Стальной кулак

Глава 17 Небольшие проблемы

Конец октября внезапно принес настоящую зимнюю погоду. Резкий северный ветер гнал по свинцовому небу рваные тучи, швыряя в лица строителей колючую снежную крупу. Температура упала до минус десяти. Необычно низко для этого времени года.

На монтажной площадке Сурин с тревогой наблюдал за работой верхолазов. Бригада Лаптева устанавливала очередную секцию на тридцатиметровой высоте. Люди в брезентовых робах цеплялись за обледеневшие конструкции, пытаясь совместить крепежные узлы.

— Михаил Петрович! — снизу окликнул прораб Кленов, немолодой усатый человек в потертом армяке. — Надо останавливать работы, замерзнут ребята!

Сурин колебался. График поджимал, но здоровье людей важнее.

В этот момент сверху донесся крик. Молодой монтажник Васютин выронил гаечный ключ. Пальцы в тонких рукавицах отказывались слушаться.

— Всем вниз! — скомандовал Сурин. — Немедленно спускаемся!

В теплушке медпункта фельдшер Анна Георгиевна, сухонькая женщина в белом халате поверх теплой кофты, осматривала пострадавших. У Васютина и еще двоих монтажников начиналось обморожение пальцев.

— Так работать нельзя, — покачала головой фельдшер, растирая спиртом побелевшие руки рабочего. — Нужна теплая одежда, специальные рукавицы. И горячее питание обязательно.

Сурин мерил шагами тесное помещение, что-то бормоча себе под нос. Так он всегда делал, обдумывая сложную техническую задачу.

— Василий! — вдруг окликнул он бригадира Лаптева. — Помнишь, как на Шатурской ГРЭС зимой монтаж вели? Там же специальные брезентовые укрытия делали.

— Точно! — оживился бригадир. — И печки-буржуйки внутри ставили. Тепло было, как в бане.

К вечеру на площадке закипела работа. Плотницкая бригада Савельева споро сколачивала деревянные щиты.

Вокруг монтажных узлов башни начали натягивать многослойные брезентовые палатки с отверстиями для вентиляции. Снизу в них устанавливали небольшие железные печки, трубы от которых хитро выводили наружу.

— Главное — не допускать искр, — инструктировал Сурин истопников. — Брезент пропитан специальным составом, но все равно следите за пожарной безопасностью.

В помещении склада развернули временную мастерскую по пошиву теплых рукавиц. Две швеи на машинках «Зингер» строчили плотный брезент с войлочной подкладкой.

Через три дня работы возобновились. Теперь монтажники трудились в теплых укрытиях, периодически спускаясь погреться у печек.

На площадке появилась полевая кухня, где повар Нюра, румяная женщина в белом переднике, круглые сутки варила наваристый борщ и гречневую кашу с тушенкой.

— Вот что значит инженерная смекалка, — довольно говорил Кленов, грея руки о жестяную кружку с кипятком. — Теперь и мороз не страшен.

Сурин наблюдал, как бригада ловко управляется с креплением очередной секции. Внутри брезентового укрытия было тепло, руки в новых рукавицах уверенно держали инструмент.

— Михал Петрович, — окликнул его Васютин, спустившийся на перекур. — Спасибо за заботу. Теперь дело пойдет!

Сурин только кивнул в ответ. Башня медленно, но неуклонно тянулась в хмурое осеннее небо. Впереди зима, но теперь они знали, как с ней бороться.

В просторной комнате штаба стройки собралось неожиданно много народу. Помимо Извольского здесь присутствовали начальник связи воздушных сил Петров и его заместитель Вяземский, оба в новенькой авиационной форме. От войск связи прибыли комбриг Соколовский и военинженер 1-го ранга Дубровин. В углу пристроился мой неизменный консультант по военным вопросам Полуэктов.

Спор разгорелся почти сразу.

— Товарищ Краснов, — наступал Петров, подтянутый командир с резкими движениями летчика. — Авиации необходим приоритетный доступ к системе связи. Сами понимаете, самолет в воздухе не может ждать, пока освободится канал.

— Позвольте! — вскинулся Соколовский. — А как же управление войсками? Штабы должны иметь гарантированную связь в любой момент.

