Осколки мира. Том 4. Шут

Глава 21 Юродивый

Когда переговоры закончились, Крестоносец еще минут на десять задержался в лаборатории патриарха.

Потом он вышел к нам, и я был уверен, что это лишь для того, чтобы попрощаться. Но Крестоносец вдруг заявил, что тоже возвращается в отель.

— Разве тебе не следует остаться здесь? Так сказать, влиться в семейный круг или что-то в этом роде? — спросила Анна, и по интонации я понял, что она искренне на это рассчитывала.

— Нет, — коротко и емко ответил Крестоносец, первым усаживаясь в машину.

Анна фыркнула. Стукнула ему в окно. И когда Крестоносец опустил стекло, добавила:

— Вообще-то я тебя не нанимала.

— Так и я жалования не просил, — ответил без тени смущения Крестоносец и поднял стекло.

Анна бросила на него такой взгляд, что я понял — этот разговор не окончен. Она ушла в свою машину, покачиваясь на проваливающихся в грязь каблуках, а я подсел к Крестоносцу.

А когда мы тронулись в путь, он вдруг повернулся ко мне и негромко сказал:

— Есть еще вариант. Отец не упомянул о нем не потому, что против, а потому что уверен, что ты откажешься. Но Монгол должен знать.

— Ты о чем? — рассеянно отозвался я, особо не рассчитывая на внятный ответ.

Крестоносец нажал на скрытую кнопку на дверце, и между пассажирским сиденьем и водителем поднялась прозрачная звуконепроницаемая стенка.

— Биосад — это семья, — проговорил он, глядя в упор на меня. — Важное для одного важно для всех. Если станешь частью семьи, важное для тебя станет важным для всего Биосада.

Я озадаченно поднял брови.

— Ты так говоришь… как будто это просто — войти в семью главы большой корпорации.

— Это действительно просто, — ответил Крестоносец. — У нас много сестер. Молодых, взрослых. Красивых. Отец даст свое разрешение. Ведь он уже оценил твои способности и твою генетику. Хорошая свежая кровь — это всегда на пользу семье.

Я аж кашлянул. От неожиданности.

Предложение звучало по-средневековому дико. При этом не оставляло ощущение, что меня приглашают вступить не то в секту, не то в мафию.

Мафия! Точно, вот это было идеальное слово для характеристики Биосада, как я его понимал.

Но кое-что в этой системе не вязалось.

— Ты говоришь, что важное для одного в вашей семье важно для всех, — сказал я, так же пристально глядя на Крестоносца. — Однако из рифта тебя вытаскивал я, а не армия твоего отца.

— Понимаешь, Монгол… — голос Крестоносца стал доверительно приглушенным. И, несмотря на хорошо знакомый тембр, он вдруг зазвучал незнакомо и по-новому, будто в старого доброго чудака с мечом вселился какой-то другой человек. — У каждого члена нашей семьи есть своя миссия. Кто-то сам выбирает свою стезю, кому-то ее назначает жизнь. Моя стезя — занять золотое кресло после отца. Я — будущий глава этой семьи. Если доживу. Об этом пока мало кто знает, на это есть причины. Но свои проблемы я решаю сам. Таков порядок.

Я чувствовал, как с каждой произнесенной фразой моя челюсть мысленно отвисает все ниже.

Это точно тот самый безумец, что бегал босиком по пустоши?..

А Крестоносец между тем продолжал:

— У Биосада есть свой взгляд на происходящее. Так же, как у твоего Данилевского. Как у Белой Короны. Одни пытаются разгадать секреты рифтов. Другие — сыграть в игру. Третьи ненасытны и хотят больше денег и власти. Четвертые укрепляют военную мощь и тратят деньги на возведение заслонов. Но все это бессмысленно. Когда наступит время хаоса, ничто из этого не будет иметь значения. Ни деньги, ни заслоны, ни интерфейс в голове не остановит энергию пустошей. Какая разница, насколько ты силен, сколько оружия у тебя в руках и насколько модифицировано твое тело, если вокруг будет простираться мертвая земля, не способная родить ни колоска? Недаром в былинах не смог великий воин князь Вольга поднять с земли суму Микулы Пахаря. Основа жизни, Монгол, не завоевание или борьба. А труд, который кормит мир. Можно научиться ходить по пустоши, как по саду. Но такой сад все равно не накормит тебя. Можно взмахом руки убивать армии. Но нет мутации, которая бы сделала землю плодородной, или заставила прорасти из бетонной пыли двадцатилетние оливы. Ты когда-нибудь думал, сколько требуется обеззараженной воды, чтобы вырастить яблоки? Или сколько сена должна съесть одна корова?.. Конечно же нет. И никто не задумывается, Монгол. Поэтому если содружество продовольственных корпораций, куда входит GoodFood, ClearSpring, Биосад и РуиФэнг не озаботится вопросом, как накормить людей в случае глобального кризиса, все закончится гораздо раньше, чем принято думать. И мы заботимся. Мы изучаем все возможности. Создаем новые гибриды. Подбираем рациональные заменители природной почвы. Выкупаем плодородные участки и консервируем их. Создаем искусственные водоемы по принципу замкнутой экосистемы. Подумай, Монгол. Пока безумцы вокруг тебя мечтают уничтожить своих противников и загнать конкурентов, мы строим планы о том, как прокормить человечество. Нам нет дела до игры. Нет дела до демонстрации власти. Вместо того, чтобы крушить города ради корпоративных интересов, мы опутываем страну своими предприятиями, как сетью, рассчитывая, сколько человек сможет прокормить каждое из них в случае катастрофы.

