Старый, но крепкий 9

Глава 7

Улицы Вейдаде задевали в душе самые разные струнки. Понимаю, что я жил здесь всего месяц, но память говорит, мол, целых шестнадцать лет прожил! И сложно спорить с этой памятью — помню пусть не каждый день и не каждую неделю из этих шестнадцати лет (это если не копаться в себе и не вспоминать намеренно), но эти улицы — помню. Пусть память и не моя, а Китта, который бегал по ним карапузом лет десять назад. Или совсем недавно, какой-то год тому назад, пытаясь сбежать от Асуры и компании. Хотя чаще не бегал, а ввязывался в заведомо проигрышную драку. И умер бы когда-нибудь, убился о подростков, н-да…

Впрочем, в накрывшей меня ностальгии хватало и моих воспоминаний, моих собственных эмоций — иначе этой ностальгии и не было бы. Вон там, в двухстах метрах, горел дом, из которого я спас мальчонку. Задыхаясь и кашляя от дыма, хрипя и мало что видя, вытащил такого же замученного и перепуганного бедолагу. Скверные воспоминания, если весь процесс спасения вспомнить, зато какой поступок!

Вот там, в пяти кварталах (средневековых, косых и кривых, толком не размеченных и кварталами названных весьма натянуто) — наш дом, который я чинил с местной артелью, осваивая нюансы средневекового плотничества и зарабатывая трудовые мозоли.

Были и менее приятные воспоминания. Например — о местном ростовщике, крепеньком пузатом мужчинке, всюду путешествующем с двумя охранниками.

За всего лишь просьбу (пусть и настойчивую) ссудить денег на лечение матери, ростовщик пригрозил, что «поставил бы меня на процент», если бы я выглядел представительнее, а так — приказал охранникам меня избить. Били методично, но равнодушно, без лишней жестокости, но и не филоня — хорошо, что до переломов не дошло.

Я о нем и не вспомнил бы, если бы тот ростовщик сейчас не вышагивал мне навстречу по узенькой улице, прикрываемый спереди и сзади амбалами-охранниками. Одетый в штаны, расшитую узорами рубаху и стильный (как для окружающего средневековья) кожаный жилет, из-под которого выглядывала толстенная серебряная цепь.

Я не чуял в себе достаточной злобы, чтобы отравить ростовщика зельем, или руку ему сломать, которую он мне тогда не протянул (хотя и обязан не был, так что злюсь не за это, а за побои). Честно говоря, уже забыл о нем, за давностью случившегося, и не увидел бы — не вспомнил.

Однако увидел.

И вспомнил.

И забывать не захотел. Не было желания мстить в десятки раз сильнее испытанной некогда боли, но и желания скромно сделать вид, что не узнал, у меня тоже не было. Понял в этот момент, что если уйду прочь, это точно будет малодушием. Пусть он меня не помнит уже, пусть не покажет на меня пальцем и не скажет: «я этого практика в переулке шатал», зато я сам буду знать, что стерпел, не возместил, не воздал.

Я шагнул в сторону, как раз навстречу охраннику — не разойтись по узкой, как щель, улице.

Мужчины остановились. Охранники не потащили из ножен мечи, но ладони демонстративно положили на навершия. Это они зря. Похоже, отвыкли от хороших схваток, расслабились — убийцы Крайслеров в похожей ситуации среагировали бы куда грамотнее. Может, ударили бы на опережение. Или наоборот — взялись за оружие не демонстративно, а так, чтобы для противника это стало сюрпризом.

Ростовщик с недоумением, переходящим в раздражение, посмотрел на меня из-за спины охранника. Глазки на заплывающем жирком лице, сузились.

Он не узнал меня. Почему, собственно, он должен узнавать? Думаю, в его жизни были десятки, если не сотни таких, как я тогда — одетых в тряпье, отчаявшихся, ничего не значащих просителей без малейшей репутации, которых можно отстегать плетью или отдать на потеху охранникам.

Но и натравливать на прохожего своих людей он не стал. Все-таки я сейчас не выгляжу попрошайкой или бедняком. В руках — копье, на поясе — качественный пояс с зельями. Пусть одежда простая, но добротная. Да и гляжу, будто на знакомого, а не просто дорогу узнать хочу.

