Союз-77. Книга 1. Теория заговора

22. Меж двух огней

Наш небольшой кортеж проскочил мимо Белорусского вокзала, свернул на Большую Грузинскую улицу, вытянулся в ниточку, промчал мимо Зоопарка, распугав зверей своими резкими вскриками и, повернув на Баррикадную, уткнулся в железные ворота отдела милиции.

Ворота распахнулись, забегали стрельцы и прочий служивый люд. Мы въехали внутрь и остановились, заняв весь внутренний двор. Все с удивлением уставились на бежевый «Москвич» и его молодого водителя. Я вышел и покрутил головой, выглядывая, откуда ко мне бросятся заплечных дел мастера.

Но никто не торопился. Наконец, молодой сержант подбежал, приложил руку к козырьку и пригласил пройти внутрь. Мы прошли через заднюю дверь, поднялись по лестнице и оказались в Ленинской комнате.

— Подождите здесь, — кивнул сержант и вышел.

Я подошёл к стендам и начал изучать, грамоты и кубки, заработанные коллективом местных милиционеров. Тут же были распоряжения, приказы и всякая такая ерунда.

Дверь приоткрылась и на пороге остановился старлей. Он смотрел назад, разговаривая с человеком, стоящим в коридоре.

— Я тебе говорю, — донеслось из коридора, — вот такая, огроменная звездень, и от неё прям, как вспышки такие.

— Я таких свидетелей, — угрюмо ответил старлей, — каждый день вижу. Засосут пузырь, а потом и звездень и… всё остальное видят.

— Да харэ, Макс. Он вообще не пьёт. В принципе, понимаешь? Да ладно дядька, там же полгорода это видело.

— А что за город? Напомни.

— Да, ёлки, ты чем слушал, вообще! Петрозаводск. Это дядька мой родной. Он вообще не пьющий. Он своими, говорит, глазами видел. Звездень эта повисла над городом, а потом улетела в сторону Онежского озера. НЛО, короче.

— А это что за зверь?

— Я же тебе объясняю, неопознанный, летающий объект. Инопланетяне, короче.

— Херня. Наши новые ракеты испытывали или самолёты-разведчики.

Старлей повернулся и вдруг увидел меня.

— А вы чего здесь, гражданин?

— Сёмушкина жду, — пожал я плечами.

— Какого ещё Сёмушкина?

— Из министерства. Руководителя аналитической группы.

— Чёт сегодня кругом инопланетяне, — помотал головой старлей.

— Да ты напрасно отрицаешь! — засмеялся невидимый мне собеседник, и старлей вышел из Ленинской комнаты.

Я подошёл к бюсту Ленина и призадумался. Через пару минут из коридора донеслись звуки суеты и небольшого шухера. Дверь раскрылась и снова кто-то вошёл. Я стоял спиной ко входу и не поворачивался.

— Стрелец, — нетерпеливо окликнул меня Сёмушкин, я его узнал по голосу.

Я медленно развернулся, присел на стол и сложил руки на груди. Сёмушкин выглядел хмурым и недовольным. В дверь заглянул суровый майор.

— Иван Трофимович, всё нормально, ничего не надо? — подчёркнуто уважительно спросил он.

— Спасибо Олег Юрьевич, всё хорошо. Сейчас вот с кадром поговорю, с ценным, а потом загляну к тебе, ты здесь будешь, никуда не уедешь?

— Здесь-здесь, заходите. Кадра вашего поместим, куда надо, вы только скажите.

— Хорошо. Ты там поставь человека, на всякий случай, чтоб сопроводил, если что.

— Сейчас организую, — кивнул майор и исчез, а добродушный бульдожка Сёмушкин так же, как и я, примостил пятую точку на стол и скрестил руки на груди.

— Ну, и что ты творишь? — начал он. — Ты считаешь, я буду тебя держать, если ты такие закидоны станешь мне устраивать? Ты слыхал, приют для тебя готов уже.

