Осколки мира. Том 4. Шут

Глава 1 Китайские церемонии

Невыносимо душная ночь.

Отчаявшись сделать хоть что-нибудь со сломанным кондеем и ругаясь на отель, Чо с Егором завалились спать и благополучно отрубились. Севера в номере не было — его госпожа Селиверстова выбрала сегодня в прикроватные сторожа, так что в данный момент он бодрствовал в комнате за стенкой.

А я никак не мог найти себе места и вышел на балкон в наивной надежде поймать снаружи хоть какое-то шевеление воздуха.

С высоты тридцать второго этажа Москва выглядела просто восхитительно. Тьма деликатно скрывала некрасивости, неоновый свет ночных улиц радовал глаз. Вместо звезд в небе то тут, то там мелькали огоньки дронов.

Со дня вынужденного самоубийства Штальмана прошло два месяца. В новостных лентах вся эта история получила название «Июньский шутер». Политики, аналитики, религиозные фанатики и просветители с серьезными лицами призывали отыскать виновных в чудовищном преступлении — взломе коммуникативных каналов, провокации и последующем подрыве серверов и IT — центров, из-за чего и произошел глобальный сбой в работе роботизированных и беспилотных элементов служб безопасности целого ряда корпораций. И храбрые корпораты были вынуждены, теряя тапки, бежать и спасать беззащитных граждан. К террористическому акту оказался причастен один из советников Штальмана, некий гражданин Германии господин Фишер. Глава корпорации не смог вынести такого удара, и на фоне многолетней и тщательно скрываемой депрессии случившаяся на улицах Москвы трагедия послужила причиной суицида. Кто-то даже призывал арестовать телохранителя, протянувшего Штальману пистолет, но Ассоциация Адвокатов выступила с официальным опровержением всех обвинений и пояснением, что по условиям договора личная охрана, как и личная прислуга, не может нести ответственности перед законом за добросовестное исполнение прямых приказов своих хозяев. Тему энергично подхватили и начали обсуждать на всевозможных ресурсах, то призывая пересмотреть законодательство, то разбирая другие очень важные и спорные события аналогичной проблематики — например, как популярный блогер Чача, будучи пьяным, приказал своей горничной придушить слишком звонкую собачку жены. И вот уже в сети на полном серьезе обсуждается проблема горничных, а не эпизод военизированного столкновения корпораций.

Сначала я внутренне возмущался. Не мог поверить, что серьезные люди могут втирать такую дичь общественности, когда совсем недавно на улицах погибли сотни людей, причем существуют реальные записи с места событий и живые свидетели.

А потом понял, что еще как могут.

Массовое сознание — это все-таки удивительный феномен. Толпа, из каких бы умников она не состояла, сама по себе всегда психологически остается ребенком. Она легко впадает в крайности, от всеобщего ликования до неуправляемой ярости, от праведного порицания до фанатичного преклонения. Нужно только грамотно переключать внимание этого аморфного младенца с одной погремушки на другую.

Поначалу я очень беспокоился за Лексу. Недели через две я попытался лично с ней связаться через секретариат, но, разумеется, безуспешно. Рядовой сотрудник ЦИР и глава корпорации — это слишком разные социальные категории, так что мне предложили написать электронное письмо на открытый адрес корпорации с заверением, что, если мое предложение покажется интересным, со мной непременно свяжутся. Тогда я воспользовался чатом интерфейса и напрямую спросил у Тени, как там она и есть ли возможность увидеться. Тот ответил, что госпожа Штальман в целом держится даже лучше, чем можно было надеяться, но сейчас очень занята делами компании, так что встретиться со мной не сможет. Может быть, позже.

Прочитав это «позже», я не смог удержаться от невеселой усмешки. Как говорится, я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро. Вероятней всего, в голове Лексы я теперь рифмовался с Селиверстовой, которую она записала в стан врагов. Потому ей и не хотелось меня видеть.

Или имелись какие-то другие причины, еще менее приятные. Разбираться в них не было ни смысла, ни желания.

Анна тем временем тоже погрузилась в свои корпоративные дела. Причем настолько, что мы почти не общались. В дни своего дежурства я просто стоял у нее за спиной, пока Анна колдовала за компьютером, изучала какие-то сводки или общалась в виртуальном пространстве. Данилевский даже попытался отозвать меня обратно, поскольку официально я вроде как должен был сопровождать ее в рифтах, а не в путешествиях из офиса в офис. Но натолкнулся на категоричный отказ и, поскольку понимал причину, настаивать не решился.

