Старый, но крепкий 9

Глава 6

Я стоял рядом с практиками школы Небесного Гнева и понимал, что переубедить их не выйдет. Слишком уж красноречивое желание «не пускать» на их лицах, да и предыстория отношений между нашими сообществами играла не в мою пользу.

Но не попытаться не мог.

— Я хочу увидеть вашего духовного зверя, — повторил я мягко. Но мой тон не расслабил школьников. Наоборот — двое практиков за спиной Ардана медленно сместились ближе к командиру, на случай, если ему потребуется их поддержка.

— Зверь спит, — качнул головой Ардан. — И дабы это оставалось так, мы не подходим к нему без веской причины и не позволим никому из чужаков входить внутрь защитного круга.

— Веская причина есть, — ответил я ровно. — Как вы наверняка заметили, я тоже практик льда. И мне нужно место с наиболее сильной ледяной Ци для медитации. Здесь у вас не так уж много подобных точек, а лучшая из них — одна. Внутри вашего защитного круга.

Вообще-то я сейчас соврал. Была точка гораздо лучше — я буквально стоял в рунной комнате, (плохо, но все-таки) подготовленной для сбора и усвоения ледяной Ци.

— Господин инспектор, — присоединился к Ардану один из молодых практиков, — ваша веская причина только ваша. У нас тут строящийся форт, а не приют для каждого, кто жаждет набрать Ци. Зверь — достояние шко… Бога.

Я посмотрел в глаза практика сквозь ледяное забрало шлема, который не собирался снимать в подземельях отнюдь не дружественной школы.

— Поймите, я не собираюсь лишать вас зверя. Я лишь хочу немного помедитировать.

— Даже если вы инспектор, — вставил второй ученик, — есть какие-то границы ваших полномочий. Мне кажется, что вы сейчас пытаетесь выйти за них.

Я нехотя вздохнул.

— Хорошо… Тогда можно мне хотя бы помедитировать здесь?

Ардан обвел взглядом разрисованную рунами комнату и рассмеялся. Смех практика прозвучал сухо и неприятно.

— Господин инспектор, — обращение прозвучало с изрядной долей иронии. — Ты меня с каждой минутой все сильнее раздражаешь! Я не знаю, для чего здесь эта комната, и потому уж точно не оставлю здесь человека, которому не доверяю. И еще: если твоя инспекция закончена, прошу тебя на выход.

Тарс дернул головой, указывая в сторону двери.

Я направил больше Ци, усиливая, укрепляя ледяную корку на плечах и шее (лед тихо затрещал, уплотняясь) и жестом предложил остальным идти впереди. Как уже говорил — не люблю, когда сильные практики оказываются за спиной.

Наружу меня вывели без приключений, без переглядывания и перешептываний. После озвученного желания полюбоваться спящим Зверем Ардан стал чуть более настороженным в отношении меня, да и остальные малость напряглись. Однако найденная комната не тянула на тот секрет, ради которого меня могли прикончить, так что я наоборот расслабился. На полу той самой комнаты лежал тонкий слой пыли, так что я в самом деле допускаю, что ее не пытались от меня спрятать, а попросту закрыли за ненужностью и забросали вещами. Но когда-то все равно откроют — такое полезное место не могут оставить без внимания, и уж точно глава школы не может не знать, для чего та комната. Как и те, кто когда-то долбил (или скорее — менял и раздвигал) камень, чтобы создать те самые подвалы и комнату с рунами, кои высекали годы или десятилетия назад.

Стоило только высунуть голову из подвала, ветер ударил в лицо. Пока мы бродили под землей, снаружи снова началась пурга, причем изрядно напитанная Ци. Порыв ветра бросил навстречу хрустящие, колкие льдинки, которые подобно разъяренной любовнице, попытались расцарапать мне лицо. Не будь у меня ледяного шлема с прозрачным забралом, может, у непогоды и получилось бы.

— Выход там, — не удержался Тарс, поведя мускулистой рукой в сторону пустого дверного проема.

За стенами руин… то есть стройки я посмотрел на Зверя, так внимательно, как мог. Не столько рассматривая снег на его шкуре, сколько пытаясь под ту шкуру заглянуть, уловить ток силы, двигающейся по жилам, и увидеть эссенции, сплетенные в груди.

Когда я замер, глядя туда, куда, по их мнению, смотреть не стоило, практики напряглись. Кто-то из учеников даже посоветовал «быстрее двигаться, господин практик», однако торопить меня тычком в спину не стал даже Ардан.

Увы, заглянуть под шкуру не вышло. Но кое-что получилось даже не рассмотреть — почувствовать, ощутить фибрами души алхимика. Той частью меня, которая появилась во мне вместе со специализацией.

