Старый, но крепкий 9

Глава 21

Как и планировал, первым делом после возвращения из Диких земель — выспался.

Потом — переместился за добычей в пещеру, забрал все мешки, разделил добытое на шесть частей и забрал себе одну из них. Не знаю, сложатся ли у нас дальше отношения с Седым, но пока как-то не складываются. Чужая душа — потемки, но все, что я успел узнать о Седом — мужчина заботится сугубо о своих интересах.

В общем, обложившись ингредиентами, я заперся в лаборатории, чтобы приготовить основу для пары десятков зелий усиления и составы для выращивания органов. После увиденных у Крепости трупов понятно, что экспериментировать сейчас нет времени. Нужно ускоряться, выращивать сердца конвейерно и усиливать вообще всех, кого только могу, и как можно быстрее. Вчера умер десяток практиков, а через пару недель могут умереть вообще все в Крепости, в Заставном, а потом и в остальном королевстве умирать начнут. Если лавина тварей пройдет через ведущее из Долины горлышко, их придется столетиями выслеживать.

Зелья кипели в трех гигантских котлах. Я следил за всеми тремя, перемещаясь между ними только чтобы подкинуть травок, подсыпать порошков.

Когда пришло время, приготовился закинуть в один из котлов катализатор. Зелье выходит отличным — наверняка шагнет с эпического до легендарного. А это — два-три дополнительных балла в тело и как минимум один в дух, причем не одному человеку, а как минимум двадцати — именно столько зелий получится из этой партии.

Я задержал ладонь над котлом, выждал, когда в середине ладони сконцентрируется напитанная Ци белая песчинка…

И в дверь постучали.

— Засранство! — выругался я, не решаясь опустить катализатор. — Я занят!

Вот кому из пятерки я сейчас понадобился? Я твердо уверен, что это кто-то из них, пришедших за своей долей добычи. Осязание доставало ровно до двери, и заглянуть за нее я не мог, но никто кроме них не знал, где моя лаборатория.

Прошла секунда, другая.

Если не использовать катализатор сейчас, то зелье будет в лучшем случае эпическим: множество дорогих ингредиентов не сработают на полную, да и в сумме потеряются шестьдесят баллов. А если использовать, я не смогу отойти от стола в течение десяти-двадцати минут — нужно будет обуздать реакцию.

Стоит ли усиливать зелье? Однозначно!

Катализатор сорвался с ладони, и в тот же миг зелье взбурлило розовыми пузырями. Я подхватил плошку с водохлебкой и быстро высыпал содержимое в котел. Пузыри стали чуть меньше, но не исчезли.

Так, теперь еще граммов десять костяного порошка…

Руки метались между подготовленными плошками, на весы опускались все новые ингредиенты — я за доли секунды просчитывал необходимые порции, ориентируясь лишь на интенсивность бурления отвара и реакцию эссенций в глубинах котла.

В дверь снова застучали, но уже не столь вежливо — похоже, колотили ногой. Кто бы ни был там, за дверью, его раздражало мое бездействие.

Я зарычал. Не терплю, когда лезут под руку!

Если бы незваный гость знал, в каком я настроении, и как на него повлияют мои действия, он бы бежал отсюда в ужасе.

У меня возникло желание создать изо льда какую-нибудь жуткую хтонь и отправить ее открыть дверь, чтобы тот, кто оказался за дверью, надолго запомнил этот момент. Единственное, что меня остановило — снаружи может оказаться тот же Молчун, или один из близнецов, привыкший сперва бить, а потом думать. А мне лаборатория еще нужна.

Я несколько секунд боролся с сильным желанием создать голема и отправить его к двери, приказав ударить в полотно ногой. Чтобы его сорвало с петель, чтобы ожидающего человека отшвырнуло и придавило к ступеням. Но пересилил себя и просто заморозил дверь. Лед покрыл ее и с этой стороны, и с той.

Даже когда я окружил дверь льдом, это не смутило незваного гостя — он выждал пару секунд и снова начал долбить ногой лед с упорством метронома. Стука не было, но сработало проклятое «Улучшенное осязание» — я чувствовал, как малоощутимые вибрации от ударов расходятся по полу. Слабые, но заметные и раздражающие, как комариный писк.

Я же просто из принципа доварил все три эликсира, добавив в каждый катализатор. На это ушло три часа, но ожидание не заставило гостя уйти, а вот мне оно пошло на пользу — с каждым часом меня покидало раздражение. Сложно долго испытывать сильные эмоции — человек перегорает. Так что заканчивал с готовкой я, будучи в абсолютно спокойном состоянии, так же спокойно разлил зелья по банкам, спокойно дошел до двери.