И все мы ждали одного — допуска в Шанхайский рифт. И мне, и Анне было совершенно необходимо попасть туда, чтобы заполучить способность «ментальный блок» и не опасаться пронырливых менталистов. Север был просто счастлив, когда узнал. Потом целый день рассказывал нам о монастырях, Нефритовом Будде и поиске истины, пока Егор не пообещал ему вставить колесо сансары в задницу.

Он вообще в последнее время ходил хмурый и недовольный, потому что Эмка в очередной раз решила испытать его нервы и куда-то уехала из ТЦ, оставив через Короткого своему опекуну письмо, в котором просила не волноваться и обещала вернуться к Новому году. Откуда она собралась возвращаться и какие дела занимали Эмку сейчас — ничего этого Короткий не знал.

Так что настроение у моего приятеля было так себе.

И вот вчера утром наконец-то пришел ответ из Представительства Китая, что нам разрешили въезд на территорию Шанхая «в составе регулярной молитвенной группы партнерской корпорации 'Биосад».

Я обрадовался, а вот Анна разозлилась. Даже ездила лично в Представительство и, по всей видимости, пыталась там кому-то донести, что хотя НейроТех и не является старым партнером Китая, тем не менее ее глава желает ехать в Шанхай как гостья вип-уровня, а не «член богомольческой группы». На что ей ответили, что Шанхай не принимает вип-гостей, не оказывает услуг и вообще никому ничего не должен, поскольку состоит исключительно из буддийских общин. И никого, кроме ищущих истину паломников, там не ждут в принципе. Так что пришлось смирить свою гордость и даже согласиться на обряд очищения, перед которым полагалось провести ночь здесь, в отеле общины, с залами для медитации на каждом этаже, бронзовыми буддами в каждом номере — и неработающими кондиционерами.

Я уже собрался возвращаться в адскую сауну номера, как вдруг краем глаза заметил едва уловимое движение в тени на балконе слева. Рука рефлекторно сама потянулась к пустому поясу — оружия при мне не было.

Нас всех заставили разоружиться при входе на священную землю.

Из тени вышел Север. Он взглянул на меня, кивнул и спросил:

— Не спится? — его голос прозвучал тихо, но совершенно отчетливо.

— Кондей сдох, — буркнул я, возвращаясь в прежнее расслабленное положение. — А ты чего не на посту?

— Госпожа Селиверстова попросила выйти. Если я правильно понял, ей вроде сын позвонил…

Мы помолчали, невольно прислушиваясь.

Анна действительно разговаривала. Негромко, сдержанно, но тембр ее голоса можно было различить на фоне приглушенного высотой городского гула.

В ее комнате щелкнул выключатель, и на спину Севера упал ярко-желтый свет, тут же смягченный оранжевой занавеской.

— И с чего ты вдруг решил, что это должно быть мне интересно в двенадцать ночи?.. — услышал я обрывок разговора, после чего голос Анны переместился вглубь комнаты и стал совсем тихим.

— Ушла? — настороженно спросил я.

Север оглянулся.

— Вышла в гостиную.

Мы помолчали. Внезапно с улицы донесся настойчивый и ровный стук деревянного колокола, мугу. Он поднимался над городом — странный, неуместный, резко контрастирующий с энергичной неоновой пляской огней на улицах. С одной стороны, вроде как аутентичный и уютный, но по факту — многократно усиленный с помощью выведенных к главному входу колонок. И потому такой же демонстративный, как улыбка неохристиан и их крестики на лацканах.

Север закрыл глаза, прислушиваясь.

— Слышишь? — прошептал он. — Это бьют часы в храме. Они отмеряют не время, а пустоту между мыслями. Попробуй это почувствовать…

Я глубоко вздохнул.

— Это вряд ли. Лично я чувствую только одно — что усилители стоило купить получше. Очень уж… фальшиво звучит.

Но какими бы фальшивыми не были удары, когда они затихли, возникло неожиданное ощущение тишины. Настоящей. Несмотря на то, что город все так же шумел под нами, как море.

Север открыл глаза. Они были ясными и спокойными.

— Завтра будет нелегко, — своим мягким голосом проговорил он. — Сегодня, пока Анна Сергеевна оформляла документы для поездки, я поговорил с привратником. «Очищение» — это не просто формальность. Они здесь называют Шанхайский рифт «Жемчужиной Дракона» и считают, что он сам выбирает себе посетителей. Дракон не любит суеты и нечистых помыслов. Отсюда требование прожить в монастыре не менее семи дней, прежде чем лама вынесет окончательно решение по каждому из паломников. Старик сказал, этого срока достаточно, чтобы вывернуть душу любого человека наизнанку и заставить его встретиться с самим собой.