В сердце зверя сплетались разные эссенции. В основе холод, без сомнения. За холодом веяло ветром — не тем, который пытался сбить нас с ног во время подъема, а самым лютым, который способен заморозить легкие при неосторожном вдохе, льдом стесать плоть с костей как обычного человека, так и практика. Чувствую, что очнись этот зверь, к нему и подойти-то будет сложно.

За этими эссенциями таились и более слабые. Тонкая, едва ощутимая искра грозы. Звучание грома, безумное завывание бурана, запах той самой «зимней свежести», которой пахнут заносимые в сельский дом с мороза вещи, или одежда замерзшего в снегах человека.

Сердце зверя билось медленно, настолько медленно, что за ту минуту, что я смотрел в его сторону, и не ударило ни разу. Кровь по венам едва текла — загустевшая до уровня битума, движимая даже не сердцем, а духовной энергией, которой это тело было заполнено настолько, что смотреть больно. Но тем не менее, громадное существо было живо и умирать не собиралось — в теле было столько нерастраченной мощи, что задумай я сварить из сердца такого существа эликсир и выпить, меня просто сожжет концентрированной силой. Похлеще иного карательного эликсира изуродует энергоканалы, перемелет в труху оболочку ядра и заморозит лишенный духовного дара трупик человечка, рискнувшего коснуться силы, которая ему не по зубам. Даже для четырехрангового Линя этот эликсир станет слишком уж мощным, слишком насыщенным. Не знаю, сможет ли переварить его Свен Дэй, слишком уж много будет в таком эликсире животной мощи и духовных энергий. Как витамина «А» в печени белого медведя, которая для человека станет скорее отравой, а вот другой белый медведь может и навернуть останки сородича.

Ардан Тарс сопровождать меня к подножию горы не соизволил. Зато проводил недвусмысленным напутствием, перекрикивая шум ветра:

— Километрах в трех ниже есть пещера! Мы мимо нее проходили: там еще три камня в виде игл из земли торчат, помнишь же⁈ Славно! Можешь остаться там на ночевку, можешь до самого низа идти. Назад возвращаться не надо! Как бы беды не случилось — парни нервные, но меткие. На звук и движение стреляют — будь здоров! А там и не рассмотреть, что в такую непогоду в снегах мелькнуло.

— Да я и не собирался снова к вам наведываться, — лгу, не стесняясь. Пока мы спорили в разрисованной рунами комнате, можно ли мне остаться, я успел сотворить и поместить на стену довольно жирную печать телепортации. А тьма, которой в той комнате было куда больше, чем света, прикрыла меня. Вряд ли школьники умели видеть в сумраке, да еще и стоя в проходе, заслоняя собой свет магических светильников. Если не станут осматривать комнату, то можно будет вернуться туда через сутки-двое, подправить руны и в оплату за работу помедитировать, поглощая тонны качественной высокогорной Ци.

— Всего доброго, господа практики, — прощаюсь, отвешивая легкий поклон. — Господин Ардан.

Пока топал вниз по ступеням, практики не спускали с меня глаз. Парочку Ардан демонстративно направил по обе стороны площадки — чтобы проследить, не «заблужусь» ли я случайно, и не попробую полезть вверх по скалам.

На вершине горы все-таки непогода была куда слабее — много энергии, но почти нет летающего снега и льда. Когда я шагал вниз, пришлось наращивать куда больше льда на доспехе и примораживать ледяные ботинки ко льду и камням, чтобы меня не сбило с тропы вниз особо сильным порывом ветра.

Спускаться вниз было тяжко, особенно когда я решил срезать путь и сразу направиться к месту, где находился цветок с символичным, мать его, названием «Ледяное сердце».

Последние сто шагов дались труднее всего. Ледяной ветер словно все время набирал силу, а теперь — решил выплеснуть ее разом, ударяя в спину, пытаясь опрокинуть. Иного человека уже сбило бы с ног и покатило вниз по склону, я сам выдерживал только за счет веса ледяного доспеха. Брел по черной земле, откуда ветер, завывающий словно банши, уже давно смел сугробы. Ветер задувал под забрало шлема, приходилось глотать холодный воздух и терпеть, пока порывы яростно хлестали по лицу сквозь тонкую щель под забралом, которую я оставил для циркуляции воздуха.

Наконец дошел до темного узкого хода, ведущего в пещеру.

— Как же узко…

Едва протиснулся в доспехах. Но пробирался сюда точно не зря — в глубине пещеры по-прежнему лежал скелет. Торчали тонкие ребра, на остатках одежды лежала тонкая изморозь. А из его грудной клетки, прямо там, где когда-то билось сердце, рос цветок.

