Осколки мира. Том 4. Шут

Глава 22 Особенности судебно-правовой системы

Первые минут пять сотрудники СБ возили меня лицом по полу, одновременно с этим проверяя ботинками крепость ребер. Потом надели наручники и воткнули в плечо парализатор.

Я сносил все безропотно, чтобы не получить автоматную очередь в лоб за сопротивление при задержании. Единственное — старался сберечь зубы. Наконец, уже пластилинового меня подхватили под мышки и поволокли из здания.

Погрузили в глухой черный фургон с экранированным кузовом — видимо, чтобы у заключенных не работали никакие импланты и прочие средства связи. И куда-то повезли.

Дальше все происходило как в тумане. Они боялись меня настолько, что даже имея под руками присадки всех уровней все равно дополнительно использовали какие-то парализаторы вместе со снотворным. Помню, как очнулся на полу в камере. И понял, что от боли не могу встать. Кое-как дополз до койки, и какой-то мужик с длинными соломенного цвета усами, сочно ругаясь, помог мне на нее взобраться. Одет он был в такую же серую тюремную робу, как и я. По всей видимости, сокамерник.

Следующий эпизод — допрос. Слепящее пятно света над столом. Мои плечи вжимают в стул пара конвоиров. У меня на груди — пятна крови, и с губы в отросшую щетину сочится соленая жидкость. Следователь оглушительно громко спрашивает, почему я убил Софию. Я кривлю губы и спрашиваю, почему он такой мудак. Резкий удар под дых — и я на полу. Занавес.

Первое реальное просветление у меня случилось в маленькой серой допросной. Я услышал смутно знакомый мужской голос.

— Еще один кубик! Видите, он не просыпается?

Голос звучал встревоженно. Чьи-то умелые руки сделали мне в предплечье укол, и в голове прояснилось настолько, что я смог открыть глаза.

— Какое сегодня число? — пробормотал я, пытаясь сфокусироваться на лице склонившегося надо мной человека.

Я не ошибся. Этого парня я уже встречал раньше. В лаборатории ЦИР во время большой атаки.

— Двадцать седьмое сентября, — последовал ответ.

Так значит, меня уже месяц здесь держат? А Крестоносец полагал, дело решится за пару недель.

— Вы помните, кто вы? И где находитесь?

— Я даже помню, кто вы, — с усмешкой проговорил я. — оперативный уполномоченный Кирилл Гринев. А где нахожусь, понятия не имею.

Веки казались неподъемными. Все тело — непослушным и тяжелым. Голова кружилась.

— Точно. Правда, уже не оперативный уполномоченный, а младший судебный исполнитель, — ответил Гринев.

— Это тебя… Повысили или разжаловали? — с трудом ворочая языком, спросил я, параллельно запуская чат в интерфейсе.

Однако, я популярный. Тридцать сообщений от Императрицы, четыре — от Тени, два от Императора.

И даже от Солнца. Три.

Надо же.

— Разжаловали, — рассеянно ответил Гринев, пристально разглядывая меня. — После той истории с вашей лабораторией… Дай-ка я тебе зрачки посмотрю. Макс, ты уже перепроверил запрос? — крикнул он кому-то у себя за спиной и достал из кармана маленький фонарик.

— Да нормально все, — сказал я, поморщившись на свет. — Живой и почти здоровый.

— Последнее вряд ли, учитывая условия твоего содержания, — хмуро пробормотал Гринев.

Даже если так, регенерация потом все нормализует.

— Так в честь чего меня вдруг разбудили? Неужели наконец-то первое судебное заседание созрело? — спросил я, и отправил сообщение для Анны:

«Живой. Извини что не предупредил. Подробней напишу позже.»

— Я все перепроверил, ошибок нет! — отозвался вдруг откуда-то из сумерек еще один мужской голос.

Гринев шумно выдохнул. Сел на стул напротив меня. Взъерошил себе волосы.

— Суд, говоришь? Так он закончился, — сообщил он, уронив руки на широко расставленные колени. — Согласно документам ты — заключенный номер сто тридцать семь два ноля девятнадцать, имя не подлежит разглашению, присутствовал на трех закрытых заседаниях. Включая вчерашнее, где тебе объявили приговор — заключение во втором тюремном. И вообще-то я прибыл сюда, чтобы проконтролировать приведение приговора в исполнение.

— А, вот оно что, — облегченно вздохнул я, усмехнувшись. — Что ж. Ладно.

— Что значит ладно⁈ — прошипел Гринев, наклоняясь ко мне. — У тебя еще мозги не заработали, что ли? Я пришел сюда, чтобы проконтролировать исполнение приговора, к которому тебя приговорили в то время, пока ты спал!