— Он прямо так и сказал? Встретиться с самим собой?.. — спросил я.

— Прямо так и сказал.

Я усмехнулся.

— Звучит пугающе.

— Почему? — быстро спросил Север.

— Ну, потому что…

Договорить я не успел, потому что тишину ночи разорвал звук — не медитативный мугу, а резкий, сухой хлопок разбиваемого стекла.

И донесся он изнутри, из номера Анны.

Ледяная волна адреналина ударила мне в виски.

— Подъем! — рявкнул я во все горло, чтобы остальные проснулись и рванулся к Северу, но он уже не стоял на балконе, а метнулся молнией вглубь номера.

Я перепрыгнул через перила, разделявшие наши балконы и следом влетел в комнату.

Анна, вся пунцовая, в шелковой пижаме и распахнувшемся полупрозрачном халате, хватала ртом воздух, пытаясь тонкими пальцами ослабить петлю шелкового шнурка на своей шее. Перед ней, перевалившись через подоконник, виднелась фигура, похожая на стеклянную статую. Она была прозрачной, чуть поблескивающей в искусственном свете, и только прямое движение выдавало присутствие чужака. В одной руке он держал шнурок, а другую с напряженно растопыренными пальцами направил на застывшего Севера.

Твою мать!

Я пружинисто оттолкнулся от пола, одним броском добираясь до окна. Схватил невидимку за волосы вместе с ухом и рванул на себя, внутрь комнаты, с силой, способной оторвать что-нибудь посерьезней уха.

Стеклянный заорал.

Анна с вырвавшимся из перетянутого горла сдавленным криком рухнула на колени, освобождаясь от петли.

А незнакомец перестал быть прозрачным. Сначала лицо обрело реальные, уродливо искаженные яростью черты — квадратный подбородок, рыжеватая поросль на щеках и глаза навыкате, полные животного ужаса и злобы. Потом проявилось и тело, обтянутое черным костюмом, как у дайвера, да еще и покрытое каким-то скользким маслянистым составом.

Парень оказался тяжелым и мускулистым. Моя атака застала его врасплох, но не вывела из строя. Невидимка подхватился на ноги и грузно рухнул на меня, пытаясь вцепиться пальцами в лицо. Из его горла вырвался низкий, хриплый рык. Я попытался накрыть его взрывным ударом, но рука почему-то со свистом прошла мимо цели. Мы с грохотом повалились на пол, и я почувствовал, как его масляная туша выскальзывает из-под моих пальцев.

— Север! — хрипло крикнул я, пытаясь увернуться от удара локтем в висок. — Не спать!..

Но Север не двигался. Его лицо было маской неподдельного ужаса, глаза смотрели в пустоту, видя что-то, недоступное мне.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату влетели Егор и Чо.

Егор почему-то сразу бросился в ванную.

Чо с размаху ломанул под дых бедного Севера…

И тогда до меня дошло.

Менталист. Этот ублюдок был менталистом! Но не из тех, что в дорогих костюмах за умеренную плату ковыряются в мозгах преступников, а настоящий иллюзионист, меняющий ощущение реальности.

Парень взмахнул рукой, блеснув невесть откуда взявшимся клинком, острая боль вонзилась в живот.

Вот только из такого положения он бы никогда не смог пырнуть меня в это место!

Какой же тяжелый этот гад! Мне на грудь давило килограммов сто пятьдесят, хотя по виду в парне едва ли было больше девяноста. Тоже иллюзия? Его перекошенное лицо нависало надо мной все ниже…

И в этот момент на голову менталиста обрушилась ваза.

Большая такая, напольная, из белой глины и с красным иероглифом.

Это Анна решилась вмешаться в нашу драку.

Парень взвыл. Окровавленные осколки посыпались на пол. И этого мгновения мне хватило, чтобы опрокинуть его на спину и хорошенько приложить затылком об паркет.

— Буддист, это ты?.. — услышал я изумленный возглас Чо.

Я еще раз приложил менталиста башкой об пол, и уже через пару секунд азиат вместе с Егором перехватили ублюдка, скрутив ему руки.

— Глаза ему закройте! — сиплым голосом крикнула Анна. — И не убивать, он мне нужен живым!..

Я поднялся, осмотрелся по сторонам, пытаясь найти что-то подходящее. Анна бросила мне большое банное полотенце, и я намотал его на голову нашего пленника.

Бедный Север тем временем все еще корчился на полу, отплевываясь кровью после ударов Чо.