— Крестоносец, ты ли это?.. — проговорил я, уставившись на своего собеседника. — Разве твой брат Дэн не вез тебя в Шанхай, чтобы поставить на место мозги?..

Крестоносец усмехнулся.

— В старину на Руси было такое хорошее понятие как «юродивый». Удобное. Никто с тобой не соперничает. Никто не берет тебя в расчет.

— Как же ты вышел из рифта во время сюжета, не повредив рассудок⁈

— А кто тебе сказал, что я его не повредил? — с печальной усмешкой в бороде отозвался Крестоносец. — Мой IQ был 180. Теперь стал 130. Не так густо, как было, но на жизнь хватает.

— Ну ты даешь.

— А в Шанхай я поехал по приказу отца. Мне следовало проверить, насколько на самом деле безобидна эта их Ци. Я тогда не знал, что у нас будут попутчики…

— Твою ж… — только и смог я проговорить, и в этот момент мне в чате написала Анна.

«Запусти свой смартфон и посмотри последнюю новость!»

— Извини, — сказал я Крестоносцу. Достал устройство и открыл ленту новостей.

Первой же строкой бросался в глаза громкий заголовок:

«Вынесено решение по делу главы ЦИР Яна Данилевского»

Пару секунд я просто смотрел на буквы.

Вынесено. Решение.

Как так-то? Почему так быстро? Разве в этих проклятых статьях не мурыжили каждый день, что процесс затянется на долгие месяцы? Я развернул текст.

«Сегодня, в 18.00, в ходе закрытого судебного слушания было вынесено постановление об определении меры наказания для скандально известного главы Центра исследования рифтов Яна Станиславовича Данилевского. Суд признал его виновным в антигосударственной деятельности, геноциде малых религиозных групп и незаконном учреждении вневедомственной силовой группировки и приговорил к пожизненному содержанию во втором тюремном рифте. Было заявлено, что заключенный будет помещен в рифт сегодня же после полуночи, однако есть основания полагать, что приговор уже был приведен в исполнение, поскольку около девятнадцати ноль ноль журналисты, дежурившие у въезда на отчужденную территорию, зафиксировали въезд тюремного перевозчика в сопровождении многочисленной охраны. Власти пока никаких официальных комментариев не дали, однако мэр Москвы Анатолий Беркут высказался на этот счет следующим образом: „Единственно правильным решением, с моей точки зрения, в данном случае была бы безымянная казнь без указания точного места и времени. Это ужасно, что у такого преступника имеются сочувствующие. Очень тревожный знак в плане состояния нашей общественной нравственности. А Москва не выдержит еще одного Шутера“. С другой стороны, господин Никитин, глава корпорации „Белая Корона“, заявил о своем разочаровании судебной системой, и что выбранный метод закрытого процесса и стыдливого замалчивания ни к чему хорошему не приведет, поскольку непременно спровоцирует в будущем мифологизацию преступника, а поспешность проведения процесса наводит на размышления. Господин Данилевский-старший отказался давать комментарии, однако на открытие нового госпитального комплекса во Владимире появился в черном костюме с траурной лентой на рукаве. Аналитики рассуждают не могло ли повлиять на течение процесса внезапное заключение долгосрочного стратегического партнерства „ГеймМастера“ с корпорацией „Всевидящее Око“, которая выступила ключевым бенефициаром и гарантом стабильности в процессе транзита управления ЦИР. Экспертное сообщество единодушно отмечает неожиданность подобного альянса, однако признает его высокий потенциал с точки зрения синергии и консолидации активов».

Дальше я уже не читал.

Данилевскому дали высшую меру. И скорее всего, уже даже в рифт упрятали. Неужели все кончено?.. Лекса заключила договор с Ладыженским. ЦИР принадлежит «ГеймМастеру». А Никитин выступает против закрытого процесса. Я ничего не пропустил в этом потоке безумия?..

