выдавливают «туристов» одним своим неясным чувством опасности.

Так мы прошагали, наверное, полдня. Часов у меня, разумеется, не было, но чувство голода, которое посетило меня, однозначно указывало на такое время. Гномы и тут показывали своё упрямство, никто не роптал, не делал привалов, всё с мрачными мордами шли вперёд.

И эта мрачность сохранилась, даже когда колонна в какой-то момент втянулась в наклонный путь и пошла наверх, чтобы через какое-то время выйти из квадратной ниши громадного размера (сюда бы поместился если не БЕЛАЗ, то уж комбайн без жатки точно) в какой-то широченный натоптанный туннель.

Здоровенный широкий проход.

— Это был внутренний торговый тракт, — прошептал мне Зобгин. — Ты же не думал, что в королевстве Оша был один город? Их было одиннадцать, только если считать крупные. И они были объединены системой путей.

Слишком широкие. Слишком широкие… удобные для кого-то покрупнее гномов.

Колонна развернулась и пошла направо. И вот, очередной просторный зал, высокий, как кафедральный собор, только вместо витражей — скальные стены, теряющиеся во тьме наверху. Колонна растянулась, как кишка голодной анаконды.

И тут началось.

Сначала глухой, утробный гул, словно сама гора решила вздохнуть. А потом с потолка, из тёмных, невидимых доселе расщелин, и из боковых, предательски молчавших туннелей, на нас обрушился ад. Град камней, размером с хорошую тыкву, с треском и хрустом дробящий кости и доспехи. Тучи стрел, свистящие, как рой злобных ос, находящие щели в броне, вонзающиеся в незащищённые лица и шеи.

Орки! Они ждали. Ну разумеется, они ждали.

«Секретные туннели, о которых орки и не подозревают, — язвительно пронеслось в голове. — Хальдор, твою меднобородую мать, ты хоть раз в своей жизни слышал слово „разведка“?».

Засада была организована мастерски, этого не отнять. Классический «огневой мешок», только вместо пороха — камни и грубая орочья сила.

Головная часть колонны, где шёл королевский авангард, в считанные секунды превратилась в кровавую кашу.

Крики раненых, предсмертные хрипы, яростный рёв орков и отчаянные вопли гномов, всё это слилось в чудовищную какофонию, эхом разносящуюся по подземелью, многократно усиливаясь и давя на барабанные перепонки. Запах свежей крови, пыли, орочьей вони и страха ударил в ноздри.

После «артподготовки» из всех щелей большого зала, из тёмных углов попёрли орки, которые схлестнулись с гномами.

Я находился где-то в середине колонны, с отрядом Воррина. Эти бородачи, в отличие от многих других, не поддались панике. Они мгновенно сомкнули ряды, прикрываясь щитами, их топоры и молоты были наготове. Я выхватил свой клевец. Рука привычно легла на рукоять.

— Орки нас заметили и следили, значит, путь обратно отрезан, — прокричал я то, что посчитал для себя очевидным, но не факт, что это понимают гномы. — Они бы не стали тратить столько сил на ловушку, если бы не были уверены, что мы не сможем просто развернуться и уйти. Мы уже в мышеловке и только что сожрали сыр.

Я мельком увидел короля Хальдора.

Его медный доспех тускло поблёскивал в свете редких факелов. Он, окружённый своей личной гвардией, действительно храбро сражался, размахивая своим богато украшенным топором. Пытался пробиться вперёд, к выходу из этого зала, но орки, как саранча, лезли со всех щелей, отсекая его от основных сил.

«Его величество играет в героя, — мелькнула циничная мысль. — Что ж, флаг ему в руки и топор потяжелее. Главное, чтобы его героизм не стоил жизни всем остальным».

Начался хаос. Полный и беспросветный.

Гномы, при всей своей природной стойкости, оказались совершенно не готовы к такому. Ну, хотя бы паники, как таковой, не было — они не из тех, кто бросает оружие и бежит, сломя голову.

Но действовали они абсолютно не организованно.