— Иван Трофимович, при всём уважении к вашему ведомству и лично к вам, не нужно со мной вот этот театр устраивать.

— Что⁈ — недовольно свёл он брови, отчего его мягкое лицо приобрело комичный вид. — Ты говори-говори, да не забывайся!

— Я к тому, что давайте, по возможности, поговорим открыто и откровенно. Я просил организовать эту встречу, чтобы…

— Чего ты там просил? Ты вон накуролесил, на сотрудников напал при исполнении. Надеюсь, ты понимаешь, что вот здесь с тобой никто не будет в игрушки играть?

— Всё немного иначе выглядит, — усмехнулся я. — Ведь именно ваш сотрудник Сомов учудил вещи, никак не соответствующие честному имени советского милиционера и духу законности.

— Ты с ума что ли сошёл? — нахмурился Сёмушкин.

— Так вы что, не знаете, что он устроил? Похитил непричастного человека, шантажировал агента, то есть меня, применял насилие, угрожал оружием, и даже позволил его применить. Или это вы дали санкцию?

— Ты мне нотации что ли читать вздумал? — начал злиться Сёмушкин.

— Да бросьте вы, я же не идиот. Итак, что мы имеем? Вы, кстати, глушилку включить не забыли?

— Говори-говори, — недовольно кивнул он.

— Ваши люди стреляли по Весёлкину, — продолжил я и бульдожка нервно закрутил головой.

— Ты соображай, чего несёшь!

— Но закончилось всё очень скверно. Дело не сделали, но засветились. Вертолёт засветили и исполнителя.

— А не много ли ты на себя берёшь⁈ — наклонил голову Сёмушкин. — Если кто-то прикрывался милицейским мундиром, мы его найдём и выведем на чистую воду! Но обвинять меня в причастности к преступлению⁈ Ты совсем охамел, Стрелец⁈

— Допустим, — кивнул я. — Пусть так. Ну вот взяли вы меня. Зачем, почему и на каком основании? Хрен его знает. На основании оперативных данных. Вычислили, подловили на поездке в Киргизию, запугали, замотивировали, завербовали, бумажками обложили и собственноручными подписями. Теперь если Весёлкин узнает, не сносить мне головы. Окей! Но в кураторы вы мне дали дегенерата Сомова. Правда ещё и хорошенькую девушку. К ней, кстати, у меня претензий нет никаких.

Я чуть кивнул и слегка улыбнулся, пусть думает, что я влип в их медовую ловушку. Возможно, отчёт от Зои, он уже получил. А что, разыграно было не идеально, но терпимо. Девушка изначально была неприступной, в руки, так сказать, не давалась. Но всё-таки сдалась в итоге и, более того, страстно отдалась. Значит я её уломал, соблазнил и очаровал. Захомутал, короче, заглотил блесну и можно этим пользоваться.

— Но вот Вася ваш, судак обыкновенный, чудак на букву «м», вообще охерел, простите за несдержанность. Он что, может делать всё, что захочет? Он похищает близких мне людей, заманивает меня в ловушку, устраивает расправу.

— Расправу, как раз, ты устроил, насколько известно.

— Ну, я, наверное, должен был ждать, когда он доведёт задуманное до конца, да? Но, с другой стороны, особой самостоятельности вы ему не давали, а значит всё произошло по вашему распоряжению? Зачем? Решили вдруг устранить меня, а не объект? Это нелепо, конечно, учитывая, что мы только работать начали. Но вы же не думали, что я стану спокойно ждать, пока ваш сотрудник будет мне мозг вышибать?

— Так, — нервно и сердито мотнул головой полковник. — Ты ерунду эту выбрось из головы. Сомов явно перестарался, но ты же сам его спровоцировал.

— Спровоцировал? Это когда он мою… хорошую знакомую похитил и на цепь посадил?

— Ладно, вот что, смотри, как мы поступим. Я тебя недооценил, похоже. Отличник боевой и политической подготовки, член комитета комсомола факультета. Отличник учёбы. Ответственный и надёжный. А ещё и смелый, да? В бою такие не подводят. Хочу, чтобы ты на правильной стороне остался.

