Стальной кулак

Глава 9 Организация дела

Оставшуюся часть вечера я провел за подробными записями в личном дневнике. Старинные часы пробили полночь, когда я наконец закрыл кожаный переплет. В окно моей спальни в Архангельском переулке доносился приглушенный шум ночной Москвы.

Утром я отправил Степана с записками к Величковскому и остальным членам московской группы. К восьми вечера я отправился в тайную лабораторию.

В подвальном помещении, несмотря на поздний час, кипела работа. Величковский, в неизменном пенсне на черном шнурке, колдовал над микроскопом. Сорокин, худощавый, с воспаленными от недосыпа глазами, что-то быстро записывал в лабораторный журнал.

Коробейщиков, возвышаясь над столом длинной несуразной фигурой в черном сюртуке, разглядывал новые образцы стали. А в дальнем углу Зотов, как обычно, молодой и энергичный, в потертой кожанке, настраивал какой-то прибор.

— Ну что, товарищи, — я разложил на столе привезенные документы. — Ситуация изменилась кардинально. Нам предстоит создать не просто КБ, а целый научно-производственный комплекс.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — тут же откликнулся Коробейщиков, потирая огромные ручищи.

Величковский снял пенсне, принялся протирать стекла батистовым платком:

— А как же секретность при таком масштабе работ?

— Именно об этом и поговорим, — я развернул схему будущего комплекса. — Наша тайная лаборатория останется центром самых важных разработок. Здесь сосредоточим работу над броней, ключевыми узлами. А рядом построим официальное КБ.

— Дорога появляется под ногами идущего! — снова вставил свою поговорку Коробейщиков.

Зотов подошел ближе, его глаза загорелись при виде схемы:

— А электронные системы управления? Мы с Бонч-Бруевичем как раз разработали новую схему.

— Не беспокойтесь. Для этого будет отдельная лаборатория, — я показал на чертеже. — Нам понадобятся все ваши наработки по автоматике.

Мы склонились над документами.

— Смотрите, — Величковский нагнулся над чертежом, водя по нему длинным пальцем. — Нам нужно минимум пять основных исследовательских отделов. Первый — материаловедение. Это броня, специальные стали, новые сплавы…

— Семь раз отмерь, один отрежь! — вставил Коробейщиков. — Для каждого типа испытаний потребуется отдельная лаборатория.

Я слушал их, отмечая про себя деловой подход. Величковский мыслил как ученый, системно и методично. Его план предусматривал полный цикл исследований, от микроструктуры металла до натурных испытаний.

— Второй отдел — двигатели и трансмиссия, — продолжал профессор. — Третий — ходовая часть. Четвертый — вооружение. Пятый — электронные системы управления.

Сорокин расстелил на столе схему, исписанную мелким убористым почерком:

— Вот здесь я набросал систему взаимодействия. Каждая лаборатория должна иметь защищенный канал связи с центральным хранилищем документации.

— А как же испытательные стенды? — подал голос Зотов. — Для электроники нужны особые условия и экранировка.

— Через тернии к звездам! — Коробейщиков достал из кармана сюртука кусок угля. — Вот смотрите, можно использовать старые подвалы усадьбы. Там стены метровые, хоть танк испытывай!

Я внимательно следил за развернувшейся дискуссией. План постепенно обретал четкие очертания. В голове уже выстраивалась структура управления, от небольших исследовательских групп до крупных отделов.

— А что с производственной базой? — спросил я. — Нам понадобятся мастерские для изготовления опытных образцов.

— Позвольте заметить, — Величковский снял пенсне, — что можно использовать систему малых производственных участков при каждой лаборатории.

— Вот-вот! — подхватил Коробейщиков. — Глаза боятся, а руки делают! Каждому отделу нужен свой опытный цех.

Сорокин быстро вносил пометки в схему:

— Тогда нужно продумать систему снабжения. Материалы, инструменты, измерительные приборы.

Я мысленно прикинул масштаб работ. Получался целый научный городок. Лаборатории, цеха, конструкторские бюро, испытательные стенды… И все это нужно будет координировать, обеспечивая секретность и эффективность работы.

— А самое сложное, — Величковский снова надел пенсне, — организовать взаимодействие между отделами. Чтобы не было дублирования работ, чтобы информация передавалась оперативно.

— Для этого нужен единый центр, — я развернул новый лист. — Здесь, в главном здании усадьбы. Диспетчерская служба, техническая библиотека, зал для совещаний.

— И хороший буфет! — добавил Коробейщиков. — Натощак наука плохо движется.