Каждый клан, каждый отряд превратился в самостоятельную боевую единицу, огрызающуюся на врага, но не имеющую ни малейшего понятия, что делают соседи. Командиры орали приказы, которые тонули в общем гвалте. Часть кланов, те, что были ближе к арьергарду, попыталась пробиться обратно, к тому входу, через который мы вошли в зал. И тут же попала под новый удар — орки, естественно, предусмотрели и это, устроив там ещё одну засаду, поменьше, но не менее смертоносную. Другие, верные своему королю, сбились в кучу вокруг Хальдора, пытаясь прикрыть его, но их ряды таяли под градом камней и стрел, как снег на весеннем солнце.

А наёмники-люди… о, эти «доблестные воины удачи» показали себя во всей красе. Непривыкшие к тесноте подземелий, к бою в ограниченном пространстве, где не размахнёшься двуручником и не ускачешь на коне, они запаниковали первыми. С дикими воплями они бросились назад, создавая еще большую давку, мешая гномам сражаться, становясь лёгкой добычей для орков и причиной гибели тех, кого они сбивали с ног.

— Герои, мать их, — сплюнул я, приподняв клевец и ударив над головой гномов, над сомкнутыми щитами, оборвав жизнь орка, который попытался напасть на наш «круг щитов», — пушечное мясо с завышенным самомнением. Надо было их ещё в Узине прикопать, пользы было бы больше.

Отряд Воррина, к счастью, держался. Мы отбивались от орков, которые пытались атаковать нас с фланга, просачиваясь из какого-то бокового ответвления туннеля. Эти были не так хорошо вооружены, как те, что устроили основную засаду, скорее всего, какой-то вспомогательный отряд, но их было много, и они пёрли, как безумные.

— «Ежа»! — проревел Воррин, его голос перекрыл на мгновение шум боя. — Становимся в «ежа»!

Его гномы, обученные и дисциплинированные, тут же перестроились, образовав плотный круг, выставив наружу щиты и топоры. Классическая оборонительная тактика гномов. Эффективно против лобовой атаки, но…

— Воррин! — крикнул я, отбивая удар корявой орочьей дубины своим клевцом. — Сколько ты собираешься так стоять? Они нас камнями закидают, если захотят! Или просто подождут, пока мы тут с голоду передохнем!

Воррин, разрубив очередного орка почти пополам, обернулся ко мне. Его лицо, перепачканное кровью и грязью, было искажено яростью.

— По легенде, наши предки под предводительством великого Фимбула так дрались почти двое суток против тысячной армии троллей! — прорычал он.

— И чем закончилась эта вдохновляющая история? — не удержался я от сарказма, едва увернувшись от летящего копья.

Воррин на мгновение замолчал, но затем его взгляд ощутимо потускнел.

— Все гномы погибли, — уже спокойнее, почти глухо, произнес он. — Но они забрали с собой сотни врагов.

— Вот именно! — рявкнул я. — «Все погибли»! Ты хочешь повторить их подвиг? «Славная смерть» — это, конечно, круто для бардовских песен, но я как-то предпочитаю ещё пожить, причём желательно не в качестве орочьего раба! Здесь будет то же самое, если мы не придумаем что-то другое!

— А ты видишь другой вариант, человек⁈ — в его голосе снова зазвучало отчаяние. — Вперёд — смерть, назад — смерть, по сторонам — орки!

— Я, может, и не вижу! — огрызнулся я. — Но ты — гном! Ты родился в этих долбаных горах, ты знаешь эти туннели! Неужели нет никакого другого пути? Тайные хода? Заброшенные? Технические? Есть тут хотя бы путь наверх, чёрт возьми⁈ Раз уж вниз и в стороны нам не пробиться! Думай, Воррин! Твои предки не только героически умирали, они еще и строили все это!

Мои слова, похоже, возымели действие. Воррин замер на мгновение, его взгляд метнулся по стенам зала, словно он пытался что-то вспомнить. И вдруг его лицо просветлело.

