Стальной кулак

Глава 14 Стена непонимания

После встречи с Шуховым следующие три дня я занимался обустройством Сурина в КБ.

Прежде всего, выделил ему просторный кабинет на втором этаже, с видом на заводской двор.

Распорядился доставить туда новую мебель и самое современное оборудование для расчетов. Мышкин и Полуэктов тем временем занялись оформлением документов и пропусков.

Особое внимание уделил лаборатории металлоконструкций. Здесь установили новейший спектрограф, микроскоп для изучения структуры металла и испытательные стенды. Сурин, увидев все это, заметно воспрял духом. Глаза загорелись профессиональным интересом.

Зотов, как всегда энергичный и взъерошенный, взял на себя организацию рабочей группы. Отобрал лучших конструкторов, поставил задачи чертежникам. К концу третьего дня все было готово для серьезной работы.

И вот теперь, ранним утром четвертого дня, я вошел в просторный светлый зал, где предстояло готовить презентацию проекта.

Длинные столы заставлены чертежами и расчетами. У огромного окна Сурин и Зотов склонились над детальным чертежом первой башни. В углу негромко шелестела счетная машина «Феликс», где молодой техник Ворошилов проверял расчеты нагрузок.

— Леонид Иванович, взгляните! — Сурин поднял голову от чертежа. Его глаза за стеклами очков сияли воодушевлением. — Мы доработали конструкцию верхней площадки. Теперь она выдержит не только передатчики, но и дополнительное оборудование.

Я подошел ближе. На ватмане прорисованы изящные линии гиперболоидной конструкции. Характерный почерк школы Шухова. Каждая деталь продумана, ничего лишнего.

— А что с ветровыми нагрузками? — спросил я, разглядывая схему креплений.

— Вот здесь, — Зотов развернул еще один чертеж, — мы усилили диагональные связи. Даже при урагане конструкция останется устойчивой.

В этот момент в зал вошел Величковский, наш славный профессор по металлам. В руках он держал свежие результаты испытаний.

— Товарищи, — он по старой привычке использовал дореволюционное обращение, — сталь марки «М-1» показала превосходные результаты. Прочность выше расчетной на двенадцать процентов.

Сурин мгновенно схватил графики:

— Это же позволит нам облегчить верхние секции! — он потянулся за логарифмической линейкой. — Сейчас пересчитаю…

Я наблюдал за работой команды с удовлетворением. Вот она, настоящая инженерная мысль в действии. Никакой бюрократической волокиты, только чистое творчество.

— Василий Петрович, — обратился я к Зотову, — как продвигается макет?

— Готов на восемьдесят процентов, — он махнул рукой в сторону мастерской. — К вечеру закончим. Получается очень наглядно. Каждая секция разбирается, можно показать всю систему монтажа.

В мастерской несколько модельщиков под руководством старого Потапыча заканчивали сборку детального макета башни в масштабе один к ста. Работа тонкая, почти ювелирная. Каждая деталь точно соответствовала чертежам.

— А экономические расчеты? — я повернулся к Котову, нашему главному экономисту.

Тот оторвался от своих бумаг:

— Заканчиваю смету. Получается очень привлекательно. Если наладить серийное производство секций, стоимость каждой башни будет вдвое ниже импортных аналогов.

К полудню основная работа завершена. На столах лежали аккуратные папки с документацией, графики испытаний, детальные сметы. Макет башни занял почетное место в центре зала.

— Что ж, господа, — я окинул взглядом результаты работы, — думаю, к презентации в Наркомсвязи мы готовы. Осталось только закончить последние штрихи.

Закончив с подготовкой технической документации, я решил посоветоваться с Шуховым. Владимир Григорьевич внимательно просмотрел все материалы и порекомендовал обратиться к Бонч-Бруевичу. Тот как раз консультировал наркомат по вопросам радиосвязи.

Михаил Александрович принял меня в лаборатории, заваленной радиодеталями и схемами. Выслушав суть проекта, он оживился:

— А знаете, вам стоит поговорить с Дмитрием Васильевичем Веденеевым. Блестящий специалист, мы с ним еще до революции работали над системами дальней связи. Сейчас он в МВТУ преподает, на радиотехническом.

На следующее утро я уже сидел в кабинете Веденеева. Просторная комната на третьем этаже МВТУ, стеллажи с книгами, на столах радиоприборы и схемы. Сам профессор, высокий седой человек лет шестидесяти в потертом сюртуке старого покроя, встретил меня с типичным для старой профессуры радушием.

