Стальной кулак

Глава 1 Гос испытания

Июньское утро выдалось жарким. Я стоял у центральной проходной ГАЗа, поглядывая на пыльную дорогу, где должен был показаться автомобиль московской группы. Заводские корпуса из красного кирпича отбрасывали длинные тени, в утреннем воздухе плыл привычный запах масла и металлической стружки.

Варвара появилась неожиданно, словно соткалась из солнечного света. В простом синем платье, с непослушной прядью темных волос, выбившейся из-под берета. От нее пахло сиренью.

— Опаздывают, — она нахмурилась, глядя на дорогу. — А у нас стенд готов, Звонарев с пяти утра настраивает приборы.

Я украдкой залюбовался четким профилем, упрямым подбородком, длинными ресницами. Варвара почувствовала взгляд, чуть повернула голову:

— Что вы так смотрите, Леонид Иванович?

Ответить я не успел. Со стороны города донесся рокот мотора.

В облаке пыли показался черный «Полет». Один из первых наших грузовиков. Рядом с шофером я увидел характерный силуэт Коробейщикова в его неизменном прожженном сюртуке.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — прогудел он, выбираясь из кабины. Его длинная фигура словно развернулась в полный рост, макушка почти доставала до тента грузовика. — Два раза колесо меняли, зато успели обсудить все тонкости сварки!

Из кабины выбрался Величковский, как всегда подтянутый, в безупречном костюме. Пенсне на черном шнурке поблескивало в утреннем свете. Следом появился Сорокин с папкой чертежей под мышкой.

— Варвара Никитична, — Величковский галантно поклонился. — Позвольте выразить восхищение вашей работой по системе охлаждения. Последние расчеты просто блестящи!

Варвара чуть покраснела, я почувствовал, как она мимолетно коснулась моей руки.

— Николай Александрович, вы же понимаете, что без ваших рекомендаций по металлу ничего этого не удалось бы достичь.

— Товарищи, — я прервал обмен любезностями, — предлагаю продолжить в лаборатории. Груз доставили?

Коробейщиков уже открывал задний борт:

— Семь раз отмерь, один отрежь! Все образцы в целости и сохранности.

В кузове, надежно закрепленные, лежали ящики с образцами брони и новым сварочным оборудованием. На каждом бирка «Совершенно секретно» и сургучные печати.

— Леня, — тихо шепнула Варвара, пока остальные занимались разгрузкой, — у меня есть интересные мысли по топливной системе. Зайдешь вечером?

Ее глаза лукаво блеснули. Я чуть сжал пальцы девушки:

— Обязательно. Часов в восемь?

Звонарев появился из проходной, протирая очки на ходу:

— Леонид Иванович! Циркулев там с ума сходит. Говорит, барометрическое давление меняется, надо срочно перенастраивать приборы.

За его спиной показалась долговязая фигура самого Циркулева, в черном сюртуке, с неизменным блокнотом в руках:

— Позвольте заметить, что при изменении давления на пять миллиметров ртутного столба погрешность измерений может достичь…

— Знамение свыше! — раздался из глубины двора возбужденный голос Вороножского. Он спешил к нам, размахивая пробиркой. — Николаус предсказывает успех! Именно сегодня Юпитер находится в благоприятном положении для металлургических опытов!

Я оглядел эту пеструю команду — каждый со своими причудами, но все бесконечно талантливые. Коробейщиков уже командовал разгрузкой, сыпля поговорками. Величковский с Сорокиным склонились над чертежами. Циркулев что-то доказывал Звонареву, размахивая блокнотом. Вороножский советовался с «Николаусом».

Варвара стояла рядом, в ее глазах плясали озорные искорки:

— Ну что, командир, начинаем?

Я кивнул:

— Да. Товарищи, прошу всех в конференц-зал. Нам предстоит большая работа. — я повысил голос, перекрывая общий гомон.

Конференц-зал встретил нас прохладой и полумраком. Ярко поблескивали новенькие дубовые панели. На длинном столе уже разложены папки с документами, а в углу примостился огромный кульман с недавними чертежами.

Руднев, появившийся откуда-то из недр завода, придирчиво протирал очки в медной оправе. Лиловый сюртук казался особенно нелепым в строгой обстановке зала.

— Прежде чем начнем, — я обвел взглядом собравшихся, — напоминаю о режиме секретности. Все материалы конфиденциальные.