Все невольно улыбнулись. В этой шутке была доля правды, нам предстояло создать не просто рабочее место, а настоящий дом для сотен исследователей и конструкторов.

— Еще нужно подумать об учебном центре, — заметил Сорокин. — Придется готовить новые кадры.

Я кивнул. С каждой минутой проект становился все масштабнее. Но это и правильно, ведь мы закладывали фундамент не просто конструкторского бюро, а целой научной школы.

— Хорошо, — я поднялся. — Прошу каждого подготовить детальный план по своему направлению. Через два дня встречаемся здесь же.

— А нижегородская группа? — спросил вдруг Сорокин. — Загорская, Звонарев, Руднев, Вороножский? Они тоже переедут сюда?

— Они продолжат работу там, — ответил я, покачав головой. — Нижний останется важной производственной базой. Но центр разработок будет здесь, в Москве.

— Тогда надо продумать защищенный канал связи, — заметил Зотов. — Я мог бы разработать специальную систему.

Величковский поправил пенсне:

— Леонид Иванович, а как обеспечить режим секретности при таком расширении?

— Это следующий важный вопрос, — я достал чистый лист. — И здесь нам понадобится помощь военных специалистов…

После совещания я вернулся в квартиру в Архангельском переулке. За окном уже стемнело, но спать не хотелось. В голове крутились детали будущего комплекса, варианты размещения лабораторий, схемы взаимодействия…

Часы пробили одиннадцать, когда я решился позвонить в Нижний. Варвара обычно засиживалась допоздна на заводе.

— Слушаю, — ее голос звучал немного устало.

— Это я. Как дела с нашим проектом?

— Работаем, — после небольшой паузы ответила она. — Борис Ильич опять что-то намудрил с катализатором, но результаты обещают быть интересными.

В трубке слышался шелест бумаг, видимо, она просматривала чертежи.

— У нас тут… существенные изменения намечаются, — осторожно начал я, подбирая слова. — Придется расширять работы.

— Понимаю, — в голосе девушки появились какие-то новые, незнакомые нотки. — Ты теперь в Москве надолго?

— Да. Здесь будет… центр всех работ.

Повисла пауза. Раньше в такие моменты мы понимали друг друга без слов. Сейчас же я почувствовал какую-то неловкость.

— Что ж, значит так нужно, — наконец произнесла она. — У нас тут тоже большие планы. Новые стенды монтируем, лабораторию расширяем.

Я слушал ее ровный голос и думал о том, как странно всё складывается. Еще недавно мы часами обсуждали каждую техническую деталь, каждое новое решение. А теперь говорим общими фразами, словно случайные знакомые.

— Приеду на следующей неделе, — сказал я. — Нужно будет обсудить дальнейшую работу.

— Хорошо. Только предупреди заранее, у нас тут очень плотный график.

После того как мы попрощались, я еще долго сидел у телефона. За эти несколько минут разговора явственно почувствовалось то, что раньше лишь смутно тревожило: мы начинаем отдаляться друг от друга. Каждый все больше погружается в свою работу, свои проекты, свои планы…

Я достал папку с документами. Нужно готовиться к встрече с военными специалистами. Первый шаг к созданию большого КБ. Личное придется отложить. Дело прежде всего.

Посидеть еще немного, я отправился спать. Утром сразу на завод.

До обеда я работал в кабинете заводоуправления. Через высокие окна открывался вид на заводской двор, где сновали грузовики и громыхали товарные составы на узкоколейке. Старинные английские часы мерно отсчитывали время.

Котов принес финансовые документы. Сухонький, педантичный, он единственный знал все схемы движения средств.

— Леонид Иванович, — он разложил бумаги на столе красного дерева. — Я подготовил предварительные сметы на новое строительство. В наркомате уже просят документы, готовы начать финансирование.

Просматривая цифры, я отметил его осторожность — все крупные суммы были искусно разбиты на несколько статей расходов. Старая школа, без лишних вопросов понимает, что к чему.

Головачев, мой секретарь в круглых очках и потертом пиджаке, доложил о текущих делах завода. Он владел примерно третью информации о реальных схемах работы предприятия — ровно столько, сколько требовалось для эффективного управления.

К трем часам прибыл Мышкин с докладом о готовности помещения для встречи с военными. Я выбрал для этого небольшой конференц-зал в старом корпусе, достаточно уединенный, но без излишней конспирации. Мышкин его проверил заранее и все приготовил.

Когда часы пробили половину четвертого и Головачев доложил, что военные прибыли, я отправился к месту встречи. Вскоре мне предстояла встреча с людьми, от которых во многом зависел успех всего проекта.