Дверь распахнулась беззвучно, и я увидел замершего в нелепой позе парнишку. Нога его, занесенная для очередного удара, медленно опустилась на каменный пол у лестницы. Глаза парня округлились от изумления, он явно не ожидал, что ледяной барьер просто испарится, и я предстану перед ним во всей своей, надеюсь, не слишком гостеприимной красе.

— Здравствуй, — сказал я с поистине буддийским спокойствием. — Я вот не пойму — что тебе было непонятно в словах «я занят»?

Паренек сглотнул, быстро посмотрел мне в глаза, а потом опустил взгляд в пол.

— Я… Извините, что отвлек! — выпалил он. — Меня прислал Фаэр Крайслер.

— Было бы необычно, если бы после нашего прошлого разговора ты пришел ко мне сам. И что нужно от меня Крайслерам?

— М-м-м… мне поручили привести вас к нему. Лично глава отделения Дома поручил, — парень наконец набрался мужества и посмотрел мне в глаза. — Я не хотел встречаться с вами после… после прошлого раза, но вызвать недовольство Фаэра я не могу.

Я пожал плечами и, вспомнив все зверства, которые хотел причинить гостю, добавил:

— Поверь, недовольство Фаэра — это не самое страшное, что могло с тобой случиться за последние три часа. Как ты меня нашел?

— Фаэр дал мне этот адрес.

Крайслеры снова показывают, что держат руку на пульсе событий. Это уже изрядно подбешивает.

У меня было много ответов. Мог послать парнишку, ведь его проблемы — проблемы именно его, и меня не касаются ни в коем разе, но решил, что с Крайслерами пора разбираться. Я, конечно, бегал от этого вопроса, как мог, старался не касаться лишний раз и закрывал глаза, однако, похоже, пора.

— Ладно, если он так хочет, поговорим. Веди меня к нему.

Парнишка привел меня к тому самому зданию Дома, где я когда-то оформлял документы. На этот раз мы миновали тихий выставочный зал с зельями, прошли насквозь шумный второй этаж и по широкой мраморной лестнице поднялись на третий.

Вот здесь жила роскошь. Короткий отрезок от конца лестницы до резной двери я прошел по шкуре громадного духовного льва. Ноги в ботинках по щиколотку утопали в шерсти, скрадывающей звук шагов.

За дверью оказалась просторная комната для совещаний. Паренек испарился, стоило мне войти внутрь.

Похоже, лестница и шкура на полу подготавливали посетителя к окружающей роскоши. Стены комнаты были обшиты панелями из темного полированного дерева. Высокий потолок украшала лепнина с позолотой, а вдоль стен стояли витрины с пустыми бутыльками из-под зелий, с перчатками из драконьей кожи и даже целыми костюмами, надетыми на манекены. Похоже, артефакты, имеющие значение для Дома.

Огромный стол из черного дерева, способный вместить два десятка человек, выглядел слишком большим и даже неуместным, учитывая, что кроме меня в помещении был всего один человек.

Возле огромного окна, из которого открывался вид на шпили Заставного, спиной ко мне стоял подтянутый мужчина, одетый (или скорее — облаченный, это слово более уместно в этой пафосной атмосфере) в костюм темно-синего цвета. Ткань, струящаяся на солнце при каждом незначительном движении, была испещрена тончайшей серебряной вышивкой. Я даже сказать не мог, что это за ткань — что-то очень дорогое, кричащее о том, что мне, плебсу, на такое за всю жизнь не заработать.

На звук открывающейся двери мужчина обернулся. Грива ухоженных белокурых волос была идеально уложена и напомажена, а его лицо украшала аккуратная, коротко подстриженная седая бородка, придававшая ему вид благородный и возвышенный. Выражение его лица было мягким, почти дружелюбным, способным обмануть даже ребенка или старушку, но я его точно во внимание не принял. Крайслеры, особенно высокопоставленные, не будут желать добра никому, кроме себя.

— Полагаю, господин Фаэр? Вы позвали, и я пришел. Готов выслушать любые ваши предложения, или угрозы — смотря что у вас приготовлено для меня.

— Угрозы? — белобородый в притворном непонимании приподнял бровь. — Вот о чем я точно не думал, так это угрожать вам.

