Союз трёх императоров

«Флот Закрытого моря»

На фоне активных действий Черноморского флота и Сибирской флотилии может сложиться впечатление, будто моряки-балтийцы сидели сложа руки. Нет, это было совсем не так. Просто обывателя обычно привлекают яростные схватки и подвиги, нередко выдуманные журналистами. А Балтийскому флоту доводилось выполнять преимущественно рутинную боевую работу – может быть, не слишком яркую, но очень нужную и не менее опасную. Минные постановки, создание противолодочных рубежей, обеспечение морских коммуникаций – всё это требовало от моряков немалого напряжения сил и постоянного внимания.

В соответствии с секретными планами по координации действий на море, в случае объявления войны Датские проливы становились зоной ответственности России. Пока германский Хохзеефлотте будет осуществлять развёртывание в Немецком (Северном) море, русским морякам надлежало надёжно перекрыть проливы Зунд и Бельт, чтобы не допустить прорыва на Балтику британских рейдеров или подводных лодок. Только после выполнения этой первоочередной задачи (кстати, предусматривалось несколько сценариев её осуществления) могла идти речь о переводе русских линейных сил в Вильгельмсхафен для совместных действий против «Владычицы морей».

Блокирующие силы Балтийского флота включали в себя две бригады крейсеров и четыре дивизиона эсминцев, которые должны были, сменяя друг друга, нести постоянное дежурство в Датских проливах. Базироваться им надлежало в Германии, в Кильской бухте. Корабли вышли из Либавы уже через два часа после объявления войны и полным ходом направились в юго-западную часть Балтийского моря.

Первая бригада крейсеров эскадра под флагом контрадмирала Трухачёва прибыла на рейд Киля 10 сентября 1915 года, через неделю после начала войны. Бригада состояла из кораблей иностранных проектов, спешно заказанных морским министерством сразу после Цусимы и уже успевших несколько устареть. Однако даже по внешнему виду крейсеров становилось ясно, насколько эффективнее было сотрудничество России с Германией, нежели с Францией. Внушительный двухтрубный силуэт флагманского «Рюрика», построенного немецкой фирмой «Блом унд Фосс», с его крупнокалиберной артиллерией в приземистых башнях, несомненно вызывал к себе уважение, в то время как архаичные четырёхтрубные «французы» со своими нелепыми одноорудийными башенками – «Адмирал Макаров», «Баян» и «Паллада» – выглядели допотопными «утюгами». Любопытно, что броненосный «Рюрик» первоначально был заказан английской фирме «Виккерс», но после заключения исторического союза России и Германии официальный Лондон вынудил судостроителя демонстративно расторгнуть контракт, пообещав в качестве компенсации выкупить уже заложенный на стапеле корабль для Ройял Нэйви. Тем не менее, «Рюрик» в составе Балтийского флота всё же появился, только в итоге он был построен в Германии, причём в рекордные сроки. По своим боевым характеристикам корабль стал ещё мощнее: теперь он представлял собой усовершенствованный вариант немецкого тяжёлого крейсера «Блюхер» с усиленным составом вооружения (он нёс в башнях четыре 254-мм и восемь 203-мм орудий Обуховского завода, в то время как на его собрате-прототипе стояло двенадцать 210-мм пушек Круппа). «Рюрик» вступил в строй в 1909 году и у русских моряков получил высокую оценку. На какое-то время он стал символом возрождения былой мощи Российского флота.

А вот «Адмирал Макаров», заказанный в 1905 году во Франции по чертежам затонувшего в Порт-Артуре «Баяна», наоборот, стал олицетворением нерациональности расходования бюджетных средств. Хотя французы, в отличие от англичан, и не расторгли контракт, но строительство корабля вели неспешно и за качеством работ особо не следили. Крейсер, обошедшийся российской казне почти в девятнадцать миллионов франков, вошёл в состав Балтийского флота почти одновременно с «Рюриком» и на фоне последнего выглядел просто убого. «Жаль, что имя славного адмирала досталось столь хлипкой посудине», – сказал командир строившегося «Рюрика» и будущий начальник Сибирской флотилии капитан 1-го ранга Стеценко после посещения «Макарова», когда тот по пути на Балтику зашёл в Гамбург.