В конференц-зале уже ждал Медведев — грузный, в потертой гимнастерке, с аккуратно подстриженными усами. За годы совместной работы он стал надежным связующим звеном с военным ведомством.

— Леонид Иванович, — он крепко пожал мне руку. — Я привел людей, как договаривались. Специалисты первоклассные.

В зал вошли трое военных. Первым — высокий полковник Полуэктов, статный, с военной выправкой. Он машинально поглаживал старинный портсигар с вензелями, как я позже узнал, единственная память об отце-полковнике, погибшем в Первую мировую.

— Георгий Всеволодович, — представился он, чуть растягивая слова с характерным «гвардейским» выговором. — До революции — Николаевское кавалерийское. Последние пять лет занимаюсь бронетехникой.

Следом — худощавый майор Гаврюшин в очках, с маленьким блокнотом в руках. Он сразу достал свой «вечный» карандаш и начал что-то записывать.

— Владислав Арнольдович, выпускник Артиллерийской академии, — отрекомендовался он, поправляя очки. — Специализируюсь на баллистике и бронезащите.

Замыкал группу молодой капитан Мельгунов — коренастый, с живыми умными глазами. В руках он держал потрепанный технический справочник, испещренный пометками на полях.

— Платон Игнатьевич, — представился он, и в его речи проскользнул легкий вологодский говорок. — Командовал танковой ротой, знаю машины не по бумагам.

Медведев удовлетворенно кивнул:

— Вот, Леонид Иванович, лучшие специалисты, каких смог найти. Полуэктов — по тактике применения, Гаврюшин — по техническим требованиям, а Мельгунов — наш самородок в части практического использования.

Я окинул взглядом эту разношерстную троицу. Аристократ старой школы, педантичный академист и молодой практик — интересное сочетание.

— Что ж, товарищи, — поправился я, — давайте обсудим наш проект. Нам предстоит создать новую систему разработки специальной техники.

Гаврюшин тут же застрочил что-то в блокноте, Мельгунов подался вперед, а Полуэктов задумчиво погладил портсигар.

— Позвольте начать с организационной структуры, — я развернул на столе схему будущего КБ, естественно, без упоминания тайной лаборатории.

— Вот здесь, — я указал на схему, — основные конструкторские отделы. Каждый со своей испытательной базой.

Гаврюшин придвинулся ближе, быстро делая пометки:

— А система контроля качества? При создании новой техники это критически важно.

— Для этого будет отдельное подразделение, — я показал на чертеже. — С полным циклом проверок.

— Нужны фронтовые испытания, — подал голос Мельгунов, машинально открывая потрепанный справочник. — Я на КВЖД насмотрелся, как хорошие на бумаге машины разваливались в реальных условиях.

Полуэктов задумчиво провел пальцем по схеме:

— Полигон необходим. И не просто площадка для пробега, нужны специальные трассы, препятствия, условия максимально приближенные к боевым.

Медведев согласно кивнул:

— Это можно организовать. Есть подходящий участок в тридцати километрах от города.

— И еще, — Гаврюшин поднял глаза от блокнота. — Необходима постоянная военная приемка. На каждом этапе разработки.

— Предлагаю создать специальный отдел, — ответил я. — Под вашим руководством, Владислав Арнольдович. С постоянным представительством на всех ключевых участках.

Полуэктов одобрительно хмыкнул:

— Правильно. Только нужны люди с боевым опытом. Чтобы понимали, что проверяют.

— Вот тут пригодится ваш опыт, Платон Игнатьевич, — повернулся я к Мельгунову. — Создадите группу испытателей из фронтовиков?

— Есть отличные ребята в танковых частях, — оживился тот. — Толковые механики-водители, грамотные командиры.

— А самое главное надо соблюсти режим секретности, — веско произнес Медведев. — Тут без опытных людей не обойтись.

— Систему охраны я беру на себя, — Полуэктов достал из портсигара папиросу. — Есть проверенные товарищи еще с Гражданской.

Следующий час мы обговорили все необходимые моменты. Гаврюшин методично фиксировал каждое решение, Мельгунов то и дело вставлял практические замечания, Полуэктов периодически останавливал нас, указывая на возможные проблемы с безопасностью.

— Что ж, — подвел итог Медведев, — начало положено. Теперь нужно подготовить документы на утверждение штатного расписания.

— И подобрать людей, — добавил Полуэктов. — Причем не только специалистов, но и вспомогательный персонал. Каждый человек должен быть проверен.

Я смотрел на этих людей и понимал, что с ними можно работать. Разные по характеру, образованию, опыту, они дополняли друг друга. Полуэктов с его системным мышлением и организаторскими способностями. Педантичный Гаврюшин, способный выстроить четкую систему контроля. Молодой, но опытный Мельгунов, знающий технику изнутри.