— А ты считаешь, я заслуживаю чего-то другого? — из интереса поинтересовался я.

— Никто не заслуживает обвинения без возможности оправдаться. Будь ты трижды террористом и убийцей, все равно так неправильно! Я сейчас же свяжусь с уполномоченным по Московскому региону, Чижовым Виктором Ильичом…

Вот тут уже я проснулся окончательно.

Он что, мне все испортить решил? Все мои переломанные ребра, проклятия Анны, вот это вот все — псу под хвост? Не позволю!

Я изменился в лице и, неожиданно ловко схватив непрошенного благодетеля за грудки, притянул к себе.

— Не надо на хер ни с кем связываться!..

На помощь Гриневу разом метнулись два рослых парня в камуфляже, но тот осадил их окриком:

— Назад! — и, в свою очередь хорошенько встряхнув меня обеими руками об железный стул, прикрученный к полу, прохрипел: — Ты дурак что ли? Если прямо сейчас ничего не сделать, потом уже ничего не изменить!.. Чижов — мой старый учитель, и в отличии от многих — действительно честный и порядочный человек. Что бы здесь не произошло, он с этим разберется!..

— А ты меня спросил⁈ — рявкнул я, и вышло весьма правдоподобно. — Нужна мне твоя помощь, или я ее в гробу видел? У Гринева бледное лицо пошло пунцовыми пятнами. Я видел, как нервно сжались его кулаки.

Идеалист, значит.

Даже не верится, что в этой продажной системе еще есть такие, как он.

— По большому счету, какая к черту разница, присутствовал я на заседаниях суда или нет? — уже спокойней проговорил я. — Думаешь, если бы я был там, меня бы оправдали? Или приговор смягчили? С моим-то списком обвинений?

Гринев мрачно нахмурился.

— Это очень вряд ли. Только если суд подкупить по-черному, — пробормотал он. — Столько свидетелей и доказательств мало в каком деле бывает. Но это все равно неправильно.

— Да в жопу. Правильно, неправильно. Живой остался — и то хорошо. Могли ведь прямо здесь добить. При попытке к бегству, например. Так что выдохни, младший судебный исполнитель.

Гринев и правда глубоко вздохнул. Покачал головой каким-то своим мыслям.

— Почему вокруг тебя всегда происходит какая-то необъяснимая дичь?

Я усмехнулся.

— Если ты так думаешь, значит, плохо смотришь, — уже на полном серьезе сказал я. — Дичь происходит везде. И всегда. Просто ты ее не замечаешь. А вот почему ты, и многие другие люди ее не замечаете — хороший вопрос…

В этот момент Гриневу последовал звонок, и он отошел от меня к дальней стене, чтобы, касаясь встроенного инфономика, обменяться с кем-то несколькими фразами.

Потом он обернулся.

— Время выходить, — сообщил он мне.

— Ну и слава богу, — пробормотал я себе под нос.

Конвой был образцовым. Бронетранспортер, группа захвата, глушилки. Они обращались со мной как с диверсантом, способным в одиночку разнести пол-Москвы. От этого становилось одновременно смешно и горько. Они боялись меня. Кровожадного Монгола-убийцу, кого сами же создали в своих новостных сводках.

Путь до рифта занял несколько часов. Сначала мы ехали по ночному Подмосковью, и я видел в крошечное зарешеченное окошко бронированного кузова мерцание удаляющихся городских огней. Потом меня пересадили на черный вертолет, в закрытый транспортный отсек. И мы куда-то летели.

За это время я пролистал все сообщения Анны, из которых понял, что новостные ленты оказались на удивление скупы в вопросе освещения моего дела. Единственная новость, вышедшая широким тиражом и вызвавшая общественный резонанс, касалась моего появления в аэропорту.

Сначала она злилась. Потом требовала отозваться и объяснить, что происходит на самом деле. Постепенно интонация менялась, и сообщения в итоге превратились в короткие монологи. Просто так, ни о чем. Про погоду. Про скверный кофе. Про выставку шелка. Просто чтобы обновить перечень сообщений. Чтобы, когда, наконец, я смогу снова зайти в чат, я бы понял, что на самом деле все это время я не был один. Она была рядом.

Мое последнее сообщение Анна так и не прочитала. По всей видимости, спала.

Я не стал дожидаться ответа, чтобы написать еще одно. Раскрывать секреты Крестоносца и Биосада я не мог, так что ограничился описанием своих ощущений от перелета, вопросами о делах и просьбой время от времени пересказывать мне чушь из новостных лент. Ну, просто чтобы быть в курсе, какие шляпы считаются актуальными в данный момент.

Сообщения от Тени оказались удивительно лаконичными.

