Старый, но крепкий 9

Глава 11

От леса рысью двигалась по жухлой траве стая из пяти духовных волков. Их шкуры отливали свинцом, глаза чуть светились. Вожак двигался неспешно, почти лениво, но, несмотря на размеры, выглядел самым поджарым, быстрым. Он уж точно мог нагнать и растерзать толпу меньше, чем за минуту, но почему-то этого не делал.

Слева, захлебываясь от ужаса, визжа, крича и задыхаясь, бежала толпа крестьян.

У людей нашлись свои практики — в самом конце толпы, между людьми и зверями, бежали мужчина и женщина, вооруженные длинными ножами. Вроде как первая линия обороны, но люди не могли не понимать, что против пяти зверей они ничего не сделают. Одного хватит на каждого практика, чтобы занять их, а ещё трое передушат толпу.

Мысленно я оценивал оставшихся за спиной практиков, решая, как их лучше использовать в бою, и на что они вообще способны. Крупный мужчина с обугленными рукавами — практик с техникой огня. Или без техники (откуда у крестьян техники⁈), просто с умением управлять огненной Ци. Как Апелий до начала обучения. В принципе, малополезен.

Худая женщина в испачканной по колено в земле юбке, от которой тоже веяло силой ранга закалки. Практик с талантом к управлению землей? Просто испачкавшийся практик?

На мгновение обернувшись, приметил еще одного бойца. Юноша, того самого возраста, когда гормоны прут неостановимым потоком, но преимущественно через прыщи на лице. В руках — деревянный шест. Силы (если они у него есть) для меня — загадка.

Трех практиков закалки достаточно, чтобы защитить толпу от какой-нибудь слабой гнуси, но против таких зверей помогли бы разве что хорошие стены. Кстати, возможно, что крестьян все еще не настигли, чтобы показательно неторопливо довести до деревни. Там перед толпой откроют ворота, а звери и ускорятся. Выглядит, как план. И если вожак достаточно умный, он мог этот план придумать.

Я телепортировался между волками и людьми, спиной к последним. На теле нарастал переливающийся в солнечных лучах доспех, в руке росло ледяное копье.

— Прочь! — заорал я замешкавшимся крестьянам, не сводя взгляда с вожака. — Живее!

Крестьяне не ускорились, зато трое практиков поступили ровно наоборот — из последних сил побежали ко мне. Задыхающиеся, обессиленные, едва удерживающие ножи. Хороша подмога!

Стая на мгновение замерла, переоценивая угрозу. Затем вожак глухо зарычал, и все пятеро слитно рванули ко мне.

Двое шли, забирая влево и вправо, чтобы атаковать с двух сторон. Вожак бежал по прямой. От него давила звериная сила, жажды крови и голод — непростой зверь, действительно непростой.

Еще двое, ускоряясь до крайности, рванули мимо, пытаясь обойти меня по еще более широкой дуге. Увидев маневр последних, практики, успевшие отбежать метров на тридцать, повернули обратно к толпе.

Я не стал ждать одновременной атаки трех тварей. Правой рукой я послал созданное изо льда копье в левого зверя. Ему удалось увернуться, но когда ледяное копье пролетало мимо зверя, я высвободил залитую внутрь льда духовную энергию. Копье разлетелось кусками льда, впившимися в спину и бок духовного зверя. Волк завизжал.

А дальше я переместился к вожаку, и понял, что слегка ошибся с оценкой его силы. Волк не уступал в скорости даже Сяо Фэн, и точно умел драться с вооруженными людьми. А у меня опыта боя со зверями было куда меньше. Достаточно, чтобы уворачиваться от ударов, благодаря контролю пространства, но не более.

Я в основном бился копьем, стараясь экономно (времени попрактиковаться не было) направлять густую силу льда сквозь наконечник копья. Пару раз смог ударить вожака по лапам (дури в нем было много, приходилось вертеться, уворачиваясь от когтей и пасти — попаду под такую атаку, и он меня массой задавит), но проморозить не смог.

Один раз повезло ударить вожака в горло, выпуская силу. Думал, что проморожу сосуды, а потом перебью шейные позвонки, оставив целыми сердце и прочие полезные органы, но добился только удивленного рычания зверя. Вложенная сила будто стекла по засиявшей в духовном зрении шерсти, а волк отпрыгнул.

