Союз-77. Книга 1. Теория заговора

25. Адреналин

При выбросе адреналина происходит следующее:

Повышается частота сердечных сокращений и артериальное давление. Это помогает лучше перекачивать кровь и снабжать мышцы кислородом. А значит, повышается выносливость, возможность выдерживать длительные физические нагрузки. В крови повышается уровень глюкозы. Это позволяет получать дополнительную энергию, за счёт которой можно выдержать длительное напряжение. Повышается число тромбоцитов в крови, происходит спазм капилляров. Высокий уровень адреналина увеличивает показатели свёртываемости крови, что делает вещество естественным кровоостанавливающим средством. Повышается скорость реакции, расширяется зрачок. Адреналин способствует улучшению концентрации и повышению уровня бдительности, что также важно в стрессовых ситуациях.

Из конспекта лекции по боевой подготовке

Ну, с оленем у нас разговор короткий. Из ТТ — в глаз со ста метров, практически не целясь. Как якутский охотник. На моём лице появилась улыбка. Злая, даже зловещая.

Сердце замолотило, как бешеное, будто прямо в него мне вогнали пять кубиков чистого адреналина. Скакануло давление, а зрачки стали огромными, как у совы. Мгновенно. Идеально было выхватить из-за пояса пушку и несколько раз шарахнуть в направлении водилы, а потом отскочить в сторону, противоположную той, куда бы он, нашпигованный свинцом, крутанул баранку.

Но тут существовало определённое логическое препятствие. Для дальнейшего поддержания легенды об обычном студенте ствол за поясом категорически не годился. И был ещё один момент, гуманитарный. По правую сторону от линии движения авто сейчас стояла широко открывшая рот фельдшер Алевтина Валерьевна. А по левую сторону находились Сергей Сергеевич и два битых мною бугая. Не слишком приятные в общении, но мирные, так сказать, граждане.

Все эти мысли проскочили в голове за сотую долю секунды, мгновенно, и решение было принято так же быстро. Вот на реализацию только оставалось совсем мало времени. «Волга» неслась как слетевший с катушек носорог.

Нужно было учесть несколько моментов и виртуозно исполнить па, чтобы не налететь на выставленного как рог оленя.

— Назад! — заорал я и выхватил из-за пояса пистолет.

Но не для того, чтобы все его заметили, нет. Я его даже не выхватил, а как бы выбил, уронив на асфальт и в тот же миг толкнул Сергей Сергеича, постаравшись, на этот раз, чтобы он не уселся на зад, а просто отступил на несколько шагов.

Я с силой ударил его в грудь и он, не ожидая с моей стороны нового нападения, отшатнулся назад, широко раскинув ручищи и увлекая за собой бывших защитников Царька. А я, оттолкнувшись от его широкой крепкой груди штангиста, прыгнул прямо на летящую на меня машину.

Главный секрет этого трюка состоял в том, что при столкновении с автомобилем нужно было прыгнуть так, чтобы пролететь по капоту по касательной, вылететь на лобовое стекло, а с него уже как повезёт. Причем важно было прыгнуть наискосок, как бы перекатываясь через капот, чтобы встретить лобовое стекло спиной и соскользнуть с машины после столкновения.

Поэтому я и скинул свой ТТ. Ведь, если бы он оставался во время удара за поясом, позвоночнику вполне мог наступить кирдык. Впрочем, был ещё один момент, рог носорога, в виде сияющей фигурки оленя.

Этот олень своими рогами вполне мог бы вспороть и выпотрошить меня на раз-два. Я выгнулся, как легендарный Сергей Бубка. Впрочем, его победы были ещё впереди, а вот мне надо было побеждать прямо сейчас.

Лобовое стекло обычно смягчает удар, взрываясь на тысячи мелких осколков, и повисает на слое триплекса. Да только в «двадцать первой» был не триплекс, а сталинит, и повисать там было не на чем. Поэтому, прыгнув на капот наискосок с правой стороны и задрав ноги, чтобы не зацепиться за оленя, у меня стояла задача не влететь в салон вместе с хрустальными брызгами калёного стекла.

Я прыгнул, и мир вокруг меня замер и заледенел. Заледенела голова, и реальность в целом стала морозной и переливающейся. Мне показалось, что полёт растянулся на целую вечность. Медленно дрожали эффектные всполохи полярного сияния, лениво и тягуче, меняющего форму и цвет. Я медленно плыл в кисельном потоке навстречу бесконечности…

Но вдруг всё изменилось и вернулось к обычному темпу. Я хорошенько шарахнулся о крыло и закруглённую боковину капота, подбросившую меня, как трамплин, и закрутившись, как веретено практически проскользнул по лобовику.

