Сирийский рубеж 3

Глава 11

С первых же минут начались выступления представителей конструкторских бюро. Перед официальными лицами были представлены макеты вертолётов, плакаты со схемами и даже транслировались записи полётов.

Становилось всё жарче. Самые «крупные» функционеры начинали потеть больше всех. Но главные действующие лица оставались свежими и старались как можно больше услышать информации.

На большом экране закончилась очередная видео запись с камеры, закреплённой на Ка-50. Как раз на плёнке был запечатлён момент маневрирования среди вершин хребта Джебель-Ансария. Просматривая эти съёмки, невольно пришлось вспомнить эти боевые вылеты. Даже слегка во рту пересохло.

— Впечатляет. Красивый полёт, хорошая картинка. Но я увидел достаточно. А вы, товарищ генерал? — обратился к начальнику управления Армейской авиацией Чубов.

— Да. Полный доклад о работе Ка-50 в Сирии у меня уже есть, — ответил генерал.

В кабинете включился свет, а экран проектора погас. Помощники быстро свернули белое полотно экрана, пока участники совещания собирались с мыслями, перекладывая бумаги.

— Иван Ивановича не будет? Он ведь сам был инициатором этого совещания, — спросил Чубов у начальника Армейской авиации.

— Состояние здоровья маршала оставляет желать лучшего. Нам с вами нужно будет решить вопрос о принятии на вооружение сразу двух вертолётов, — ответил генерал-лейтенант.

Чубов надул губы и кивнул сидящему рядом с ним человеку.

— По поводу двух вертолётов. К сожалению, программа вооружения утверждена. Вам сейчас её представят.

Слово взял заместитель товарища Чубова. Он встал и зачитал подобие выдержки из документа.

— Ещё в мае прошлого года, по результатам напряженной работы начальника вооружения Министерства Обороны Советского Союза совместно со специалистами Генерального штаба, видов и родов войск, оборонной промышленности и Госплана СССР, были разработаны, согласованы и утверждены постановлением Совета Министров «Основные направления развития вооружения и военной техники», а в сентябре 1984 года другим постановлением впервые одобрены на высоком уровне «Программы вооружения на 1986–1995 годы». И в этой программе есть вот такой раздел.

Заместитель Чубова положил перед начальником Армейской Авиации лист.

— Это «Контрольные цифры расходов на оборону». Вы хотите сказать, что здесь нет средств на разработку и выпуск двух вертолётов, так?

Чубов и его заместитель молча кивнули. Ситуация, конечно, интересная. Оказывается никто не задумывался о постройке даже Ми-28 в прошлом году. А теперь решают, кого выкинуть.

Что-то это мне напоминает. Неужели вот так начинались изменения в советском строе?

— С одной стороны, одноместный Ка-50 будет сложен для простого лётчика. Он только-только прошёл «боевое крещение», — предположил один из присутствующих генералов.

— С другой, некоторые преимущества «камовский» проект имеет перед вертолётом Ми-28. Они друг друга дополняют, — заявил начальник Армейской авиации.

Чубов в это время был слишком спокоен. Точнее расслаблен. Он сидел вразвалочку, в расстёгнутом пиджаке, излучая важность своей персоны. Как будто все вокруг холопы.

Пару раз мы с ним столкнулись взглядами, и он в этот момент только слегка ухмыльнулся.

Генеральные конструкторы Камова и Миля слушали каждое слово очень внимательно. С этого момента начались споры, затем взаимные обвинения, потом кто-то чуть не перешёл на повышенный тон.

В общем, нормальный рабочий процесс.

— Итак, мы здесь для того, чтобы определить кто лучше. Программа вооружения не мной была подписана, — развёл руками Чубов.

Тут начальник Армейской авиации снял очки для чтения и нагнулся к Егору Алексеевичу.

— Всё указано в докладах наших лётчиков из Владимирска и Торска. Проекты распоряжений о принятии на вооружение Ка-50 и выпуске новой партии Ми-28 уже…

Тут уже Чубов нагнулся и перебил генерала.

— Товарищ генерал! Семён Валерьевич! Вы не понимаете, что ваши… эм… желания ведут к растрате большого количества средств. Вы живёте ещё… теми понятиями, когда мы были военным лагерем. Помимо Вашей армейской авиации есть ещё и другие проекты, которые наше ведомство должно претворить в жизнь.

Чтоб так разговаривать с генералом, нужно иметь наглость выше крыши и… «крышу» очень серьёзную. Ведёт себя товарищ Чубов слишком вызывающе.