— Присаживайтесь, голубчик, — он указал на кресло у стола. — Михаил Александрович уже звонил мне. Да и Владимир Григорьевич очень тепло о вас отзывался.

Я разложил чертежи. Веденеев надел пенсне на тонкой цепочке и склонился над документами.

— Любопытно, весьма любопытно… — бормотал он, изучая схемы. — А вот это решение с верхней площадкой просто превосходно! И система грозозащиты… да-да, очень грамотно.

Он поднял на меня внимательные серые глаза:

— Знаете, а ведь это именно то, что сейчас нужно наркомату. У них серьезные проблемы с организацией дальней связи.

— Вот как? — я слегка подался вперед. Хотя старался не выдать интереса.

— Да-да, — Веденеев прошелся по кабинету. — Буквально на днях разговаривал с Бессарабом из технического отдела. Жаловался, что существующие линии не справляются с нагрузкой. А тут такое изящное решение. Очень вовремя, знаете ли.

Он остановился у окна:

— Хотите, я поговорю с ним? Павел Николаевич человек умный, из старых инженеров. Думаю, он оценит проект по достоинству.

— Буду очень признателен, Дмитрий Васильевич.

— Заходите завтра, — Веденеев снова склонился над чертежами. — А я пока еще раз все изучу. Возможно, будут какие-то технические замечания.

Выходя из МВТУ, я чувствовал, что сделан важный шаг. Теперь оставалось дождаться результатов разговора Веденеева с Бессарабом.

На следующий день я снова был в кабинете Веденеева. Профессор встретил меня с явным воодушевлением:

— А, Леонид Иванович! Проходите-проходите. У меня хорошие новости. Говорил с Павлом Николаевичем Бессарабом, он очень заинтересовался проектом. Особенно его впечатлила идея использования гиперболоидных конструкций.

Веденеев достал из ящика стола исписанный мелким почерком лист:

— Вот, набросал кое-какие технические замечания. В целом все очень грамотно, но есть несколько моментов по организации радиорелейной связи.

Он протянул мне лист:

— И вот что еще… Павел Николаевич просил передать, что будет завтра в три часа в «Метрополе». Он часто там обедает. Думаю, вам стоит… случайно туда зайти.

В глазах старого профессора мелькнула лукавая искра. Было видно, что эта маленькая конспирация его забавляет.

— Спасибо, Дмитрий Васильевич. Обязательно учту все ваши замечания.

— Да-да, — Веденеев проводил меня до дверей. — И знаете… — он понизил голос. — Павел Николаевич тоже человек старой школы. Любит, когда все четко и по существу. Никакой воды в докладах не терпит.

Я поблагодарил профессора и вышел. До встречи с Бессарабом оставались сутки. Нужно было тщательно подготовиться.

В «Метрополь» я приехал без пятнадцати три. Швейцар распахнул тяжелую дверь. В огромном зале с лепными потолками и зеркалами в золоченых рамах было немноголюдно. Обеденное время уже заканчивалось.

Бессараба я узнал сразу по описанию Веденеева. Высокий худощавый человек лет шестидесяти, с аккуратно подстриженной седой бородкой и золотым пенсне на черном шнурке. Он сидел за столиком у окна, просматривая какие-то бумаги.

Я сделал вид, что ищу свободное место.

— Простите, здесь не занято? — спросил я, подходя к его столику.

Бессараб поднял глаза:

— Прошу вас… А вы, позвольте узнать, не Леонид Иванович Краснов?

— Да, собственно… — я изобразил легкое удивление.

— Присаживайтесь, голубчик, — он указал на стул. — Дмитрий Васильевич много рассказывал о вашем проекте. Весьма, весьма интересно.

Официант в черной тужурке бесшумно возник у столика:

— Что будете заказывать?

— Пожалуй, борщ и котлеты по-киевски, — Бессараб говорил негромко, но с той особой властностью в голосе, которая выдавала человека, привыкшего руководить. — И вам, Леонид Иванович, рекомендую. Здесь отменно готовят.

Когда официант отошел, Бессараб промокнул губы накрахмаленной салфеткой:

— Ну-с, молодой человек, расскажите подробнее о вашей системе связи. Только без лишних деталей, самую суть.

