Старый, но крепкий 9

Глава 23

Разговор с Крайслером продлился еще час. Обсуждали будущий договор, составляли клятвы, торговались за каждую строчку и уступку: «…вы же понимаете, Китт, что нельзя вступить в Дом, выбив абсолютно все привилегии и не получив никаких обязательств? Ну так давайте еще раз обсудим ваши будущие обязательства…» и в какой-то момент пришли к консенсусу.

Клятвы я выбил максимально… необязывающие, если можно так сказать. Не разглашать услышанную в Доме информацию, которая может пойти во вред этому Дому. Не вредить членам Дома, если они не вредят мне первыми. Не раскрывать свои рецепты, кто бы об этом ни попросил, и не подчиняться никому из Дома, если приказы противоречат моим интересам. Ну, это я кратко изложил, на деле каждый пункт мы здорово расписали.

Выбил отдельным пунктом неприкосновенность своих родственников и своих дел вне Дома. То есть, ко мне не придет в какой-то момент какой-нибудь высокопоставленный член Дома и не скажет: мы же родственники? Так вот, давай-ка твой остров поделим, по-родственному. И доступ к банковским счетам брата тоже открой, ага.

Из обязательств — «быть хорошим членом Дома», если кратко. Не вредить, не мешать, не разглашать и так далее. Фаэр решил защитить меня от Дома (точнее, сделать вид, потому как Крайслерам я все еще не доверяю), и все пункты нашего соглашения были направлены на это. Все, что кроме, я старался пресечь и торговался так, будто реально собираюсь вступать в Дом зельеваров. И выбитые условия были настолько… приличными, скажем так, что я мог бы на них и согласиться.

И, наверное, соглашусь. Не так, как думает Фаэр, но все-таки. С согласием я получу не только статус члена Дома (на который я чихал, о чем не устану себе напоминать), но и груз в виде тех зелий, которые не успели увезти из Заставного, и работников, и даже цех с промышленным оборудованием для производства зелий. И это все нужно не мне, я бы и в одной из лабораторий свои зелья варил, а Крепости и всем ее защитникам. Это все поможет людям выстоять. Или хотя бы истребить побольше тварей и подороже продать свою жизнь.

Крайслера я обманул хотя бы в том, что не бросился сразу просчитывать изменение рецепта его зелья. Вместо этого я собрал сумку и, не откладывая, выдвинулся к Циншую. Следующий этап моего плана вел меня туда.

Отдыхая между телепортациями, я дважды видел огни множества костров, людей в зачарованных однотипных доспехах, установленные ряды палаток. В третий раз вообще переместился прямо на край серьезного лагеря, который еще и защитой какой-то накрыли. Заверещал какой-то амулет, послышались встревоженные голоса, зычные команды, а меня со всех сторон начало медленно сдавливать какой-то техникой. Однако прежде, чем под воздействием силы затрещали мои кости, я успел переместиться еще раз.

К Заставному стягивались войска Вальтеров — Дома, ответственного за армию. Причем, судя по серьезному подходу: по выставленным караулам и по слаженности действий, войска эти куда подготовленней авантюристов, которые сейчас сидят в Крепости. Люди в лагерях выглядели куда круче, силой от них веяло куда сильнее, и их было много. Думаю, к Заставному придет несколько тысяч практиков — огромная сила, которая в Заставный попросту не вместится, не готов он к такому. Будут ставить лагеря в поле, будут подвозить снабжение. Те обозы (изрядно груженые повозки, рядом с которыми стояли массивные духовные лошади), многое на себе не утянут. Ну да ладно, не моя проблема. Главное, что королевство, неповоротливая бюрократическая машина, раскрутила свои неповоротливые шестеренки и принялась отправлять к Крепости сильных и храбрых людей.

Последний километр перед Циншуем я решил пройти пешком — Ци было на донышке, да и вообще прогуляться хотелось. Подышать прохладным ночным воздухом, насладиться прогулкой по тихой дороге. Убить выпадом копья зверушку, смелую и тупую, решившую броситься на практика куда сильнее себя…

Через ворота секты Тьмы прошел после короткой заминки — меня вспомнили, записали и только потом пропустили. Насколько помню, раньше секта не вела учет входа-выхода практиков. Похоже, правила поменялись, стало чуть больше ответственности. Очередные изменения к лучшему.

Дверь зельеварной лавки была заперта. Альф иногда проводил здесь ночи, разбираясь в документах, отчетах, накладных, но сегодня, похоже, не тот случай. Жаль, до последнего не хотел будить человека.