— Либо мы с вами ведём диалог, либо решения будут приниматься не здесь. Этот доклад в любом случае уйдёт наверх и ляжет на стол заместителю министра обороны по вооружению, а затем и председателю Совета Министров, — ответил ему генерал-лейтенант.

На это серьёзное высказывание Чубов ответил спокойно.

— Уж поверьте, я председателю Совета Министров докажу обратное. Два вертолёта мы не потянем.

Суровый парень этот Егор Алексеевич. Буквально, на корню начинает рубить перспективные проекты.

Представители министерства обороны и ВВС задумались. Тут ко мне повернулся один из полковников и кивнул. Похоже, что настал момент выступить мне.

— Вы, Егор Алексеевич, основываете своё решение на цифрах в бухгалтерии. А мы исходим из реальной необходимости данных вертолётов. У нас есть экспертное мнение человека, который освоил и Ми-28, и Ка-50. И, даже, имел опыт боевого применения в Сирии. Выслушаем? — предложил один из генералов из Министерства Обороны.

Чубов промедлил с ответом. В этот момент дверь в зал совещаний открылась, и вошёл самый настоящий маршал.

И я уже встречался с этим человеком однажды.

— Всем доброго дня. Задержали дела, — сказал маршал, заместитель главкома ВВС.

Это был тот самый Иван Иванович Рогов. Он всё также выглядит как добрый дедушка. Только ходит уже не так быстро. Левая рука слегка вздрагивала, а сам он тяжело дышал.

С ним мы пересекались в 1980 году в Афганистане. Его зять по фамилии Баев… не самый лучший человек, кстати. Тогда он в Афган прибыл, чтобы вызволить зятя, в чём активно был задействован и я.

Рогов подошёл к свободному стулу во главе стола и медленно сел. Уж что, а Рогову и правда надо лучше здоровьем заниматься. Видно, что дедушке уже тяжело.

Естественно, что я так и остался сидеть на ближайшие несколько минут, пока маршала вводили в курс дела.

— Как ваше здоровье, Иван Иванович? — поинтересовался Чубов.

— Не дождёшься, Егор Алексеевич, — буркнул Рогов, не отрываясь от чтения документов. — Значит, говорите, что деньги не заложены на два вертолёта. Это поправимо.

Чубов хотел было что-то сказать, но маршал его остановил.

— Да-да, Егор Алексеевич. Мы с товарищем Русовым и Министром Обороны обсудим. Так что не переживай. В этом я помогу. Но ты прав. Экономика — важный аспект обороны. Надо знать, нужен ли нам такой дуэт или нет.

— Как раз сейчас мы готовы заслушать доклад лётчика, который имел опыт эксплуатации этих двух вертолётов, — напомнил начальник армейский авиации обо мне Рогову.

— Прекрасно. Слушаем, — снял Иван Иванович очки для чтения и сложил руки на груди.

— Давайте. Мне тоже будет интересно послушать, — проявил интерес Чубов.

Ко мне повернулся начальник Армейской авиации и показал, чтобы я поднялся.

Только я встал, в мою сторону обратились взгляды этих важных и заслуженных людей. И от некоторых напрямую зависит судьба двух прекрасных винтокрылых машин.

— Майор Клюковкин Александр Александрович, заместитель командира вертолётной эскадрильи.

— Заместитель какой эскадрильи? — сощурился Рогов и быстро стал надевать очки.

— Вертолётной, товарищ маршал.

Иван Иванович «настроил» зрение, пытаясь вспомнить меня.

— Ёжики зелёные! А я то думаю лицо знакомое! Как дела, вертолётный ас? — спросил у меня Рогов.

Помнит, старик! Его поколение победителей ещё порох в пороховницах имеет.

— Всё хорошо, товарищ маршал. А у вас? — не постеснялся спросить я.

Начальник Армейской авиации прокашлялся. А чего тут стесняться⁈ Старику приятно будет.

— Нормально, сынок. Всё нормально. Ну, давай, докладывай майор.

— Мне поставлена задача доложить об опыте боевого применения вертолётов Ми-28 и Ка-50.

— Насколько большой у вас опыт эксплуатации этих машин? — спросил у меня один из представителей министерства обороны.

— В совокупности более 300 часов задокументированного налёта на Ми-28 и Ка-50.

Среди собравшихся начались шептания. Многие из представителей конструкторских бюро мою фамилию знали не понаслышке. За время службы в Торске мы часто работали над разными тематиками войсковых испытаний.

— Это большие цифры. И вы же участвовали в работе экспериментальных групп в Сирии, верно? — спросил у меня маршал Рогов.

— Именно так.