Теперь все архивы, лаборатории, объекты исследований — абсолютно все в руках «Всевидящего Ока».

В висках гулко забился пульс.

Ненавижу. Город, корпоратов, продажных судей.

И Лекса. Если бы мне кто-то раньше сказал о возможности ее договора со «Всевидящим Оком», я бы, наверное, рассмеялся в лицо.

А теперь как-то совсем не смешно.

Ян. Черт возьми, надо что-то сделать!

Хоть что-то сделать…

Николай тем временем скучающим голосом спросил:

— Ну и чего там пишут?

Вместо ответа я протянул Крестоносцу смартфон.

Тот быстро пробежал глазами по строчкам текста.

— Хорошо, — задумчиво сказал он своим мыслям.

— Что хорошо? — не понял я.

— То, что пришло время для еще одного предложения. Уже от меня, — задумчиво проговорил Николай, возвращая мне устройство.

— Что за предложение? — нахмурился я.

— Отправить тебя во второй невозвратный рифт. Следом за Данилевским.

А я-то думал, что сегодня мне уже больше не удастся удивиться. В первую секунду даже слова кончились. Только руками развел, потому что уже совершенно не понимал, что происходит.

— Что?.. Хочешь, чтобы и я тоже сел? — наконец сумел я кое-как сформулировать свое возмущение.

— Да, именно так, — подтвердил Крестоносец. — Я должен тебе жизнь, Монгол. Хочу этот долг вернуть — жизнью того, кто тебе важен. Что ты знаешь о тюремном рифте?

— Что там долго не живут и из него не возвращаются, — хмуро проговорил я, отворачиваясь в окно.

— Да. Но туда иногда передают припасы для демонстрации великой гуманности. И даже фотографии, подтверждающие, что эту самую передачу осуществили.

Вот тут мне стало интересно.

— И как же это работает?

— Данный рифт сделали тюрьмой, поскольку в нем присутствует некая аномалия. Пространственный разлом открывается только снаружи. Причем порог требований к генетическим параметрам довольно высокий. При контакте объекта с излучением рифта образуется искривление, которое и позволило оборудовать с той стороны полосу автоматической системы безопасности. С турелями и прочим. Но это еще не самое интересное, Монгол. Есть три рифта. Второй невозвратный в Подмосковье, Черная вдова в Забайкалье и Мурманский разлом. Два последних — нестабильны и законсервированы. По причине того, что оттуда никто не возвращался. Так вот, их пустоши на первый взгляд — самые обычные, суглинистые, средней активности. Но. Мы анализировали пыль из всех трех зон. Изотопный состав. Соотношение микрочастиц. Они идентичны. Не похожи, а идентичны. Как отпечатки пальцев. Это одна и та же пыль, Монгол. Один и тот же воздух. Просто в разных точках пространства. Отсюда родилась теория большого коридора. Очень ценная теория, если удастся ее подтвердить и усмирить непокорные рифты. Может быть, однажды этот коридор станет единственной дорогой, связывающей разделенные между собой обломки нашего старого мира…

Я задумчиво присвистнул.

Усмирить непокорные рифты.

Однажды что-то подобное у меня уже получилось. Когда Тень застрял в своем сюжете и не мог продвинуться дальше, рифт бушевал, пока я не довел игру до конца.

Но я никогда не слышал, чтобы разные рифты вели в одно общее пространство. С другой стороны, внутри самих рифтов в процессе игры появляются и активизируются разные разломы, но приводят они, по сути, в одну и ту же точку.

Что, если… Тут все наоборот?

От такого предположения мне стало как-то не по себе.

Надеюсь, я никогда не увижу, как из таких рифтов к нам вываливаются мужики с автоматами и рюкзаками…

— Допустим, ты прав, — задумчиво проговорил я. — И тогда мы выйдем в другой области, где действует другой закон. И никто не сможет нас остановить.

— Да, — кивнул Крестоносец.

— А если нет?

— Тогда это будет моей ошибкой, — он сказал это так же ровно, как если бы обсуждал погоду. — Я скажу отцу, что отправил тебя на верную смерть, не проверив данные. Что подвел семью. И сделаю это так, что у него не будет другого выбора, кроме как решить вопрос, привлекая все имеющиеся ресурсы. Будем вытаскивать вас… другими методами. Я уже прикинул, как. Получится дольше. Возможно, на все потребуется около года. По сути, вопрос здесь только в одном. Верит ли Монгол Крестоносцу.

— А зачем это тебе? — спросил я.

И тут же пожалел об этом. Потому что на лице моего собеседника отразилась такая гамма эмоций, будто всего этого разговора не было, а передо мной опять стоял тот самый пустынный великан с мечом в руке.

— Ты меня в оскорбительной корысти подозреваешь⁈ Я готов отрубить себе руку и поклясться на пролитой крови!..

