Тактик.10

Глава 18 Стена щитов

Наш временный штаб в северной части Леса Шершней сворачивался, я отдал команду уходить.

Я видел следующий шаг бруосакцев и никакие малые силы тут больше не были нужны.

Да, я оставил тут разведку Орофина, но только её, а магов, сапёров и прочих переводил на нашу основную базу.

Пока они собирались, я выгнал всех из палатки, кроме Орофина, велел охране никого не пускать, расчистил стол.

— Что Вы делаете, босс?

— А что, армия противника большая и неторопливая, как боевая черепаха, у нас есть пара часов.

С этими словами я стал чертить прямо на поверхности стола рисунок реки, на его берегу, символически, городок, расставлять фигурки.

— Что это за игрушки? — полюбопытствовал эльф.

— Символизм. Иди на ту часть стола… Итак, я объявляю сдачу офицерского экзамена. Вот тебе вводные, ты командуешь ротой численностью сорок эльфов, тридцать тяжёлых орков в броне, тридцать щитовиков-копейщиков, плюс тебе приданы тридцать лёгких конников. Ты находишься на западном берегу, а на восточном находится город бруосакцев со стеной и небольшим гарнизоном.

— Каким? — тут же спросил Орофин.

— Хороший вопрос, курсант. Как собрался это выяснять? — улыбнулся я, поскольку экзамен уже начинался.

…

Орофин часто действовал как эльф, на что я ему честно указывал и это не было похвалой. И чтобы научиться управлять разнорасовой армией, ему нужно перестать считать, что его воины могут пройти по реке аки посуху и перелезть стену как обезьяны. Для объяснения суровости экзамена его армия для начала полегла. Кто-то утонул, кто-то полез на стену без знания её текстуры (проще говоря там, где перелезть незаметно было невозможно), кого-то задавили числом.

Потерпев первое поражение, Орофин стал осторожнее, но ему потребовались ещё две попытки, прежде чем он понял главную штатгальскую «фишку». У всех рас есть сильные и слабые стороны и для эффективной работы нужно уметь направлять воинов именно на то, что они умеют лучше всех. Гномов копать, орков нападать ночью, эльфов запускать из леса стрелы по врагу, коннице нужно пространство для манёвра, а людям — место для построения своих боевых порядков.

Экзамен длился час с четвертью и я для порядка заставил Орофина командовать нападением лоб в лоб в чистом поле, устраивать засаду и штурмовать замок. Не могу сказать, чтобы эльф справлялся блестяще, однако, откровенно говоря, блестяще со своим экзаменом справился только Новак. И то, у него была «чуйка» на опасности даже в условиях «игры экзамена», вероятно, выработанная годами противодействия официальным маэнским властям.

…

— Экзамен сдан. Поздравляю, лейтенант Орофин, — я протянул руку и эльф её с достоинством пожал. — Свои ошибки ты видел и сам. Помни о том, что действуя так или иначе, ты можешь ошибаться. Допускай риск ошибки и неудачи. Но бездействие может быть ещё хуже, чем кривой и косой план. Бездействие превращает тебя в камень, который положат в основание моста и будут возить по тебе пшеницу и брюкву. В бездействии у тебя куда больше шансов проиграть, чем в действии. А теперь нам надо возвращаться к войне.

Рой отметил для себя, что Орофин теперь полноценный лейтенант и сколько бы эльф ни делал равнодушное лицо по этому поводу, в его глазах блеснула гордость за самого себя.

Лагерь тем временем был собран и даже по большей части убыл в направлении Замка Шершней.

Эльфы остались в качестве разведки и даже будут использовать лагерь как временную стоянку. Однако в целом наша война в Лесу становится более глобальной, потому что нам теперь противостоит не подразделение, а армия.

Союзникам я тоже передал команду о том, что силы вторжения бруосакцев не будут встречены прямо на границе леса и орки восприняли эту новость с пониманием. Они и сами не спешили атаковать в лоб, нападая только так, как им это удобно.

Большая сводная колонна возвращалась в Замок Шершней, где я немедленно созвал совещание штаба.

В воздухе висело напряжение. Хайцгруг, массивный и хмурый, сжимал рукоять топора. Мурранг, обычно невозмутимый, нервно теребил бороду. Новак временами доставал курительную трубку, подаренную ему гномами и только Фаэн остался стоять неподвижно, как изваяние.

— Двадцать пять тысяч, — повторил я, глядя на них. — Регулярная армия. Прямое столкновение исключено.

Для начала я заслушал доклады про завершение фортификационных работ и о запасах продовольствия. Из этих докладов явственно следовало, что к тотальной осаде мы готовы. Причём были способны продержаться в ней по меньшей мере семь месяцев, не уменьшая пайки ни на грамм.