— Майора можно назвать компетентным человеком в вопросе двух вертолётов, — дополнил один из генералов.

— Так какие ваши предложения, майор? — спросил у меня Иван Иванович.

— Как это не странно, нам нужны два вертолёта, — сказал я, и представители МинАвиапрома зашептались между собой.

— И совсем не странно, — улыбнулся Чубов.

Я рассказал о преимуществах Ми-28 над Ка-50. Затем перешёл к обратному сравнению и выдал все недостатки. По каждому из вертолётов нашлись сомневающиеся, но никто меня не перебивал.

— Моё мнение, что каждый из этих двух вертолётов обладает своими особенностями, которые необходимо оптимизировать для решения определённых задач. Ми-28 — машина поля боя. Подобие танка, БМП или другой бронетехники, которая должна решать задачи огневого поражения противника на переднем крае. В 70% случаях эти задачи решаются днём и в простых метеоусловиях.

— Но вы имеете опыт применения Ми-28 ночью, разве не так? — спросил меня начальник управления Армейской авиации.

— Да. И лишь благодаря удачно выбранному маршруту мы не разбились. Влияние очков ночного видения было весьма пагубным. Пока вертолёт не адаптирован полностью для ведения боевых действий ночью.

— А Ка-50? — спросил уже другой генерал.

— Мы летали ночью и в Сирии, и в Торске. Таких проблем не возникло. К тому же, лучшая маневренность помогает при полётах в горах. Плюс, электронная начинка Ка-50 более насыщена. К тому же, на Ми-28 только 4 точки подвески, а на Ка-50 есть возможность задействовать все 6. Да и ракеты «Вихрь» работают с большей дальности, чем управляемые ракеты Ми-28. Поэтому, этот вертолёт стоило бы предназначить для решения специальных задач в сложных метеоусловиях. Правда, в двухместной модификации.

Особенно внимательно слушали представители конструкторских бюро. Все плюсы и минусы своих машин они знали, поэтому приняли всё спокойно.

— Давайте подытожим. Вы говорите, что эти два вертолёта по своим характеристикам друг другу практически не уступают. Затем говорите о необходимости двухместного Ка-50… — начал рассуждать Чубов.

— Егор Алексеевич, нами уже разработан такой вертолёт. Так что много времени на первый образец не потребуется, — быстро добавил один из конструкторов Камова.

— Это прекрасно. Но Клюковкин говорит, что если и есть разница, то в современной войне она несущественна, так? — переспросил меня маршал Рогов.

— Да. Два вертолёта друг друга дополняют.

Тут слово вновь взял Чубов.

— Тогда всё понятно. Вот экспертное мнение человека. Если нет разницы, зачем нам выпускать два ударных вертолёта?

Судя по всему, с этими «эффективными менеджерами» в роде Чубова надо говорить по-другому. Надавить не получиться. На жалость тоже не стоит надеяться. Да и Рогов пока не полностью готов поддержать идею с двумя вертолётами.

Придётся Чубову подкинуть более денежную идею, чтобы он не путал маршала.

— Разница есть, Егор Алексеевич. Вы упускаете возможность выгоды, — поправил я Чубова.

Тут уже напряглись и генералы, и все конструкторы. Да и сам министр авиационной промышленности не скрыл удивления. Наверное, слово «выгода» его заинтересовало.

— О как, Егор Алексеевич! Так, майор, что там за выгода? — спросил маршал.

— Все знают, что вертолёты соосной схемы лучше адаптированы для полётов над морем. На базе двухместного Ка-50 можно сделать корабельную модификацию со складывающимися лопастями и крылом. Думаю, такие идеи есть у КБ Камова.

— Подтверждаю. Есть, товарищ маршал, — объявил генеральный конструктор КБ.

— Ну идеи это хорошо. Но нам зачем по сути сухопутный вертолёт на корабле? — развёл руками Рогов.

А маршал не промах! Действительно, Советскому Союзу может и не сильно нужны.

— Речь идёт об экспорте, товарищ маршал. Например, Индия и Египет имеют большие десантные корабли и планы на закупку вертолётоносцев. Насколько я знаю, с Египтом началось постепенное сближение после разрыва отношений. Также наши вертолёты показали себя с отличной стороны в Сирии. Так что на них можно найти покупателей, а это доходы государства. К тому, же нет в мире больше вертолётов с катапультным креслом. Работающим, между прочим, — ответил я.

При словах о возможной продаже, Чубов что-то себе отметил в тетради. Заинтересовался, Егор Алексеевич.

— Не ты ли сам недавно проверил это кресло? — улыбнулся Рогов.