Но, разумеется, шансов проскочить, как капелька дождя у меня не было. Внутреннее напряжение стекла только и ждало повода. Возможно каблук, или локоть, я не знаю, но оно лопнуло и как новогодняя хлопушка бахнуло внутрь салона стеклянным конфетти. И тут же воздух наполнился оглушительным сигнала клаксона. Машина ревела, как ослеплённый носорог.

В этот миг я уже был на крыше, хоть и с порванным антенной боком, но живой. Водила с перепугу жахнул по тормозам, и я, чуть замедлившись, скатился на багажник, а оттуда, отпружинив прыгнул на асфальт. Упал, покатился и остановился прямо рядом с пистолетом.

Водитель, очухавшись, снова ударил по газам и рванул на выезд. Я тут же вскочил, но снова упал и остался лежать несколько секунд. Всё тело было словно переломано, но разлёживаться было некогда. Зарычав, как дикий зверь, я поднялся, схватив пистолет и возвращая обратно за пояс. Ко мне уже нёсся персональный фельдшер Аля.

— Безобразие! — прохрипел я, сплюнув кровь. — Гоняют пьяные по двору! Куда смотрит общественность! Пошли!

Я положил руку Але на плечо, опёрся на неё и захромал вслед за машиной.

— Куда⁈ — взвыла она.

— Скорей!!! Пошли, пошли, я номер не запомнил!

Как одержимый я поскакал вслед за волжанкой, а Сергей Сергеич и его спутники, лишившись дара речи, смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Были бы силы, я бы засмеялся.

— Ребят, потом поболтаем, ладно? — бросил я. — Говорил же, немного занят.

«Волга» скрылась из виду, но зато снова появился Лёня, почувствовав неладное или услышав протяжный гудок.

— Что случилось⁈ — крикнул он, выскакивая из машины. — Я из милиции!

В руке показались красные корочки.

— Уходит гад, — воскликнул я.

— Так! — показал он на меня пальцем. — Сажайте его ко мне!

Он сразу стал жёстким, собранным и властным.

— Я фельдшер! — очнулась Аля. — Его сбила та машина, которая сейчас выехала. Нужно вызвать скорую. Возможны переломы и повреждения внутренних органов.

— Некогда, я сам отвезу его в больницу. Быстро в машину!

Они хотели засунуть меня на заднее сиденье, но я настоял на месте штурмана и уселся вперёд. Мотор заревел и москвичонок, буквально развернувшись на месте, ринулся в погоню.

— Ты как? — посмотрел на меня Прокофьев.

— Всяко было, но чтоб так хорошо ещё ни разу, — поморщился я.

— Ну, шутишь, значит, жить будешь, — кивнул он и протянул руку к переговорному устройству радиостанции, установленной между сиденьями. — Весна-Весна, я Друид. Весна. Ответьте.

— Я Весна, слышу вас, Друид! — сразу отозвался мужской голос. — Приём…

— Необходимо проверить, на чьё имя зарегистрирована «Волга» ГАЗ-21, серого цвета, государственный номер… Какой номер, Григорий?

Я назвал. А потом рассказал о занимательных событиях, связанных с этим автомобилем.

— Ну, ты даёшь, — покачал головой Лёня. — Ну ты молодец…

— Нужно продумать канал связи. Звонить по телефону, а потом два часа ждать ответа так себе тема, Леонид. Надо хотя бы «Алтай» что ли в тачку. Иначе вот такая хрень постоянно…

— Он? — прервал меня Прокофьев. — Гляди. Точно, он!

Да, это был он. Ехал в сторону области. Гнал со всей дури, загребая свежий вечерний воздух и обдувая изрезанное стёклышками лицо.

— Ну, — крякнул Леонид, — держись, Гриш. Сейчас мы его догонять станем. Смотри, вот здесь есть пимпочка, я тебе не показывал, но у тебя в машине она тоже имеется.

Он опустил руку под торпеду, пошарил там и потянул. Пимпочка оказалась приличным таким рычагом, рукоять которого, показалась из-под приборной панели.

— Это, — не отрывая взгляда от волжанки, добавил он, — типа, как заслонка, которая выпускает быков на корриду. Гляди.

Он утопил педаль акселератора и меня вжало в сиденье. Москвичонок заревел и рванул, как ракета, как «Протон-К».

— Нитро! — воскликнул я.

Леонид повернулся ко мне, и я едва узнал его. Лицо преобразилось, на нём читалось торжество и азарт охотника, и зрачки стали огромными. Он улыбался.

— Мы с тобой одной крови, — усмехнулся я.

Осенний день не слишком долог и сейчас мы мчались, рассекая серые густые сумерки, прочерчивая пространство и обозначая цель лучами фар. Это было похоже на компьютерную игру. Нереально и увлекательно.