— Позвольте заметить, — вклинился Циркулев, поправляя пенсне на цепочке, — что в 1916 году на Путиловском заводе существовала особая система допусков к секретной документации, когда…

— Без труда не выловишь и рыбку из пруда! — перебил его Коробейщиков, раскладывая на столе образцы сварных швов.

Варвара незаметно пододвинула свой стул ближе к моему.

— Товарищи, — я постучал карандашом по графину, призывая к порядку. — У нас один день на предварительные испытания. Нужно проверить взаимодействие брони и силовой установки.

— Николаус предлагает начать с проверки катализатора! — Вороножский вскочил, потрясая пробиркой. Его седые волосы торчали во все стороны еще более безумно, чем обычно.

— Борис Ильич, — мягко осадил его Величковский, — давайте все по порядку. Сначала броня, потом остальное.

— А я считаю, надо с двигателя! — подала голос Варвара. В ее карих глазах вспыхнул боевой огонек. — Мы с Василием Петровичем, — она кивнула на Звонарева, — уже подготовили стенд для испытаний.

— При текущих погодных условиях… — начал было Циркулев, листая блокнот.

Я поднял руку, останавливая начинающийся спор:

— План такой. Сегодня работаем двумя группами. Первая — испытания двигателя. Варвара, Звонарев, Циркулев — это на вас. Вторая группа — броня. Николай Александрович, вы с Коробейщиковым и Сорокиным.

В дверь постучали. На пороге появился взволнованный секретарь:

— Леонид Иванович, прибыла комиссия. От УММ РККА комполка Медведев и от ВСНХ инженер Зубцов.

Я внутренне усмехнулся — уровень комиссии в точности соответствовал статусу промежуточных испытаний. Это хорошо — меньше лишних глаз и ненужного внимания. Тем более что до готового образца еще работать и работать.

— Так, товарищи, — я быстро оглядел команду. — Варвара Никитична, срочно в лабораторию, готовьте стенд. Звонарев, проверьте приборы. Циркулев…

— Уже фиксирую параметры! — он склонился над блокнотом. — Давление семьсот пятьдесят миллиметров, влажность…

— Николаус предчувствует успех! — прошептал Вороножский, пряча пробирку в карман.

В этот момент двери открылись. Первым вошел Медведев — крепко сбитый, с цепким взглядом профессионального военного. За ним — группа командиров и технических специалистов. Замыкал процессию Зубцов из ВСНХ, сухощавый человек в потертом кожаном пальто.

Я отметил про себя, что состав комиссии удачный — Медведев славился здравым практическим подходом, а Зубцов, несмотря на невзрачную внешность, считался одним из лучших специалистов по двигателям внутреннего сгорания. Оба наши старые знакомые, еще со времен автопробега.

Варвара незаметно сжала мою руку под столом и выскользнула из зала. Глядя ей вслед, я подумал, что ее участие в испытаниях может стать решающим — никто лучше не знает все особенности нашего дизеля.

— Товарищ Краснов, — Медведев сразу перешел к делу. — Нас особенно интересует применение дизельного двигателя в перспективной бронетехнике.

Я мысленно отметил формулировку «перспективной». Значит, информация о танке пока не вышла за пределы узкого круга посвященных. Это хорошо, нам пока рано привлекать лишнее внимание.

— Предлагаю начать с демонстрации основных узлов, — сказал я. — Прошу в лабораторию.

По пути я размышлял о предстоящих испытаниях. Двигатель уже показал отличные результаты на стенде. Броня, судя по московским тестам, превосходит все существующие образцы. Но как поведут себя узлы в комплексе? Это и предстояло выяснить.

— Товарищи, вот сюда, — я повел комиссию по гулкому заводскому коридору.

Глядя на знакомую сутулую фигуру Зубцова в потертом кожаном пальто, я невольно подумал, что хорошо, что теперь он здесь, в составе комиссии, это может сыграть нам на руку.

Медведев шел рядом, внимательно осматривая заводские помещения. Я знал его как толкового командира, который разбирается в технике не по бумажкам, а по существу. Такой не пропустит ни одной серьезной ошибки, но и не будет придираться по мелочам.

В лаборатории вовсю кипела работа. Варвара колдовала над пультом управления, ее точные движения завораживали. Звонарев в облаке пара настраивал измерительные приборы. Циркулев, бормоча что-то про «исторические параллели», записывал показания в блокнот.

