Старый, но крепкий 9

Глава 8

Возвращение в Циншуй всколыхнуло подавленные успокоительным зельем воспоминания о смерти Сталевара.

Настроение испортилось. Влажный воздух, пропитанный запахом речной тины, напоминал запах в ванной комнате Сталевара — такой же влажный, такой же душноватый. Разве что в нос не бил металлический запах крови, но и он чудился мне.

Не заходя в секту, первым делом я телепортировался на остров.

Самир справлялся лучше иного фэнтезийного друида. Посаженные растения цвели буйным цветом, духовная энергия расходилась от острова почти осязаемыми волнами.

На дальнем участке, где мы экспериментировали с новыми сортами жгучего перца, листья чуть пожухли, потеряли тот самый маслянистый блеск. Черт. Придется сменить подкормку, добавить больше толченых корней. Мелочь, а отвлекает от более важных задач…

Тут же встретился и с братом. Самир, сияя, как отполированный самовар, засыпал меня отчетами, счетами и планами по расширению. Новые теплицы, новые закупки, новые договора — кроме Квейта мы теперь поставляли алхимические травы местным кузнецам, кожевникам. Брат даже договорился с алхимиком Крайслеров из Вейдаде о поставке особо редких трав, но партии в соседний город пойдут через Квейта, и только после полной оплаты, а не «на реализацию», как пытался сперва договориться тамошний алхимик.

Полчаса ушло на то, чтобы вникнуть, покивать и подписать бумаги.

Потом навестил маму.

Управившись с накопившимися житейскими делами, я наконец добрался до своей комнаты в секте. Тихой, малость пыльной — приоткрыл окно перед уходом и забыл запереть.

Насладиться покоем и спокойно помыться после дороги мне не дали. В дверь постучали.

На пороге стоял слуга. Молодой паренек из тех, чьих имен я не знал. Увидев меня, слуга согнулся в таком низком поклоне, что казалось, вот-вот сложится пополам.

— Господин Китт, — быстро протараторил он. — Мастер Линь велел передать: вчера в город прибыл Его Высочество принц Эдвин. Он осведомлялся о вас и, узнав, что вас нет, Его Высочество изволил поручить передать, чтобы по возвращении вы немедленно нанесли ему визит.

Парень оттарабанил адрес. И все это — не выпрямляясь, в глубоком поклоне.

Я смотрел на него и примерно понимал, что в голове у слуги сейчас неверие в происходящее. Принц! Фигура не из жизни, а из сказок и героических баллад! Существо, которое денно и нощно печется о судьбах королевства с высоты своего столичного трона! И он требует к себе Бронсона? Обычного практика?

Ну ладно, не совсем обычного. Слухи о моих алхимических опытах, о сваренных зельях и взрывах в лесу Туманов ползли по секте быстрее, чем чума. Все знали, что я частый гость в кабинете у мастера Линя, а кое-кто, наверное, догадывался и о моих сделках с Квейтом Крайслером. Но для большинства обитателей секты принц все равно, что небожитель. Если бы он потребовал… то есть пригласил к себе настоятеля Свен Дэя — это выглядело бы логично (наверное, он и пригласил — церемонно, с предварительными письмами, согласованием времени). Но если принц требует к себе обычного практика, то практик уже становится необычным.

Слуга выпрямился. Краем глаза паренек изучал мое лицо, ища подтверждения тому, что это какая-то дурацкая шутка. Или наоборот, что сказанное — правда. И побежит паренек по секте, разнося на хвосте вести.

— Передай мастеру Линю, что я получил сообщение и отправляюсь к Его Высочеству.

Парень кивнул и, пятясь, исчез за дверью.

Вопреки обещанию, я не сорвался с места, как ошпаренный. Сперва медленно, растягивая удовольствие, принял душ, переоделся в чистое темное хаори. И только тогда вышел из комнаты и направился в город.

Дорога в центральный квартал заняла не больше десяти минут. Особняк, указанный в адресе, оказался именно неброским, но основательным. Сложенный из массивных, почти циклопических каменных блоков, он скорее напоминал маленькую крепость, чем место для отдыха королевской знати. Глубокие оконные проемы, толстые стены, по углам поросшие темным мхом. Вокруг сейчас кипит работа: слуги с выпученными от страха глазами выпалывают сорняки, проросшие между плитами дорожек, стригут разросшиеся кусты сирени, а на крыше левого крыла двое рабочих с проклятиями меняют потрескавшуюся черепицу. Видимо, здесь и впрямь годами не бывало хозяев, и смотрители основательно расслабились. Теперь наверстывают упущенное.