— Это что, вроде как извинения?

Бульдожка решил кнут на пряник поменять и, похоже, реально заинтересовался. Как говорится, посадить человека каждый может, а вот рассмотреть ценного сотрудника, а потом выпестовать, воспитать и использовать способен только прозорливый и мудрый руководитель.

— Не зарывайся, не зарывайся, — с мюллеровской интонацией кивнул он. — Сомова я отстраняю. Временно!

Он поднял брови и замолчал, дожидаясь моей реакции. Но, не дождавшись, продолжил.

— Проведу с ним работу, а там видно будет. Тебе пока ограничимся устным выговором, чтоб ты не думал, что можешь без последствий на представителей власти нападать и пистолет им в рот пихать.

— Доложил, глядите-ка.

— Да, у нас все и всё рассказывают честно! Если сам позабудешь, товарищи поделятся. Вот так.

Он с видом энергичного человека оторвался от стола и, сделав пару шагов, подошёл ко мне.

— Знаешь, почему мы здесь встречаемся?

— Тут казематы подходящие и майор рассчитывает на вашу поддержку в карьерном росте. А значит, если кому и расскажет о вашей просьбе, то лишь тогда, когда почувствует, что ваше собственное положение стало неустойчивым.

— Молодец, — немного удивлённо кивнул он. — Не только сильный и ловкий, но и не тупица, как Сомов. А значит что?

Он вопросительно замер, дожидаясь от меня ответа или осознания того, что он мой потенциал оценил, и теперь передо мной открываются, в хорошем смысле, радужные перспективы.

— Это значит, — ответил я, — что вам неслыханно повезло завербовать ценного агента с хорошим потенциалом. А это, в свою очередь, значит, что можно теперь не надеяться на авось, а спланировать грамотную и ювелирную операцию, которая превратит три звёздочки среднего размера в одну, но побольше.

Он немного опешил от такого ответа и покачал головой.

— Далеко пойдёшь, если вовремя не остановят. Но если будешь хамить и провоцировать начальство, нарвёшься на что-нибудь плохое.

— Абстрактность угрозы вызывает больше страха и, соответственно, рвения, — усмехнулся я. — Я хочу, чтобы вы меня приняли в штат. С присвоением звания и назначением зарплаты. А также мне нужны средства на представительские расходы.

— Какие ещё расходы⁈ — разозлился Сёмушкин. — Ты нищий студент, денег у тебя ноль. Иначе на что тебя купит объект? Чем он тебя заинтересует, если ты окажешься богатеньким Буратино?

— Карьерой, — пожал я плечами и хорошим благосостоянием в будущем. — Но для этого он должен увидеть, что я неравнодушен к достатку. Я должен стремиться к сладкой жизни. И деньги должны водиться.

Полковник призадумался.

— Ладно, я подумаю, — наконец, ответил он. — Резон в твоих словах, конечно есть… А по-настоящему, чего ты хочешь в жизни?

— Прям по-настоящему? Хочу пользу стране принести.

— Это правильно. А для себя?

— Да как все, Иван Трофимович. Семья, работа интересная, товарищи-друзья, дом, дача, машина.

— А что за машина?

— Машина? — переспросил я.

— Ну, да, — пожал он плечами. — Машина, вроде, у тебя уже есть. Откуда, кстати? В Спортлото выиграл?

— Машина дедушкина, — вздохнул я, подумав, что к дедушке с бабушкой я ещё и не ездил с момента возвращения. А очень хотелось…

— Дед у тебя непростой, конечно, но ведь не в этом смысле, — нахмурился Сёмушкин и вытащил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, развернул, пробежал по строкам глазами и зачитал вслух. — Владимир Васильевич Стрелец. Тысяча восемьсот девяносто девятого года рождения, инженер. Был арестован в тысяча девятьсот сороковом по пятьдесят восьмой, пункт семь, как враг народа, отсидел девять лет. После освобождения устроился в Экибастузе разнорабочим на стройке, через четыре года переехал в Ленинград, работал рабочим на заводе, получил инвалидность. Последние пять лет прикован к постели, после инсульта парализован. Интересно, откуда взялась машина? Вряд ли он планировал ездить за рулём в этом возрасте, да и с таким диагнозом.

