Стальной кулак

Глава 10 Еще КБ

Старинная усадьба встретила нас тишиной заброшенного сада. Кованые ворота со следами былой роскоши поскрипывали на осеннем ветру. Главное здание, массивный особняк в стиле позднего классицизма, величественно возвышалось в глубине участка.

Я шел по заросшей аллее в сопровождении Величковского и Полуэктова. Профессор то и дело поправлял пенсне, оценивающе разглядывая постройки. Полковник внимательно изучал территорию, я знал, что в его голове уже выстраивается схема охраны объекта.

— Смотрите, какие стены, — Величковский постучал костяшками пальцев по кирпичной кладке. — Метр толщиной, не меньше. В подвалах можно разместить лаборатории, никакая вибрация не страшна.

— И периметр удобный для охраны, — добавил Полуэктов, поглаживая портсигар. — Высокий забор, минимум выходов, хороший обзор…

Мы поднялись по широким ступеням парадного входа. Внутри особняка пахло пылью и запустением. Но под слоем времени угадывалась добротная отделка. Дубовые панели, лепнина на потолках, массивные дверные ручки из бронзы.

— В главном здании разместим администрацию, библиотеку, чертежные залы, — я развернул план первого этажа. — А вот эти флигели идеально подойдут для конструкторских бюро.

Полуэктов кивнул:

— И контрольно-пропускные пункты организуем грамотно. Один — главный, со стороны улицы, второй — для служебного входа…

— Вы знаете? — Величковский потер подбородок, — что раньше мы на производстве использовали систему разделения потоков персонала? Это значительно упрощало режим секретности.

За главным зданием располагались бывшие фабричные корпуса, капитальные кирпичные строения с высокими потолками и большими окнами.

— Здесь будут основные лаборатории, — я показал на самое крупное здание. — Нужно провести серьезную реконструкцию и установить оборудование.

— И систему вентиляции продумать, — добавил Величковский. — Для некоторых исследований потребуется особый микроклимат.

Мы спустились в подвалы. Своды из старого кирпича, мощные фундаменты, идеальные условия для размещения испытательных стендов. Что еще лучше, так это то, что отсюда можно будет прорыть подземный ход к нашей тайной лаборатории.

— А территория позволит расширяться, — заметил Полуэктов, когда мы вернулись во двор. — Вон там, — он указал на пустырь за фабричными корпусами, — можно построить новые здания.

Я мысленно прикинул объем работ. Потребуется как минимум полгода только на базовую реконструкцию. Параллельно нужно заказывать оборудование, готовить документацию, подбирать персонал…

— Что скажете, товарищи? — я повернулся к спутникам.

— Место идеальное, — Полуэктов решительно кивнул. — С точки зрения безопасности лучше не придумаешь.

— И с инженерной точки зрения очень удачно, — поддержал Величковский. — Только нужно серьезно продумать все коммуникации. Вода, электричество, канализация…

— И конечно, связь, — добавил Полуэктов. — Защищенные телефонные линии, внутренняя сигнализация.

В этот момент подъехала еще одна машина. Из нее вышел Гаврюшин с блокнотом в руке, а следом инженеры-строители с рулонами чертежей.

— Начинаем? — спросил Величковский.

Я кивнул:

— Немедленно. Времени у нас не так много.

Следующие два часа мы провели в детальном планировании работ. Гаврюшин педантично фиксировал каждое решение, строители делали пометки на планах. Полуэктов набросал схему размещения постов охраны, Величковский составил список требований к лабораторным помещениям.

Когда стало смеркаться, я еще раз окинул взглядом усадьбу. Скоро здесь закипит работа, старые стены наполнятся новой жизнью. А пока нужно все тщательно спланировать, от системы канализации до режима секретности.

Предстояла грандиозная стройка. Но важнее всего, что у нас появится свой дом. Место, где можно будет спокойно работать над проектами, которые изменят будущее страны.

— Кстати, — Полуэктов достал папиросу, — а с документами как? Кому сейчас усадьба принадлежит?

— Наркомпросу, — ответил я. — Они планировали здесь музей организовать, но руки не дошли. Наверху уже говорили с Луначарским, он не возражает против передачи. Тем более что формально мы создаем научно-исследовательский институт.

— А сроки? — Величковский нахмурился, разглядывая трещину на стене главного здания. — Полгода на реконструкцию это очень долго.