Броненосные крейсера «Баян» (второй) и «Паллада» строились по чертежам «Адмирала Макарова» в Петербурге. Разумеется, они были ничуть не лучше головного корабля. Кайзер

Вильгельм предлагал отказаться от их достройки, разобрать корпуса на металлолом, а на освободившемся месте заложить пару крейсеров по чертежам «Шарнхорста» или «Рюрика», однако морское министерство пожалело уже потраченных средств. В итоге «Баян» и «Палладу» достроили по первоначальному проекту.

Подобно своему дяде Вильгельму, император Николай II очень любил флот, считая его важнейшим атрибутом великой державы. Несмотря на сопротивление некоторых фракций Государственной Думы, царю в 1912 году удалось «продавить» финансирование грандиозной судостроительной программы. Особое внимание в ней уделялось усилению Балтийского флота. В придачу к четырём линкорам типа «Севастополь» в том же 1912 году на Адмиралтейском и Балтийском заводах в Санкт-Петербурге состоялась закладка четырёх гигантов-сверхдредноутов типа «Измаил», для конспирации официально именовавшимися линейными крейсерами. На тот момент «измаилы» были крупнейшими и сильнейшими боевыми кораблями в мире. По утверждённому плану головные линкоры «Измаил» и «Бородино» должны были вступить в строй в мае, а следующие за ними «Кинбурн» и «Наварин» – в ноябре-декабре 1916 года. Между прочим, нежелание Николая II начинать войну после провокации в Сараево в значительной степени было вызвано неготовностью кораблей Большой судостроительной программы.

Поскольку в течение 1914-1915 годов обстановка в Европе продолжала накаляться, и дело шло к неизбежной войне, государь император поставил перед морским министерством всеми мерами ускорить строительство линейных кораблей, как балтийских, так и черноморских. Высочайшее внимание, своевременное финансирование и техническая помощь Германии сделали своё дело: наметившееся отставание от графика удалось наверстать. Первые четыре балтийских дредноута вошли в строй в 1914 году, черноморские «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая» – к лету 1915-го. С началом войны ситуация на судостроительных заводах усложнилась (приходилось отвлекаться на экстренные ремонтные работы), тем не менее, работам по достройке третьего черноморского линкора и двух головных «измаилов» была дана «зелёная ули-

ца». Правда, сроки сдачи второй пары балтийских сверхдредноутов и четвёртого черноморца всё пришлось перенести на 1917 год.

Итак, в сентябре 1915 года российский Балтийский флот имел в своём составе четыре линкора-дредноута типа «Севастополь», четыре линкора-додредноута, восемь крейсеров, сведённых в две бригады, два учебных крейсера, 52 эсминца, 15 подводных лодок, 7 минных заградителей, а также многочисленные мелкие и вспомогательные суда. Из эсминцев были сформированы две минные дивизии: в 1-ю входили три новейших корабля типа «Новик» и 20 кораблей типа «Доброволец»; во 2-ю – 29 эсминцев и 9 миноносцев старых типов. Наиболее боеспособные корабли – 1-я дивизия линкоров, 1-я бригада крейсеров и 1-я минная дивизия – базировались в Либаве. 2-я дивизия линкоров и 2-я бригада крейсеров составляли Отряд кораблей обороны минно-артиллерийской позиции в Финском заливе и были приписаны к Ревелю. 2-я минная дивизия входила в состав Отряда обороны шхерной позиции; её пунктами базирования были Гельсингфорс и Або. Учебно-артиллерийский отряд, в котором числились крейсера «Аврора» и «Диана», находился в Кронштадте. Подводные лодки формально составляли одно соединение – дивизию, но фактически отдельными дивизионами базировались в разных местах: от Либавы до Кронштадта.

Поскольку выполнение Большой судостроительной программы шло полным ходом, ожидалось, что в течение 1916-1917 годов Балтийский флот пополнится четырьмя линейными крейсерами типа «Измаил», двумя лёгкими крейсерами типа «Светлана», двадцатью эсминцами типа «Новик», пятью эсминцами типа «Изяслав» и как минимум пятнадцатью подводными лодками.