Отпугнувший вожака удар в горло дал мне лишь краткую передышку. Два волка, заходивших с флангов, ринулись в атаку, пока их лидер приходил в себя. Их тактика была проста: отвлечь и связать меня боем, чтобы дать напасть вожаку.

Я переместился на десять метров назад, к ближайшей печати и вскинул копье. С наконечника слетел ледяной поток, принимая форму призрачного дракона. От техники веяло лютой стужей. Волки бросились прочь, но дракон не целился в волков напрямую. Он пару раз взмахнул призрачными крыльями и пронесся над полем с раскрытой пастью, из которой лился поток холода.

Затрещала замерзающая земля. Трава покрылась слоем искрящегося инея. Двое волков не успели сбежать и превратились в ледяные скульптурки, но вожак, ради которого я технику и вызвал, успел выскользнуть из-под удара.

Минус две трети резерва. Сейчас бы отдохнуть и помедитировать, но кто же мне даст?

Вожак страшно зарычал и кинулся на меня. Прыжком ушел от еще одного ледяного копья, а потом… Потом не успел уйти, когда ледяной доспех, из которого я телепортировался секунду назад, взорвался.

Волк с визгом откатился в сторону, схватил пастью кусок льда, засевший в боку, и выдернул.

Сзади сражались с двумя зверями деревенские практики. Первым нанес удар огневик: пламя, пусть и слабое, обожгло морду нападавшего волка, заставив того отпрянуть с испуганным взлаем. Земля под ногами второго волка на мгновение размякла и затвердела вокруг его лап. Пацан с шестом жался за спинами деревенских.

А вот для меня следующие несколько минут стали адской круговертью. Я телепортировался, создавал ледяные копья, пытался экономить силы, но Ци оставалось все меньше и меньше. Алхимический напалм на волка не действовал — шерсть твари вытягивала духовную энергию из всего, что ее касалось. Если так и дальше пойдет, придется взрывать кое-что посильнее обычных боевых зелий.

Практики, собравшись в кучку, отчаянно оборонялись. Огневик, истратив последние капли Ци, смог лишь опалить шкуру одного из рядовых волков. Бледная, как мучной мешок, женщина тоже едва сражалась. А юноша с шестом больше орал, делая нелепые выпады шестом.

Именно он стал слабым звеном. Волк, с которым он сражался, сделал ловкий нырок, выбил шест у парня и вцепился ему в руку. Юноша закричал. Его крик отвлек на мгновение огневика — тот ринулся на помощь.

Второй волк, будто только этого и ждал, сделал молниеносный бросок.

Мощный толчок, удар массивным телом — и мужчина с обугленными рукавами был отброшен на добрый десяток шагов, со страшной раной на груди. Он даже не успел вскрикнуть.

— Нет! — завизжала геомантка, бросаясь к павшему.

А вот юноша меня удивил. Парень дернул рукой, и шест рванул к нему, подброшенный порывом шквального ветра. Только до практика не долетел — волк обернулся, и шест каким-то невероятным чудом влетел в его раззявленную глотку. Задыхающегося волка практики начали лупить вдвоем.

Потеря третьего волка заставила вожака отступить. Волк завыл, а потом — побежал к лесу, и последняя тварь отступала следом за ним. Волки расходились в разные стороны — двух догнать я не смогу, а пока буду занят слабым, вожак доберется до леса, где я его не найду.

А потом он подкараулит и попытается сожрать спасенных мной крестьян.

Я обернулся к практикам. Женщина уже была рядом с огневиком, пытаясь заткнуть окровавленными тряпками раны на его груди. Сопляк продолжал безостановочно долбить шестом мёртвую тушу.

Крестьяне не бежали. Они видели, как один из их защитников был повержен одним ударом, но видели и мой бой со зверями и видимо решили, что остаться рядом со мной безопаснее, чем рваться вперед.

Дети плакали, прижимаясь к ногам матерей. Двое стариков сидели на земле — стоять были не в силах.