— Согласен, — я посмотрел на часы. — Сейчас должен подъехать…

Как по заказу, во двор въехал «Форд». Из него вышел высокий человек в потертом кожаном пальто, с планшетом под мышкой.

— Хвостов Николай Платонович, — представился он. — Проектное бюро Промстроя.

— Тот самый Хвостов? — оживился Величковский. — Который Днепрогэс проектировал?

— Он самый, — кивнул я. — Николай Платонович, нам нужны экспресс-проект и смета. У нас очень сжатые сроки.

Хвостов уже доставал из планшета рулетку:

— Три месяца на основные работы. Еще месяц на отделку и коммуникации.

— Четыре месяца? — Гаврюшин поднял глаза от блокнота. — Успеете?

— При правильной организации — вполне, — Хвостов начал делать замеры. — Я привлеку три бригады, будем работать в три смены. Главное, чтобы материалы и финансирование шли без задержек.

— С этим проблем не будет, — заверил я. — Свои заводы, свои стройматериалы.

— Тогда предварительную смету я подготовлю к завтрашнему утру, — Хвостов что-то быстро записывал в блокнот. — Начнем с укрепления фундаментов и замены перекрытий. Параллельно занимаемся инженерными сетями.

— И не забудьте особые требования для лабораторий, — вставил Величковский.

— Уже учел, — кивнул Хвостов. — Я видел похожий проект в Германии, на заводах Круппа. Там тоже требовалась виброизоляция и особый микроклимат.

Я наблюдал за его уверенными движениями, быстрыми расчетами. Такие люди на вес золота. Сразу видят суть проблемы и знают, как ее решить.

— Дайте мне два часа, — Хвостов поднял глаза от чертежа. — Нужно осмотреть все здания, сделать основные замеры. А утром получите полный расчет, и по срокам, и по деньгам.

— Отлично, — я повернулся к остальным. — Предлагаю пока обсудить схему размещения отделов. У кого какие соображения?

Следующие недели слились в один бесконечный круговорот дел. Утром — совещания на заводах, днем — решение вопросов со строительством, вечером — работа с документами. Моя промышленная сталелитейная империя требовала постоянного внимания, а тут еще масштабная стройка.

Хвостов сдержал слово, работы начались уже через неделю после осмотра. Три бригады строителей круглосуточно трудились над реконструкцией усадьбы. Я ежедневно получал отчеты о ходе работ.

Параллельно шло формирование структуры будущего КБ. Полуэктов занимался организацией режима секретности, Гаврюшин разрабатывал систему внутренней документации, Величковский подбирал оборудование для лабораторий.

От Варвары пришла короткая телеграмма. В Нижнем запустили новый испытательный стенд. Я отправил поздравление, но разговор по телефону получился каким-то скомканным, она торопилась на очередное совещание.

Когда строители закончили основные работы по реконструкции главного здания, пришло время переходить к следующему этапу, созданию полноценного научно-производственного комплекса. Нужно превратить отремонтированные помещения в живой, работающий организм.

В то октябрьское утро, когда я поднимался по обновленным ступеням главного здания, в голове уже складывался четкий план действий.

Главное здание бывшей усадьбы Рябушинского преобразилось. Старинные дубовые панели засияли после реставрации, начищенные бронзовые ручки дверей поблескивали в лучах осеннего солнца. В просторном вестибюле уже установили строгую стойку бюро пропусков, где сидел молодой сотрудник в форме, рекомендованный Полуэктовым.

Я поднялся на второй этаж, где располагался мой новый кабинет. Высокие потолки с восстановленной лепниной, огромные окна с видом на парк, массивный стол красного дерева, все дышало основательностью и респектабельностью. На стене большая карта СССР с отмеченными предприятиями нашей промышленной империи.

В приемной уже ждали посетители. Гаврюшин, как всегда с блокнотом, просматривал какие-то записи. Молодой инженер из путиловской группы нервно теребил папку с чертежами.

— Леонид Иванович! — в кабинет вошел Величковский, на ходу протирая пенсне. — Прибыло оборудование для центральной лаборатории. Немецкие спектрографы, американские измерительные комплексы.

— Отлично, — я развернул на столе план размещения лабораторий. — Где Мельгунов? Он должен был подготовить схему испытательных стендов.

— Уже здесь, — в дверях появился командир, помахивая потрепанным справочником. — Только у меня есть предложения по компоновке.