Германский флот – Кайзерлихмарине – к началу войны считался вторым в мире и численно уступал только британскому. Его основу составлял Хохзеефлотте – Флот Открытого моря. Он базировался в Вильгельмсхафене и предназначался для действий в Немецком море. В сентябре 1915 года в его составе находились 22 дредноута (17 линкоров и 5 линейных крейсеров), 20 линкоров-додредноутов, 42 крейсера (в том числе 7 броненосных), 170 эсминцев и 49 подводных лодок. Предполагалось, что в течение ближайших шести месяцев Флот Открытого моря пополнится также двумя сильнейшими линкорами «Байерн» и «Баден», парой лёгких крейсеров и 39-ю эсминцами.

Кроме того, за пределами территориальных вод Германии находились один линейный крейсер («Гёбен», на Средиземном море), два броненосных крейсера («Шарнхорст» и «Гнейзенау», в Китае) и семь лёгких крейсеров (Средиземное море, Китай, Мексика). Как мы уже знаем, этим кораблям пришлось действовать самостоятельно, в отрыве от баз.

Британский Королевский флот, или Ройял Нэйви, к началу войны присутствовал на всех континентах и океанах, но его главная стратегическая составляющая – Первый флот, или Гранд Флит – противостояла Хохзеефлотте и находилась в Северном море. К началу войны в его составе числились 31 дредноут (26 линкоров и 5 линейных крейсеров), 8 линкоров-додредноутов, 12 броненосных и 6 лёгких крейсеров, а также четыре флотилии эскадренных миноносцев (в каждой – по 20 эсминцев и одному крейсеру-скауту). В водах метрополии также находился Второй флот, имевший в своём составе 15 линкоров-додредноутов, три эскадры крейсеров, четыре дозорные флотилии и некоторые другие соединения малых и вспомогательных кораблей и судов. Третий флот тоже базировался на Британских островах, но он состоял преимущественно из устаревших кораблей, в мирное время находившихся в резерве. Сколько-нибудь важного боевого значения он не имел, но с началом Дарданелльской операции некоторые броненосцы из его состава были расконсервированы и переведены в Эгейское море.

Ещё пять линейных крейсеров, восемнадцать линкоров-додредноутов и более двадцати крейсеров находились на других театрах – от Мальты до Австралии; об этом уже говорилось в предыдущих главах. В цифрах полный состав Ройял Нэйви выглядел так: 36 дредноутов (в том числе 10 линейных крейсеров), 41 линкор-додредноут, 122 крейсера (в том числе 49 броненосных), 275 эсминцев и 107 подводных лодок. Кстати, подводные лодки были сведены в десять самостоятельных флотилий, из которых четыре были приписаны к соединениям береговой обороны, а остальные – ко Второму флоту. Полтора десятка субмарин базировались за пределами вод метрополии – в Гибралтаре, на Мальте, в Порт-Саиде, в Гонконге. Британию не зря называли «Владычицей морей»: казалось, одержать верх над столь многочисленным флотом невозможно.

Но так считали не все. Ещё за год до начала войны на заседании Морского Генерального штаба тогдашний командующий Балтийским флотом адмирал Эссен, усмехаясь, сказал:

– Помните сказку о рыбаке и рыбке? А ведь это пророческое сочинение. Спятившая старуха захотела стать «владычицей морскою» и осталась у разбитого корыта. Пушкин точно предсказал судьбу «Владычицы морей»!

К несчастью, Николай Оттович фон Эссен скоропостижно скончался незадолго до начала Великой войны. Но в Российском флоте уже появилась целая плеяда его последователей, инициативных, энергичных и бесстрашных. Адмиралы Колчак, Бахирев, Непенин, князь Трубецкой, Весёлкин – все они считали себя учениками Эссена и стремились воплотить его заветы в жизнь.

Первым противником, с которым пришлось столкнуться морякам-балтийцам, стали британские субмарины. Пять вражеских подводных лодок успешно форсировали пролив Большой Бельт ночью в подводном положении, идя на перископной глубине. Русские дозорные эсминцы светили прожекторами, но разглядеть в волнах буруны от перископов не смогли. А акустических приборов – гидрофонов – на кораблях тогда ещё не было. Конечно, командирам лодок сориентироваться в полной темноте и не налететь в узкостях на мель было непросто, но Адмиралтейство направило в Балтийское море самых опытных подводников. И те задачу выполнили блестяще: незаметно преодолели противолодочный барраж и оказались в тылу неприятеля.