' Монгол, что происходит?'

«Я могу тебе чем-то помочь?»

«Свяжись со мной.»

«?»

Император в первом своем послании в вежливых выражениях сообщал, что если я — идиот, и решил убиться об стену, то у него нет ни желания, ни возможности меня останавливать. Второе сообщение он отправил совсем недавно, буквально пару дней назад. Оно оказалось неожиданно коротким и загадочным.

«А ты не такой идиот, как я вначале подумал;)»

В последнюю очередь я прочитал сообщения Лексы. Не потому что они были самыми неважными. А потому что во всех этих посланиях было что-то потаенно-сокровенное. Как будто ты лежишь такой в гробу, изображаешь покойника, и вот к тебе приходят твои друзья и недруги и что-то говорят. Что-то важное прежде всего для самих себя, тем самым приоткрывая то, что обычно является сокрытым. А я, признаться, понятия не имел, какие черти и тараканы сокрыты в Лексе. И вообще, что нас связывает.

В первом сообщении Лекса ругала меня на чем свет стоит. Рассказала, что, если бы с самого начала знала, кто я, все могло быть иначе. Что она совершенно не понимает, что я такое творю и зачем мне это надо. Второе послание было пьяным. Лекса жаловалась, что меня невозможно найти, и что ей очень грустно.

Последнее сообщение меня озадачило. Оно было написано совсем не в ее стиле. Лекса предлагала мне активное участие и помощь. От себя лично, и от лица своего партнера. Просила отозваться. Дать хоть какую-то информацию о том, где я нахожусь, кто удерживает меня и что происходит. И отправлено оно было десять дней назад.

Любопытно. С чего это вдруг мне предлагает помощь «Всевидящее Око»?..

Наконец, вертолет начал снижаться.

Я все больше приближался к точке своего назначения.

Зона отчуждения представляла собой унылое зрелище: бетонные стены, турели, вышки с автоматчиками и прожекторами, датчики движения. А в центре этого комплекса, скрытое за бетонными стенами и железными сейфовыми дверями, пульсировало оно — окно в другой мир.

Меня вытолкали из машины. Процедура подготовки к этапу была быстрой и безликой. Медик на скорую руку проверил мое физическое состояние. Конвойный зачитал приговор. Гринев настоял на выдаче расширенного витального комплекта, так что кроме тюремного комбеза я получил облегченный автомат от Волкова, четыре запасных магазина, баклажку воды, механические наручные часы, зубную щетку с тюбиком пасты, кусок туалетного мыла, три банки тушенки, упаковку чая, железную кружку, зажигалку, нож, соль и мини-аптечку. Не знаю, что там входило в комплект «база», но глядя на крошечный вещмешок, с которым мне теперь нужно было выживать, я чувствовал искреннюю благодарность по отношению к этому парню.

Надеюсь, он сменит профессию. По иронии судьбы правильным и честным людям всегда приходилось непросто в системе правопорядка. Таких обычно задвигают на обочину структуры или вовсе от них избавляются.

Надеюсь, он не станет из чувства справедливости копать мое дело.

Но в любом случае надо каким-то образом передать Крестоносцу через Анну, чтобы если вдруг понадобится осадить Гринева, сделать это мягко.

Дальше меня передали тюремному конвою под командованием человека, лицо которого закрывала бронемаска.

Гринев кивнул на прощанье.

Я ответил таким же кивком.

И вновь прибывшего арестанта повели в бункер, внутри которого скрывался вход в самую знаменитую тюрьму человечества.

Человек в маске на ходу объяснял мне правила:

— С этого моменты вы будете содержаться во втором тюремном рифте. После погружения в разлом рекомендовано как можно скорей продвинуться вперед до обозначенной контрольной линией. У вас будет пятнадцать секунд тишины, после чего охранные турели из режима покоя автоматически перейдут в боевой режим, и, если к тому моменту вы окажетесь на критическом расстоянии до контрольного блока, вы будете уничтожены, — обыденным голосом продолжал он, заталкивая меня в узкий бетонный коридор с тусклой желтой подсветкой. — Учитывайте, что введенные вам присадки полностью подавляют любые мутационные способности, и этот эффект в полной мере будет сохраняться еще около трех суток, после чего начнет постепенно спадать. Жизнеобеспечение заключенных осуществляется посредством регулярных поставок предметов первой необходимости, куда включены боеприпасы, одежда, средства гигиены, медикаменты, провизия и прочие предметы для беспрепятственного осуществления хозяйственной деятельности на территории. Поставки еженедельные, по субботам, в полдень по Московскому времени. Порядок передач от близких для вас определен как ежегодный. Передачи выдаются перед контрольной линией после вызова по порядковому номеру. Все понятно? Подтвердите для протокола.

