Тактик.10

Глава 4 Чтобы было с кем поговорить

Разгром. Лесные орки, которые мгновение назад считали себя хозяевами леса, превратились в дезориентированную толпу. Их атака захлебнулась. Их сбили с ног и многие из них, несмотря на отличную физическую форму и боевые навыки, уже погибли.

Моей целью не было истребление, ни в коем случае.

Один, потом другой, потом целая группа орков попытались спастись бегством.

Однако часть орков вытеснили эльфов, которые отнюдь не дрались насмерть. Они, напротив, применяли гибкую тактику и выстроились в боевой круг, в центре которого был вождь с шлемом и медвежьим черепом.

Мой мозг работал без эмоций, без колебаний. Просто холодный расчёт.

«Общий приказ. Концепция: Захват. Цель: Максимальное количество пленных, минимальные летальные исходы».

И войска выполняли эти приказы. Другое дело, что орки продолжали вскакивать и делать всё, чтобы помереть. Дебилы.

А часть из них стекались в единый очаг.

«Командор, мы можем перебить их стрелами», — обратился ко мне через Рой Орофин.

«Отставить. Просто берегите себя, сейчас всё решим».

Лес огласился твёрдыми командами на эльфийском. Орки, оказавшиеся в окружении бессильно, но яростно заголосили в ответ.

«Фомир, можешь вдарить магией, чтобы подавить сопротивление лесных орков и закончить этот балет?».

«Я даже не знаю, что такое балет, Рос. Попробую магию забвения, это совместное с Бреггонидой творчество».

Я хмыкнул. Творчество. Ну вообще-то да, магия она сродни искусству… Наверное. Это я живу в мире тактических схем, политики и экономики, а есть ещё и другие взгляды на жизнь.

Фомир, стоявший в отдалении от колонны, кивнул своим и поднял посох. Его маги тут же начали плести новое заклинание. Их магия была академической, структурированной, похожей на сложную математическую формулу.

А в другом конце поляны Бреггонида хищно улыбнулась. Её «магия» была другой. Она достала из своей сумки горсть серого порошка и что-то зашептала над ним. Ее ученицы, стоявшие вокруг, начали раскачиваться в унисон, их тихий, монотонный напев становился всё громче. Это была дикая, природная сила, не подчиняющаяся законам логики.

Две разные школы. Две разные философии.

Но цель у них была одна.

Я смотрел на последний островок сопротивления. На вождя и его воинов, готовых к смерти, но не желающих попасть в плен.

Они не знали, что я не собирался забирать их жизни. Их жизнь, как и смерть, не была мне нужна.

Они сбились в круг, подбирали оружие и щиты, а эльфы, напротив, отступили под деревья, но продолжали стрелять в сторону орков. И надо было хорошо знать эльфов, чтобы понимать что они намеренно стреляют не по оркам, а в их направлении. Таким образом, чтобы никого из клыкастых не убить, но создавать иллюзию, что сражение продолжается.

«Магия забвения… не будет распространяться на союзников» — уведомил меня Рой о творимом заклятии.

Я смотрел, как два потока магии начинают формироваться на противоположных концах поляны.

Магия Фомира была видимой, почти осязаемой. Воздух вокруг него и его учеников начал уплотняться, собираясь в мерцающее голубоватое облако

Оно пахло озоном и сухим холодом. Это была классическая школа, работающая с ментальной энергией, заклинание, которое должно было погрузить противника в глубокий, неестественный сон.

Магия Бреггониды была другой. Она была невидимой, однако я всё равно чувствовал её через Рой. Серый порошок в её руке, состоявший из пыльцы сонного мха и толчёных спор шепчущего гриба, медленно растворялся в воздухе. Подхваченный целеустремлённым лёгким ветерком, который ведьмы сами и создали своим монотонным пением. Эта магия пахла сырой землёй и прелыми листьями. Она действовала не на разум, а скорее на тело. На химию крови, на нервные окончания.

Два облака, одно ментальное, другое физическое, поползли к основаниям стволов, где отчаянно отбивался последний отряд орков.

Вождь и его воины почувствовали неладное. Они ощетинились и сбились ещё плотнее, с подозрением оглядываясь по сторонам. Они чувствовали, что воздух изменился, стал тяжёлым, вязким. И всё же никакого мага или шамана с ними не было, то есть против магии они были беззащитны.