— Бабушка водила, возила его по врачам. А в очереди дед сто лет стоял на эту машину, при том, что всегда был передовиком производства. Дачка у них маленькая имеется. Но сейчас уже здоровье не позволяет, вот на меня доверенность и сделали. А машина-то старенькая уже, даже обивку сидений менять пришлось.

— Хорошо, — кивнул полковник, внимательно посмотрев мне в глаза. — На первый раз сойдёт объяснение.

Я развёл руками, мол, что за нелепые подозрения?

— Смотри, всё, что желаешь, у тебя будет. С интересной работой я смогу помочь, а остальное приложится. Тут важно, чтобы ты понимал, объект… — Сёмушкин обернулся, посмотрел на дверь, а потом понизил голос. — Объект тебе будет обещать золотые горы. Но ему от тебя нужна лишь разовая операция. Сделаешь и сразу станешь ненужным. Говорить он может сладко, но ты должен это чётко понимать.

— Ну, я уже понял, — пожал я плечами. — Вы мне уже объясняли. Примите меня в штат и всё. Но не в постовые какие-нибудь, а прямо к вам, в контрразведку.

— Приму, — кивнул он. — Только нет никакой контрразведки, но это я тебе потом растолкую, а для начала мы должны закончить эту операцию. А потом я тебя представлю, не сомневайся… И гляди, чтобы о наших с тобой контактах ни одна душа не знала.

— Ну, вот и договорились, — улыбнулся я и протянул Сёмушкину руку. — тогда я поехал на встречу с объектом.

Встреча с Весёлкиным проходила совсем в другой атмосфере.

Грузинский ресторан «Арагви»

Самтреста НКПП Грузинской ССР

Ул. Горького, 28, корпус «Б»

Всегда большой выбор грузинских

горячих и холодных блюд

Играет кавказский ансамбль

Чито гврито, чито маргалито, да…

Впрочем, хоть птичка-невеличка уже была спета в «Мимино», получившем недавно первую премию на Московском кинофестивале, на экраны страны и в чарты концертов по заявкам трудящихся ещё не попала.

Сводчатые потолки, затейливый орнамент и панно в грузинском стиле выглядели шикарно и свежо. Как и официанты с почти пушкинскими бакенбардами.

…Увидал я розу в лесу,

Что лила, как слезы, росу.

Ты ль так расцвела далеко,

Милая моя Сулико?

Салат «Арагви», пятьдесят три копейки, сыр «Сулугуни», семьдесят три, купаты, рубль шесть, цыплята табака, одна вторая штуки, два рубля сорок пять копеек.

Сердцу без любви нелегко.

Где ты? Отзовись, Сулико!

— Откуда у студента такие бабки, Алексей Михайлович? — усмехнулся я. — Ты ешь, я снаружи подожду.

— Надо было пару пачек себе забрать, — развёл он руками. — Из Африки. Не жалуйся теперь.

— Я жаловаться не привык. А баксы… С ними одни проблемы, разве нет?

— Нет ни одной проблемы, которую не мог бы решить человек знающий будущее и имеющий корочки КГБ.

— Кроме пули от человека, имеющего корочки МВД?

— Уел, — засмеялся он.

— Тут записывающей аппаратуры нет разве? — постучал я пальцем по крышке стола.

— Нет. В «Пекине», в «Москве», в «Интуристе». Там да, всё нашпиговано. Ну а какой иностранный шпион пойдёт покупать секреты в грузинский ресторан? Его же тут сразу на шашлык пустят.

Мы посмеялись.