Я дошел до дома старших учеников, нашел комнату Альфа и постучал, чувствуя себя очень… не очень. Заявился посреди ночи, чтобы попросить записи о зельях Сталевара. Причем те самые записи, которые Альф предлагал мне изучать вместе. Со стороны наверняка выглядит, будто увернулся от работы и приперся за результатом, на все готовое.

Меня грызла совесть, я понимал, что со стороны, опять же, это выглядит некрасиво, однако цель окупала абсолютно все средства, так что совесть могла пойти лесом.

Долбить в дверь пришлось не меньше пяти минут. На меня уже из соседней комнаты через запертую дверь наорали, требуя прекратить, и уже затем вышел Альф.

Увидев собрата-зельевара, я ощутил еще один укол совести. Выглядел Альф не слишком хорошо — лицо бледное, будто у оголодавшего вампира, сам похудел, скулы вон выпирают. Но приязни во взгляде не прибавилось, тут без изменений.

— Бро-онсон… — простонал зельевар. — Ты реш… решил окончательно меня допечь?

— Приветствую. Сразу скажу, что не хотел тебя будить, но дело очень срочное и важное.

Альф закрыл глаза, потер пальцем переносицу.

— То есть, те-ебе что-то нужно.

— Не что-то, — качаю головой. — Мне нужны конкретно записи Сталевара по поводу его оборотного эликсира. Желательно — с твоими пояснениями. Лучше всего — если ты покажешь весь процесс варки. Но в совсем крайнем случае меня устроит и порций десять оборотного.

— И ради э…этого ты меня ра-азбудил посреди ночи? Ради такой м-мелочи?

— Кому-то мелочь, а кому-то — шанс спасти сотни жизней.

— Слишком много па-афоса. Говори ты о де… десятке, я бы поверил.

Альф положил руку на дверь. Не знаю, желал ли он ее захлопнуть, но по итогу не закрыл.

— Я на-адеялся, что т…ты больше со мной не станешь связываться. М…максимум — зайдешь за покупками. Мне неприятно с то-обой общаться. Ты хоть навещаешь ур… урну с прахом Сталевара? Хоть раз на-авестил?

Нет. Ни разу не был, и сейчас ощутил толику стыда.

— Альф, я понимаю, как это выглядит со стороны, но…

— Н-не понимаешь! — воскликнул парень. — Я предлагал тебе ра-азбираться с записями вместе. Ты н-не захотел. А сейчас приходишь и просишь, но делаешь это б…без уважения! Ты мог дождаться утра? Скажи правду — мог дать мне н-нормально выспаться?

— Мог. Но дело и правда не терпит, каждый час играет роль. Если тебе интересно, то я и сам сегодня не спал, и вряд ли буду спать завтра ночью.

— По… помнишь, как мы варили зелья на продажу? — вдруг спросил Альф. Голос парня напитан обидой, да и судя по тому, что меня взглядом сверлит, в нем не ностальгия заговорила. — Са-амые сложные готовил наставник, а остальное — мы. Начиная теми, что от простуды, и за-аканчивая зельями лечения и б…боевыми.

— Конечно помню.

— Та-ак вот, сейчас я готовлю их один. Я-ка… каждый день встаю в пять часов утра, иду в лавку, варю зелья. И ка-аждый день вспоминаю мастера, и понимаю, что недотягиваю до его уровня. Я запорол эликсиры на де… десятки золотых, я не высыпаюсь и не справляюсь. Мне… мне не хватает…

Альф посмотрел на меня, махнул рукой и тяжело вздохнул.

— Альф… Я понимаю, что никогда не смогу заменить мастера, поэтому и не пытаюсь. И я понимаю, что не моя судьба — работать на одном месте…

— Чтобы секта про-одолжала жить? — перебил меня парень.

Помолчали. С одной стороны я понимал обиду Альфа, и понимал, что он не хочет оставлять это дело ради памяти наставника… наверное. А с другой — если тебе в тягость такая работа, почему ты не можешь ее бросить? Или обучить себе помощника? Или сказать Линю: «Я не справляюсь, мне сложно, придумайте, как мне помочь».

Похоже на болезненную, мазохистскую самоотверженность, когда человек, отдавая все силы, работает ради блага другого, которое этому другому не слишком-то и нужно.

Но если я сейчас поделюсь своими мыслями, мы точно не помиримся.

— Из-за недосыпа неважно выглядишь. Если тебе нужно, у меня есть зелья бодрствования. Могу поделиться рецептом.

Альф резко мотнул головой.