Я развернул на столе схемы башни:

— Товарищи командиры, давайте разберем технические возможности…

— Какие тут могут быть разговоры! — перебил Вяземский. — Без управления авиацией все преимущества воздушных сил теряются. Представьте: эскадрилья в воздухе, а связи нет.

— А если срочное донесение из штаба фронта? — парировал Дубровин. — Что важнее?

Извольский, до этого молча наблюдавший за перепалкой, тихо кашлянул:

— Леонид Иванович, покажите им схему распределения частот.

Я быстро разложил новый чертеж:

— Смотрите: мы можем разделить диапазоны. Вот здесь, — я указал на верхнюю часть башни, — отдельный комплект антенн для авиации. А здесь, — палец переместился ниже, — независимая система для штабной связи.

— И как это будет работать? — с сомнением спросил Петров.

— Очень просто. Две автономные радиостанции, каждая на своей частоте. Работают параллельно, не мешая друг другу. Плюс резервная система на случай выхода из строя основной.

— А мощности хватит? — поинтересовался Дубровин, близко наклоняясь к схеме.

— Более чем. Мы провели расчеты с учетом максимальной нагрузки. Даже если в зоне действия башни окажется целая воздушная армия, система справится.

Соколовский недоверчиво хмыкнул:

— И насколько надежно это разделение?

— Абсолютно надежно, — я показал схему экранирования. — Специальные экраны исключают взаимные помехи. Каждая система работает независимо.

— А по срокам монтажа? — спросил Вяземский. — Не затянется из-за усложнения конструкции?

— Нисколько. Модульный принцип позволяет собирать все параллельно. Даже быстрее выйдет. Две бригады смогут работать одновременно.

Полуэктов, до этого молчавший, негромко добавил:

— На учениях Белорусского военного округа подобная система себя отлично показала.

Постепенно напряжение в комнате начало спадать. Военные обступили стол, вникая в детали схемы. Посыпались конкретные технические вопросы.

— А если добавить еще и отдельный канал для разведки? — предложил вдруг Извольский. — Тот же принцип, третий комплект антенн.

Я быстро набросал схему:

— Вполне реально. Вот здесь разместим дополнительное оборудование. Конструкция позволяет.

— И систему наведения истребителей можно включить, — оживился Петров. — Отличная идея!

Через час работы у нас появился комплексный план модернизации башни. Каждый род войск получал свой независимый канал связи с гарантированной пропускной способностью.

— Что ж, товарищи командиры, — подвел я итог. — Предлагаю зафиксировать это решение в техническом задании.

— Согласен, — кивнул Соколовский. — Пожалуй, это действительно оптимальный вариант.

Когда все разошлись, Извольский задержался:

— А ведь красиво вы их помирили, Леонид Иванович. Теперь каждый уверен, что именно его интересы учтены в первую очередь.

Я усмехнулся:

— Главное, что техническое решение действительно всех устраивает. Башня от этого только выиграет.

В холодном рассветном тумане узловая станция казалась призрачной. Длинные составы мерно постукивали колесами по рельсам, маневровый паровоз тихо шипел где-то в глубине путей.

Зотов стоял на перроне, нервно поглядывая на часы. Уже второй день не было вагонов для отправки металлоконструкций.

В станционной конторе начальник станции Трофимов, грузный мужчина с пышными седыми усами, в потертом форменном кителе, раз за разом перебирал бумаги:

— Нет вагонов, товарищ Зотов, хоть режьте меня. Все забито срочными грузами для Магнитки. Сами понимаете, первая пятилетка.

— Константин Петрович, — Зотов присел на краешек обшарпанного стула. — У нас тоже государственное задание. Особой важности. Конструкции уже третий день под открытым небом лежат.

— Знаю-знаю, — Трофимов тяжело вздохнул. — Да только что я могу? Вот, — он протянул телеграмму, — из управления дороги четкое указание: в первую очередь грузы для ударных строек.

В этот момент дверь с шумом распахнулась, впустив клубы морозного воздуха и представителя НКПС Савельева, сухопарого человека в черной шинели с петлицами железнодорожного ведомства.

— Товарищ Трофимов! Что за бардак на станции? Почему маршрутные составы простаивают?

— Так это… — начальник станции замялся. — Сортировка забита, не успеваем…

— А это еще что за металлолом? — Савельев ткнул пальцем в окно, где виднелись аккуратно сложенные секции башни.