Я без лишних церемоний и без всяких «а можно пройти?» зашел через калитку в невысокой ограде. Охраны на входе не было — лишь мельком, в глубине сада, между стройными стволами вишен, я заметил рослого мужчину в начищенной до зеркального блеска кирасе. Он что-то коротко и резко втолковывал двум понурившимся слугам.

Войдя в прохладный сумрачный холл, я все-таки встретил охрану. Практик в такой же кирасе сразу преградил мне путь.

— Имя, должность, цель визита?

— Китт Бронсон. Меня требовал к себе Его Высочество.

— Понял… Эй! — Стражник обернулся и крикнул пробегавшему мимо мальчишке-слуге с охапкой простыней. — Проводи господина Бронсона к господину Чили!

Мальчик замер на месте.

— Господин стражник, я… мне велено срочно постелить в опочивальнях, ежели изволите подождать пять минут… — затараторил он, чуть не роняя белье.

— Быстро! — рявкнул стражник.

Слуга вздрогнул и едва не выпустил простыни из рук:

— Сей-сию секунду! Прошу вас, господин Бронсон, пройдемте!

И, прижав к груди тряпки, пошагал вглубь особняка. Я последовал за ним, отмечая, что особняк был куда лучше, чем мне показалось изначально.

С каждым шагом по скрипучим дубовым ступеням и застеленным выцветшими коврами коридорам воздух вокруг меня менялся — становился гуще, тяжелее. С каждым десятком шагов концентрация Ци в стенах росла. Из-под слоев штукатурки, из-за гобеленов проступало сияние рунных печатей — сложные, переплетающиеся узоры, оплетавшие здание.

Мягкие, почти невесомые плетения энергии задевали и меня, проверяя, сканируя, но не враждебно — как хорошо выдрессированный пес, присматривающийся к незнакомцу и ждущий команды хозяина.

Особняк строили долго, вплетая в него силы, накопители. Проводили ритуалы — не те, что я организовывал с Мэй Лань, а более кровавые, с обязательными жертвоприношениями — от стен тянуло холодом, костяной мукой и прахом. Монументальный рунный массив вколачивали в камень, заклинали десятком практиков, вплетали в защиту злых духов и заставляли служить хозяевам этого места духов нейтральных — я чувствовал чужое внимание — как оценивающее, так и недоброе.

Тот, ради кого это место и было создано — принц, наследник королевской крови, уже прибыл и начал напитывать центральный накопитель особняка своими силами. Но строение было велико, а свободной духовной энергии у одного принца не может быть много. Думаю, он не зарядил накопитель и на четверть, потому особняк и не пробудился сразу во всей своей мощи.

Но для защиты самого принца этой мощности хватит с избытком. Эти стены помогут выстоять Эдвину и против целого отряда практиков.

Наконец, слуга, весь красный и запыхавшийся, остановился у высокой дубовой двери, украшенной резным королевским гербом.

— Пожалста, господин, — выдохнул он и, не дожидаясь ответа, пулей помчался стелить простыни.

Я толкнул тяжелую дверь.

Кабинет был просторным и, в отличие от остального особняка, безупречно чистым. Воздух здесь был особенно густ от сконцентрированной духовной энергии.

За большим столом из темного дерева сидели двое. На главном месте, в резном кресле, — принц Эдвин: свежий, улыбающийся. Напротив него, ссутулившись и устало потирая покрасневшие глаза, сидел Чили.

Я сделал шаг вперед, прикрыл дверь (раздался мягкий щелчок механического замка) и оказался внутри плотного кокона из рунной вязки.

— Китт! — принц первым нарушил тишину, легко поднимаясь с места. — Рад тебя видеть! Я слышал, в секте тебя вчера не было. Где пропадал?

Я склонил голову.

— Ваше Высочество. — Затем перевел взгляд на его спутника и просто кивнул. — Чили. Я проверял школу Небесного Гнева, следуя вашему поручению.