Его лепестки были неестественно нежными и мерцали мягким, голубоватым светом. Свет едва уловимо пульсировал, отбрасывая призрачные тени на стены пещеры. Прям сказочный цветочек. Только сказка эта не слишком приятная, и совсем даже не добрая. Точно не для человека, которого, возможно, ради этого цветка и убили.

Сзади раздался шорох.

Уроки с Сяо Фэн давно выбили из меня удивление, ненужные размышления и вколотили правильные рефлексы. Я не стал вертеть головой, не стал думать «показалось ли?». Вместо этого я крутанулся вокруг, перехватывая двумя руками древко копья.

От входа на меня обрушилась белая молния — огромная мускулистая волчица, чьи глаза пылали желтым огнем.

Удар пришелся точно в цель. Не ее — мой. Острый наконечник копья с омерзительно громким хрустом вошел в грудь зверя: его собственный импульс и яростный прыжок помог насадить себя на копье.

Тяжелая туша заставила меня покачнуться, но не шагнуть назад.

Зверь еще жил. Лапы, еще полные силы, с отчаянным скрежетом скользили когтями по доспеху, не в силах пробить укрепленный лед. Желтые глаза теряли блеск, но ненависть в них не гасла.

Я услышал хриплый, прерывающийся рык. Почувствовал, как в последний раз ударилось сердце.

А потом все стихло. Тело обмякло, повиснув на копье мертвым грузом. Я осторожно опустил древко, и окровавленная туша волчицы легла на каменный пол.

Дыхание сбилось — не от усталости, а от напряжения — трудно не испугаться, когда на тебя прыгает дикий зверь.

Я вернулся обратно к скелету, достал артефактную коробочку, ножик и мерную линейку. Вычислил расстояние среза, аккуратно полоснул ножом по стеблю и положил цветочек в коробку. А вот волчицу даже потрошить не хотелось — животное было слабеньким, и, поколебавшись, я решил не пачкаться и не тратить время.

— Так… Идти ли дальше?

Можно было переночевать и здесь. Пусть тут не было дров, но холод меня не то, что не убьет, даже простыть не заставит. Но куда приятнее посидеть у костра и поспать в тепле.

Есть вторая пещера, где мы в основном и останавливались, поднимаясь в гору с практиками. Если там никого не будет, то точно найдутся дрова — всегда запас был.

Решено. Пойду туда.

Буря усилилась и швыряла в спину ледяные иглы, отскакивающие от ледяного же доспеха.

Я ступил под свод пещеры, ступая грузно и широко — привык, что по снегу так идти легче. Стряхнул с плеч наледь и снег.

Ветер тут не чувствовался, оставшись завывать снаружи.

Я огляделся.

Справа, где раньше лежали аккуратные охапки дров, теперь пусто. Уже нехорошо. Помню, практики, с которыми я был около полугода назад, таскали сюда дрова для своего костра, и пара охапок неизменно лежала в пещере — ждала тех, кто не рассчитал силы и мог растопить себе костер.

Широченного деревянного щита у входа тоже не было, только углядел пару ржавых гвоздей в кострище. Понятно, куда делась защита от ветра и холода. Кто-то пустил на растопку нужную вещь. Не было ни соломы, ни лапника у стены — все сожгли.

Я постоял посреди пещеры, а потом двинулся к стене, где когда-то в полусне видел дверь.

Камень цельный, монолитный. Ни щелочки, ни ключа для замка. Можно посчитать, что мне привиделось, и я посчитал бы, если бы не почувствовал пустоту за двадцатью сантиметрами камня.

Вопрос «бить или не бить?» не стоял. Я сжал кулаки, наращивая на них лед покрепче и потолще. А потом — телепортировался из доспеха.

Пока я лез в рюкзак за едой, наполнял фляжку тающим льдом и ужинал, ледяной голем долбил камень.

Сначала ничего не получалось — стена осыпалась мелким каменным крошевом, затем откололся крупный кусок и дело пошло бодрее. Камень хрустел и трещал, рушились целые пласты, а голем, не останавливаясь, лупил и лупил.

Наконец, спустя полчаса ледяной доспех пробил в камне дыру.

Я поднялся с камня, посмотрел в дыру и, не обнаружив там ничего опасного, закинул в дыру печать. Потом — телепортировался на ту сторону фальшивой стены.

Помещение оказалось слишком просторным для тайника. Квадратов на пятьдесят, можно целую сокровищницу спрятать. Только внутри сокровищ не было, ага.

Каменные стены — неровные, местами потекшие буграми, будто некогда здесь бушевал жар, способный плавить камень. В углу — развалившиеся стеллажи. На парочке уцелевших стоят пыльные банки с прахом. Если в них и было что-то интересное, то сгнило с крышками и пробками. Сверху пробивается свет — тонкий и бледный луч попадает в пещерку сквозь дыру в потолке.