— Это не металлолом, товарищ начальник, — твердо сказал Зотов. — Это специальные конструкции для важного государственного объекта.

— Знаю я эти объекты, — поморщился представитель НКПС. — У всех важные. А у меня план перевозок горит.

Зотов молча достал из планшета бумагу с грифом «Совершенно секретно» и подписью начальника штаба РККА. Савельев пробежал глазами текст, заметно меняясь в лице.

— Что же вы сразу не сказали? — забормотал он. — Надо было предупредить…

Но Зотов его уже не слушал. Он торопливо набирал номер на станционном телефоне:

— Товарищ Извольский? Василий Петрович беспокоит. Тут у нас с транспортом проблема… Да, именно так. Сможете помочь с военными платформами?

Через полчаса на станцию прибыл военный эшелон. Десяток крытых платформ под охраной красноармейцев.

— Ну вот, совсем другое дело, — удовлетворенно произнес Зотов, наблюдая, как бригада грузчиков споро перемещает секции башни на платформы. — К вечеру все будет на месте.

Савельев, наблюдавший за погрузкой, тихо спросил у Трофимова:

— А что это за объект такой секретный?

— Не нашего ума дело, товарищ начальник, — философски ответил тот, разглаживая пышные усы. — Раз военные заинтересовались, значит, так надо.

К ночи эшелон ушел на строительную площадку. А утром на стол Краснову лег короткий рапорт: «Транспортная проблема решена. Груз отправлен по назначению. Зотов».

В деревню Переярово я приехал к полудню. Осенняя распутица превратила дорогу в сплошное месиво, «Полет-Д» то и дело буксовал в глубоких колеях.

Председатель сельсовета Кузьма Степанович Лапшин ждал меня в небольшом бревенчатом доме с выцветшей вывеской «Сельский Совет». Высокий жилистый мужик лет пятидесяти, с окладистой русой бородой, он встретил меня настороженно.

— Вот что, товарищ начальник, — начал он без предисловий, как только мы устроились за обшарпанным столом. — Народ у нас волнуется. Башню эту вашу строите, а толку нам какой?

— А в чем конкретно проблема, Кузьма Степанович?

— Да во всем! — он сердито постучал пальцем по столу. — Дорогу разбили вконец — ни пройти, ни проехать. Лес валите для стройки. Как раз там, где наши бабы по грибы-ягоды ходили. Да еще и слухи разные ходят…

— Какие слухи? — насторожился я.

— Да разное болтают. Будто башня эта вашу вредные лучи испускает. Скотина, мол, болеть будет, урожай пропадет.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ввалилось несколько крестьян. Я узнал кузнеца Прохора Симакова — могучего бородача в прожженном фартуке, и Тимофея Гурьянова — сухонького старика с цепким взглядом.

— Вот, — Лапшин кивнул на вошедших. — Сами послушайте, что народ говорит.

— Работы нет! — сразу начал Симаков. — На стройку своих привезли, а нам что делать?

— И платят им втрое против нашего, — поддержал Гурьянов. — Несправедливо это.

Я внимательно посмотрел на крестьян. Крепкие мужики, привыкшие к тяжелому труду. А у меня как раз не хватает рабочих рук.

— Значит так, товарищи, — я достал блокнот. — Нам нужны грузчики, землекопы, плотники. Работа тяжелая, но и платим хорошо. Вот тебе, Прохор, — я повернулся к кузнецу, — отдельное предложение. У нас походная кузница есть, а толкового мастера нет.

Симаков заинтересованно подался вперед:

— А оплата какая?

— Сдельная. Сколько сделал, столько получил. Плюс премии за срочные заказы.

— А мне что? — подал голос Гурьянов.

— Тимофей Ильич, вы же лес хорошо знаете? Нам проводник нужен, показать, где делянки лучше разместить, чтобы грибные места не попортить.

Старик довольно крякнул.

— И вот еще что, — я повернулся к председателю. — Дорогу мы отремонтируем. Не просто подсыплем, а сделаем по всем правилам, с дренажем. Заодно и до деревни нормальный проезд будет.

Лапшин задумчиво теребил бороду:

— А насчет этих… вредных лучей?

— Пойдемте, покажу кое-что.

Мы вышли на улицу. Я достал из машины схемы и технические описания.