Первым дрогнул самый молодой из воинов. Его топор опустился, он моргнул раз, другой, а потом его глаза закатились, и он тяжело рухнул на землю.

Голубоватое облако Фомира окутало орков, и произвело эффект сразу. Один за другим орки начали падать. Их могучие тела обмякали, оружие с грохотом падало на землю. Они засыпали прямо на ногах, погружаясь в сон, из которого их могло вывести только другое заклинание, отменяющего свойства.

Вождь что-то яростно прорычал, пытаясь растолкать своих воинов и кинуться на эльфов, но было поздно.

Вождь держался дольше всех. Его воля была сильна, он мотал головой, пытаясь отогнать наваждение, его глаза покраснели от напряжения. Он сделал ещё один шаг, замахнулся топором, но его движение стало медленным, тягучим, словно он двигался под водой.

Топор выпал из его рук.

Он постоял еще секунду, покачиваясь, а потом рухнул на колени и завалился набок, прямо на тела своих уснувших воинов.

Ну и ладненько. Это было по-своему прекрасно, в своей холодной, безжалостной эффективности.

Лес превратился в огромный лазарет под открытым небом. Повсюду лежали и стонали раненые орки. Мои солдаты уже начали процесс «сортировки». Тех, кто был легко ранен, обезоруживали, связывали и сгоняли в одну большую группу. Тяжелораненых тоже на всякий пожарный обезоруживали, но осторожно оттаскивали в сторону, где ими уже занимались медики Зульгена.

Мой орк-целитель, получив прямой приказ, лечил врагов так же усердно, как и своих. Для него не было разницы. Раненое тело было просто раненым телом, которое нужно починить. Этот прагматизм делал его бесценным специалистом.

А тот факт, что он был орком, немало удивил лесных орков.

В какой-то момент воцарилось молчание. Не тишина, но — никто не считал нужным что-то говорить, воины словно задумались.

Молчание было густым, звенящим, почти физически ощутимым после оглушительного грохота битвы. Воздух сделался тяжёлым, пропитанным запахом крови, крепкого мужского пота и едкого озона, оставшегося после заклинания Фомира.

Стена щитов постепенно теряла фрагменты, воины снимали щиты, кто-то похлопывал кого-то по плечу. Один из орков Первого полка задумчиво массировал себе плечо, вероятно, раздумывая, стоит ли обратиться к медикам или пёс с ним?

Кто-то стирал с лица кровь, свою или чужую, спокойно так, как рабочий протирает станок после завершения смены.

Эльфы молчали и после той дикой подвижности, кошачьей ловкости и скорости, что они демонстрировали, застыли, стали как статуи. Они стояли среди поверженных врагов, но на их лицах не было дикого триумфа победителей.

Смесь усталости, удивления и глубокого, почти суеверного почтения. К лесу, к оркам-врагам, ко мне.

Я прошёл мимо Новака. Майор стоял неподвижно, его взгляд был прикован к центру поляны, где вповалку спал орочий вождь и те воины, что держались дольше всех.

Живые и здоровые, разве что чуть помялись, пока падали на землю.

Лицо Новака было мокрым от пота, видимо, майор бился в общем строю. Я этого не одобрял, однако в некоторых ситуациях делал так же, поэтому запретить окончательно не смог.

Солдаты занимались привычным для «после боя» делом: сортировали павших, собирали доспехи и оружие.

Туда, к горке клинков, уже подошли гномы, которые неодобрительно кивали головой, пробуя остроту лезвий.

— Ну что? — спросил я ближайшего.

— В основном хлам. Собственный кузнечный уровень у них хуже некуда, почти что сырое железо, но среди прочего много трофеев. Скорее всего, орки вообще ничего не выбрасывают, а постоянно переделывают трофеи. Тут есть человеческое оружие гвардии, клинки наёмников, переделанные крестьянские орудия, даже гномьи топоры. Нам отсюда мало что будет полезно, но… Берём всё, само собой. В крайнем случае, продадим другим оркам.

Я кивнул. Каждый в своей стихии.

Колонна сделала небольшой привал. Большая часть из них не участвовала в сражении и хотя им было любопытно посмотреть на тех самых мифических орков, сержанты заставляли их оставаться в том же построении. Хотя разрешили перекусить, посидеть и вообще, передохнуть.

Фомир уселся на корточки там же, где творил заклинания. Он был среди подчинённых, разномастных учеников, некоторых из которых были и сами похожи на разбойников, а иные были как истинные ботаники, словно только что из библиотеки.

