Осколки мира. Том 4. Шут

Глава 19 София и ее крест

Я прикрыл за собой дверь. И, глядя на Софию, застыл на пороге.

Пульс гулко стучал в висках. Мысли теснились в голосе.

Варианта было всего два: или бежать, как заяц, и тогда убийство точно повесят на меня. Или заявить о найденном трупе и потом долго доказывать, что я не верблюд. Ну а пока я буду разбираться с собственными проблемами в Новосибирске, Яна живьем закопают в Москве.

И как же мне поступить?

Кому вообще понадобилась эта смерть?

Я вздохнул. Нужно было думать, действовать, но взгляд снова и снова прилипал к ее бездыханному телу, к этому жуткому следу на шее, похожему на растянутый в мерзкой улыбке рот. Несмотря на все наши конфликты, Софию было искренне жаль. Красивая женщина. И, как мне казалось, искренне преданная. Не без перекосов, конечно. Но кто в этом мире идеален?

Я медленно провел взглядом по комнате. Беспорядок. Упавший стул с кровавым отпечатком руки, разбитый стакан. Покрывало почти наполовину стянуто на пол. Содержимое сумки рассыпано по столу. Помада укатилась к стене.

И тут мой взгляд упал на пол возле окровавленной руки Софии. На паркете виднелся слабый, прерывистый след, похожий на крест, наполовину прикрытый ее ладонью.

Крест.

Случайность? Религиозный порыв?

Или… послание?

Она ведь знала, что я скоро должен прийти.

И нарисовала крест…

Я вдруг вспомнил, что София обычно носила пиджаки. И на лацкане у нее всегда поблескивал маленький, изящный серебряный крестик — символ ее принадлежности церкви. Блузка и юбка — не ее стиль.

Решение пришло мгновенно. Я натянул рукав рубашки на ладонь. Подошел к приоткрытому шкафу — осторожно, чтобы не вляпаться в кровь. Внизу стоял маленький чемоданчик, на полке валялась смятая рубашка — вероятно, та, в которой она приехала. А на вешалке висел строгий черный пиджак с крестиком на лацкане.

И что дальше?

Импровизированной варежкой я тронул рукой ткань, пытаясь понять, есть ли что-то в карманах. И в этот момент заметил, что крестик выглядит как-то не совсем обычно.

Пониже булавки располагалась тонкая черная основа.

Я осторожно снял крестик с ткани, перевернул…

Бинго.

С внутренней стороны на тонкой черной основе прятался какой-то носитель информации, похожий на те крошечные карточки, которые я видел у Лексы в руках перед тем, как ее отец демонстративно покончил с собой.

Я сунул крестик в карман, и когда толкнул плечом дверцу шкафа, услышал внизу вой сирены.

Неужели сюда?..

Метнувшись к окну, я выглянул на улицу, не отодвигая занавеску.

К отелю спешил целый выводок машин СБ. Да еще пара черных внедорожников в придачу. Судя по служебной маркировке на дверцах — с оперативниками на борту.

Ловушка.

Мысль ударила с кристальной, леденящей ясностью. Сирены, машины, оперативники — всё это было спланировано.

СБ подняли по тревоге ещё до того, как я вошёл в номер. Ждали. Знали о встрече. Не удивлюсь, если тут по всему номеру мои пальцы или моя кровь.

Времени на раздумья не было. Секунды.

Надо бежать.

Но как и куда?

Группа машин с сиренами шумно затормозила у главного входа…

Стоп, а зачем сирены? Чтобы сообщить мне о своем прибытии?..

Если подружка фокусника в короткой юбке низко наклоняется, чтобы поймать выскочившего из шляпы кролика, она это делает не просто так. Она перетягивает на себя внимание, в то время как фокусник прячет коробку с двойным дном.

Они подъехали так шумно для того, чтобы я побежал. И не куда-то, а на лестницу, потому что лифты не работают. Да еще демонстративно встали перед главным входом, чтобы я бросился не куда-то там, а на черную лестницу. Где, вероятно, уже ждет группа захвата.

Или как раз действует. Только тихо.

…Я метнулся из номера вглубь коридора. Соколиным зрением окинул пространство под потолком, выискивая камеры.