За его спиной маячила внушительная фигура Коробейщикова в неизменном прожженном сюртуке:

— Дорога появляется под ногами идущего! Я тут подумал насчет системы вентиляции.

Я оглядел собравшихся. Каждый горел энтузиазмом, каждый хотел внести вклад в общее дело.

— Присаживайтесь, товарищи, — я достал чистый лист бумаги. — Начнем с распределения задач. Так сказать, с основных направлений. Первое — танковое КБ. Здесь нам нужно создать полный цикл разработки.

Гаврюшин тут же застрочил в блокноте:

— Требуется минимум пять лабораторий: броня, двигатели, трансмиссия, вооружение, электроника…

— И обязательно отдельный корпус для сборки опытных образцов, — добавил Мельгунов, открывая справочник. — С полным комплектом оборудования.

— Второе направление — нефтепереработка, — я перевернул лист. — Тут начинаем с нуля. Нужны специалисты, лаборатории…

— Позвольте заметить, — Величковский поправил пенсне, — что в Грозном есть отличная группа химиков. Я списался с профессором Наметкиным…

— Третье это дороги, — продолжил я. — Здесь нужен отдельный исследовательский центр. Новые материалы, технологии строительства…

— А я нашел интересные разработки по бетонным смесям! — подал голос Коробейщиков. — В Германии такое делают…

В этот момент в кабинет вошел Полуэктов, держа в руках папку с грифом «Совершенно секретно»:

— Леонид Иванович, только что получил согласование по режиму секретности. Можем разворачивать специальный отдел.

— И еще, — добавил Гаврюшин, — прибыла первая группа молодых специалистов из МВТУ. Толковые ребята, я их уже проэкзаменовал.

Я посмотрел в окно, где во дворе кипела работа. Строители заканчивали монтаж перекрытий в новом лабораторном корпусе. У ворот разгружали ящики с оборудованием. В дальнем конце территории размечали площадку под строительство испытательного цеха.

— Нужно создать учебный центр, — сказал я, возвращаясь к обсуждению. — Будем сразу готовить кадры под наши задачи.

— Уже подготовил программу, — Величковский достал толстую тетрадь. — Теория, практика, специальные курсы…

— И полигон необходим, — добавил Мельгунов. — Я присмотрел участок в тридцати километрах отсюда. Идеальное место для испытаний.

— Надо все правильно организовать, — Полуэктов погладил портсигар. — Чтобы каждый знал только то, что ему положено по работе.

Я развернул на столе общий план комплекса. Десятки зданий, лаборатории, цеха, конструкторские бюро… Настоящий научный городок. И это только начало.

— А что с финансированием? — спросил Гаврюшин, перелистывая блокнот.

— Деньги есть, — я похлопал по папке со сметами. — Часть идет по линии наркомата, часть по спецзаказу. Главное — грамотно распределить.

В этот момент доложили о прибытии грузовиков с новым оборудованием. Мельгунов тут же сорвался встречать технику. Величковский с Гаврюшиным склонились над планом размещения лабораторий. Коробейщиков что-то увлеченно объяснял молодому инженеру, размахивая руками.

В кабинете было тихо, только тиканье часов «Павел Буре» нарушало утреннюю тишину. Я перебирал докладные записки, накопившиеся за две недели работы. Каждая бумага сигнализировала о новых проблемах, требующих немедленного решения.

Танковое КБ жаловалось на задержки с документацией, чертежи застревали то в одном отделе, то в другом. Группа нефтепереработки не могла согласовать график использования лабораторного оборудования. Дорожники требовали отдельные помещения для исследований.

Я подошел к окну. Во дворе кипела работа: строители заканчивали монтаж перекрытий нового корпуса, разгружались грузовики с оборудованием. Но за этой внешней активностью явно проступали системные проблемы.

Первая безопасность. Люди свободно перемещаются между корпусами, документы передаются из рук в руки без должного учета. Нужна четкая система допусков, контроль за перемещением секретных материалов. Полуэктов предупреждал об этом еще неделю назад.

Вторая документооборот. В который раз просматриваю жалобу от броневой лаборатории потеряли важные расчеты где-то между отделами. А ведь это только начало. Когда развернутся все направления работы, поток документации возрастет многократно.