Наша ракета догоняла волжанку неестественно быстро. Раз, два, три — и мы оказались у неё на хвосте. Но её водитель, не был настроен на капитуляцию. Леонид начал обгон, но тот резко вильнул влево и нам пришлось экстренно тормозить.

— Хорёк, — прошептал Лёня и снова притопил, оглашая округу гневным рыком мотора.

Но хорёк не собирался сдаваться и ушёл вправо, когда наш москвичонок попытался обойти его справа.

— Ну ладно, — пожал плечами Прокофьев. — Я ведь предупреждал, но ты сам решил испытать судьбу.

Он снова нажал на газ и полетел вперёд. Но только на этот раз Лёня не собирался притормаживать. Как только «Волга» снова выскочила к нам под колёса, тут же последовал удар и раздался скрежет. Я едва не влетел в окно второй раз за день.

«Волгу» занесло, но она удержала курс. Леонид тут же притормозил и снова помчал в атаку. Как молот.

— Мы кузнецы и дух наш молот, — будто прочитав мои мысли, пробормотал он.

Он ударил в заднее левое крыло, но в этот раз не отстал, а продолжил напирать и, как бульдозер поволоу её в сторону обочины.

Водитель «Волги» ударил по тормозам, да только это ничего уже не могло решить в подобной ситуации. Лёня пёр и пёр, а волжанка упиралась, как барашек, но неминуемо сползала в сторону кювета. И, наконец, выбитая с шоссе, влетела в канаву за обочиной.

Всё произошло быстро и эффектно. Мы остановились. Прокофьев вынул пистолет и посмотрел на меня:

— Идти можешь?

Я кивнул и тоже достал свой ТТ. Мы выскочили и устремились к поверженному носорогу. Вернее, выскочил, конечно, Леонид, а вот я кое-как сполз с сиденья.

— Осторожно, — предупредил я. — Он будет стрелять.

Будто стараясь подтвердить мои слова, водитель «Волги» тут же выпустил в нашу сторону пару приветов.

— Но нам он живым нужен, — предупредил я.

Сегодняшняя картина повторялась с точностью до наоборот. Тот, кто шёл по моему следу и стрелял в меня, неожиданно сам стал целью.

Идти было трудно, ушибы болели, но я не обращал внимания, превозмогал и заставлял себя двигать и двигать вперёд. Мы обходили съехавшую с дороги машину с двух сторон. Выстрелов больше не было.

— Эй! — крикнул я. — Выходи поганец, тогда ничего тебе не сделаю. Иначе превращу в решето! Выбирай!

Для убедительности я выстрелил по борту.

— Выходи и подними руки! — крикнул Леонид. — Медленно!!!

Мы подоспели одновременно. Я дёрнул дверь и отстранился, уходя от возможного выстрела, но чувак больше не стрелял. Похоже, закончились патроны, а выскакивать из машины и бежать в сторону леса, было уже поздно.

— Давай, выползай! — скомандовал Лёня, дёргая водительскую дверь. — Считать лучше надо! Что-что не знаю, а вот патроны — однозначно.

За рулём сидел тот самый водила, который дважды за день пытался меня грохнуть. Правда, теперь его было трудно узнать. Лицо было посечено осколками лобового стекла, а волосы торчали похлеще, чем у Эйнштейна из-за езды со встречным ветром.

— Вы совершаете преступление! — заявил он. — Я сотрудник КГБ при Совете Министров СССР! Я нахожусь при исполнении! Положите оружие на землю и отойдите от ма…

Леонид сделал короткое резкое движение, и сотрудник КГБ при исполнении мгновенно заткнулся и уронил голову на руль.

— Давай, Гриш, помогай, — кивнул Прокофьев.

— Ну зачем так-то? — покачал я головой. — Пусть бы до машины на своих двоих дотопал. Носи его по полям, как королевишну.

— Ничего, пронесём три метра, не помрём. Давай, скоренько, пока его братия не появилась.

Сказать было легче, чем сделать. Боров оказался здоровым.

— Борисыч, — проскрипел я. — Ты не прав.

Кое-как вытащили мы его из «Волги» и с огромным трудом дотащили до «Москвича». Запихнули в багажник, связали руки и захлопнули крышку.

— Так, — махнул головой Леонид, — Полетели! Мухой!

Перед тем, как усесться, я обошёл машину и осмотрел передок. Бампер погнут, решётка радиатора выбита, разбито стекло у правой фары и немного погнут капот. Ну… не так трагично, на самом деле. Я ожидал гораздо больших разрушений.

— Не машина, а звездолёт, — покачал я головой.

— Поехали, поехали!

Я кивнул и забрался на переднее сиденье. Лёня нетерпеливо нажал на газ и наша летающая тарелка рванула с места в карьер.