— Когда приступаем? — спросил Мельгунов, убирая свой справочник в планшет.

— Прямо сейчас, — ответил я. — Времени у нас немного.

Когда военные специалисты вышли, я жестом задержал Медведева:

— Присядьте, Сергей Петрович. У меня вопрос. Как там наш… конкурент?

Медведев грузно опустился в кресло, достал портсигар:

— Черноярский? Притих в последнее время. Хотя… — он прикурил, выпустил струйку дыма. — Пытается через третьи руки информацию о вашем проекте получить.

— Значит, не угомонился, — я подошел к окну. За стеклом виднелись заводские корпуса, окутанные вечерней дымкой.

— Да нет, — Медведев усмехнулся. — Судя по всему, получил указание сверху не лезть открыто. Вот и действует теперь исподтишка. Через технический отдел ВСНХ пытался документацию затребовать, через знакомых в военной приемке…

— А его собственный проект?

— Забуксовал. — Медведев стряхнул пепел в массивную бронзовую пепельницу. — Проблемы с двигателем, да и броня не выдерживает требований. Ему ведь урезали финансирование. Видимо, действительно наверху решили на вас сделать ставку.

Я кивнул. Все логично. После разговора со Сталиным должны были последовать соответствующие указания.

— Но расслабляться не стоит, — продолжил Медведев. — Черноярский — человек упорный. Будет искать любую возможность вставить палки в колеса. Особенно теперь, когда вы получили карт-бланш на создание большого КБ.

— Что предлагаете?

— Усилить контрразведку. Я могу порекомендовать надежных людей. Ваш Мышкин и Глушков,говорят, хорошие специалисты. И еще… — он помедлил. — Может, стоит подумать о том, чтобы привлечь некоторых специалистов из его группы? У Черноярского, я имею ввиду. Есть там толковые инженеры, недовольные его методами работы.

Я задумался. Предложение было интересным, хотя и рискованным.

— Сначала проверьте их тщательно, — наконец сказал я. — Нам провокаторы не нужны.

— Само собой, — Медведев поднялся. — Я поручу заняться этим.

Уже у двери он обернулся:

— Да, и еще. Говорят, Черноярский зачастил в наркомат нефти. Видимо, прознал про ваше новое направление.

Я мысленно отметил эту информацию. Похоже, старый лис пытается зайти с другой стороны. Что ж, будем держать и это направление под контролем.

Поговорив с военными, я до позднего вечера занимался текущими делами огромной промышленной империи, созданной недавним приказом Орджоникидзе. На столе громоздились отчеты с десятков предприятий, от Ленинграда до Урала.

Московский куст требовал особого внимания. Просмотрел сводки с бывших предприятий Крестовского — Московского металлургического, Коломенского сталелитейного, Подольского механического. Раньше состояние было удручающее, но мы сумели провести капитальный ремонт печей, уменьшив износ оборудования.

На Серпуховском арматурном и Тульском металлообрабатывающем дела гораздо лучше. Мы уже давно затеяли там серьезную модернизацию.

Ленинградская группа предприятий впечатляла масштабами — Путиловский завод, «Большевик», «Русский Дизель». Огромные мощности, но требуют не менее крупных вложений. К счастью, финансы уже тоже полились щедрой рекой в рамках индустриализации.

Особенно сложная ситуация на Урале. Нижнетагильский куст — металлургический, механический №183, Высокогорский завод плюс рудники. В Златоусте — металлургический комплекс, оружейная фабрика, инструментальный. Ижевский оружейный, Мотовилихинские заводы в Перми, Верх-Исетский металлургический… Там полно работы по преобразованиям и почти половину всего мы уже выполнили.

Отдельная папка — отчеты с месторождений. Высокогорское месторождение железной руды, Бакальские рудники, хромовые рудники. В Кузбассе и Подмосковье — угольные шахты.

Котов, по-прежнему в сюртуке старого покроя, принес сводный финансовый отчет. Цифры впечатляли, но и задачи стояли грандиозные.

Надо бы мне снова проехаться с инспекцией по всем предприятиям, проверить, как там дела.

Головачев доложил, что машина готова для поездки в усадьбу Рябушинского. Я собрал самые срочные документы, их можно будет просмотреть по дороге. Новое КБ должно стать еще одним важным элементом в этой промышленной империи.

В портфель легли папки с чертежами и сметами. Текущими делами придется заниматься параллельно с новым проектом. В конце концов, именно эта мощная производственная база станет основой для реализации наших планов.