Самый большой успех выпал на долю субмарины «Е-9» под командованием капитан-лейтенанта Макса Хортона. 18 сентября в районе острова Борнхольм она атаковала русский броненосный крейсер «Паллада». Торпеда угодила в среднюю часть корабля и вызвала детонацию боезапаса шестидюймового погреба. Силой взрыва крейсер разорвало на несколько частей. Из 597 человек его экипажа не спасся никто.

Гибель «Паллады» – это, конечно, трагедия, но в геополитическом плане она сыграла положительную роль. Стало ясно, что предпринятых мер по блокаде Датских проливов явно недостаточно. Необходимо было срочно решать эту проблему на качественно новом уровне. И это решение не заставило себя ждать.

Уже через пять суток после катастрофы с «Палладой» в гавань Копенгагена вошёл конвой из тринадцати русских транспортов с мощным эскортом в составе двух линкоров, четырёх крейсеров и десяти эсминцев. Транспорты ошвартовались у причалов, и с них размеренно, безо всякой суеты начали выгружаться пехотные полки с полной амуницией. Боевые корабли встали на рейде напротив королевского дворца Амалиенборг.

В то время Данией правил король Христиан 10-й, приходившийся русскому царю Николаю Александровичу двоюродным братом, так что имелись все шансы договориться с ним посемейному. Прибывший в Копенгаген министр иностранных дел Сазонов лично заверил монарха, что расквартированные в Дании российские войска будут вести себя очень вежливо и не причинят местному населению никаких неудобств. Король, вздохнув, принял все предложения и согласился на временное размещение на острове Зеландия и полуострове Ютландия ограниченного контингента российских вооружённых сил. Впрочем, попробовал бы он не согласиться: развёрнутые в его сторону двенадцатидюймовые башни линкоров «Цесаревич» и «Слава» были отчётливо видны из окон королевских покоев. Что и говорить: весомый аргумент!

Так Копенгаген стал передовой базой русского Балтийского флота. За неделю в проливах было выставлено полторы тысячи мин, Зунд и Большой Бельт перекрыли несколькими рядами противолодочных сетей. В минных полях вехами обозначили извилистые фарватеры, через которые дозорные корабли выходили в Скагеррак. Для торгового судоходства выход из Балтийского моря был закрыт; теперь нейтральные Скандинавские страны могли перевозить грузы морем только через норвежские порты и шведский Гётеборг. Что же касается военного флота Датского королевства, по меркам великих держав чисто символического, то ему вежливо (sic!) рекомендовали оставаться у причалов в Нюхольме и в море, от греха подальше, не выходить. Чтобы не наткнуться на мину или ненароком не быть принятым за противника…

Британские подводные лодки, кроме успевшей вернуться в Англию «Е-8», оказались запертыми на Балтике. Судьба их была печальной: вскоре одна субмарина погибла в датских проливах на русской мине, другая пошла ко дну после тарана немецкого миноносца в районе Данцига. А двум остальным, в том числе и удачливой «Е-9», пришлось уйти в нейтральную Швецию, где их интернировали до конца войны.

В октябре англичане решили направить подводные лодки в Балтийское море ещё раз. Две субмарины типа «Е» и одна типа «С» ночью погрузились на перископную глубину и двинулись через Каттегат вдоль кромки шведского побережья. Англичане грубо нарушили нейтралитет Швеции, наивно полагая, что русские сей нейтралитет соблюдают. Как бы не так! В итоге две британские подлодки подорвались на минах и затонули у самого берега, а третья запуталась в противолодочных сетях. Высвободиться из ловушки английским подводникам не удалось; утром они выбрались на поверхность через аварийный люк, а саму лодку уничтожили подрывными патронами… Больше попыток прорваться через Датские проливы британский флот не предпринимал.

Многие балтийцы, особенно молодые офицеры, рвались в бой и сетовали на то, что такой возможности были лишены. Они с завистью читали о баталиях в Босфоре и Дарданеллах, на Средиземном море, о лихих рейдах крейсеров в Тихоокеанских водах. С чьей-то руки Балтийский флот был прозван «Флотом Закрытого моря», в противовес германскому Флоту Открытого моря. Возможно, слухи о недовольстве офицеров дошли до Морского министерства, а может быть, это просто совпадение, но в ноябре 1915 года из Петербурга пришёл приказ о перебазировании Первой бригады линкоров и двух дивизионов эсминцев в Северное море для совместных операций с флотом союзников. На следующий день все четыре балтийских дредноута под флагом контр-адмирала Бахирева ушли через Кильский канал в Вильгельмсхафен. Вместе с ними к новому месту службы отправились крейсер «Рюрик» и четырнадцать эсминцев, в том числе три новейших корабля типа «Новик».