В осаде сидеть я не собирался, но такой запас прочности меня порадовал.

— Я правильно понимаю, — поднял руку Новак, — что прямое столкновение исключено, потому что… Негде?

— Ну да, в Лесу Шершней не найдётся ни одного места, где можно было бы развернуть наши армии и ударить друг по другу в надежде победить, — подтвердил я. — У нас банально нет «поля боя». Численное преимущество врага меня не смущает, мы не раз и не два били врага, который превосходит нас числом. По этой причине я и не думал, что Бруосакс двинет против нас полки, потому что… Что им тут делать, в лесу?

— Однако они ввели, — мрачно ответил Мурранг.

— Мы можем устроить им засаду, — пророкотал Хайцгруг. — Как с кавалерией. Заманить в лес, ударить с флангов.

— Они не лезут в лес, — отрезал Орофин. — Они остановились на границе. Разбивают огромный укреплённый лагерь. Строят дозорные вышки. И никуда не спешат.

Мурранг задумчиво потёр подбородок:

— Осада? Они собираются нас осаждать? Целый Лес не взять в осаду. Глупость. Либо им надо идти к нам, пробиваться через весь лес, чтобы дойти до нас, либо они хотят выманить нас. Но чем? Будут убивать крестьян?

— Не думаю, тем более что это, буквально, их крестьяне. Речь о терроре в обычном смысле слова не идёт. Думаю, что это не осада, — сказал я. Я смотрел на карту, но видел не её. Я видел ту огромную массу людей, которую гнали впереди. И вариант видел только один. Крайне трудозатратный, но он был. — Они не будут играть по нашим правилам. Они потерпели поражение трижды. Они поняли, что в лесу они проигрывают, пытаясь нас тут подловить. Значит, они намерены навязать нам свои правила игры.

Я поднял взгляд на своих офицеров:

— Поэтому они решили уничтожить сам лес. Слышите звук?

Все прислушались, но ничего не услышали.

— Он пока что далеко, на северной границе леса, но он там есть. Тысяча гигантских дятлов одновременно вгрызлись в древесину. Стук тысяч топоров.

Офицеры переглянулись. Объяснения больше не требовались.

— Значит, не менее пяти тысяч крестьян, население полусотни деревень — это… — начал Фомир.

— Это трудовой лагерь для создания самой большой вырубки в истории века, мой друг Фомир. Враг не собирался с нами воевать. Если говорить очень грубо, то он собирался методично, шаг за шагом, уничтожить наше главное преимущество. Сам лес.

— Но лес большой, — нахмурился Хайцгруг. — Ни одному человеку ни под силу его срубить.

— Всё дело в системе. Во-первых, там не один человек, а громадная масса. Во-вторых, откровенно говоря, они не собираются сносить весь лес под корень. В сущности, им нужны просто очень широкие вырубки. Допустим, шириной в три четверти мили, что позволяет держать в центре постоянно развернутый боевой лагерь, передвижное укрепление со щитами, лучниками, мечниками и боевыми магами. Допустим, орки леса нападут. Но на кого? Лорды не особенно дрожат над жизнью крестьян. Пусть орки ударят по крестьянам, но как только выскочат из леса, попадут на укреплённый боевой лагерь, который обстреляет их, а пехота перебьёт. Орков победят, работу восстановят и продолжат. Собственно, они и ждут таких нападений. Вы обратили внимание, что на границе Леса они строят укрепления?

Хайцгруг кивнул.

— Хорошо. Это важная деталь. Они ожидают нападения из леса, они готовы его отражать и действовать так, как от нас ожидают, по общему правилу, глупо. Думаю, что в ближайшие дни мы увидим их глобальную тактику, они будут прокладывать широченные вырубки, а потом выбивать целые «капли». Большие участки, где организуют, в том числе из срубленных брёвен, временные крепости. Потом они переместятся от своего лагеря на северной границе к такой крепости и займут оборону.

— А мы просто будет сидеть и смотреть как они работают?

— Ну, они ждут нападений, скорее всего, локальные атаки на крестьян мы всё же предпримем, но скорее, чтобы убедить в нашей слабости.

— Это как? — не понял Хайцгруг.

— Напали, топоры похватали, что-то стырили, что-то сломали или испортили, сбежали в лес. После десятка таких нападений они поверят, что в открытое сражение мы вступать побоимся.

— А мы побоимся? — задал прямой вопрос Новак.