Чили, не говоря ни слова, тяжело поднялся и направился к стене, уступая мне место. Принц тут же кивнул на освободившийся стул.

— Прекрасно. Сейчас и обсудим. Садись.

Я подхожу поближе, и не успеваю еще сесть, как замечаю некую странность.

Чистую, мать ее, мелочь.

Стул, на котором я вижу сидящего и пышущего здоровьем принца, на деле пуст. Моя способность, с помощью которой я могу ощупать пространство даже в закрытой шкатулке, и понять, что же там лежит, никак не видит принца. И не потому, что принц закрыт со всех сторон защитными амулетами, а потому, что на стуле попросту никого нет.

Воспоминания навалились, будто ждали этого момента пару предыдущих месяцев.

Я вспоминаю, что ни разу за все встречи не чувствовал разума принца. Правда, считал, что у него лишь излишне хорошие защитные артефакты.

Вспоминаю, как во время путешествия с принцем по подвалам его особняка услышал, как за спиной застучали каблуки, но когда обернулся, никого не увидел. Как во время дождя не услышал плеска от обуви принца, хотя Чили вполне себе шлепал по лужам. Я тогда уловил некую странность, но осознать, ВОСПРИНЯТЬ ее не сумел — будто чья-то техника, чья-то иллюзия прятала от меня реальность.

Вспоминаю, как принц отказался путешествовать со мной порталом, зато попросил телепортировать Чили. Тогда я подумал, что Его Высочество мне не доверяет, но суть, похоже, была в том, что принц Эдвин попросту не может существовать вдалеке от Чили. И вздумай я его телепортировать, попросту лопнул бы, как надутый ребенком пузырь.

Принца не существует.

Наделенного властью человека, который заботится о королевстве, в этой комнате нет. А может, не было никогда.

— Чего застыл? — с дружелюбной улыбкой спрашивает принц. И, похоже, тот, кто управляет принцем, уже знает ответ на этот вопрос, потому как улыбка так и не сходит с лица «Эдвина», только становится все более застывшей, неживой. Восковеет кожа, мутнеют глаза, и вот неотличимая от человека иллюзия уже перестает быть такой мастерски сплетенной. Словно кукловод, ранее сосредоточивший все внимание на кукле, оттягивает часть его обратно, для других целей.

Я, игнорируя вопрос куклы, медленно оборачиваюсь к стоящему в трех шагах от меня Чили, к которому и тянутся все потоки силы от особняка. Которого считают носителем королевской крови.

— Полагаю, нужно поговорить, — говорю хрипло, просчитывая варианты побега.

Старый слуга уже не притворяется старым слугой — уже не смотрит на меня с неодобрением, как на непутевого практика, к которому невесть с чего хорошо относится принц — как понимаю, это тоже было частью игры. Он теперь выглядит донельзя спокойно и уверенно. И смотрит на меня как на соперника перед партией в шахматах.

Я не стал призывать ледяной доспех, да и превентивно не ударил по двум причинам — во-первых, сам Чили не демонстрировал желания прикончить человека, раскрывшего его маленький секрет. А во-вторых, кабинет был оплетен рунами силой так плотно, что даже телепортация отсюда будет сопряжена с некими рисками, не то что применение каких-то техник, которые формация посчитает угрозой для находящегося в комнате человека.

— Полагаю, можно, — говорит Чили. Голос старика неуловимо меняется — становится надтреснутым, слегка дребезжащим. В волосах чуть добавляется седины, плечи становятся малость шире, и вот рядом со мной стоит совершенно другой человек, пусть и похожий на «дворецкого». Видимо, старик убрал с себя абсолютно все иллюзии, и выглядит он на самом деле так.

«Принц Эдвин» молча, не переставая улыбаться, встает и механически шагает к стене, застывая рядом с ней. Старик же, не посмотрев на иллюзию, спокойно обходит стол и садится на место куклы.

— Как понял, что вместо Эдвина иллюзия? — спрашивает сходу.

Хороший вопрос. Уже тем хороший, что практик не пытается успокоить меня, мол, настоящий принц сейчас в столице, а я вот путешествую между городами и от его имени и облика выполняю разные задания. А раз не убеждает, что ему надо бы сделать сразу, чтобы расслабить меня, то настоящего принца, скорее всего, и нету.

— Провел ритуал при повышении ступени, получил превосходный навык, позволяющий более полно воспринимать реальность.