— Смотрите: это обычная радиостанция. Такие же сейчас по всей стране работают, в Москве, в Ленинграде, везде. Никакого вреда ни людям, ни скотине, ни посевам. А польза будет, скоро у вас в избах радио появится.

— Ну, раз так… — протянул председатель. — А когда работу начинать можно?

— Да хоть завтра. Кузьма Степанович, давайте список желающих составим. Только людей надежных выбирайте, объект все-таки режимный.

Через час список был готов. Тридцать крепких мужиков, почти все трудоспособное население Переярова.

Когда я уезжал, Лапшин вышел проводить:

— Вот что, товарищ Краснов… Насчет дороги, это вы хорошо придумали. А то ведь скоро и на телеге не проедешь.

— Сделаем, Кузьма Степанович. Работы много, всем хватит.

«Полет-Д» медленно выбирался из деревни. В зеркале заднего вида я видел, как крестьяне что-то оживленно обсуждают, собравшись у дома сельсовета. Кажется, лед тронулся.

В тесной лаборатории КБ Зотов в который раз перепроверял показания амперметра и вольтметра. Радиостанция работала, но уверенного приема добиться не удавалось. Рядом инженер Костромин, склонившись над приемником, пытался разобрать сигнал сквозь треск помех.

— Опять то же самое, — вздохнул Зотов, делая пометки в журнале. — Стоит усилить мощность, сразу начинается перегрев ламп. А на малой мощности сигнал теряется.

На соседнем столе Аркадий Ветлугин возился с катушками антенного контура, пытаясь добиться лучшего согласования.

— Василий Петрович, может в Нижний Леониду Ивановичу позвонить? — предложил Костромин. — Все-таки он…

— Нет, — покачал головой Зотов. — У него там свои важные дела с производством двигателей и обеспечением топливом. Не будем отвлекать. Надо самим решать. Я запросил разговор с военными, может, они помогут.

В этот момент в лабораторию заглянул дежурный:

— Товарищ Зотов, вас к телефону. Товарищ Извольский из штаба.

Через полчаса после разговора с Извольским в лабораторию прибыл немолодой человек в потертом пиджаке, представившийся Павлом Николаевичем. По его манере держаться и глубоким техническим знаниям было понятно, что это специалист из военной разведки.

— Так-так, — он внимательно изучал схему передатчика. — А вы пробовали использовать противовес? Второй луч диаграммы направленности можно развернуть в сторону от источника помех.

— Каким образом? — заинтересовался Ветлугин.

Павел Николаевич достал потрепанный блокнот:

— Смотрите. Добавляем второй вибратор, настраиваем фазировку… — он быстро чертил схему. — Это старый армейский прием еще с германской войны.

Следующие несколько часов они провели за доработкой антенной системы. Павел Николаевич показал, как правильно располагать противовесы, как настраивать режимы работы передатчика, как выбирать оптимальное время для связи.

— Не надо гнаться за мощностью, — объяснял он. — Лучше правильно выбрать время работы, когда меньше атмосферных помех. И частоту подобрать оптимальную.

К вечеру система заработала значительно лучше. Сигнал стал увереннее, помехи заметно снизились.

— Завтра пришлю еще двоих ребят, — сказал на прощание Павел Николаевич. — Помогут с настройкой. У них большой опыт полевой работы.

Когда он ушел, Костромин уважительно покачал головой:

— Вот что значит практический опыт. Мы тут теорией увлеклись, а оказалось, что простые решения эффективнее.

— Да, — согласился Зотов. — Надо будет Леониду Ивановичу доложить, когда вернется. А пока за работу, товарищи. Времени мало.

Через неделю модернизированная система связи прошла испытания. Башня уверенно держала связь даже в сложных условиях. Старые армейские методы в сочетании с новыми техническими решениями дали отличный результат.

В маленьком деревянном бараке, наспех переоборудованном под учебный класс, было тесно и душно. Два десятка молодых ребят, вчерашних крестьян и рабочих, склонились над чертежами узлов башни. Сурин, стоя у доски, терпеливо объяснял принципы сборки металлоконструкций.

— Вот здесь, — он постукивал указкой по схеме, — важно соблюдать последовательность. Сначала крепим основной узел, потом диагональные связи. Иначе конструкция пойдет вразнос.