— Разве не за этим вы меня сюда позвали? Не за этим отправили ко мне зашуганного парнишку, который больше трех часов пинал дверь моей лаборатории, мешая эксперименту? Я, пока шел, все гадал, чем начнется и чем закончится этот разговор, и полезного и хорошего диалога у меня в мыслях не появлялось, наоборот — я готовился слушать угрозы своей семье, друзьям, своей новой мастерской. Спокойствию. Все то, что вы, Крайслеры, обычно говорите зельеварам, которые не из Дома. Так что повторю, можете начинать.

— Вы встречались с не слишком правильными Крайслерами, — сожалеюще покачал головой блондин. — Не все из нас такие. Надеюсь, наш разговор убедит вас, что среди представителей Дома алхимиков есть и хорошие люди. Присядете?

И плавным жестом указал на один из стульев у монументального стола.

— Я лучше постою.

— Слушайте, Китт. Я… я допускаю, что при встречах с другими членами Дома вам могли угрожать, могли неумело вербовать вас. Многое могли. Но мы можем хотя бы на время разговора откатить все эти моменты, все показное недружелюбие, которое, кстати говоря, никого не красит, и пообщаться так, будто между мной и вами нет никаких трений и обид? Тем более, что так на самом деле и есть.

— Очень удобно, — киваю. — А сколько раз такое «давайте пообщаемся с чистого листа» вообще может сработать? Три раза? Десять? Сколько раз у вас могут быть вторые шансы?

— Полагаю, столько, сколько вы готовы нам дать, — после паузы сказал Фаэр. — Может, все-таки сядете, и мы наконец перейдем к делу? Конечно, если вам хочется, можем еще поупражняться в остроумии, а можем побеседовать и раз и навсегда разрешить ваши противоречия с Домом.

Тут я не выдержал — заулыбался. Хотел было сказать, что вряд ли в этом мире есть что-то, способное решить мои трения с Крайслерами, кроме уничтожения всей верхушки Дома. Но сдержался, промолчал.

Я отодвинул тяжелый стул. Ножки заскрежетали по полированному полу, но на это не обратили внимания ни я, ни Фаэр.

Стоило мне опуститься на сиденье, как практик сел напротив и колыхнул рукой в воздухе. Раздался легкий звон, и почти сразу же из-за незаметной двери в комнату шагнула немолодая женщина в строгом платье.

— Кофе, господин Бронсон? Или, может быть, что-то покрепче?

Я пожал плечами, глядя мимо собеседника. Плевать, кофе он принесет, или не кофе. Все равно я в этом месте ни глотка не сделаю. Мало ли, что может быть намешано в их напитки.

— Вы отвлекли меня от очень важного дела, и я хочу поскорее услышать, что вам нужно, — сухо сказал я. — Вы пообещали, что если мы опустим седалища, вы расскажете, зачем я здесь. Так покажите, как вы держите слово.

Фаэр вздохнул, поставил на стол локти, а пальцы с ухоженными ногтями скрестил в замок.

— Что ж, если вам не терпится, приступлю к сути. Я пригласил вас сюда, чтобы поговорить о вашем будущем, господин алхимик. Дом заинтересован в том, чтобы таланты, подобные вам, не пропадали втуне, и желает пойти вам навстречу. Мы готовы выдать вам лицензию на производство зелий!

Такое предложение на мгновение сбило меня с толку. Глава филиала знает, где находятся мои лаборатории, но не знает, что у меня уже есть лицензия? Да быть не может.

— У меня уже есть необходимые бумаги, — говорю настороженно. — И работаю я более чем свободно, ни перед кем не отчитываясь.

— Вы о той лицензии, которая у вас от мастера Квейта?

Я молчал, и Фаэру пришлось продолжить.

— Знаете, с теми бумагами вышла небольшая проблема. Мы провели внутреннее расследование и выяснили, что выдача лицензии такого уровня не входила в компетенцию нашего мастера. Представляете? А как начали разбираться в его делах… — мужчина на мгновение замолчал, словно силясь подобрать слова. — Хотя, это уже касается не вас. В общем, бумаги, которые он вам выдал, теперь недействительны. Сожалею.

— Очень жаль, — мой голос звучал почти отрешенно. — Может, тогда будут действительны бумаги, которые мне лично вручил принц Эдвин? Те самые, где указано, что я действую от его имени?

Лицо Фаэра посерьезнело.