— Лестница! — выкрикнул он, и в его голосе зазвучала надежда. — Транспортная винтовая лестница! Вон там, у той стены! Ее использовали, чтобы гонять стада наверх, на летние пастбища! Она широкая, без боковых ходов, должна вести прямо на поверхность! Но она заперта, давно завалена!

Он указал на дальнюю стену зала, где в полумраке угадывался какой-то выступ.

— Клан Железного Молота, за мной! Прорубаемся!

Его гномы, услышав знакомый клич и уловив нотку надежды в голосе своего вождя, с удвоенной яростью бросились вперед, прокладывая себе дорогу сквозь ряды опешивших орков. Это уже не было слепой обороной, это был осмысленный прорыв.

Я двигался в общем строю. Трижды я получал удары камнями и дубинами по шлему, дважды (я ж выше общего строя) мне в грудь прилетали длинные орочьи стрелы, но их держала броня, даруя мне продолжение моей «игровой сессии». Мой клевец работал без устали, отбрасывая, калеча, убивая. Орки, не ожидавшие такого напора с этого фланга, на мгновение растерялись.

Мы достигли стены. Воррин, отшвырнув в сторону очередного крикливого орка, принялся яростно колотить по камням обухом своего огромного топора в том месте, где, по его словам, должен был быть вход. Несколько его соклановцев присоединились к нему, их кирки и молоты с оглушительным грохотом вгрызались в камень.

И, о чудо, камень поддался! Сначала пошли трещины, потом отвалился один кусок, другой… И вот, в стене образовался тёмный, узкий проём, из которого пахнуло влагой и… свежестью? Да, едва уловимый, но определенно более свежий воздух, чем тот, которым мы дышали в этом зале смерти.

Воррин выхватил из-за пояса боевой рог и трижды протрубил в него. Пронзительный, резкий звук пронёсся над полем боя, перекрывая даже рёв орков. Сигнал на отход.

Король Хальдор, находившийся в другой части зала, также услышал его.

Я видел, как он яростно обернулся, его лицо стремительно побагровело. Кто-то посмел командовать отходом без его высочайшего разрешения! Но Воррин, не обращая на это внимания, трубил снова и снова. И первые гномьи круги щитов, те, что были поближе и ещё сохранили какую-то организацию, дёрнулись и начали отступать к нам, к спасительному проёму.

Теперь в их действиях появилась логика. Они отходили, прикрывая друг друга, оттаскивая раненых. Даже нескольких уцелевших наёмников-людей, которые в панике метались по залу, подхватили и потащили за собой. Группа самых отчаянных гномов образовала живой щит у входа на лестницу, сдерживая натиск орков.

Мы с Воррином и остатками его клана были последними, кто прикрывал отход.

— Король! — крикнул я Воррину, указывая на приближающуюся группу гвардейцев, которые буквально несли на руках своего правителя.

Только теперь я увидел, почему Хальдор перестал сопротивляться отступлению. Его мягкий медный доспех был помят в нескольких местах, а из-под него, в районе груди и плеча, сочилась тёмная кровь. Он был ранен, хотя и продолжал сжимать в руке свой топор, скорее по привычке, чем для боя. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.

— Наверх! Быстро! — скомандовал Воррин, и мы, последние защитники, шагнули в спасительную темноту лестничного колодца, оставив позади ревущих от ярости орков.

Лестница действительно была винтовой, широкой и крутой. Ступени, выдолбленные в камне, были стёрты и скользки от сырости. Мы двигались наверх, а за нами пыталась достать и убить толпа орков. За нашими спинами тяжело тащили раненых, кто-то спотыкался на окровавленном полу, слышалась отборная гномья ругань, а мы били, держали удар и снова били. Мой клевец был весь в крови. Сколько времени это продолжалось, я не знаю. Минуты казались часами.

«И что нас ждёт наверху? — стучало в висках. — Из-за отсутствия разведки никто не имеет ни малейшего понятия, что там, на поверхности. Может, там уже поджидает вторая половина орочьей армии. Или дракон. Или просто отвесный обрыв в пропасть. Из огня да в полымя — это про нас, определённо».