Третья координация между подразделениями. Каждый отдел сам по себе, как княжество в княжестве. Нет единого планирования, нет системы взаимодействия. Вчера две лаборатории чуть не поссорились из-за очередности использования немецкого спектрографа.

Я достал чистый лист бумаги, начал набрасывать схему управления. Нужен центральный орган диспетчерская служба, которая будет координировать все работы. Система допусков по зонам режимности. Четкий порядок прохождения документов…

Отдельная головная боль — связь с производством. Наши заводы разбросаны по всей стране, от Ленинграда до Урала. Как организовать оперативное изготовление опытных образцов? Как наладить испытания? Как обеспечить секретность при передаче технической документации?

А еще нижегородская группа. Варвара прислала короткую телеграмму — запустили новую линию. Но как организовать эффективное взаимодействие с ними? Нужен защищенный канал связи, система кодировки сообщений.

Я посмотрел на часы. Скоро десять, время совещания с руководителями направлений. Нужно выслушать их предложения, а еще выстроить четкую систему управления. Без этого весь наш научный городок так и останется набором разрозненных лабораторий и КБ.

В дверь осторожно постучали. На пороге появился Полуэктов, как всегда подтянутый:

— Леонид Иванович, разрешите? По вопросу режима секретности.

— Входите, Георгий Всеволодович, — я указал на кресло. — Подождем остальных.

Полуэктов присел, достал портсигар. В его движениях чувствовалась военная четкость:

— Я тут подготовил предложения по организации режима секретности. Ситуация действительно тревожная.

Я кивнул:

— Понимаю. Давайте дождемся всех, обсудим комплексно.

Следующим появился Величковский, на ходу протирая пенсне батистовым платочком:

— Доброе утро. Надеюсь, сегодня решим вопрос с графиком работы лабораторий? У меня простаивает дорогостоящее оборудование.

— Присаживайтесь, Николай Александрович. Сейчас как раз будем выстраивать общую систему.

Гаврюшин, как всегда с блокнотом, вошел последним. Его обычная педантичность сегодня казалась особенно уместной:

— Извините за опоздание. Разбирался с очередной путаницей в технической документации.

Когда все расселись, я обвел взглядом собравшихся:

— Товарищи, за это время в работе явно обозначились системные проблемы. Предлагаю начать с вопросов режима секретности. Георгий Всеволодович, что у вас?

Полуэктов развернул на столе схему территории:

— Смотрите. Сейчас у нас, по сути, проходной двор. Люди ходят где хотят, документы передаются без учета. Предлагаю разделить территорию на зоны доступа.

Он говорил неторопливо, четко формулируя каждую мысль. Постепенно на схеме появлялись разноцветные линии, обозначающие границы режимных зон.

— А как быть с совместными работами? — спросил Величковский. — Мои сотрудники постоянно взаимодействуют с разными лабораториями.

— Для этого предусмотрим систему временных пропусков, — Полуэктов достал из папки образцы документов. — С четкой регистрацией времени и цели посещения. Причем система допусков — это только начало, — он развернул следующий чертеж. — Нужна физическая охрана объектов, технические средства контроля, специальная связь между корпусами…

Гаврюшин быстро делал пометки в блокноте:

— А как быть с документооборотом? У нас уже было несколько случаев, когда важные расчеты терялись между отделами.

— Вот здесь мое предложение, — он достал толстую папку. — Трехуровневая система учета. Каждому документу надо присвоить уникальный код. Завести журналы регистрации в каждом отделе. Специальные курьеры с допуском для передачи между зонами.

Величковский снял пенсне, близоруко всматриваясь в схему:

— Позвольте заметить, что это сильно усложнит работу лабораторий. Нам иногда нужно оперативно согласовывать результаты испытаний.

— Для этого предусмотрим упрощенную процедуру, — ответил я. — Но только для документов с грифом не выше «Секретно». Все особо важные материалы только по полной схеме.

— А как быть с планированием работ? — Величковский разложил на столе график загрузки лабораторий. — У нас постоянные накладки. Вчера две группы одновременно пытались использовать спектрограф.

— Нужна центральная диспетчерская служба, — сказал я. — Владислав Арнольдович, вы говорили, что у вас есть опыт организации подобной работы?

Гаврюшин кивнул, перелистывая блокнот:

— В артиллерийском управлении мы создали похожую систему. Я набросал структуру… — он достал несколько листов, исписанных мелким почерком. — Центральный пост управления, дежурные диспетчеры в каждой зоне, система оперативной связи.