— Ты меня будешь в контору трудоустраивать? — поинтересовался я. — Либо продолжишь рассказывать про школу, институты и прочие чудеса света?

— Куда торопиться, вся жизнь ведь впереди ещё.

— Удостоверение желаю и зарплату. Надо девушек в «Арагви» водить. Жить на полную катушку.

— Жить — это хорошо, — прищурился Весёлкин. — Правда в прошлой жизни я такой удали за тобой не замечал.

— В прошлой. Представь, что будет в следующей или послеследующей. Ну, а если без шуток, то пора и делом заняться. У тебя есть план?

— Пока нет, есть кое-какие мыслишки, но конкретный план не успеваю составить. Нужны умные люди, академики и прочие товарищи, которые помогут. Кстати, как дела с милицией?

— С милицией пока неконкретно. Но сегодня после встречи с тобой нужно будет составить отчёт.

— Ты же не говорил им про будущее или…

— Нет, конечно.

— Хорошо, — кивнул Весёлкин. — Значит будем посылать их по ложному следу. Они интересовались Киргизией?

— Интересовались, — подтвердил я.

— Ну тогда нужно выполнить отвлекающий удар. Разработать серию мероприятий, чтобы создать у конкурентов впечатление, что я активно интересуюсь этим направлением. И под этим предлогом, выяснить, чем они сами занимаются в Чуйской долине. Согласен?

— А нам это надо? — прищурился я.

— Конечно, надо. Если выясним, что они там делают, сможем нанести удар и устранить противника. Заблокировав одного, сконцентрируемся на другом. И так шаг за шагом пойдём себе потихоньку.

— Как два старых мудрых барана?

— Точно, спустимся с горы медленно и перетрахаем всё стадо.

— Лёша! — раздался вдруг напористый женский голос. — Ну, и где твой Вахтанг? Это ведь точно не он!

К нам подошла эффектная яркая дама под пятьдесят и подшофе и с интересом уставилась на меня.

— Галина! — подскочил Весёлкин. — Привет. Нет, это точно не Вахтанг, это Григорий.

— Стрелец, — улыбнулся я и встал со стула.

Она протянула руку, и я вместо того, чтобы пожать, галантно её поцеловал. Дама расхохоталась.

— Если так, то нам и Вахтанг не нужен.

— Обещал прийти, — усмехнулся Весёлкин. — Рано ещё, он позже появится.

— Ладно, я с друзьями вон там буду, — показала она в другой конец зала и ушла.

Мы снова уселись на свои места.

— Знаешь, кто это? — подмигнул он.

— Догадываюсь. И раз у тебя так всё прекрасно складывается, поговори с её мужем обо мне.

— С чьим? — опешил он.

— С Галиным, — кивнул я в сторону ушедшей дамы. — Ведь Сёмушкин возглавляет аналитическую службу именно в структуре Чурбанова. Пусть устроит меня в штат. Больше информации из первых рук. Разве плохо? Поработаю в министерстве.

— Как ты узнал? Он сам сказал?

— Смеёшься? Он на меня пока давит. Прессует меня по-чёрному. Никакой информации, чистое давление. Просто он ко мне приставили двоих ментов. Одна из них девушка, которая должна была меня соблазнить.

— Справилась?

— Ну, кое-что я от неё узнал, а о подробностях джентльмены не судачат.

Он засмеялся.

— Чувствую, я в тебе не разочаруюсь. Но если устроишься в МВД, будет оставаться мало свободного времени.

— Не факт. Я пока работаю по тебе. И если буду давать результаты сидеть с утра до вечера в офисе не придётся.

— Ну, что же… резон в этом есть, конечно… Надо подумать.

— Только я считаю, сначала надо с покушением разобраться.

— С покушением я уже разобрался. Потом расскажу, что там было. Но убивать меня пока не станут.

— Тем более. Когда сможешь накидать план операции в общих чертах, хотя бы?

— Завтра-послезавтра, не раньше. Есть ещё дела.