Однако и в Немецком море грезившую о ратной славе флотскую молодёжь постигло разочарование. Корабли преимущественно отстаивались в базах, лишь эсминцы иногда выходили на патрулирование прибрежных вод. Единственной более-менее крупной морской баталией на Атлантическом театре в кампании 1915 года стал бой у Доггер-банки. Силы в этом сражении были неравными: с английской стороны участвовали пять линейных крейсеров, а с немецкой – всего три плюс гораздо более слабый броненосный крейсер «Блюхер». Любопытно, что в состав германской эскадры был включён и наш «Рюрик»,

но тот из-за ошибки штурмана, не рассчитавшего силу приливного течения в устье реки Яде, сел на мель. Адмирал Франц Хиппер не стал его ждать и вышел в море один. Возможно, что это навигационное происшествие спасло русский корабль. Германским линейным крейсерам удалось оторваться от противника, но тихоходный «Блюхер» погиб. Вполне вероятно, что будь «Рюрик» рядом, его ждала бы та же участь. Напомним, что оба этих корабля были практически однотипными.

Проанализировав итог боя, немецкие инженеры внесли важные изменения в конструкцию систем подачи боезапаса к орудиям главного калибра: шахты элеваторов снабдили автоматически закрывающимися дверями, а пороховые заряды заключили в металлические гильзы. Эти новации оказались очень своевременными. Англичане же в очередной раз показали себя консерваторами – несмотря на то, что их флагманский корабль – «Лайон» – получил тяжёлые повреждения и был на волосок от гибели. На британских дредноутах пороховые заряды остались, как и раньше, в шёлковых картузах. И как показал дальнейший ход боевых действий, взрывы пороховых погребов у англичан случались куда чаще, чем у немцев.

На русском флоте тоже сделали правильные выводы и приняли решение хранить заряды к выстрелам главного калибра в огнеупорных асбестовых пеналах. Однако, как это обычно происходит в России, внедрение хорошей идеи растянулось на годы, а морякам за такую медлительность приходилось расплачиваться своими жизнями… Впрочем, это уже несколько другая тема.

Бой у Доггер-банки стал первой пробой сил, разведкой боем. Кайзеровские моряки нащупали слабые места неприятеля и теперь мечтали о реванше. Потеря «Блюхера», в общем-то, была разумной ценой за приобретённый боевой опыт, свидетельствовавший, что разрекламированная непобедимость флота «Владычицы морей» – не более чем миф.

После капитуляции Франции и Италии для достижения полной победы оставался один шаг: высадить десант на острова «Туманного Альбиона». В грёзах континентальных императоров виделась сладостная картина: непобедимые солдаты трёх великих держав проходят победным маршем мимо Вестминстерского аббатства и Биг-Бена. Однако существовало одно серьёзное препятствие – британский флот. Все понимали: без господства на море осуществить десантную операцию невозможно.

Кайзер Вильгельм жаждал генерального морского сражения. Он требовал от нового командующего флотом Рейнхарда Шеера активных действий: выманить врага из его логова и разбить! То, что Гранд Флит численно превосходил немецкий Хохзеефлотте в полтора раза, кайзера не смущало. Он был непоколебимо уверен в победе – в том его убедил «отец германской морской мощи» гросс-адмирал Тирпиц. «Неистовый Вилли» не переставал повторять аргументы престарелого гросс-адмирала: мол, во-первых, у нас самые лучшие в мире корабли; во-вторых, у нас самые лучшие пушки; в-третьих, у нас самые лучшие снаряды; в-четвёртых, у нас самые лучшие артиллеристы; в-пятых, у нас самые лучшие оптические прицелы; в-шестых… и так далее. Как-то на одном из высочайших совещаний в Берлине, на котором помимо командования Хохзеефлотте присутствовал и адмирал Колчак, Вильгельм в ответ на робкое замечание одного из своих штабистов о полуторном превосходстве британского флота запальчиво воскликнул:

– В Цусимском сражении русский флот на бумаге тоже был вдвое сильнее японского. Ну и что с того?