Обтекаемое и слишком мутное описание, но черта с два я буду говорить практику, который специализируется на иллюзиях, как эти иллюзии против меня настроить.

— Велики твои таланты, Китт, — голос Чили полон иронии. — Ладно. Давай начнем со школы Небесного Гнева, а как уже поговорим о ней, сможешь задать свои вопросы по увиденному.

А я и не против. Мне и в радость потянуть время — как раз решу, как из этой задницы выбираться.

Я и рассказал, в деталях. Про рунную комнату сказал, про ее общую заброшенность и о том, что собираюсь починить тамошние недочеты. А параллельно с этим пробовал дотянуться до ближайшей печати, стоявшей в подвале секты. Печать ощущалась далекой — защита связывала и теневую магию, но кое-как дотянулся и попытался подпитать тонкий лучик этой связи. Раньше таким не занимался, потому с первого раза ничего не вышло.

Все-таки недочет защиты «от всего», которая стояла в особняке — в излишней ослабленности этой защиты по отношению к сильным практикам определенного направления. Нельзя качественно защититься от любых навыков. Окажись на моем месте зеленый послушник секты, он бы черта с два телепортировался, а вот я, наверное, вывернусь. Целым не выскочу — тут придется как через колючую проволоку прорываться. Но шансы выжить есть.

— Что думаешь по поводу принца Эдвина? — спрашивает практик, когда вопросы со школой закрыты.

— Какого? Как я понимаю, человека, который слывет своей заботой о народе, в этой комнате нет. И, похоже, не было никогда.

Чили даже не улыбнулся. Только хмыкнул безрадостно:

— Как раз такой человек в этой комнате есть. Все законы, принятые «Эдвином», принимал я. Вся его репутация — моя репутация, дурачок. Ты действительно думаешь, что шестнадцатилетний сопляк заботился бы о королевстве? Да там такое избалованное чудовище росло, что все королевство содрогнулось бы от его поступков!

Помолчали. Я внимательно наблюдал за стариком, настраиваясь на печать. Усилить связь не выходило, но я пробовал снова и снова, прикидывая другие пути отступления. Можно за секунду облачиться в доспех — и если он выдержит удар от защиты особняка, сигануть в окно, а уже в полете — переместиться. Правда, усиленное рунами стекло будет как бы не прочнее иной деревянной стены.

Есть еще один нюанс — если я столь резко сотворю громадный объем льда в замкнутом помещении, используя окружающую влагу, старику точно поплохеет. Первый же вдох осушит его слизистую, глаза высохнут.

— Не страшно? — первым заговорил Чили.

— Раз со мной вообще ведётся беседа, то атаковать в ближайшее время не станешь, — пожимаю плечами. — Вон сколько силы собрал. Захотел бы — прихлопнул, как муху.

Тут я слегка приукрасил, слегка провоцируя старика, и тот, похоже, это понял.

Или не понял.

Или пока решает, что со мной делать. Потому что его равнодушное выражение лица ну ни на йоту не изменилось. Не подскочил пульс, не изменилась температура, ни единая морщина не дернулась — а я бы заметил, пусть не зрением, но своей новой способностью.

Собственно, ударь практик в полную силу, пусть даже и на четверть заполненным накопителем особняка, все действительно могло сложиться именно так. Но защита только разогревалась, только разгонялась, большая часть массивной формации ещё была неактивна и не запитана. Ударь он всерьез, мне действительно поплохеет. Но чтобы убить… не знаю.

С другой стороны, отпускать со словами «надеюсь, дружище, ты никому о том, что узнал, не расскажешь», попросту глупо. Клятву тоже можно обойти. Единственный хороший выход из ситуации — моя смерть.

Может, и сам понимает, что шансы прибить меня сразу невелики, а если уж не получится и вывернусь, тогда и ему придется не слишком хорошо? Про мою мстительность он уже знает, так что взвесил, поэтому и не нападает.

— Мне невыгодно убивать тебя, — соглашается практик иллюзий. — Конечно, то, что ты узнал, — государственная тайна высшего порядка, и по-хорошему… Но твоя смерть не перевесит той пользы, которую ты уже приносишь и еще сможешь принести. Думаю, нам хватит пары нерушимых клятв о неразглашении. И, разумеется, о невмешательстве в мои дела.