Они не работали. Что вполне логично, ведь иначе на меня невозможно было бы повесить убийство Софии. С лестницы донесся гул голосов и шум шагов.

Быстрее!

Я подскочил к нише с дверями лифтов, растянул их руками и заглянул внутрь провала шахты. Пахнуло машинным маслом и бетонной пылью. Никакого аварийного фонаря здесь предусмотрено не было, но он мне и не был нужен, с приобретением «истинного охотника», трансформировавшегося в «истинного убийцу» я спокойно различал силуэты предметов даже в полной тьме. Так что я видел сверху и застопоренную кабину лифта, и трос, уходящий глубоко вниз. И ряд стальных скоб, замурованных в бетон на дальней стене шахты — аварийная лестница для ремонтников. Узкая, вертикальная, ведущая в самый низ. И металлическую дверцу в стене примерно между первым и вторым этажом.

Какой-то технический люк. Скорее всего, для доступа к электропроводке или вентиляции.

Я схватился одной рукой за трос и скользнул внутрь, отпуская двери, которые тут же плавно сомкнулись.

В этот момент я услышал грохот ботинок, приближавшийся с другой стороны. Видимо, группа спецов, взлетевшая сюда по черной лестнице. Шумное дыхание, бряцанье оружия. Они пробежали мимо буквально в паре метров от меня. Все, что нас разделяло — это тонкие двери лифта.

На мгновенье я замер, в буквальном смысле затаив дыхание.

А потом я услышал грохот. И яростные крики:

— СБ! Руки вверх!..

Я скользнул по лестнице вниз, до самого люка, покрытого пылью и паутиной. Тронул его рукой. Заперто.

Сконцентрировавшись на энергии в своей руке, я подождал, пока взрывной удар наберет силу, превратившуюся в видимое сияние, и ломанул в дверцу.

Костяшки жалобно хрустнули, но зато железка с гулким звуком сразу открылась.

Прикусив губу, я медленно выдохнул. Больно, блин. Из чего у них тут все сделано? Даже удар в доспехи сержанта показался мне мягче! А потом заглянул внутрь открывшегося помещения.

И встретился взглядом с жирной серой крысой. Она пискнула и юркнула в темноту, возмущенная моей беспардонностью.

Я не ошибся. За дверцей имелся еще один тесный тоннель, густо оплетенный кабелями. Главное, чтобы нигде оголенные провода не торчали, а то конец моему путешествию.

Я втянулся внутрь и поплотней прикрыл за собой люк.

Металлический короб, слегка прогибаясь под моим весом, вел горизонтально метров пять, а потом спускался вниз. Мне пришлось карабкаться с двойной осторожностью, вжимаясь в стенки и цепляясь за небольшие выступы на местах стыков металлических блоков, из которых был собрана вся эта конструкция.

Наконец, я уперся еще в один люк. Прислушался. Вроде тишина.

К счастью, выбивать его не пришлось, он оказался открыт. И я оказался в тесной комнате без окон. Здесь уже пахло сыростью, плесенью и моющими средствами.

Похоже на подсобку какой-то прачечной.

Вот только где она расположена внутри здания?

Я вытащил из кармана смартфон. Пришлось немного подождать, прежде чем карта загрузилась.

Я находился на цокольном этаже сбоку здания отеля.

Тут до меня донесся своеобразный звук. То и вздох, то ли стон.

Нащупав дверь, я слегка приоткрыл ее, и увидел небольшой зал с окошками под потолком, стиральными машинами и сушилками. Удивительно, что они здесь до сих пор по старинке пользовались ими. Даже в ТЦ под Москвой имелись специальные шкафчики и кабины для приведения одежды в порядок. Прачечную в ее классическом виде я видел в последний раз только у Командора в лагере.

Но здесь посреди зала стояли две большие каталки с постельным бельем и полотенцами. Сотрудница в синем платье и колпачком на голове, как у повара, держалась руками за сушилку и, отставив зад, эротично вздыхала, в то время как молодой охранник с приспущенными штанами работал в поте лица.

Другими словами, этим двоим было совершенно не до меня.

Бесшумно проскочив мимо каталок к ряду стиральных машин, я взобрался на одну из них, открыл окошко и, подтянувшись, осторожно высунулся наружу.

И облегченно выдохнул.