— Ты с-снова как про… провинившийся родитель! Приходишь, когда тебе что-то нужно, но делаешь вид, что заботишься! Мне не нужны твои зелья, не нужны твои по-одачки!

— Я хочу помочь, — повторил я тихо. — И… вернуть то, что было. Я знаю, что виноват, — не так уж сильно, чтобы делать меня крайним за все на свете, но все же, — Но я пришёл сюда не давить на тебя и не подкупать. Но сам подумай — что сказал бы наставник, если бы увидел тебя в таком состоянии?

Он посмотрел на меня, махнул рукой и скрылся в комнате, оставив меня ждать в коридоре. Через несколько минут вышел, одетый в простую рабочую робу, испещренную едва заметными пятнами от пролитых реактивов. От одежды практика пахло травами, дымом и легкой кислинкой.

Мы молча прошли по спящему корпусу. Альф двигался медленно, едва не задевал плечами косяки и целую минуту ковырялся ключом в замке.

В мастерской царил привычный для таких мест хаос. Стопки бумаг, беспорядочно сваленные на столе, пустые склянки, сложенные в ящик для мойки.

Не говоря ни слова, Альф подошел к дальнему шкафу и потянул ручку дверцы. Внутри, на бархатных ложементах, лежали стопки тетрадей в потертых переплетах и несколько деревянных футляров. Он достал один из футляров и две тетради.

— За… записи мастера, — глухо произнес он. — Я переписал все, что ка-асается эликсира. И три флакона зелья. Больше нет. Варка сложная, а зе… зелье не слишком востребованное.

Я взял флаконы. За темным стеклом угадывалась густая, маслянистая жидкость.

— Спасибо, Альф.

Парень мотнул головой, не глядя на меня.

— Д-да. Что-то вроде того. Теперь и…иди. И больше не появляйся.

Я не стал ничего отвечать. Кивнул, положил флаконы и записи в сумку. Достал флаконы с зельем бодрствования и оставил на столе. А потом переместился прочь из Циншуя.

Вернувшись в свою лабораторию в Заставном, я не позволил себе ни минуты на раздумья или отдых. Десять часов я провел за столом, уставившись в чертежи и формулы, которые предоставил Фаэр. Расчеты были чудовищно сложны — малейшая ошибка в пропорциях или температуре могла привести к цепной реакции и уничтожить котел с безумно дорогим содержимым. Но я не стремился к идеалу, и спустя те самые десять часов, в обед, протягивал Фаэру документ с расчетами.

Вариант я ему предоставил слабенький, если честно. Те, кто будут проверять мои записи (а их будут проверять) уже наверняка сами до него дошли. Но главное в другом. Этот вариант дал мне возможность собрать Крайслеров для моего приема в Дом, это во-первых. А во-вторых, передаваемые документы я сопроводил словами: «Это то, что я успел за сутки. Если дадите мне больше времени, придумаю что-то получше».

Я более чем уверен, что Крайслер решит как можно быстрее принять меня, чтобы отпустить подчиненных в побег из города, потом доварить зелье и спокойно отправиться отсюда самому. Могу его понять — то, что я увидел в амулете, действительно пугало, без шуток. Только есть те, кто бежит, и те, кто остаются защищать своих родных и убивать тварей.

Собрание назначили на сегодняшний же вечер. Опять выспаться времени не будет — нужно немного поработать над зельями, которые взял у Альфа.

Зал для собраний филиала Дома Крайслеров ничуть не изменился. Громадный полированный стол из черного дерева, за которым могли уместиться несколько десятков человек, сиял, отражая свет многочисленных магических люстр. В воздухе витал сладковатый аромат дорогих благовоний.

Когда я вошел, больше половины мест уже были заняты. Глаза, наполненные холодным любопытством, высокомерием и скукой, уставились на меня. Здесь сидели мужчины и женщины в роскошных одеждах, расшитых серебряными нитями. Их пальцы украшали массивные перстни с крупными камнями, на шеях поблескивали защитные амулеты. Это не просто зельевары — это аристократы от алхимии, чья власть зиждется на золоте и секретных рецептах. Вдоль стены стояли растатуированные бойцы Крайслеров, рангом не меньше третьего. Во главе стола, в массивном кресле с высокой спинкой, восседал Фаэр.

— Прошу прощения за задержку, — слегка поклонился я собравшимся. — Надеюсь, не опоздал?