Пахнет застарелой гнилью. И объяснение запаху сидит прямо за массивным столом в центре: мумифицированный труп, одетый в серые рваные тряпки. Высохшие руки лежат на столе, рядом со скрюченной правой ладонью валяются перо и листы бумаги, словно покойник писал до последнего вздоха. Череп опустился вбок, на плечо, да так и замер.

Я подошел ближе, заинтересовавшись книгами на столе. Ради интереса попробовал открыть одну, но не получилось — за годы (десятилетия? века?) томики превратились в монолитные, склеенные временем и влагой кирпичи.

Тогда я, ведомый интересом, осторожно отодвинул костлявую руку и взял верхний лист. Почему-то не сгнивший, не испачканный трупными жидкостями. Да, чернила малость выцвели, но почерк, острый и нервный, читался легко.

«…и он говорил о милосердии, а сам возводил курганы из костей. Говорил о порядке, сея хаос. Власть его зиждилась на нашем невежестве. Мы были слепцами, восхвалявшими своего палача. „Священная война“… какое лицемерие! Мы не свергли тиранов. Мы вознесли на трон короля убийц…»

Последнее предложение обрывалось. О чем бы ни хотел написать этот человек, он не успел.

Однако строки зажгли во мне интерес, и я прочел остальные листы.

Отрывочные сведения о войне Богов. Рассуждения о природе божественной силы. Упоминания имен, о которых я никогда не слышал. И везде боль, разочарование и ужас, проступающие сквозь строчки. Автор описывал начало войны, то, как некие «они» шли за Гуань-ди, описывал раскол общества. Один бог против остальных. Расписывал и то, что последовало за этой войной.

— Интересно… — пробормотал я.

Но куда интереснее было то, что среди сгнивших книг, которые не открыть и не прочесть, я наткнулся на несколько листов, которые — вот так сюрприз — говорили мне о том, что Гуань-ди — плохой.

Вот совпадение-то! Стоило мне задаться вопросом насчет божества, стоило мне подумать, что он не такой уж и злой, если распространял по Руанскому королевству духовных зверей для прокачки людей, как я тут же натыкаюсь на информацию, которая снова пытается перевернуть мое мнение! Удивительно!

А еще добавляют вопросов едва заметные следы в пыли. Будто кто-то тут был, и не так давно. Навестил это место и подложил листы на стол.

Был бы я без навыка «превосходного осязания», которое буквально показывало мне толщину пыли вплоть до десятых долей миллиметра, мог бы и пропустить этот факт. А сейчас задумываюсь, не привели ли меня сюда специально.

На что способно то безымянное существо, которое я встречал уже дважды? Могло ли оно заметить момент моего попадания в этот мир и вести меня по нужной тропке?

Могло ли подтолкнуть целителя Рика использовать мелкого мальчишку, посылая его в горы для выплаты долга работой? Могло ли в тот вечер, когда я засыпал от усталости в пещере, показать мне дверь? Зная, что я с ней ничего сделать не смогу, да и приятелей убедить подолбить стену не выйдет.

Могло ли оно натолкнуть меня на путь травника, а потом — алхимика? Вот будет новость, если сидящего на троне Гуань-ди можно убить с помощью алхимии. Вот совпадение-то будет!

Ну и наконец, хоть мне сейчас и не хотелось думать о подобном, кем же все-таки были боги: благодетелями, чей светлый путь был прерван коварным Гуань-ди, или жестокими деспотами, которых стер с лица земли единственный «хороший бог»?

Вообще, как узнать ответ на этот вопрос? Я знаю существо, достаточно древнее и могущественное, чтобы застать те времена. Но это существо как раз жаждет смерти Гуань-ди, так что беседа с ним — не вариант.

Правда, есть еще места, где можно найти ответы. Где время остановилось, а мертвые все еще существуют, не спеша за грань. Там находятся те, кто застал очень давние времена. Их души, подпитанные Ци, все еще бродят среди курганов.

Сложно зачищать такие места силы — духи там буквально лезут из-под земли. Призраки и сами по себе неприятные противники — среднего по силе духа в Фейляне стража даже поймать не смогла. Но призраки (большинство из них) не отдаляются далеко от курганов, своего места силы, потому люди просто не суются туда и живут спокойно.

Я бывал на окраине одного из таких мест, когда решил помочь девушке-духу, и максимум, что смог — вовремя унести ноги. Пожалуй, стоит туда наведаться. Не сейчас, даже не в ближайший месяц. Но, пожалуй, стоит как-нибудь сходить и задать мертвым пару вопросов.