Я выругался, а затем пошагал к практику. Между погоней и лечением раненого практика выбрал лечение, и уже спустя минуту вливал в рот исполосованного мужчины зелье. Кровь остановит, но для лечения ран нужно что-то получше: целитель там, или зелье регенерации.

Потом пришлось помогать и крестьянам. Один из стариков был на грани удара после такой пробежки, но после порции целительского зелья ему полегчало.

Пронзительной, захлебывающейся нотой выла одна из баб, заламывая руки.

— Матрёна, полно тебе! — хриплый, но громкий голос спасенного мной старика перекричал плач. — Слышишь, полно! Ребятёнков пужаешь, да спасителя нашего гневишь!

Какой-то мужик, сам бледный как полотно, пытался успокоить заплаканных детей.

Маловероятно, конечно, что все успокоятся. Им всем — и малым, и великим — эта ночь аукнется долгими кошмарами. Станут просыпаться с криками, в мокрых от пота постелях. И вряд ли чаша сия минует и взрослых.

А тем временем старик, угомонив селянку, обратился ко мне:

— Спасибо, что не бросили, ваша милость, — поклонился в пояс старик.

— Как вас угораздило?

— Токмо в соседнюю деревню, на праздник сходить хотели гуртом. Дорога через тот лес по краешку идёт, там всегда тихо было. Да и свои вои есть у нас. Думали, хорошо все пойдет, а оказалось… Вон, Ваньку у Матрёны задрали.

Я мысленно отметил, что могло быть куда хуже одного задранного Ваньки. Ситуация сложилась максимально благоприятно: деревенские дружно рванули прочь, да ещё и практики не помчались впереди всех, хотя наверняка первыми оценили угрозу и поняли, что она малость превосходит их силы. И я сам вылез из чащи именно там, где нужно, будто посланник бога из машины.

За полчаса дошли до деревни. Богдан, тот самый старик и по совместительству — местный староста, пригласил меня к столу, который накрыли у него дома. В комнате, где пахло свежим хлебом и сушёными травами, на стол поставили еды, которой хватило бы на троих: дымящаяся похлёбка, здоровый ломоть домашней ветчины, соленые огурцы, квашеная капуста, густо сдобренная клюквой, кружка темного кваса.

Отказываться не стал — неуважение, да и есть хотелось, потому и не стал.

— Вы себя не корите, ваша милость, что волков упустили, — невесть с чего попытался успокоить меня старик. — Соберемся гурьбой и устроим облаву на шавок.

— Получится у вас?

— А чего нет-то? Как-то ведь выживали. Ежели бы вас не было сегодня, тогда худо пришлось бы. Но мы нечасто таким составом ходим, да и сильные твари редко к нам забредают.

Я покивал. Старик помолчал немного, а потом осторожно спросил:

— А вы куда путь-дорогу держите, коли не секрет?

Я на секунду замялся, раздумывая, говорить ли правду, и если говорить, то в каких пропорциях, но выручила старушка, накрывавшая на стол:

— Да уж не к Крепости ли? Охотники ноне часто туда ходят. Зверья, сказывают, разного с Диких земель теперя много течет. Можно монет добыть.

Я лишь согласно кивнул, не вдаваясь в подробности. Версия была удобной, логичной и не вызывающей лишних вопросов. «К крепости, поохотиться». Звучало отлично.

— Ежели надо, выделим вам повозку, ваша милость, довезет вас до Крепости.

Я кивнул.

— Лишним не будет, благодарю.

Наверняка этот возница заодно и в соответствующую управу доложит о «шавках», после чего сюда отправят практиков для охоты.

— И это… Благодарствую, что мужа нашего вылечили, — снова повторил старик. И тут же с горечью добавил. — А вот меня зря вытянули, господин практик, как есть зря потратили снадобья. Спасибо, конечно, однако стар я. Пыль бесполезная.

Я пожал плечами, похрустел соленым огурцом и ответил:

— Возраст — не приговор. Можно отодвинуть старость, можно значительно продлить жизнь с помощью тех же снадобий. Можно и сотню лет прожить, и больше.

Старик усмехнулся. Не горько, а с какой-то усталой, почти что отеческой мудростью.