Один из охранников попробовал надавить своей волей. Грубо, топорно и слабо — если какого бродягу вымело бы из переулка, то я даже воздействия толком не ощутил. Если мастер Линь давил монументально, как надвигающаяся лавина, или поднимающаяся волна цунами, то здесь было похоже на вставшего на задние лапки суслика. Не вызывает ничего, кроме умиления.

Осознав, что меня ну нисколько не проняло, оба практика-охранника синхронно попятились было, увлекая за собой нанимателя. Вот только тот уходить не пожелал — дернул плечом, скидывая чужую руку, и обратился ко мне:

— Я ни с кем из ваших, практиков, не ссорился никогда.

Я пожал плечами:

— Ну, в ближайшие дни, может, и не ссорился. Да только люди не сразу становятся практиками.

— Мы знакомы?

Судя по выражению лица, ростовщик сейчас лихорадочно рылся в памяти, перебирая должников, а может, и обманутых партнеров, пытался понять, на кого из них я хотя бы похож, кому могу быть родственником, но безуспешно.

— Лишь шапочно. Полагаю, ты меня не помнишь, потому что когда твои амбалы избивали меня, я был весьма слабым практиком, без сил и репутации. Просто еще один голодранец, который осмелился попросить у тебя взаймы золотой на лечение матери.

В его глазах ничего не вспыхнуло, никакого осознания. Для него тогда моя мольба была рядовым событием. А может, в ту неделю пепельной лихорадки слишком многие просили у ростовщика денег, и слишком многие получали тумаки?

— Ты отказал, — продолжаю лишенным злобы голосом. — Что, в общем-то, твое право. Но затем ты приказал своим людям избить меня за назойливость, а вот это уже было лишним.

Охранники переглянулись. Ростовщик же замер, глядя на меня. Его мозг, натренированный подсчитывать проценты, вел другие расчеты.

— И что? Вырастил мускулы и решил показать себя?

— Нет, — снова ответил я. — Я пришел за компенсацией. Я решил, что я огорчился тогда ровно на ту самую золотую монету. Не больше, но и не меньше.

Я смотрел на мрачнеющего ростовщика, и примерно понимал, о чем тот думает. Узнает кто, что с ростовщика деньги стрясли — урон по репутации. Потому и к страже не обратиться. Впрочем, стражники только развели бы руками, сказав, мол, ничего тут не сделать, и за помощью надо обращаться к школе Небесного Гнева, а они — люди маленькие, работающие на маленьких же людей, да и попробуй того практика еще найди, наверняка с золотой монетой сбежал уже, стервец.

А не отдашь — так сам заберет. И хлопцы не помогут, и удар будет пусть и не по репутации (точнее, не только по ней), но и по лицу, и по ребрам.

— Хочешь оспорить? — поторопил я мужчину.

Оспорить сумму, как и мое право ее востребовать, мужчина, естественно, хотел. Но не мог, вот в чем дело. Ни сам не мог, ни с охранниками, практиками нижних ступеней закалки. Потому сжал зубы до проступивших желваков, и полез в толстый кошель, упрятанный за отворот жилета. А выудив золотой, не швырнул в грязь, даже не кинул, а протянул и опустил в подставленную ладонь.

Единственной попыткой хоть как-то отыграть лицо перед подчиненными была только брошенная в спину нейтральная фраза:

— Зря ты так.

Вроде и не угроза, но и произнесена без теплых эмоций.

Шагая по улицам родного города, подумал, стоит ли навестить еще и второго травника, который во время буйства пепельной лихорадки безжалостно занизил цены на закупку трав, пользуясь безвыходным положением. На ум тут же пришел подходящий состав, который при высыхании распадается в пыль и вызывает гниение и распадение растений в прах. Пропитать им какой-нибудь дорогой цветочек, да продать травнику задешево. К утру у него в лавке не останется растений, кроме тех, что плотно заперты в горшках, колбах, банках.