— Не надо, извини! — перебил я его, потому что от Крестоносца можно было ожидать, чего угодно. Вплоть до буквальной реализации озвученной угрозы. — Извини, не хотел обидеть. Просто… Ты вдруг заговорил, как все, и я…

— Решил, что раз я говорю, как все, то и продаюсь, как многие? — сверкнул он белками глаз. — Хочешь, я войду туда вместе с тобой???

Машина резко дернулась, объезжая выскочившего на дорогу то ли уродливого зайца, то ли кошку. Водитель, похоже, нервничал.

Впереди показались огни городских заслонов.

— Успокойся, — сказал я тихо. — Я верю тебе.

Крестоносец откинулся на спинку сиденья. Безумие в его глазах понемногу отступало, уступая место привычной упрямой решимости.

Я закрыл глаза.

В этих проклятых городах мне было невыносимо душно. Переговоры, улыбки, сраные костюмы. Договора, альянсы. И сплошные продажи. Условия. Выгодные и невыгодные предложения, корпоративные интересы.

Я не задумываясь раздолбал белую лабораторию, потому что считал это правильным. Влез в драку с Командором и всем его лагерем из-за Женьки. И когда они с Егором вернулись за мной в рифте, я злился на них, но никогда не задавался вопросом, какую выгоду они преследовали.

А сейчас вдруг прострелило… И по отношению к кому? К Крестоносцу!

Совсем ты зарапортовался, Монгол.

Не место тебе на переговорах. И просить не к лицу. Если нужно что-то сделать — просто возьми и сделай!

— Рассказывай свой план, я хочу послушать, — сказал я, открывая глаза. — До отеля нам еще минут сорок катиться. Но соглашусь я или нет, в любом случае давай договоримся о полной конфиденциальности всего, что здесь было и будет сказано. Так всем будет проще.

— Однозначно, — кивнул Крестоносец.

И принялся рассказывать…

А в полдень следующего дня в московский аэропорт «Шереметьево-2» прибыл странный вип-пассажир. Молодой, рослый, широкоплечий, в дорогом костюме. Девушки кокетливо поглядывали на него, работники в залах почтительно пропускали его вперед.

Никакого багажа у пассажира не было. Он вошел в главный зал ожидания, где царил привычный гул голосов, беготня и звуки объявлений. На секунду он замер, окидывая взглядом огромное пространство с высокими потолками, залитое холодным светом. Люди спешили по своим делам, кто-то прощался, кто-то встречал. Он как будто чего-то ждал, но это что-то никак не происходило.

Тогда мужчина расстегнул пиджак. Рука плавно двинулась к кобуре под мышкой. Никакой суеты, никакой спешки. И, наконец, под яркими лампами появился массивный пистолет «Гроза-12» — не служебный ствол, а полноценная боевая модель.

Другие пассажиры испуганно хлынули от него в стороны. Какая-то женщина испуганно вскрикнула.

Мужчина медленно поднял руку над головой и нажал на спусковой крючок.

Грохот выстрела, втрое сильней, чем можно было ожидать, ударил по барабанным перепонкам, оглушил на секунду весь зал. Звук прокатился волной от стойки регистрации до задребезжавших витрин кафе. С потолка посыпалась штукатурка и осколки галогенных ламп.

Наступила мертвая тишина, на смену которой через секунду пришел шум человеческих голосов. Зал, еще секунду назад живший своей жизнью, превратился в картину Босха. Люди с криками бросались на пол, опрокидывая чемоданы и кресла. Кто-то бежал прочь, кто-то замер в ступоре, уставившись на высокого мужчину со стволом в руке.

А он, не обращая внимания на хаос, лишь демонстративно разжал пальцы. Пистолет с грохотом упал на полированный пол и прокатился в сторону, царапнув по глянцевой гладкости затвором.

Спокойно, не торопясь, странный пассажир дошел до ближайшего пустующего теперь мягкого кресла у витрины и тяжело опустился в него. Закинул ногу на ногу, положил руки на колени и уставился в пространство перед собой, словно ожидая своего рейса. Его лицо было абсолютно бесстрастно, лишь в глазах стояла усталая решимость, которую ничто не могло поколебать.

Сквозь нарастающий вой сирен и крики, кто-то из сотрудников службы безопасности, прячась за колонной, прохрипел в рацию:

— Тревога! Зал «А»! Вооруженный человек открыл стрельбу!..

Этим вооруженным человеком был я. Соратник Яна Данилевского, которого все теперь проклинали. Марат Александрович Басаргин, с позывным Монгол. Самый страшный наемник ЦИР, убийца монахов и женщин.

Должен признать, с недавнего времени моя каждая последующая миссия оказывается сомнительней предыдущей.