— Ну, товарищ Краснов, — спросил Медведев, — предлагаю перейти к делу. Что у вас тут?

На испытательном стенде был закреплен наш дизель — детище долгих месяцев работы. Массивный блок цилиндров, блестящие трубки системы охлаждения, паутина проводов от датчиков.

— Разрешите начать? — спросила Варвара, ее рука замерла над пусковым рычагом.

Я кивнул, мельком поймав ее взгляд — собранный, сосредоточенный, но в глубине карих глаз притаилась особая искорка. Та самая, что появлялась у девушки в моменты технических прорывов.

— Внимание! — громко объявил я. — Начинаем испытания.

Первые минуты работы дизеля прошли в напряженном молчании. Только шелестели карандаши по бумаге да мерно гудел двигатель на стенде.

Я наблюдал за стрелками приборов, параллельно прокручивая в голове все возможные сценарии. Мощность постепенно росла, температура держалась в пределах нормы. Пока все шло по плану.

— Давление масла стабильное, — негромко доложил Звонарев, протирая запотевшие очки.

— Прибавляю обороты, — сказала Варвара, плавно перемещая рычаг.

Рокот дизеля стал глубже, насыщеннее. Я невольно залюбовался точными движениями Варвары у пульта управления. Ни одного лишнего жеста, словно она танцует какой-то сложный технический вальс.

— Любопытно, — пробормотал Зубцов, склоняясь над графиками. — Расход топлива значительно ниже расчетного.

Медведев хмыкнул, но промолчал. Я знал этот его взгляд. Так комполка смотрит на что-то потенциально полезное для армии.

Внезапно характер звука изменился — появился едва уловимый металлический призвук. Большинство даже не заметили его, но я напрягся. Что-то пошло не так.

— Варвара, — негромко позвал я, — температура…

— Вижу, — она уже всматривалась в показания термометров. — Начинает…

Договорить она не успела. В системе охлаждения что-то булькнуло, и стрелка температуры резко поползла вверх.

Чертыхнувшись про себя, я лихорадочно анализировал ситуацию. Можно, конечно, заглушить двигатель, но это провал испытаний. А можно рискнуть…

— Николаус! — внезапно взвился голос Вороножского. — Немедленно добавляем катализатор!

Он метнулся к двигателю с пробиркой наперевес. В другой ситуации я бы остановил его, но сейчас…

— Действуйте, — кивнул я.

Пока Вороножский колдовал над системой охлаждения, я краем глаза следил за реакцией комиссии. Зубцов что-то быстро записывал, искренне увлеченный процессом. Медведев слегка нахмурился — он явно не ожидал таких осложнений.

— Температура стабилизируется, — вдруг объявила Варвара. В ее голосе звучало плохо скрываемое облегчение.

Я выдохнул. Снова взглянул на приборы. Действительно, все параметры возвращались в норму. Катализатор Вороножского, похоже, сработал. Или, как сказал бы он сам, «Николаус» помог.

— Интересное решение, — протянул Зубцов. — Очень интересное…

— А теперь, — я решил перехватить инициативу, — продемонстрируем работу на максимальной мощности.

Варвара понимающе кивнула. Ее рука легла на рычаг управления, и дизель снова начал набирать обороты.

Вскоре двигатель вышел на полную мощность, его рокот заполнил лабораторию. Я внимательно следил за показаниями приборов, отмечая каждое малейшее отклонение. Пока все шло даже лучше, чем мы рассчитывали.

— Пятьсот лошадиных сил, — негромко произнес Зубцов, вглядываясь в графики. — При таком расходе топлива? Невероятно…

— Шестьсот, — поправила его Варвара, не отрывая взгляда от пульта управления. — И это еще не предел.

Медведев подался вперед. В его глазах появился особый блеск — так смотрит профессиональный военный на что-то по-настоящему стоящее.

— Барометрическое давление семьсот пятьдесят один миллиметр, температура масла девяносто два градуса, обороты коленвала… — бормотал Циркулев, строча в блокноте.

— Николаус в полном восторге! — воскликнул Вороножский, прижимая к груди заветную пробирку. — Катализатор работает идеально!

Я мысленно перебирал все характеристики. Мощность превышает расчетную, расход топлива ниже ожидаемого, система охлаждения справляется… Кажется, мы действительно создали что-то особенное.

— Довольно, товарищи, — Медведев оторвался от приборов, — а теперь покажите образцы брони.