— Нет. У нас будут три варианта. Мы можем уйти из леса на юг, но это было бы глупо, мы не для того сюда пришли, уговорили орков, отстроили замок, чтобы бежать. Второй вариант — это глухая оборона. Дать им дойти до замка, осадить его и развернуть широкомасштабную партизанскую войну. Им понадобится логистика, снабжение. А мы станем сжигать их промежуточные лагеря и нападать на колонны, нападать из леса, придадим оркам катапульты, пусть бьют прямо из чащи. Словом, завязнув в Лесу как следует, бруосакцы поймут, почему он называется Лесом Шершней.

— А третий вариант? — спросил Мурранг.

— Ударить по ним, когда они доберутся до замка, но не в режиме «вылазка». Нет, только тогда, когда они будут тут уже близки, когда будут верить в собственную крутость, когда их боевые ряды будут растянуты… А мы сможем использовать знание леса и привлечь на свою сторону всех орков-союзников, скоординировать удар сразу в десятке мест. В том числе ночью, когда даже просто сбежать для врага было бы проблематично.

— Я займусь туннелями, — закряхтел Мурранг. — Мы здорово продвинулись, а если будет осада, они нас могут спасти и позволят перебрасывать войска.

— Вот тут я согласен, друг-гном, — поспешил ответить я. — Ценность туннелей вырастает до небес.

Звуки вырубки у северных границ леса стали саундтреком нашей новой жизни. Работы не прекращался ни на минуту. Днём и ночью, в две смены.

Крестьяне менялись сменами, передавали топоры, точили их, ремонтировали при износе и продолжали. Причём работа была организована не хуже, чем у нас.

По границам вырубки они создавали завалы, переплетение ветвей и брёвен, которое блокировало возможность напасть из леса. Конечно, завалы были не идеальными, орки тут же указали проходы через них, но я попросил их проявить терпение и не нападать на самой границе Леса.

Я снова поднялся в небо с помощью Птичьего пастуха. Картина была одновременно гениальной и чудовищной. Тысячи крестьян, охраняемые отрядами пехоты, валили деревья. Они не просто рубили дорогу. Они создавали просеку. Гигантскую, шириной в несколько сотен метров. Они пробивали в лес сразу четыре прохода.

Если бы тут были бы энты, они точно вмешались бы. Горели сотни костров, древесина уничтожалась, только незначительная её часть использовалась как стройматериалы и дрова, а большая часть превращалась в огонь и дым.

От звуков вырубки и дымов бежали дикие звери. Только отважные орки и бесстрашные птицы оставались в лесу неподалёку от вырубок.

Это было системное действие. Враг наконец-то понял, что нельзя победить партизан в их родной среде. Поэтому он решил уничтожить саму среду. Он создавал плацдарм, на котором его регулярная армия получит преимущество. На этой голой земле мои засады и ловушки были бесполезны.

Теоретически. А практически я помнил о том, что немцы ничего не смогли сделать с белорусскими крестьянами, а американцы с вьетнамскими джунглями.

Когда вырубки продвинулись в глубину Леса на десять миль, я разрешил союзному войску провести вылазку. Две сотни лучших орков леса и орки Хайцгруга во фланг лесорубов на четвёртой вырубке.

Завалы по границе вырубки ещё не были сформированы, а защитники — пехотинцы королевства Бруосакс в этом месте отстали.

Мы выскочили из леса быстро, громко, напористо. Завидев нас, крестьяне с воплями разбежались, теряя топоры и пилы, бросая телеги и прочий инвентарь.

Я дал команду хватать эти, пусть и скудные, трофеи и рассмотрел вражескую пехоту.

Пехотинцы не кинулись нам навстречу. Тут были две полновесные сотни довольно-таки неплохих панцирников, которые сомкнули щиты, выставили копья и превратились в стальную стену.

Нетерпеливые орки леса попробовали кинуться на стену, но я дал им команду на отход. Тем временем Хайцгруг по широкой дуге обошёл позиции врага, а бруосакцы принялись стрелять из-под прикрытия щитов.

Им удалось убить шестерых лесных орков и ранить по меньшей мере одиннадцать, пока орки Хайцгруга не обошли их по вырубке и он не сообщил мне через Рой.

«Стоят в каре, крестьяне с ними».

«Я понял. Командуй отход».

«Мы можем подпалить скопление стволов».

«Валяй, но только быстро. А потом отход».

Крестьян я не стремился убить, солдат не достали, захватили три дюжины топоров и набор прочего инструмента (который, кстати, местные орки считали не ценным) и подожгли склад бревён под открытым небом.

И это весь результат вылазки.

Когда мы ушли обратно в лес, а топтаться вокруг вражеского построения было бы глупо, рано или поздно подошло бы подкрепление, работа вырубки возобновилась уже через час.