В заднем ряду поднялась рука:

— Михал Петрович, а почему нельзя сразу все стянуть? Вроде крепче будет…

— Хороший вопрос, Николай, — Сурин узнал Колю Прошкина, бывшего помощника кузнеца из Переярова. — Давайте разберем на модели.

Он достал из ящика уменьшенную копию монтажного узла:

— Смотрите: если сразу стянуть все болты, металл не получит естественной усадки. При нагрузке возникнет напряжение, и соединение может лопнуть.

В класс заглянул инструктор по технике безопасности Кравцов, немолодой уже человек с обожженным лицом — память о работе на металлургическом заводе:

— Михаил Петрович, там на полигоне макет готов. Можно практические занятия начинать.

На небольшой площадке за бараком установили десятиметровый фрагмент башни. Здесь будущие монтажники отрабатывали навыки высотных работ.

— Никогда не забывайте про страховку, — гудел басом Кравцов, проверяя крепление тросов. — На высоте любая ошибка может стать последней.

Сурин наблюдал, как ловко карабкается по конструкциям Прошкин. Бывший кузнец уверенно чувствовал себя на высоте, грамотно использовал страховку.

— Из этого толк выйдет, — тихо сказал Кравцов. — Руки правильные, голова работает.

— Да, — согласился Сурин. — Только таких нам еще минимум сотня нужна. А где взять?

Вечером в штабе стройки собрали совещание. Кроме Сурина пришли начальники участков, инструкторы, представитель биржи труда.

— Ситуация критическая, — докладывал Сурин. — По плану через месяц начинаем монтаж второй башни. А квалифицированных монтажников всего две бригады. Нужно срочно готовить новых.

— Может, из Москвы перебросить? — предложил кто-то.

— Не дадут, — покачал головой представитель биржи труда. — Там свои стройки.

— А если расширить набор? — Кравцов постучал карандашом по столу. — У меня есть идея.

План оказался простым и эффективным. В окрестных деревнях и на небольших заводах развесили объявления о наборе на курсы монтажников с повышенной оплатой.

Параллельно организовали три учебных центра, теория утром, практика днем. Через месяц первая группа уже выходила на настоящие высоты.

— Вот что значит правильный подход, — говорил Сурин, наблюдая, как новая бригада Прошкина собирает очередную секцию. — Дай человеку цель, научи работать, и результат будет.

А еще через неделю пришла телеграмма от Краснова из Нижнего: «Поздравляю с успехом в подготовке кадров. Продолжайте в том же духе. Приеду проверю лично».

Сурин улыбнулся, пряча телеграмму в карман. Теперь можно было не беспокоиться. Монтажников хватит на все башни. А там, глядишь, и своя школа высотников появится.

В приемной заместителя наркома я оказался ровно в десять утра. Массивная дверь с бронзовой табличкой, чинный секретарь за дубовым столом, пропахший канцелярией воздух. Все напоминало о том памятном совещании, где наш проект едва не похоронили.

— Товарищ Краснов, проходите, вас ожидают, — секретарь почтительно приоткрыл дверь кабинета.

За длинным столом для совещаний расположилась целая комиссия: представители финансового отдела, контрольно-ревизионного управления, планового отдела. Во главе стола заместитель наркома Кузьмин, все такой же грузный и важный.

— Присаживайтесь, товарищ Краснов, — Кузьмин указал на свободный стул. — У нас возникли некоторые вопросы по финансированию вашего проекта.

Начальник финансового отдела, сухопарый Зарубин, привычным жестом поправил пенсне:

— Согласно нашей проверке, расходы на строительство превышают первоначальную смету на сорок процентов. Это недопустимо.

— Позвольте! — я достал папку с документами. — Все перерасходы согласованы и вызваны объективными причинами. Вот акты…

— И еще, — перебил начальник планового отдела Семенов, — использование дефицитных материалов значительно выше нормативов. А где обоснование?

Я начал объяснять про особые требования к конструкции, про необходимость высокой надежности, но меня снова прервали.

— Товарищ Краснов, — Кузьмин постучал карандашом по графину. — Мы вынуждены приостановить финансирование до полной проверки всех документов. Это может занять… — он сделал паузу, — месяца два-три.

Я посмотрел на него, с трудом скрывающего злорадную улыбку и постарался сдержаться. Этот вариант уже давно мной предусмотрен.