— А толку-то? — спросил он, глядя в крохотное окно на темнеющее небо. — Зарабатывать на снадобья, чтобы продлить жизнь, полную заработка на снадобья? Замкнутый круг получается, будто собака за хвостом своим гоняет. Сколько ни беги за лишними днями, сколько ни копи — конец-то у всех одинаковый, ваша милость, и от него ни монетой, ни снадобьем не откупиться. А там уж и родичи мои. Снятся вот кажду неделю. Заждалися они меня.

Так чего убегал? Взял бы и остановился, или в сторону побежал. Может, полминуты сельчанам бы выиграл.

Старик все говорил и говорил о тщетности бытия. О том, что каждый рано или поздно умрёт, и вся суета — лишь попытка оттянуть неизбежное или придать ей хоть какой-то смысл, а смысла мало. Что люди вечно боятся чего-то не успеть, а он уже все сделал, что спланировал: вырастил дочерей и сыновей — из десятка уж четверо выжили и выросли. Теперь пора на покой, где не мучает больная нога, спина, и сердце не болит.

Слова, что я отсрочил ему желаемый «покой» не звучали, но подразумевались.

Я попытался сказать ему, что в жизни есть смысл, и жить дольше, чтобы больше успеть — вполне себе цель, но старик смотрел на меня, как на ребенка. Мол, станете взрослее — поймёте, ваша милость.

Поговорив со стариком и оставшись при своём мнении — что бороться всё же стоит, что каждый выигранный день — это шанс увидеть что-то новое, узнать, изменить, я поблагодарил за беседу и поднялся из-за стола.

Меня проводили в небольшую, но чистую комнатку под самой крышей, поставили кувшин с водой, положили грубоватое, но свежее бельё.

Вечерело, но сон не шёл. В доме поскрипывали половицы, завывал ветер в щелях крыши.

Оставаться в комнате не стал — спустился вниз и вышел на улицу.

В деревне пахло дымом и скошенной травой.

У колодца сидел тот самый пацан с шестом. Сидел, сгорбившись, и тупо пялился в землю. Погрызенный шест лежал рядом.

— Не спится?

Он вздрогнул, метнул на меня испуганный взгляд, потом снова уткнулся в землю.

— Рука болит. Ваше зелье помогло, но все еще болит… Да и стыдно перед всеми. Ваня-то… а я… я только орал и махал.

Ну, я при первой встрече с тварями вел себя не сильно лучше.

— Шест в руках держать умеешь, это главное, — соврал я. — Теперь осталось тренироваться управлять ветром. А знаешь что? Давай-ка я покажу кое-что из упражнений, которые помогут духовную силу чувствовать. И приятелей своих зови — всех, кого сможешь найти, им тоже не лишним будет.

Парень собрал нескольких подростков и пару мужиков, что пошустрее. Я показал им базовый комплекс — серию простых, плавных движений, нацеленных на ощущение своего тела, на синхронизацию дыхания и движения, и следующий час ставил им технику. Говорил, что они помогут «пробудить силу». Врал, конечно. Такой комплекс мог планомерно развить организм, избавить от одних болячек, выпрямив токи Ци и не допустить болячки другие. Но и этого немало.

В разгар занятий у ворот показалась повозка: мужики, ездившие на разведку к лесу, привезли туши трех волков, в том числе и незамороженного.

Следующий час, уже при свете костра, потрошили зверя. Мясо разобрали по домам крестьяне, я же взял внутренности и потребовал самый большой котёл в деревне.

Я не стал делать что-то мощное, наоборот — изготовленное зелье было простым и слабым. Духовная энергия из сердца духовного зверя, разбавленная и разлитая по четырем глиняным кувшинам. Зелье должно было добавить им пару единичек к параметру тела, отогнать лишние хвори, придать сил. Может, отодвинет старость на пару лет.

— Разделите между всеми, — сказал я Богдану, указывая на кувшины. — По глотку каждому, не больше. Поможет не болеть, а тем, кто болеет, даст сил. Чужим людям о том, что я здесь делал, ни слова.

После импровизированной помощи забрался в комнату под крышей и долго не мог заснуть. Почему-то вспоминались слова старика о тщетности бытия.

Где-то на другом конце деревни выла Матрёна.