— Мне все понятно, — отозвался я.

Даже больше, чем ты сказал, мой безликий провожатый. Единственный источник ресурсов у заключенных — тот самый проход, в который меня вытолкнут через пять минут. С расширенным набором в вещмешке и купированными мутационными способностями. Выжить там в течении первых трех суток — уже само по себе испытание. Не считая другого. Того, что запустится в рифте, как только я в него шагну.

— Хорошо, — безразличным тоном отозвался человек в маске.

Мы еще немного прошли по коридору и очутились в огромном пустом холле, напичканном датчиками слежения, камерами и дежурными турелями.

А в самом центре светился рифт. Без защитных колб, приборов контроля активности и прочих приблуд.

Он был достаточно большим — метра три в высоту и больше полутора метров у основания, и своим силуэтом напоминал звериный клык. Только не белый, а скорее серый, тусклый, словно покрытый пыльной пеленой. Из него веяло холодом и запахом озона.

— Подойдите к рифту вплотную, — приказал человек в маске.

Я приблизился к самому краю. Знакомое давление сжало виски.

«Верит ли Монгол Крестоносцу?» — эхом отозвалось в памяти.

Да, черт возьми. Верю.

— По команде начнется пятнадцатисекундная пауза, — деловито сообщил мне мужик в маске. — Как только я отдам приказ, бегите быстрее, чтобы успеть.

— Не сомневайтесь, — ответил я с усмешкой.

Он придвинулся к рифту. Сначала медленно погрузил в сияние одно плечо, а потом наполовину вошел в него. В то же мгновение мерцание разлома стало белым, мутный налет прояснился.

Я сразу вспомнил, как об этом мне рассказал Крестоносец. Что пространственный разлом открывается только снаружи. Причем порог требований к генетическим параметрам довольно высокий. При контакте носителя этих параметров происходит искривление, и рифт становится проходным для всех.

Другими словами, этот парень в маске был ключом, отпирающим тюрьму.

Интересно, сколько у него дубликатов?..

— Начинаю отсчет, — с интонацией машины, сообщил он мне. — Три. Два. Один. Вперед!..

И я вошел в разлом.

Переход получился жестким и болезненным. Не как плавное погружение, а скорее как удар током. Все мое битое тело пронзила судорога, мир пропел в ушах пронзительным визгом и на секунду почернел.

Я почувствовал, как меня швырнуло в холодную грязь. В голове зазвучал металлический голос помощника:

Доступ к рифту AAX-8K16M — Дом Бессмертных — получено

Проверка на генетическое соответствие — пройдена

Активация цивилизации рифта AAX-8K16M — Дом Бессмертных — выполнена

Запущен дополнительный сюжет Испытания 7 — Кровавая Жатва.

Ничего себе новость.

Так значит, игра в самом разгаре?

И запустил ее вовсе не я. А кто-то другой.

Но думать или отлеживаться времени не было. Подъем!

Рывком я вскочил на ноги, раскрывая глаза пошире и хватаясь за оружие. Небо над головой было низким, свинцово-серым, без единого просвета. Кругом простиралась унылая равнина, покрытая чахлым бурым кустарником и кое-где торчащими из земли обломками арматуры. С одной стороны, вдалеке виднелись очертания каких-то разрушенных строений. С другой — черной кляксой темнел густой лес.

За спиной задавался размеренный пульсирующий звук, похожий на гудок и скрежет турелей, на всякий случай дергающихся на каждое мое движение.

А передо мной примерно в пятидесяти метрах светилась неоново-красная полоса.

И я бросился вперед, проскальзывая ботинками по липкой суглинистой грязи. Из пожухлой травы на меня глазел оскаленный череп. Похоже, до контрольной черты добежать успевали не все.

Тело, еще не пришедшее в себя после отсидки на препаратах и перехода, каждой клеткой взорало с веселым матерком от возмущения и боли, но адреналин заглушал все. Пригнувшись пониже, я мчал вперед, глотая холодный воздух с привкусом чего-то гнилостного. Где-то вдали, со стороны леса, прозвучал протяжный, тоскливый вой и несколько разрозненных выстрелов.

А слева от меня, за красной полосой, из кустарника показались три долговязые фигуры в серых комбезах, явно ожидающих доставку новых припасов. В моем вещмешке, само собой.

Злая усмешка коснулась моих губ.

Если тебя дожидаются трое, еще не известно, кому повезло.

Подождите, ребята. Я вас еще заставлю себя праведниками почувствовать, на моем-то фоне.

Потому что я пришел в этот рифт, чтобы выжить самому и помочь другому. Даже если ради этого придется выкосить остальных его обитателей.