— Чистая работа, Фомир, — заметил я, подойдя ближе. Элегантно и без лишнего шума.

Маг обернулся, его глаза блеснули:

— Естественно, командор. Академическая школа — это точность и эффективность. Мы не машем костями и не бормочем чепуху. Мы работаем с первоосновой. С разумом. Аккуратно отключаем сознание, не повреждая носитель.

Он бросил презрительный взгляд в сторону, где копошилась ведьминская рота, большая часть которой была укомплектована из бывших бойцов магической, тех, кто не смог успешно пройти инициацию.

— Не то, что некоторые… травницы. Их методы грубы и непредсказуемы. От их зелий у бедолаг потом ещё три дня голова будет болеть. Если они вообще проснутся.

Словно услышав его слова, из тени деревьев вышла Бреггонида. Она опиралась на свой корявый посох и хищно щербилась, обнажая на удивление крепкие зубы. Её ученицы следовали за ней, как стайка воронят.

— Мои «зелья», книжный червь, работают с телом, а не с твоими воздушными замками, — проскрипела она, подойдя к нам. — Пока ты там чертил свои кружочки и квадратики, мой порошок уже попал им в кровь. Природа всегда быстрее, чем ваши формулы.

— Природа⁈ — возмутился Фомир. — Ты называешь эту гремучую смесь из грибов и мха природой? Это же просто яд замедленного действия!

— Знай же! Всё есть лекарство и всё есть яд! Яд, который усыпил их так же надежно, как и твоё магическое бормотание, — огрызнулась ведьма.

Они готовы были поругаться. Один защищал чистоту академической науки, другая эффективность диких, природных практик. Бессмысленный спор двух узких специалистов.

— Вы оба справились, — прервал я их перепалку. Мой голос был абсолютно спокойным, и это подействовало на них отрезвляюще. — Результат достигнут и вместе вы убойная сила.

Я посмотрел сначала на Фомира, потом на Бреггониду.

— Ваша конкуренция полезна, пока она ведет к результату. Мне нужны оба ваших подхода. Фомир, твоя точность незаменима для точечных операций. Бреггонида, твои знания о ядах и травах бесценны для массового контроля. Ясно?

Они оба недовольно засопели, но кивнули.

— Вот и отлично. Фомир, готовь контр-заклинание. Там Хайцгруг выявит вождей, нужно будет провести их в чувство. Бреггонида, твои люди пусть помогут Зульгену с ранеными. Ваши знания о травах могут ускорить заживление. Работаем.

Я направился к Зульгену. Огромный орк-целитель уже развернул свой госпиталь, перегнав свою часть обоза.

Раненых, и своих, и чужих, уложили в ряд на расстеленные плащи. Зульген ходил между ними, его огромные руки с удивительной нежностью накладывали повязки и вправляли кости. Воздух был наполнен запахом его травяных отваров и тихим бормотанием древних орочьих заклинаний.

— Как дела, господин лекарь? — спросил я, останавливаясь рядом.

Зульген не обернулся, заканчивая перевязывать раздробленную руку одного из орков лесных кланов.

— Работаем, вождь, — его голос был низким и спокойным. — Кости ломаются, кровь течёт. Все как всегда. Много переломов. Эльфы хорошо поработали. Многие не убиты, а ранены.

Он выпрямился и посмотрел на меня. В его глазах не было ни упрёка, ни осуждения. Только спокойная мудрость того, кто каждый день имеет дело с болью.

— Все выживут? — спросил я.

— Все, кого не убили сегодня, будут жить, а вот как долго — пока не знаю, их образ жизни не в моей власти, — ответил он. — Но их тела, даже по орочьим меркам, сильные. Через пару недель будут таскать камни или рубить дрова как пленные, если они будут пленными

Я кивнул. Именно такой ответ я и хотел услышать.

— Хорошо. Продолжай. Ты мне нужен. Вы все мне нужны.

Меня перехватил Мурранг.

— Слушай, ну у нас остановка, — обратился ко мне он. — Может станем лагерем? Время примерно часа три, если даже поторопимся с завершением процессов, то получится прошагать ещё парочку, прежде чем пора будет лагерь разбивать.

Я прикинул, что он прав, сейчас Зульгену надо лечить раненых, ему нужно статическое состояние, марш ему противопоказан. Да и вообще…

— Я с тобой согласен, майор Мурранг, командуй, разбивай лагерь. Давай, я догадаюсь, ты место присмотрел?