На меня посмотрели человек пять из семнадцати собравшихся зельеваров. Остальные, разбившись на три группы, вели свои разговоры. Одни обсуждали цены на редкие растительные ингредиенты, другие пытались понять, кто из собравшихся портит им планы, ломая тележные колеса — сегодня ни одна груженная зельями повозка из целых семнадцати не выехала за городские ворота. О количестве этих повозок я знал потому, что сам стоял за диверсиями.

— Мастер Фаэр, полагаю, это и есть тот многообещающий молодой человек, ради которого мы сегодня собрались? — надтреснутым голосом спросил пожилой практик, имени которого я не собирался спрашивать и тем более — запоминать.

— Верно, — сидящий во главе стола Фаэр кивнул мне. — Приветствую, Китт.

— Добрый день. Еще раз прошу прощения.

— Ничего, — снова пожилой практик. — Как говорится, на ошибках учатся.

— Прошу прощения, господа. Времени не так много, все мы занятые люди, и у многих сегодня еще запланированы дела. Можете дать клятвы на алтаре, — Фаэр указал пальцем на плиту из черного камня, лежащую на столе перед собой, — подписать документы, окропить кровью кольцо и на этом закончить.

— Точно, — кивнул я. — Совсем забыл. Прошу прощения, что трачу ваше время, ага.

Я дошел до плиты. Один из собравшихся с готовностью отодвинул стул, пропуская меня к алтарю. Только вот я остановился, не спеша класть на камень ладонь.

— Знаете, какое-то время я думал, что мне с Крайслерами не по пути, — сказал я чистую правду. Люди не выглядели удивленными, обескураженными или хоть сколько-то заинтригованными — похоже, знали об этой моей черте. — Мне не хватало в вас какой-то… лояльности к людям, что ли. Вы же представители одного из четырех сильнейших Домов, а сидите на знаниях, как собака на сене. И сам не гам, и другому не дам. Я бы на вашем месте школы открывал, людей зельеварению учил, а вы за подобное в тюрьму сажаете, либо через суды вешаете конский долг.

— Мы люди простые, нам такое объяснять не надо. Вам с такими предложениями лучше в центр, в столицу, — раздраженно сказал Фаэр. — Столь масштабные изменения в политике Дома может принять только глава.

— Боюсь, у главы в последующее время будет много других проблем. Думаю, остальные Дома начнут охоту на ведьм, и Крайслеры… в общем, нам будет сложно.

— Вы это о чем? — Фаэр аж встал.

То есть, вставать начал.

Если еще точнее — оперся рукой о стол, побагровел, а потом завалился лицом в столешницу.

— Что-то мне… Нехорошо…

Вслед за главой филиала начали заваливаться и остальные.

Что чувствовали те, кто сместил Цезаря? Чувствовали ли вину за грядущий заговор, чувствовали ли себя подлецами, которые стреляют в затылок ничего не подозревающему человеку, или наоборот, их воодушевляли выстраиваемые планы? Хотели ли они сделать мир лучше, или делали это в угоду кошельку?

Что чувствовал каждый человек, планирующий революцию, смену руководства компании или банальный рейдерский захват?

Вообще, было ли у них право менять власть ужасными способами, к которым они прибегали?

Я считаю, что было. Пусть не во всех случаях, но точно в тех, когда верхи гнобят низы. Потому что наверху не должна сидеть себялюбивая мразь.

Да, малость анархично. Ни за что не поверил бы, что этот мир сломает о колено мои прежние идеалы, но я прежний никогда и не поднялся бы до нынешних высот и не помог бы всем, кому смог помочь.

— За трусливое поведение в военное время вас ждало бы как минимум порицание, — от волнения голос сорвался. Несмотря на мою веру, что мой поступок — во благо обществу, я волновался и чувствовал себя погано.

Тем не менее, я откашлялся и продолжил увереннее и громче.

— Но вы решили не просто сбежать, бросив войска, которые рассчитывают на вашу помощь. Вы совершили настоящее предательство, решив бросить войска без обеспечения. Забрать с собой наваренные за года эликсиры? Серьезно? В ваших головах хотя бы возникла мысль, что есть что-то кроме золота? Да и не сможете вы разбогатеть на продажах эликсиров, если Крепость падет.

Практики стонали, скрежетали зубами. Пытались что-то сказать, но могли только скулить — меняющаяся глотка была не в состоянии выдать членораздельную речь.

Следующий этап начался спустя несколько секунд. Под кожей каждого из Крайслеров перекатывались и нарастали мускулы, заставляя трещать по швам одежду. В их глазах человек уступал место зверю.

Я телепортировал прочь отработавшую свое котомку с газообразными зельями и призвал лед, облачаясь в доспехи. И создал ледяное копье.