— Так точно. И спасибо конструкторам за это. Вертолёт действительно спас мне жизнь.

Маршал кивнул и посмотрел на Чубова.

— Иван Иванович, мне идея майора понравилась. Думаю, мы продолжим работать над двухместной модификацией, — кивнул Егор Алексеевич.

Маршал встал со своего места и направился в мою сторону.

— На том и решили. Ка-50 считаем пройденным этапом на пути к «новому Ка-50». А тебе майор, я желаю удачи, — подошёл ко мне Рогов и пожал руку.

— Спасибо, товарищ маршал.

После столь большого события, я направился в парк Сокольники. Конечно же, не гулять, а проходить внеочередное ВЛК. Оно положено всем, кто испытал на себе прелести покидания воздушного судна с помощью катапультного кресла. Однако, при заселении в Центральный авиационный госпиталь возникли проблемы. Причём сразу в приёмном отделении.

Оказывается, меня не ждали, хоть я и припёрся по направлению из самой Сирии. Причина банальная — нет мест. Поэтому пришлось мне ехать к основному месту службы в Торск с ответным «письмом». Но мне обещали принять меня на ВЛК в течение месяца, как только освободятся места.

Не сказать, что я расстроился, но осадочек остался. Особенно он остался после того, как я узнал, что Антонина Белецкая проходила лечение в другом госпитале.

Приехав в Торск, я направился к себе домой. Город был весь в золоте пожелтевшей листвы. На реке ещё можно увидеть уток, а рыбаки уже не так плотно усеяли берега в надежде поймать какого-нибудь карасика.

Как обычно, у подъезда моего дома собрался местный бомонд за обсуждением последних новостей.

— Санька, ну ты как? Хорошо загорел смотрю! — улыбнулся мой сосед по подъезду Фархадович, делая очередной ход шашкой.

— Да как на курорт съездил. А вы всё покоряете вершины большого спорта?

Фархадович подмигнул и достал из внутреннего кармана бутылку кефира. Без кефира само собой.

— Саня, тяжело идёт тренировочный процесс. Форму потеряли. Меня тут собака укусила. Так я думал пить совсем брошу…

— Но всё хорошо закончилось? — уточнил у Фархадовича его оппонент.

— Да, всё прошло успешно. Пить не бросил.

Ну с этими колдыриками не соскучишься!

В квартире у меня был относительный порядок. Требовалось слегка протереть все поверхности и можно отдыхать. В тишине убираться было скучно, так что я включил телевизор.

Сразу же попал на выпуск новостей.

— Этот радостный день рабочие БАМа встречают вместе. Открытие сквозного движения по Байкало-Амурской магистрали ещё одна веха в истории нашей Родины, — передавала сообщение диктор.

На кадрах репортажа показывали радостных рабочих, обнимающихся прям на железнодорожных путях. Действительно, строительство такой магистрали — огромный трудовой подвиг.

Диктор вскоре перешла рассказывать об Указах Президиума Верховного Совета о награждении работников БАМа. Я уже уборку закончил и решил привести в порядок форму.

Открыв шкаф, вытащил парадную форму, чтобы повесить очередную награду. Смотрю я на свой китель и как-то пусто на душе. Вроде и грудь вся в наградах, а чего-то не хватает.

Я закрепил второй орден Красного Знамени и повесил форму обратно. Случайно, задел локтем папку с моими документами, которая упала на пол.

Тут и свидетельство о рождении, и справка о смерти его мамы. Я поднял папку и положил в неё выпавшие документы. Была тут и фотография.

Молодой Клюковкин рядом с каким-то зданием и множеством детей. Одеты все скромно, но улыбки на лицах искренние. Почему-то память мне не рисует образы, где сделано фото. Но на душе, как кошки скребут.

В этот момент зазвонил мой проводной телефон.

— Да, слушаю, — поднял я трубку.

— Замполит у аппарата. Как дела? — поздоровался со мной начальник политотдела нашего полка.

— Без замечаний. Жив и здоров. Хотя, ВЛК так и не прошёл ещё.

— Пройдёшь. Я много времени не отниму, но у меня уже слишком давно приходят запросы по этому… вопросу. А ты теперь парень видный, заслуженный. Так что можешь прийти и всё рассказать воспитанникам.

Пока я не особо понимал куда клонит начальник политотдела.

— Я как бы в отпуске, но если дело касается детей, то готов помочь.

— Вот и хорошо. В ближайшие дни нужно, чтобы ты сходил к себе и пообщался с воспитателями.

— Куда к себе? В детский садик? — удивился я.

— Сан Саныч, я говорю про детский дом, где ты вырос.