— Конечно, — кивнул я. — Варвара Никитична, начинайте плавное снижение мощности. Остальных прошу в соседнюю лабораторию.

Проходя мимо Варвары, я на мгновение задержался:

— Отличная работа.

Она чуть улыбнулась, и в ее глазах мелькнуло что-то большее, чем просто профессиональное удовлетворение.

— Без труда не выловишь и рыбку из пруда! — прогудел за спиной Коробейщиков, готовясь демонстрировать свои сварные швы. — Прошу в наше скромное обиталище металла и огня.

В соседней лаборатории нас встретил характерный запах металла и сварки. Вдоль стен выстроились массивные стенды с образцами, каждый тщательно промаркирован и снабжен подробной документацией.

— Прошу любить и жаловать! — Коробейщиков картинным жестом указал на ряд сварных швов. — Каждый образец — как песня, спетая электрической дугой!

Я заметил, как Медведев внимательно вгляделся в структуру металла. Несмотря на внешнюю простоту, комполка явно разбирался в технических тонкостях.

— Особая технология сварки, — пояснил я. — В сочетании с новым составом брони.

— И катализатором! — вставил подоспевший Вороножский. — Николаус особенно гордится молекулярной структурой!

Зубцов склонился над образцами, его опытный глаз металлурга выхватывал каждую деталь:

— Любопытно… Очень любопытно. А это что за включения?

— Позвольте заметить, — немедленно отреагировал Циркулев, — что подобная структура наблюдалась на крейсере «Рюрик» в 1908 году, когда…

В этот момент в лабораторию вошла Варвара. Я сразу понял по взгляду девушки, что с двигателем все в порядке. Она встала рядом, и от нее еще пахло горячим металлом и машинным маслом.

— Теперь, — я подошел к испытательному стенду, — демонстрация прочности.

Первый выстрел по броневому листу прозвучал гулко. Я внимательно следил за реакцией комиссии. Медведев подался вперед, Зубцов что-то торопливо записывал.

— Вот это да! — воскликнул Величковский, забывшись от волнения. Тут же спохватился: — Простите, товарищи… Минимальное проникновение снаряда.

Второй выстрел. Третий. Броня держалась превосходно, но что-то меня беспокоило. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что по краям зоны попадания начали расползаться едва заметные трещины.

Варвара тоже их увидела. Наши взгляды встретились. Она чуть заметно кивнула в сторону микроскопа.

— Структурные изменения в зоне термического влияния, — пробормотал Зубцов, разглядывая образец. — Похоже на…

Грохнул четвертый выстрел, и броневой лист внезапно треснул. Не насквозь, но достаточно заметно.

— Хорошая попытка не хуже победы! — философски заметил Коробейщиков, но в его голосе звучала тревога.

— Николаус! — взвился Вороножский. — Он предвидел это! Нужно срочно изменить состав.

— Товарищи, — Медведев нахмурился, — это серьезный недостаток.

Я лихорадочно анализировал ситуацию. Что-то мы упустили… Что-то с термообработкой…

— Леонид Иванович, — Варвара тронула меня за рукав. — Помните тот случай с закалкой на Мотовилихинском? Когда добавляли…

— Молибден! — я едва удержался, чтобы не обнять ее прямо при комиссии. — Величковский, срочно проверьте содержание молибдена в последней партии!

Следующие полчаса прошли в напряженной работе. Величковский колдовал над анализами, Вороножский что-то бормотал над пробирками, Коробейщиков готовил новый образец.

— Есть! — наконец воскликнул профессор. — В этой партии действительно пониженное содержание молибдена. Если мы увеличим, тогда порядок!

— На производстве все будет по точной рецептуре, — заверил я комиссию. — Это временная проблема с поставками легирующих добавок.

— Хотелось бы верить, — протянул Медведев. — Но нам нужны доказательства.

— Будут, — твердо сказал я. — Варвара Никитична, найдите образец из предыдущей партии. Тот, с правильным составом.

Новые испытания подтвердили мои слова. Броня с нормальным содержанием молибдена выдержала все выстрелы без единой трещины.

— Впечатляет, — признал Медведев. — Но все же…

— Предлагаю, — перебил его Зубцов, — дать товарищам неделю на окончательную доработку состава. А затем провести повторные испытания.

Я благодарно кивнул старому знакомому. Неделя — это именно то, что нам нужно.