— Китт, вы же понимаете, что этот козырь рано или поздно перестанет работать? Я-то не буду создавать вам проблемы, но ваши документы смотрят на воротах городов, иногда — на улицах. Вы можете тыкать каждого стражника лицом в бумаги, но рано или поздно кто-нибудь из них встанет в позу и вас могут арестовать. Или же объявить в розыск.

И убедите меня, что это не угроза.

— Зачем это все?

— Простите?

— Вы убрали Квейта, пытаетесь обесценить поддержку принца… Ради чего?

Крайслер замер, смотря на меня оценивающим взглядом. Я поспешил добавить, чтобы не заводить новых ниочемных разговоров:

— Не хочу долго ходить вокруг да около, мастер Фаэр. Давайте начистоту, прямо, без словесных кружев. Как с простолюдином.

— Я хотел вас попросить помочь нам в одном эксперименте, но сейчас, пожалуй, спрошу о другом. Не хотите стать членом Дома? В моих силах усыновить вас, введя в главную ветвь.

Я рассмеялся. Возможно, многие зельевары вне Дома уцепились бы за предложение зубами и ногтями, но для меня оно было сродни забавной шутке.

— Стать Крайслером? Зачем я вам?

Фаэр помолчал, задумчиво глядя на меня, а потом удивил вопросом:

— Знаете, что такое «синергия»? Когда практику дают табличку, лучше всего он развивается в том направлении, к которому лежит душа. Если человек тяготеет к рыбалке, то при выборе специализации алхимика хорошего зельевара из него не выйдет. Можно воспитать лояльного человека, можно дать ему табличку, однако нельзя изменить его мышление и предназначение, если вам так угодно.

— Ни за что не поверю, что у вас, при всем охвате вашей организации, проблемы с фанатичными кадрами. У вас хватает таких, кто с пробиркой в руке родился, и я — вряд ли лучший вариант для вербовки.

— Во-первых, истинный талант, фанатично преданный своему делу, редко бывает столь же предан какой-либо организации. Во-вторых, клятвы, коррекция эмоций, эликсиры подчинения и прочая поведенческая терапия — все это в какой-то степени влияет на творческий потенциал. Отупляет. Запирает, сковывает и ограничивает ту часть души, которая ответственна за творчество. Получается преданный, иногда — фанатично преданный, но всего лишь исполнитель. Дом некогда задался вопросом, что лучше: свободный гений с табличкой, который на пике развития может решить, что ему не по пути с Домом, или верные, предсказуемые середнячки с табличкой, которые варят зелья строго по рецептам, составленным десятки и сотни лет назад? Глава нашего Дома, живший в те времена, решил, что лучше стабильность. Но глава Дома — не весь Дом, не все из нас думали и думают так же. И вдруг — появляетесь вы! Яркий пример противоположного подхода. Мало того, что вы сами дошли до понимания, как получить специализацию, так еще и бонусы к навыкам выбирали такие, которые только усиливали вашу синергию с алхимией. Это повлияло и на вашу работу с эссенциями (к слову, редкий алхимик может видеть, и уж тем более — извлекать суть предметов и веществ), и на феноменальное качество ваших зелий. Я не знаю, как «на коленке» можно создать то, над чем наши специалисты бьются месяцами, а у вас получается. Вы можете стать достойным членом Дома.

— И поэтому вы решили вызвать меня сюда, рассказать, что мои бумаги недействительны, и предложить выход, — кивнул я.

— Нет. Изначально, как я уже сказал, нам нужна была ваша помощь в эксперименте, а предложение вам — сугубо моя инициатива. Что думаете?

— Я даже новый договор с вами заключать не буду, — пожимаю плечами. — Я считаю вас бессовестными и беспринципными манипуляторами. Уверен, что вы попытаетесь заставить меня делать все, что я не желаю: отчитываться перед вами, сдавать зелья на проверку, чтобы «соответствовать стандартам Дома», сообщать о своих открытиях. Я не хочу, чтобы над моей душой висел дамоклов меч «благосклонности» Дома, и уж тем более не желаю приносить вам какие-либо клятвы.

И это я не упоминал гибель Сталевара.

Фаэр посмотрел на меня с полуулыбкой. Покачал головой.

— Я думал, что вам знакомо понятие вежливости, хотя бы к тем, кто сидит очень высоко. Вы хотели решить свои разногласия с нами? Так позвольте нашему Дому стать и вашим! Все клятвы, как и договора, обсуждаемы. Вам нужно будет только помочь нам, а после этого я приму вас в Дом.