— Ну тут в низине есть чистый ручей, прямо удивительно… Там, конечно, камни и деревья, никакой естественной защиты, но… Укрепим, кое-что оперативно вырубим, пустим на дрова. В общем, будет лагерь по нашим высоким стандартам.

— Действуй.

Я оставил его и направился к центру поляны. Пора было поговорить с главным призом.

Потребовалось какое-то время на суету, на сортировку, перетаскивание, на ворчание магов.

Пленных, в бессознательном состоянии обыскали, обезоружили, перенесли.

Колонна развернулась, разбилась на роты, перетаскивала телеги и биндюги. Я особенно ревностно относился к «своему имуществу», причём дрожал не за одежду или раскладное кресло. Волновался я лишь за стальные боксы со спящими там «мертвыми рыцарями», которые таскал за собой всю эту войну. Мой козырный туз, который я не спешил применять, даже рассказывать о нём не спешил.

Мурранг и Хрегонн знали — но молчали. Гномы очень упрямы, это безмерно радует.

А мёртвые рыцари — для покойников они вели очень подвижный образ жизни.

Гномы разбивали лагерь, Хайцгруг перепроверял, что пленные, которых нужно разбудить, связаны надёжно. Ибо от орков (будучи орком, причём уроженцем этих мест, он знал это хорошо) можно чего угодно ожидать.

Фомир готовился их пробуждать.

Для активации заклятия требовалось время. Каждый из орков сидел на земле, потирая голову. Их взгляды были мутными, движения заторможенными. Последствия магического сна не проходили мгновенно.

— Пить им дайте, они придут в себя, — посоветовал Фомир и ушел разбираться со своей частью лагеря.

Я подошёл и остановился перед тем вождём которого смогли идентифицировать как одного из лидеров, того, что был с медвежьим черепом. Мои орки-телохранители меня прикрывали. Как и Хайцгруг, никому они не доверяли, особенно сородичам.

Вождь медленно поднял голову. Ненависть в его глазах никуда не делась, но к ней добавилось что-то ещё. Растерянность и оттенок страха. Он не понимал, что с ним произошло. Только что он был готов умереть в бою, а в следующий миг очнулся на земле, целый и невредимый, в окружении врагов.

— Что… что это было? — прохрипел он, его голос был слаб. — Какое-то колдовство…

— Типа того, — спокойно ответил я. — Мы с нашими магами решили, что твоя ярость мешает конструктивному диалогу, и временно её отключили.

— Меня зовут Мангришт Змеелов, чужак. А ты?

— Рос. Герцог… Хотя словно не вполне привычное… Давай просто Рос.

— Человек Рос?

— Да, — я думал, он уточняет мою расу, хотя и так видно что человек.

— Убей меня, человек, — он с трудом выпрямился, глядя мне в глаза. — Я проиграл. Мой клан опозорен. Я готов принять смерть от руки победителя. Но если это возможно, вложи мне в руки оружие, достойный вождь должен умереть с оружием в руках.

— Не гони лошадей, Мангришт.

— Каких лошадей?

— Это просто выражение. Смерть — это неэффективная трата ресурсов, Мангришт, — я присел перед ним на корточки, чтобы оказаться на одном уровне. — Убивать тебя я не собираюсь.

— Вот как? Рабство? Думаешь, я стану рабом? Убей меня сразу, не трать твоё и моё время. Я постараюсь убить тебя или сбежать, как только выдастся возможность.

— Я не собираюсь обращать тебя в рабство, Мангришт. Я ненавижу саму концепцию рабства. Несмотря на то, что ты связан и побеждён, я испытываю к тебе уважение. Ты честно дрался, но честно проиграл. Прими свою поражение, и мы сможем просто поговорить.

— Не честно! Ты победил нечестно!

— А ты видел, сколько у меня воинов, вождь? Думаешь, ты бы выжил? Я просто хотел сохранить тебе жизнь, не более того. Не унизить, не обмануть, просто оставить живым.

На его лице отразилось искреннее изумление. Он ожидал чего угодно: пыток, ритуальной казни, но только не проявления жалости к нему.

— Поговорить? Ты же человек, ты наверняка станешь держать меня в клетке, как зверя?

Я покачал головой:

— У меня для тебя другое предложение. Деловое.