Я коротко изложил основные принципы. Бессараб слушал внимательно, время от времени задавая точные технические вопросы. Чувствовалось, что за внешней сдержанностью скрывается живой интерес инженера старой школы.

— А знаете, — сказал он, когда я закончил, — ведь это именно то, что нам сейчас нужно. У нас колоссальные проблемы с надежностью дальней связи, особенно в промышленных районах.

Он достал из кармана записную книжку в потертом кожаном переплете:

— Вот смотрите: только за прошлый месяц сорок три серьезных аварии на линиях. А ваша система… — он сделал пометку золотым карандашом. — Да, это может стать решением.

Борщ и котлеты действительно оказались превосходными. За едой разговор плавно перешел к организационным вопросам.

— Я поговорю с Кузьминым, — Бессараб промокнул усы салфеткой. — Алексей Петрович человек умный, должен понять перспективы. Думаю, стоит организовать расширенное совещание с презентацией проекта.

В его голосе звучала искренняя заинтересованность.

— Позвоните мне в понедельник, — сказал Бессараб на прощание. — Или лучше зайдите. Часам к одиннадцати.

Мы вышли на улицу. У подъезда его ждал служебный «Паккард» с шофером.

— До встречи, голубчик, — Бессараб пожал мне руку. — И знаете… — он слегка понизил голос. — Проект действительно очень перспективный. Давно не видел ничего подобного.

Глядя вслед удаляющемуся автомобилю, я думал, что все складывается как нельзя лучше.

После встречи с Бессарабом я собрал команду и рассказал о предстоящей презентации. Сурин и Зотов немедленно занялись доработкой документации с учетом замечаний Веденеева. Особое внимание уделили расчетам надежности системы связи.

В понедельник я приехал к Бессарабу. Его кабинет в здании наркомата оказался под стать хозяину. Строгий, деловой, без лишних украшений. Только старинные английские часы на стене да массивная чернильница на дубовом столе выдавали привычки человека старой школы.

— Все складывается удачно, — сообщил Бессараб, просматривая какие-то бумаги. — Алексей Петрович назначил совещание на четверг. Будет расширенная комиссия. Все начальники управлений, технические специалисты.

Он снял пенсне и протер стекла батистовым платком:

— Готовьтесь серьезно, голубчик. Особое внимание уделите экономическому обоснованию. И не затягивайте с докладом. Регламент двадцать минут.

Вернувшись в КБ, я застал команду за работой. Котов заканчивал экономические расчеты, модельщики под руководством Потапыча полировали детали макета. Сурин и Зотов в который раз проверяли все технические выкладки.

Накануне презентации я позвонил в Нижний Новгород. Варвара ответила не сразу. Видимо, была в цеху.

— Завтра важный день? — в ее голосе слышалась искренняя заинтересованность, но какая-то… отстраненная. Словно речь шла о чужом, далеком деле.

— Да, презентация в наркомате. Как у тебя дела?

— Хорошо. Наладили новый стенд для испытаний двигателей. А вечером собираемся с девчонками в клуб автозавода. Там сегодня танцы. Приехал джаз-банд из Москвы.

«С девчонками» это значит с Машей Звонаревой и другими. А может, и с молодым инженером Вихровым, который в последнее время часто оказывался рядом с ней на технических совещаниях.

— Удачи тебе завтра, — сказала она после паузы. — Хотя она тебе не нужна. Ты же все просчитал, как всегда.

В ее голосе мелькнула легкая ирония. Раньше она восхищалась моей способностью все просчитывать наперед. Теперь эта же черта, кажется, вызывала у нее иные чувства.

— Спасибо, — ответил я. — Повеселись на танцах.

Положив трубку, я подумал, что нас с Варварой все дальше разводят не только километры между Москвой и Нижним.

В десять утра следующего дня я входил в здание Наркомсвязи. Огромный зал заседаний с высокими окнами, лепниной на потолке и длинным Т-образным столом, покрытым зеленым сукном. Модельщики уже установили макет башни на специальном постаменте.

К половине одиннадцатого зал начал заполняться. Чинные работники наркомата в хороших костюмах, технические специалисты с блокнотами, стенографистки у маленького столика в углу. Бессараб приветливо кивнул мне, занимая место рядом с массивным креслом председателя.

Ровно в одиннадцать появился заместитель наркома Кузьмин. Грузный мужчина лет пятидесяти в отличном сером костюме. Его сопровождал начальник планового отдела Зарубин, сухопарый, с аккуратно подстриженными усиками.