«Да, но у японцев были как раз английские корабли, английские снаряды и английские советники», – меланхолично подумал Шеер, но промолчал. Колчак тоже промолчал, хотя по выражению его лица было видно, что ему очень хочется разразиться в адрес кайзера многоэтажным палубным выражением…

Но к великому огорчению Вильгельма британские адмиралы лезть в драку не спешили. В Лондоне прекрасно понимали, что сам факт наличия Королевского флота, численно превосходящего объединённые флоты противников, является надёжной гарантией безопасности метрополии. И пока это превосходство сохраняется, затевать крупномасштабную десантную операцию против британских островов равносильно самоубийству. Поэтому от генерального сражения англичане уклонялись: зачем рисковать? Существующее положение их вполне устраивало. И Гранд Флит следовал принципу «Wait and see» – «Жди и смотри», что точно соответствует нашему российскому «поживём – увидим».

В качестве противодействия британской выжидательной политике германский Адмирал-штаб предложил кое-что но-

венькое – доктрину подводной войны. Жизнь показала, что это было своевременное и дальновидное решение. Но здесь необходимо сделать небольшое отступление.

Ошеломляющие успехи подводных лодок, достигнутые в первые месяцы войны, оказались совершенно неожиданными для адмиралов всех наций. Насколько недооценивались эти невзрачные и непривычные судёнышки, наглядно продемонстрировал командир субмарины «U-9» капитан-лейтенант Отто Веддиген, в один сентябрьский день пустивший ко дну сразу три английских броненосных крейсера – «Кресси», «Абукир» и «Хог». Уничтожение один за другим трёх мощных кораблей общим водоизмещением 36 тысяч тонн утлой 500-тонной лодкой произвело потрясающий эффект. Но это было лишь начало. Вскоре жертвами немецких «у-ботов» в Северном море стали линкор «Формидейбл» и три других британских крейсера. Ещё три броненосных крейсера – один французский и два итальянских – были отправлены на дно немецкими и австрийскими подводниками на Адриатическом море. Успехи подводных сил Антанты выглядят намного скромнее, но потопление английскими подлодками броненосных крейсеров «Паллада» и «Принц Адальберт» – тоже повод призадуматься и провести переоценку ценностей.

Самым радикальным образом отреагировали немцы. Они срочно пересмотрели взгляды на боевое использование подводных лодок. Теперь именно «у-ботам» надлежало нанести удар в самое уязвимое место Британской империи – по морским коммуникациям, от которых так зависела экономика метрополии. Около восьмидесяти процентов необходимого сырья доставлялось в Англию морем, преимущественно из колоний. Потребность населения островов «Туманного Альбиона» только в продовольствии оценивалась почти в полтора миллиона тонн в месяц. Бесперебойное снабжение империи обеспечивал её торговый флот, крупнейший в мире. Моря и океаны бороздили 9250 британских паровых и парусных судов общим тоннажем более 19 миллионов тонн. Для сравнения: германский торговый флот, занимавший второе место, был в четыре (!) раза меньше.

Так вот, согласно замыслу, многочисленные стада подводных лодок должны были окружить Британские острова и установить их плотную блокаду. На первом этапе район действия субмарин ограничивался лишь прибрежными водами,

официально объявленными как «запретные зоны». При этом подводников обязали аккуратно соблюдать международные соглашения и щадить нейтральные суда. Забегая вперёд, заметим, что выполнялись эти требования не всеми и не долго… Во исполнение задуманного кайзер Вильгельм в декабре

1915 года утвердил грандиозную программу массового строительства субмарин на шести судостроительных заводах. Первоначальными планами предполагалось в течение ближайших двадцати месяцев построить 225 подводных лодок; но впоследствии заказ увеличили до шестисот единиц! До конца 1918 года германский и российский флоты в сумме получили 490 «стальных акул», построенных по этой программе. Заказ на остальные 110 аннулировали, так как надобность в них к тому времени отпала.

Но полная переоценка подводных лодок как стратегического оружия морской войны всё же была ещё впереди. А весной

1916 года адмиралы хотя и признали субмарины полноценным боевым средством флота, но пока продолжали свято верить в несокрушимую мощь линейных кораблей. Дредноуты и ещё раз дредноуты – в конечном счёте, лишь они могут обеспечить владение морем…