В Лес никто из бруосакцев даже не сунулся. Они не кусали наживку. Они просто игнорировали нас, продолжая свою методичную работу.

И всё же по мере продвижения противника в сам Лес ситуация стала меняться.

Когда они вошли в первый укреплённый лагерь-крепость в двадцати милях от северной границы, стала возможна гоблинская разведка.

Оказалось, что бруосакцы не патрулируют вырубки, что было и хорошей, и плохой новостью одновременно. Плохо — мы не могли нападать на такие патрули, а хорошо — могли перемещаться по ним сами.

По вырубке по ночам шастали гоблины. Более лёгкие, привычные к лесу, низенькие и малозаметные, после опыта службы под командованием Орофина, они представляли собой для таких условий лучшую разведку. Да ещё и старались подслушать разговоры, подсмотреть и чего-нибудь украсть. Воровать вообще в природе гоблинов, а делать это ради Штатгаля, ради общей и благородной цели, прямо-таки одухотворяло их.

Они свистнули шесть лошадей вместе с телегами, которых кто-то по недосмотру оставил на вырубке. Они таскали топоры, масло для светильников, личные вещи крестьян и воинов. Однажды они украли котёл с едой, которая готовилась на границе лагеря бруосакцев, сняв его с костра.

После одного из таких «рейдов добытчика» гоблины-разведчики принесли мне имя. Командующим этой армией был некто барон Рейпл Златогривый. С некоторым трудом я нашёл такого в списках оперативных данных от Эрика, а найдя, присвистнул от удивления.

Между прочим, дальний родственник короля Вейрана.

Тут было пора показать, что мы тоже кое-что умеем и можем.

Ночью мы с Фаэном совершили рейд в глубину вражеской территории и добрались до придорожной таверны, где частенько останавливались солдаты Бруосакса, которые перемещались к лагерю Рейпла и от него.

Была глухая ночь, таверна спала, когда мы залезли внутрь и обнаружили насмерть перепуганного трактирщика, который нарезал себе сала с чесноком и в одиночку пил под них кислое вино.

Эх, не изобрели у них водку, получается совсем не то, что надо.

— Не убивайте, добрый господин! — увидев в своём доме вооружённых людей, он всё сразу понял. В мгновение ока трактирщик грохнулся на колени, а я демонстративно посмотрел по сторонам.

— Ты где тут доброго господина увидел, приятель?

— Ну… Я хочу надеяться, господин. Говорят, ваш командир, герцог Рос, не режет мирных крестьян, а я по происхождению крестьянин, мой отец был крестьянин и дед.

— Гм. Вставай. Как зовут?

— Бейруг, Ваша милость!

— А скажи-ка мне, Бейруг, есть ли в трактире на постое солдаты?

— Есть, Ваша милость, однако я бы попросил бы Вас этих пропойц не трогать.

— Кхе. Это с чего такое милосердие вдруг?

— Потому, Ваша милость, что это простые шаромыжники, которых выгнали со службы за воровство и пьянство, вот они и отправились, почёсывая выпоротые задницы, обратно в свои города. А если вы их схватите и это станет известно, то прислужники Рейпла сожгут трактир и весь мой бизнес погорит. Может быть, и меня повесят, может, нет.

— А ваш этот Рейпл он крут нравом, да? — усмехнулся я.

Трактирщик лишь согласно кивнул.

— Ну, послушай, мне нужна информация. Если ты дашь её мне, я могу и правда никого не трогать, а если расскажешь что-то интересное, даже подарю пару монет.

— От пары монет не откажусь, Ваша милость, дела идут не очень, с тех пор, как орки пожгли «Янтарный приют», народ сбежал на север. Рядом с лесом никто не хочет быть, нет ни браконьеров, ни торговцев, одни солдаты. Но те предпочитают не платить за выпивку и постой, а обещать меня зарезать. Это не очень ходовая валюта, я постоянно несу убытки, даже подумываю уйти в лесные поселения.

— Те, которые в Лесу Шершней?

— Ну да, трактирщик везде нужен. Может, разузнаете про возможность миграции, милорд?

— Может и разузнаю. Для начала расскажи, что знаешь, про Рейпла.

— Ну, я видел его один раз.

— Он тут останавливался?

— Что? Нет, ни за что бы его благородная задница не села бы на эти стулья. Просто по тракту проезжал.

— Откуда он?

— Столичная птица, не иначе. Благородный, обученный, из старых фамилий. Известен не столько военным талантом, сколько дисциплиной, а также жестокостью к простому народу.

— О, как! Его величество не пытается воевать, он прислал палача. Расскажи про его войско.

И Бейруг стал говорить.