Я медленно кивнул, не сводя с него глаз. Клятвы можно обойти, и мы оба это знаем. Но сейчас напоминать об этом неразумно.

— На клятвы я готов. Для меня будут еще какие-то задачи? Ну, раз уж заговорили о моей пользе.

Чили кивнул.

— Стену ты видел, — начал он без предисловий. — Она не простоит вечно, да и десятка лет не простоит. Недавно появились вести, что сюда движется огромная волна диких зверей. Гуань-ди, бог войны, что дремлет в самой сердцевине приграничной крепости, начал выходить из многовековой медитации — он даже сквозь сон чувствует опасность.

От этих слов по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с ледяной стихией.

— Ты не задавался вопросом, откуда Орда? — продолжал тем временем старик. — Духовные звери не рождаются в лесах и горах. Они приходят через дыру, провал в самой ткани мира, посреди континента, на землях, что мы теперь зовем Дикими. Через нее некогда пришел наш первый император, Апелиус. А теперь через ту самую червоточину ползет поганое звериное племя.

Он сделал паузу, давая мне осознать сказанное, и продолжил:

— Добраться туда ни у кого не выходило. Сотни километров выжженной, отравленной земли, кишащей тварями, против которых те, что ты видел у стены, просто щенки. А из того портала выползают существа, рядом с которыми зверь школы Небесного Гнева покажется комаром. Только они далеко не уходят — им там лучше. Больше Ци, больше еды. Мы не можем уничтожить источник этой скверны, который охраняют самые сильные монстры, мы только сдерживаем волны тех, кто проиграл в битве на выживание, и теперь идет прочь, на наши земли, куда более скудные энергией.

— Что вы предлагаете?

— Я предлагаю тебе перестать ползать и начать бежать, Китт, — в голосе иллюзиониста прорезалась сталь. — Ты копаешься в травах, взрываешь поляны, решаешь склоки между сектой и школой, но это все — возня в яслях. За твоей спиной нарастает прилив, способный смыть тебя и все, что тебе дорого, словно песочный замок.

Старик поговорил хорошо, зацепил глубокие струнки в душе. Только вот у меня на такие вдохновляющие речи давным-давно аллергия и стойкое неприятие. Поэтому я переспросил в третий раз:

— И все-таки, что от меня требуется? Мне нужна конкретика.

Старик пожал плечами.

— А вот конкретику создай себе сам. Если сможешь — заткни портал, через который сюда течет зверье. Если хочешь — займись совершенствованием своих взрывных склянок. Твои бомбы впечатляют, я даже закуплю сотню-другую, но они не остановят ожидаемый прилив. Нам нужны не гранаты, а оружие, способное выжигать целые звериные армии. Ты уникален, Бронсон. Ты ставишь себе задачи, которые, как считалось, НЕЛЬЗЯ решить с помощью зелий, и таки решаешь их с помощью зелий! Возможно, ты единственный, кто способен за счет алхимии заткнуть портал, совершить подвиг, до которого не дошли величайшие умы королевства, но для этого ты должен перестать думать, как практик из захолустной секты и начать смотреть на жизнь и на мир шире.

— То есть, надежда на меня одного? — попытался я поймать старика на словах. Если сейчас скажет «да», значит, меня хотят крупно поиметь. Потому что в мире очень редко судьба королевства зависит от талантливых зельеваров. А если взывают к долгу, любви к королевству или к прочим высоким материям, значит, хотят крупно поиметь — это я уже давно уяснил.

— Не только на тебя. Я езжу по королевству, делаю самые разные предложения самым разным людям. Смотрю, чем каждый город может быть полезен во время войны, смотрю, сколько людей в сектах, культах, школах. Бывает, разговариваю и с такими ребятами, как ты, которые не понимают, что время игр закончилось, и пришла пора взрослеть.

Чили смотрел на меня взглядом правителя — до смерти уставшего человека, который взвалил на себя заботу о народе, и не требует за это признания и славы — всеми силами открещивается от них, даже куклу для почитания создал, отводя себе роль чопорного и едкого старика. И если все на самом деле так, как он говорит, то действительно пора заняться серьезными делами. Идти на границу, охотиться на сильнейших духовных зверей, добывать из них дорогие ингредиенты и варить новые легендарные зелья.