— Леонид Борисович, — нахмурился я. — И так у нас следы дтп на лице, зачем ещё больше привлекать внимание, учитывая, что в багажнике находится человек со связанными руками? Адреналин не всегда оказывает хорошую услугу.

— Да-да, — согласился он, — ты прав. Прав. Поедем спокойно, не привлекая внимания…

Согласиться-то он согласился, но как летел, так и продолжил лететь. Даже прибавлял, а на обгонах вообще не сдерживался.

— Леонид Борисович, а можно я поведу? — попытался схитрить я. — Бочина что-то болит, а так буду отвлекаться…

— Да всё-всё, — отмахнулся он. — Нормально едем. Скорость не превышаем. Не наседай, Григорий.

Его ещё поколачивало после погони и перестрелки. Меня тоже, чего там. Дело такое, рабочие моменты, можно сказать. Он всё-таки взял себя в руки и уже не ревел, не газовал без причины и не шумахерствовал. Только, кажется, было уже поздно… Я услышал звук сирены и обернулся.

— Сука, — едва слышно процедил Прокофьев, глянув в зеркало.

За нами ехала милицейская «Волга», тоже двадцать первая, между прочим. На крыше мелькал синий маячок.

— Водитель серого автомобиля «Москвич», госномер семнадцать, семьдесят три, немедленно остановитесь. Водитель серого автомобиля «Москвич» четыреста двенадцать…

Правая рука его потянулась к рукояти.

— Это, скорее всего, просто ГАИ, — предположил я.

— Сомневаюсь. Уж слишком странное было бы совпадение… С чего бы ГАИ к нам цепляться?

— Они видели машину в кювете и могли получить информацию о москвичонке с разбитой мордой. В любом случае, нам на рожон…

Договорить я не успел. Прокофьев газанул, и наша ракета снова рванула вперёд, оставляя позади все остальные виды транспорта. Ситуация мне не нравилась. Биться с гаишниками желания не было. Просто потому, что они тоже были, по сути, мирными жителями… Но они могли быть и ненастоящими или ангажированными, как чувак, поливавший нас с Весёлкиным свинцом из вертолёта.

Синие всполохи остались далеко позади, наш сказочный дракон, в которого превратился заурядный с виду москвичонок, не знал преград и упивался своей недосягаемостью, но вдруг везение внезапно закончилось. Прямо перед нами из сумрака выплыл красный сигнал.

Мы летели на железнодорожный переезд.

— Проскочим, — мрачно кивнул Леонид.

Шлагбаум был опущен и перекрывал полосу, поэтому он направил машину на встречку, чтобы объехать полосатую преграду и на скорости проскочить переезд. Но ровно в ту же секунду темноту прорезал мощный луч прожектора и раздался резкий и угрожающий рёв гудка.

Прокофьев ударил по тормозам, и машина пошла юзом, свистя и скрежеща заблокированными колёсами по асфальту. Водителем он был, судя по всему, опытным. Мы остановились на самом краю как раз, когда по рельсам понёсся товарный состав с тяжёлыми цистернами, хопперами и думпкарами.

А в зеркале замельтешили синие космические всполохи, как от НЛО над Петрозаводском. К нам на всех парусах летела гаишная волжанка.

— Леонид Борисович, — тихонько произнёс я. — Будем соблюдать спокойствие.

— Будем действовать по обстоятельствам. Если потребует обстановка, стрелять на поражение.

— С этим спешить не надо. Скорее всего, просто милиция. Будем соблюдать спокойствие.

Спокойствие, только спокойствие. Дело житейское. И никакой пустоты в груди, никакого инея на волосах и полное отсутствие адреналина.

Из «Волги» вышел бравый и серьёзный гаишник, похожий на Олега Ефремова, и направился прямиком к нам. Он обошёл машину, внимательно осмотрел, бампер, фары и капот. В свете фонарей, освещающих переезд всё было видно очень хорошо.

А нам было хорошо видно его, неплохого, наверное, парня, внимательного, ответственного и радеющего о деле.

— Пора доставать красные корочки, — заметил я. — Если это КГБ, конечно.

— Лучше бы без корочек… — качнул головой Леонид. — И нет, это не КГБ…

Гаишник подошёл к водительской двери, и Леонид неохотно покрутил ручку, опуская стекло.

— Послушай, капитан, — сумрачно начал он и, вытянул из нагрудного кармана красную книжечку, показал её обратную сторону. — Мы сейчас очень и очень торопимся.

— Позволите? — спросил капитан и наклонился.

В это время поезд закончил движение по переезду и на смену лязгу и грохоту металла пришла вечерняя тишина.

— Что ещё? — нахмурился Прокофьев.

— Документ позволите посмотреть? — повторил гаишник и насторожился, а рука его скользнула к кобуре.

Из багажника послышался удар. Потом ещё один. А потом целая серия ударов. Кто-то рвался наружу…