— Согласен, — после паузы произнес Медведев. — Через неделю жду полного отчета и новой серии испытаний.

Когда комиссия ушла, Варвара облегченно выдохнула:

— Успели…

— Успели, — согласился я. — Благодаря тому, что ты вовремя о молибдене.

Она лукаво улыбнулась:

— У меня отличная память. Особенно на некоторые вещи…

Вечером в моем кабинете собралась вся команда. За окном догорал июньский день, где-то вдалеке гудели заводские гудки. На столе громоздились графики испытаний, осциллограммы, образцы металла.

— Итак, товарищи, — я оглядел усталые, но довольные лица. — Давайте по порядку.

— Дизель показал превосходные результаты, — начала Варвара, машинально поправляя выбившуюся прядь. — Мощность выше расчетной на двенадцать процентов, расход топлива ниже ожидаемого.

— Позвольте заметить, — Циркулев поднял свой блокнот, — что температурный режим оставался стабильным даже при максимальной нагрузке. Особенно после применения катализатора.

— Николаус просто счастлив! — подхватил Вороножский. — Его предсказания полностью подтвердились!

Я взглянул на образцы брони:

— А вот здесь у нас еще хватает работы.

— Не боги горшки обжигают! — прогудел Коробейщиков. — С молибденом разберемся, будет броня крепче прежнего.

— Неделя — очень мало времени, — нахмурился Величковский, сняв пенсне. — Нужно провести полный цикл испытаний.

— Справимся, — уверенно сказал я. — Варвара, организуйте круглосуточную работу на стендах. Звонарев, проверьте все измерительные приборы.

— А я пока займусь расчетами новой системы охлаждения, — подал голос Сорокин. — Кажется, я нашел способ увеличить теплоотдачу еще на восемь процентов.

Уже далеко за полночь, когда все разошлись, мы остались с Варварой вдвоем. Она сидела на подоконнике, глядя на огни ночного завода.

— Знаешь, — тихо сказала она, — иногда мне кажется, что мы делаем что-то невероятное. Что-то, что изменит…

— Все, — закончил я за нее. — Это изменит все. Новый двигатель, новая броня, это только начало.

Она повернулась ко мне:

— А дальше?

— Дальше будет сложнее, — я подошел ближе. — Нужно довести двигатель до совершенства. Решить проблему с броней. Начать подготовку к серийному производству.

— И сделать это за неделю, — она улыбнулась.

— Именно. Но у нас отличная команда. Даже если Вороножский немного… эксцентричен.

— Зато его катализатор работает, — Варвара легко спрыгнула с подоконника. — Кстати, надо бы проверить расчеты топливной системы. У меня есть идея…

Она склонилась над расчетами топливной системы, машинально накручивая на палец темную прядь волос.

— А если изменить геометрию форсунки… — она подняла глаза, и я поймал в них особый блеск. Тот самый, что появляется не только от технических озарений.

— Варя, — тихо сказал я, делая шаг к ней.

Она замерла, чертеж в ее руках чуть подрагивал.

— У нас же работа… — прошептала она, но не отстранилась, когда я приблизился вплотную.

— Да к черту работу, — выдохнул я, притягивая девушку к себе.

Ее губы были мягкими и теплыми, с легким привкусом кофе. Варвара подалась навстречу, ее пальцы скользнули по моей шее…

Дверь распахнулась с грохотом:

— Леонид Иванович! Катастрофа с ход…

Мы отпрянули друг от друга как ошпаренные. Звонарев, застывший на пороге с какими-то бумагами, даже не обратил на нас внимания:

— Простите… я… там…

— Что с ходовой? — резко спросил я, поправляя галстук. Краем глаза я видел, как Варвара торопливо приглаживает растрепавшиеся волосы.

— Расчеты показывают критическую нагрузку на опорные катки, — Звонарев смотрел в бумаги. — При повороте машины возможно разрушение.

— Сейчас посмотрим, — Варвара уже склонилась над чертежами, будто ничего не произошло. Только румянец на щеках выдавал ее смущение.

Я мысленно выругался. Но работа есть работа, личное подождет.

— Давайте ваши расчеты, — сказал я Звонареву. — И позовите Руднева, нам понадобится его опыт с подшипниками…

Ничего не изменилось, надо работать дальше.

— Где товарищ Краснов? — послышался в коридоре голос Звяги, нашего парторга. — Он срочно нужен!