— Товарищи, начинаем, — Кузьмин постучал карандашом по графину. — У нас сегодня доклад товарища Краснова о новой системе дальней связи. Прошу вас, Леонид Иванович.

Я начал презентацию. Двадцать минут пролетели как один миг. Технические характеристики, экономические выкладки, демонстрация макета. В зале стояла внимательная тишина.

Когда перешел к масштабам проекта, создание сети по всей стране, я заметил, как Зарубин что-то быстро записал в блокнот и передал записку Кузьмину.

— Вопросы, товарищи? — Кузьмин обвел взглядом присутствующих.

— Позвольте уточнить, — спросил меня заместитель наркома. — Вы предлагаете строить эти башни по всей территории СССР?

— Да, но начать можно с пилотного проекта, линия Москва-Нижний Новгород.

— И сколько металла потребуется? — Зарубин поправил усики.

— На одну башню около двухсот сорока тонн специальной стали. Но конструкция очень экономичная…

По залу прошел легкий шум. Кто-то из технических специалистов покачал головой.

— Продолжайте, — Кузьмин постучал карандашом.

Я перешел к экономическому обоснованию. Показал расчеты — стоимость башен Шухова вдвое ниже традиционных конструкций.

Тем более, мы можем изготовить особую сталь для проекта. Свою, по спецзаказу. Бессараб одобрительно кивал. Но тут встал грузный человек в третьем ряду:

— Товарищ Краснов, а вы учли, что металл нужен для индустриализации? Для заводов, домен, железных дорог?

— Учли. Именно поэтому…

— И еще вопрос, — перебил его сухопарый инженер в потертом пиджаке. — Почему именно гиперболоидные конструкции? У нас есть проверенные решения — железобетонные мачты, стандартные металлические башни…

Я начал объяснять преимущества системы Шухова, но заметил, как Кузьмин о чем-то шепчется с Зарубиным. На лицах читалось плохо скрытое раздражение.

Когда я закончил доклад, в зале повисла тяжелая тишина.

— Что ж, товарищи, — Кузьмин выпрямился в кресле. — Проект, безусловно интересный. Но в условиях первой пятилетки, когда каждая тонна металла на счету…

— Позвольте! — Бессараб привстал. — Ведь это революционное решение для связи.

— Павел Николаевич, — мягко прервал его Зарубин, — давайте мыслить реалистично. У нас есть проверенные технические решения. Зачем рисковать с экспериментальными конструкциями?

— К тому же, — добавил кто-то из задних рядов, — товарищ Шухов уже немолод. А если потребуются доработки? Изменения?

По лицу Бессараба было видно, что он хочет возразить, но Кузьмин уже стучал карандашом по графину:

— Думаю, коллеги, мы можем подвести итог. Проект требует серьезной доработки. Особенно в части распределения ресурсов и соответствия текущим задачам индустриализации.

Я сделал последнюю попытку:

— Товарищи, позвольте обратить ваше внимание на экономическую сторону. При массовом производстве секций…

— У нас нет мощностей для массового производства, — отрезал Зарубин. — Все заводы металлоконструкций загружены заказами для строек пятилетки. Уж вы-то, как металлург, должны это знать.

— Но мы можем начать с малого — три-четыре башни для пилотного проекта…

— И отвлечь ресурсы от приоритетных задач? — покачал головой Кузьмин. — Нет, товарищ Краснов. Сейчас не время для экспериментов.

Я достал из папки письмо от Бонч-Бруевича с поддержкой проекта:

— Вот заключение ведущих специалистов по радиосвязи.

— Мы знакомы с мнением Михаила Александровича, — в голосе Кузьмина появилось нетерпение. — Но решение принимает наркомат. И я считаю вопрос исчерпанным.

Бессараб попытался что-то сказать, но Зарубин уже собирал бумаги:

— Предлагаю на этом закончить. Товарищ Краснов, подготовьте подробное обоснование использования альтернативных технических решений. С учетом реальных возможностей и приоритетов.

Все поднимались, негромко переговариваясь. Только Бессараб задержался, виновато глядя на меня:

— Простите, голубчик. Я не думал, что так получится…

Модельщики уже укладывали макет башни в специальный ящик. Красивая конструкция, которая могла изменить систему связи в стране, оказалась никому не нужна.

Я собрал документы и вышел в пустой коридор наркомата. Нужно придумать что-то другое. Но что?