В этот момент в открытую дверь влетели сотрудники службы безопасности отеля, в монашеских одеждах и с электрошокерами. Они окружили скулящую на полу фигуру, охая и переговариваясь между собой на китайском.

Я встал.

Север с трудом уселся на пол, тяжело дыша.

— Что… Что это было? — прошептал он себе под нос. — Я видел… такое!..

— Если что, часть из того, что ты видел, было, к сожалению, правдой, — обернулся к нему Чо. — Это действительно я разбил тебе лицо. Прости, брат. Нас всех тут иллюзией накрыло.

— А я толчок разбил, — хмуро и тихо сообщил Егор.

Анна, мягко ступая по полу босыми ногами, подошла к захваченному менталисту. Поглаживая красную полосу на шее, сиплым голосом о чем-то поговорила с монахами на китайском, а потом присела на корточки рядом с пленником, чье лицо было скрыто под полотенцем. Голос Анны, обращенный к менталисту, прозвучал тихо, но с такой ледяной решимостью, что даже монахи замерли.

Тело менталиста дёрнулось. Он что-то пробормотал на китайском в ответ. Анна кивнула, словно получила ожидаемый ответ. Повернулась к старшему из монахов, чье лицо застыло непроницаемой маской спокойствия. Обменялась с ним парой фраз. Наконец, монах склонил голову в знак согласия, и двое других подхватили менталиста под руки и поволокли к выходу. Тот не сопротивлялся.

Анна поднялась и обернулась к нам.

— Честно говоря, даже не знаю, нужно ли мне после этого случая наградить Монгола, или оштрафовать его к чертовой матери за непредусмотрительность. Хотя предусмотреть такое действительно непросто…

— И что теперь будет? — нахмурившись, спросил я. — Возвращаемся в резиденцию?

— Вот еще. Мы столько ждали этого разрешения не для того, чтобы из-за какой-то прозрачной твари все отменить! — фыркнула Анна. — Парня сейчас заберут мои специалисты и хорошенько подготовят его к нашему возвращению. У меня там Мазуров заскучал. Пусть поработает немного.

— Полагаете, менталист выдаст заказчика? — спросил Чо.

— У него просто не будет выбора, — многообещающим тоном отозвалась она. И задумчиво добавила: — Если это мой сын, то где же, интересно, он отыскал такого… уникального специалиста? А если не он… То, кто еще мог бы это сделать?..

— Как же этот менталист сумел нас так… обмануть? — с трудом выговорил Север, прикладывая окровавленный платок к разбитой губе. — Я думал, они только в голову залезать умеют.

— Он работал с восприятием, — ответила я, потирая запястье, вывихнутое в драке. — Подменял образы. Ты видел не его, а что-то другое. Я бил не по нему, а в пустоту. Егор… Егор, что ты там разбил?

— Толчок, — мрачно повторил Егор. — Я видел, как он бьёт Севера по голове арматурой. Кинулся его останавливать.

— А я видел, как мужик в черном целится из пистолета в Монгола, — буркнул Чо, виновато разглядывая свои костяшки. — Придётся теперь Северу с синяками походить.

Буддист, кривовато улыбнувшись разбитыми губами, только рукой махнул. Мол, ерунда.

— А почему Монгола так лайтово накрыло? — недоверчиво прищурился Егор, взглянув на меня.

Я только плечами пожал.

— Понятия не имею. Может, потому что я к тому моменту уже схватил его?..

Анна прошла к столу, налила себе стакан воды из керамического кувшина и сделала медленный глоток, глядя в окно на начинающийся рассвет.

— Ладно, давайте расходиться, — проговорила она. — Завтра нас ждет очищение и долгий перелет. И еще один рифт!.. Вы все остаетесь здесь, а я иду спать к вам в номер. Монгол пойдет со мной.

— У нас там вообще кондиционера нет, — предупредил ее Егор.

— Зато унитаз целый, — смерила его многозначительным взглядом Анна.

И направилась к выходу.

Я последовал за ней.

Этот случай оставил у меня очень неприятное послевкусие. До сих пор я еще не сталкивался с мастерами такого рода.

От мысли, что среди людей существуют персонажи, способные подобным образом влиять на психику, становилось не по себе.

На самом деле в этот раз у наемника все могло получиться. Если бы не жара, и если бы я не пошел на балкон…

Анна права. Надо быть еще осторожней. И внимательней.

Но даже сквозь эти невеселые размышления у меня все равно пробивались и радостные мысли.

Ведь в эту поездку мне предстояло отыскать человека, назначившего мне встречу через Крестоносца.

Интересно, что же хочет Жрец сказать Отшельнику?