Подумал, подумал, да и отложил эту мысль. Но не стал. Да, поступок с манипуляцией ценами гниловатый, но за манипуляцию своими ценами, по большому счету, даже лицо редко бьют. Если бы с матерью тогда дело дошло до совсем нехорошего (не дай Ками, конечно), можно было бы пройтись по списку и наказать всех причастных, но нет же, здоровье родительницы сейчас лучше всех, и для мести нет причин. А так травник в своем праве и устанавливать цены на продажу и скупку может хоть по желанию левой пятки. Хотя по-человечески, конечно, он весьма неправ.

— Какие проблемы, эт-самое господин Китт! Господин Пирий повелел всем, значит, запомнить, што ворота его дома, как и двери лаборатории, завсегда, значит, для вас открыты!

Охранник на воротах — тот, что некогда был готов выкинуть меня из кабинета Пирия, не вилял хвостом только за отсутствием хвоста. С готовностью провел в лабораторию, спросил, «нужно ли чаго господину зельевару», передал, что Пирию очень понравились эликсиры, которые «молодость вертают» и оставил меня в тишине, в окружении алхимической посуды и запахов реактивов.

Работа предстояла несложная, но интересная. Из всех эссенций, которые есть в цветке, собрать отвечающие за закрепление эффекта, и поместить их в хорошее зелье.

Сперва — готовим основу для зелья. Для этого я взял один из больших котлов, взгромоздил его на алхимическую горелку. Заполнял его не водой (это будет потом, по мере выкипания), а зельем выносливости, бочонок которого купил у Альфа. Так будет лучше синергия с выращенным из сердца цветком; можно и другую основу приготовить — для той же скорости, или плотности энергетического тела, или еще какого фактора, но тогда зелье будет слабее.

Характеристики купленного зелья выглядели так:

Зелье выносливости.

Качество — редкое.

Эффект: Увеличивает ударный объем сердца, ускоряет регенеративные способности (при наличии), позволяет использовать скрытые резервы организма. Обеспечивает более мощное сокращение мышц в ответ на нервный импульс. Повышает сопротивление тканей тела к механическому повреждению.

Время действия: 1 час.

Побочные эффекты: По истечении срока действия — быстрая утомляемость, мышечная слабость.

И это только основа.

В следующий час я приводил зелье в порядок. Добавил еще с десяток трав, повышающих выносливость, добавил катализатор и поднял качество зелья, немного повысив характеристики, время и как ни прискорбно, расширил список побочных эффектов.

Зелье неутомимости.

Качество — эпическое.

Эффект: Увеличивает ударный объем сердца, ускоряет регенеративные способности (при наличии), позволяет использовать скрытые резервы организма. Обеспечивает более мощное сокращение мышц в ответ на нервный импульс. Повышает сопротивление тканей тела к механическому повреждению. Сужает сосуды кожи, слизистых, органов ЖКТ. Расширяет сосуды мозга, мышц скелета, сердца. Повышает нервную возбудимость, скорость реакции, мышечный тонус.

Время действия: 1 час.

Побочные эффекты: По истечении срока действия — быстрая утомляемость, мышечная слабость, голод, тахикардия, потеря сознания.

Ну, пойдет. Думал, что практик будет испытывать голод, а тут — угнетение ЖКТ. Видимо, при повышении выживаемости и активации скрытых ресурсов не до еды.

Теперь — к главному.

Цветок я разделил на стебель и листья (пара мелких, сантиметровых) и бутон. Стебель отправился обратно в алхимическую шкатулку — попробую в будущем с помощью зелий посадить его в сердце какого-нибудь слабенького монстра. Не верю, что он может вырасти только в человеческом трупе. В иных тварях куда больше силы, которая для таких растений куда полезнее и питательнее. Правда, может существовать еще алхимический аспект, и если так, то цветок в любом другом сердце будет попросту чахнуть, какими его зельями ни поливай и как ни ухаживай, но не думаю, что это — тот самый случай.