— Сколько времени нужно на развертывание? — спросил Полуэктов.

— При наличии подготовленных кадров — неделя на организацию, еще неделя на отладку работы.

— Кстати, о кадрах, — вмешался я. — Как продвигается подбор персонала?

— Есть несколько отличных специалистов из штабов, — ответил Гаврюшин. — Люди с опытом оперативной работы, допуском к секретным документам.

— И обязательно нужен учебный центр, — добавил Величковский. — Я подготовил программу подготовки технического персонала. Теория, практика, спецкурсы.

Обсуждение прервал телефонный звонок. Звонили из нижегородской группы, у них там возникли проблемы с согласованием результатов испытаний.

— Вот еще один важный вопрос, — сказал я, положив трубку. — Нам нужна надежная связь с другими площадками. Зотов что-то говорил о специальной системе и о башнях Шухова.

— Да, — Гаврюшин сверился с записями. — Он разработал в том числе и схему шифрованной связи. Специальные телефонные линии, кодировка сообщений. Как раз то, что нужно.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел возбужденный Коробейщиков, размахивая какими-то бумагами:

— Леонид Иванович! Совсем забыл сказать о главном! Без хорошей сварки все наши разработки, что телега без колес!

— Семен Артурович, мы как раз заканчиваем… — начал было Гаврюшин, но Коробейщиков его перебил:

— Нет-нет, это архиважно! — он положил на стол потрепанный журнал. — Вот, смотрите, есть такой Патон Евгений Оскарович занимается автоматической сваркой. У него потрясающие результаты!

Я заинтересованно подался вперед:

— Расскажите подробнее.

— Он разрабатывает автоматическую сварку под слоем флюса, — Коробейщиков возбужденно зашагал по кабинету. — Представляете, что это даст для производства танков? Сварные швы прочнее клепки, работа идет в разы быстрее. Надо наладить поточное производство.

— Действительно интересно, — Величковский снял пенсне. — Я слышал о его работах. Очень серьезный ученый.

— Надо приглашать его к нам! — Коробейщиков стукнул кулаком по столу. — Нам нужна не только автоматическая сварка, но и полуавтоматическая, да и ручную электродуговую развивать… Электроды, обмазка — это же целое направление!

— А режим секретности? — поднял бровь Полуэктов.

— Оформим допуск по высшей категории, — ответил я. — Если его работы действительно так перспективны…

— Перспективны⁈ — Коробейщиков всплеснул руками. — Да это же будущее танкостроения! С такой технологией мы сможем выпускать танки за считанные часы!

Я задумался. Идея была более чем здравой. Сварка действительно могла стать ключевым элементом в производстве бронетехники.

— Хорошо, — решил я. — Подготовьте все материалы по Патону. Я сам съезжу к нему, поговорю. Нам нужно не просто пригласить его, нужно создать целое направление по сварочным технологиям.

— Вот это по-нашему! — просиял Коробейщиков. — Дорога появляется под ногами идущего! Тем более, я только что узнал — Евгений Оскарович как раз на днях будет в Москве, в Наркомате тяжелой промышленности. Докладывает о своих разработках.

— Вот это действительно удачно, — я посмотрел на календарь. — Когда точно?

— В среду. У него доклад в техническом совете, — Коробейщиков достал измятую телеграмму. — Я узнал через своих знакомых в институте сварки.

— Отлично, — я сделал пометку в ежедневнике. — Организуйте встречу. Только без лишней огласки. Пусть это выглядит как случайное знакомство после заседания техсовета.

— Будет сделано! — Коробейщиков просиял. — Я подготовлю все материалы по его работам. Такие перспективы открываются, что аж закачаешься.

— Хорошо, — кивнул я. — Но давайте сначала познакомимся с человеком, оценим его настрой. Все-таки дело серьезное.

Полуэктов задумчиво погладил портсигар:

— Я наведу справки по своим каналам. Нужно быть уверенными во всем.

— Не сомневайтесь! — перебил его Коробейщиков. — Патон — это именно тот человек, который нам нужен. Настоящий ученый, практик до мозга костей!

Я еще раз посмотрел на календарь. Что ж, возможно, это действительно тот счастливый случай, когда все складывается как нельзя лучше. Осталось только правильно провести встречу.