— Понятно. Я хочу съездить в Питер в ближайшие дни. Нужно с родными повидаться, а то в прошлый раз не вышло. И мне нужны средства. Много не надо, но отношения с девушкой поддерживать придётся.

— Да, это мы сделаем. С деньгами проблем нет.

— Отлично. Я бы хотел узнать хоть какие-то подробности о том, что со мной случилось. И с тобой тоже…

— Когда ты в Ленинград собираешься?

— Да, может, сегодня поеду, пока занятия в институте не начались. Кстати, если это не было трёпом, давай сделаем мне диплом без личного присутствия и без шума.

— Попробую.

— Так что про перенос?

— Я могу тоже подъехать в Питер и в той квартире, ну, где мы с тобой встречались…

— В ведомственной?

— Ну… да, практически… Как насчёт завтрашнего вечера? Мы могли бы спокойно посидеть и поговорить.

— Хорошо…

В этот момент подошёл официант.

— Ваш цыплёнок, — с отсутствующим видом и покровительственными нотками произнёс он и поставил перед нами два блюда с плоскими, шкворчащими, цыплятами восхитительного золотистого цвета.

Аромат был просто крышесносным.

— Аджика, чеснок, пожалуйста, приятного аппетита.

— А что, цыплят тоже из Грузии везёте?

— Конечно, товарищи, всё из самой Грузии. Какое вино будете, решили уже?

На столе уже была зелень, свежие помидоры и огурчики. Весёлкин заказал «Саперави» и мы преступили к еде.

— Ну что, вспомним юность? — подмигнул Весёлкин.

— Да разве ж её забудешь?

Я вышел из ресторана, сел в машину и решил сразу гнать в Пушкин. Заправился на выезде, залив двадцать литров семьдесят шестого и расплатившись талонами таксопарка, полученными от Лёни. Из автомата позвонил Прокофьеву и Сёмушкину. Сообщил, что еду к родным и буду встречаться с Весёлкиным.

А потом помчал по вечерней, а затем уже и ночной дороге. Будто совершал окончательный переезд из будущего в прошлое, прощаясь с тем, что будет и срастаясь душой с тем, что было. Отныне будущее было не предопределено. Теперь оно должно было стать таким, каким я его ещё не видел. Это щекотало нервы и подзадоривало, разжигало азарт. И я летел по дороге, как всадник не апокалипсиса, но наоборот. Как человек, который спасёт мир.

Перед Тверью я заехал в лес и час продремал, как Штирлиц, а потом снова вжал педаль и покатил дальше.

Мама переполошилась, когда рано утром я позвонил в дверь.

— Ты почему не предупредил? Я даже ничего не приготовила.

— Собирайся, мам, поедем к дедушке с бабушкой.

Услышав это, она окаменела.

— Ничего, не бойся, собирайся и поедем.

— На чём же мы с тобой поедем? Ещё рано.

— Я одолжил у приятеля машину.

— Как это, Гришенька?

— Собирайся, мам…

Она замотала головой.

— Не надо сынок, пожалуйста. Не нужно. Подумай сам…

— Собирайся, мам…

Она кивнула и молча начала одеваться. По дороге мама была рассеянной, задала пару вопросов о машине и остальное время молчала. Я тоже молчал, внутренне готовясь к встрече с дедом, которого не видел… вот с того времени, когда ушёл в армию и не видел…

— Иди, — сказала мама, когда мы приехали. — Я посижу немного, а потом поднимусь. Иди сам…

Я кивнул, вышел из машины и зашёл в старый, давно нуждающийся в ремонте, дом. Поднялся на второй этаж, подошёл к двери и, не мешкая, нажал кнопку звонка.

Когда из-за двери донеслись шаркающие шаги, сердце ёкнуло. Бабушка… В глазах защипало и я потёр их костяшками пальцев. Дверь открылась и на пороге появилась седая старушка с аккуратной причёской. Она подслеповато начала меня рассматривать и вдруг… ахнула, прижала пальцы к губам и отступила на шаг…