В общем, посмотрим. По идее, хорошо было бы выкопать цветок (или скорее — вырвать из груди покойника с корнями и остатками сердца) и попробовать пересадить в другую «почву», но, увы, цветок завял бы, пока я нес его в шкатулке — столько в корнях было спящих эссенций, которые начали бы тянуть жизнь, извлеки я корни из остатков сердца.

Ладно! Оставим пока сторонние размышления!

Я перетер в кашицу бутон и кинул его в кипящую основу для зелья. Потом потянулись долгие часы варки и стабилизации процесса, который норовил вывернуться из-под контроля и пойти не так.

В очередной раз отфильтровать и в очередной раз осмотреть многочисленные эссенции в зелье, попытаться вычислить, какие самые вредные из них я могу убрать… и понять, что никакие — все, что могло быть убрано, уже убрано. Остальное сплелось в комок из самых разных нитей. Здесь или треть всего полезного вместе с частью вредных эффектов убирать, либо — оставить, как есть.

Дальше пошло куда легче. Варить, следить, помешивать, добавлять воды, контролировать уровень Ци в зелье, изредка — добавлять компонентов, влияя на реакцию. И ждать, пока эффект зелья не перейдет в разряд постоянных, отслеживая эссенции, которые с каждым часом становились все стабильнее, и готовясь вовремя остановить реакцию зелья.

Спустя сутки у плиты зелье окончательно было готово. Увы, редкость осталась прежней. А в целом… спланированного я достиг: зелье получилось перманентным, однако со своими недостатками.

Алхимик-зельевар: +1

Зелье выносливости.

Качество — эпическое.

Эффект: Дарует слабую регенерацию, при наличии — усиливает. Увеличивает ударный объем сердца. Обеспечивает более мощное сокращение мышц в ответ на нервный импульс. Повышает сопротивление тканей тела к механическому повреждению. Сужает сосуды кожи, слизистых, органов ЖКТ. Расширяет сосуды мозга, мышц скелета, сердца. Повышает нервную возбудимость, скорость реакции, мышечный тонус. Поднимает уровень тестостерона, увеличивает выбросы адреналина в ответ на раздражители.

Со временем возможны нарастающие дебафы: артериальная гипертензия, инсулинорезистентность, тревожное расстройство, иммунодефицит, мышечная атрофия и т.д.

То есть, сперва все будет отлично, но при постоянном действии зелья ты будешь как раз менее вынослив. Если, конечно, не поднимешь регенерацию до уровня, когда организм будет меняться под воздействием зелья и вместе с тем — сам приводить себя в порядок. Но если даже и так, ты получишь весьма быстровозбудимого бойца, при любой опасности кидающегося в бой (учитывая термин «адреналиновый наркоман»), возможно — не контролирующего себя в бою, бросающегося на своих и чужих. Может, в предвкушении боя будет лупить кулаками в дерево или грызть щит, как берсерки из викингов.

В общем, плана минимум я достиг — сделал постоянное зелье. Только вот зелье взял не то, что стоило бы. Надо подбирать такое, которое не посадит печень, почки, сердце и прочее во время долгого использования, и не позволит поехать головой от перегрузки или изменившегося гормонального фона.

Доволен ли я результатом? Скорее да, чем нет. Я бы не смог с первого раза сварить свою «царь-бомбу», если бы не шел к этому долгим путем, испытывая все более мощные взрывные зелья. Здесь так же. Да, я не создал с наскока легендарное зелье, но понял, что смогу усилить какие-то зелья до постоянных. Кстати, надо бы попробовать этот эффект усиления как раз на эпических или усиленных до легендарных зельях регенерации, которыми целитель минут за десять обычным людям открытые переломы сращивает. Только добавить стопор, чтобы это зелье работало не всегда (чувствую, иначе добавится постоянное обновление клеток и ужасно быстро наступившая старость), а только в случае ранений, отравлений и прочего негатива.

А получившееся сегодня зелье, пожалуй, стоит вылить в канализацию. Травить им собратьев по секте не стану, а продавать такую поделку не даст совесть. Хотя кто-нибудь обязательно купил бы. Может, кому-то и повезло бы, если б обещанная регенерация появилась раньше, чем пропало трезвое мышление и появилась деградация перегруженных внутренних органов.