Ближайший СБ-шник из оцепления стоял в полусотне метров, напротив угла здания, лицом к хоздвору позади отеля.

Дальше все было просто. Выбравшись из окна наружу под удивленный возглас бесштанного охранника, я на максималках помчал вперед.

Через пять минут я был уже в трех кварталах от отеля. Юркнул в тихий спальный переулок и остановился, тяжело дыша. Прохожие озадаченно поглядывали на меня — наверное, некоторые даже не заметили, как и в какой момент я вдруг появился здесь.

Я стряхнул с одежды пыль и грязь, слипшиеся на коленях после ползания по тоннелю. Разбитые костяшки на правой руке гудели тупой болью, но это была мелочь. Гораздо важнее был крошечный кусок металла и пластика, вживленный в серебряный крестик, который сейчас лежал в моем кармане. В нем был ответ. Я это чувствовал кожей.

Сделав невозмутимое лицо и опустив пониже голову, я зашагал вперед, избегая широких улиц и перекрестков, где было полно камер.

И запустил чат.

«У меня проблема, — написал я Анне. — Кто-то устроил ловушку. София убита. И меня чуть не взяли прямо над ее бездыханным телом. Можешь проверить, насколько безопасно мне возвращаться в Толмачево?»

Анна ответила сразу, как будто ждала моего сообщения.

«Поняла. Подожди немного, я наведу справки,» — написала она.

Минут через десять Анна прислала мне ответ:

«Толмачево и Северный для тебя закрыты. Ты официально объявлен в розыск.»

У меня непроизвольно сжались кулаки. Это была плохая новость.

«Но есть вариант, — продолжила она. — 'Кедр». Частный терминал в двадцати километрах от города. Используется для корпоративных перевозок высшего эшелона. У меня там есть своя зона. Я договорилась.

Я посмотрел на карту в смартфоне. «Кедр» оказался крошечной точкой, затерянной среди полей. Идеальное место, чтобы незаметно исчезнуть. Только сначала надо туда добраться. Но с этим я как-нибудь справлюсь, не в первый раз…

Анна будто прочитала мои мысли.

«Через час к заброшенному заводу по переработке отходов подъедет мусоровоз. Автопилот распознает тебя и остановится. Заберешься в кузов и без проблем доедешь до „Кедра“. Ну, если не считать того, что дышать тебе придется через раз. Рейс на Владивосток официально будет заявлен как служебный чартер с сырьем. Курьер встретит тебя возле КПП и проводит на борт. Документы я уже оформила».

Все-таки не зря ей Кукольник определил роль Императрицы.

«Спасибо», — ответил я.

Вероятно, это звучало глупо, но других слов не находилось.

«Не благодари. Просто возвращайся.»

Итак, у меня был час, чтобы добраться до завода.

Между тем город жил своей жизнью, не подозревая, что по его улицам движется цель масштабной облавы.

Но теперь у меня был план. И частный самолет, который ждал меня в двадцати километрах отсюда.

Сверившись с картой, я свернул в сеть узких переулков, ведущих к промышленной зоне. Шанс, что меня здесь выцепит какая-нибудь периферийная камера, был не так уж велик, да и сумерки уже изрядно сгустились.

Через сорок минут я уже видел ржавые корпуса заброшенного завода по переработке. Место было мрачное, продуваемое всеми ветрами.

Ровно в назначенное время на дорогу, ведущую к главным воротам, выкатился старенький мусоровоз с автономным управлением. Он двигался почти бесшумно, лишь шелестели шины по щебню. Подъехав ко мне, он замер. На лобовом стекле мелькнула зеленая лампочка — сигнал «узнавания».

Я обошел грузовик сзади. Гидравлика тихо вздохнула, и грязный люк кузова приподнялся, выпустив наружу волну тяжелого, сладковато-гнилостного запаха. Внутри было темно, тесно, и воняло так, что слезились глаза. Но это был мой лимузин до «Кедра».

Я втянул воздух в легкие, зажал нос и нырнул внутрь. Люк захлопнулся, погрузив меня в кромешную тьму и удушливую вонь. Я нащупал ногами относительно чистый угол, прислонился к холодной стенке и попытался дышать ртом, мелкими глотками. Путешествие обещало быть незабываемым.

Мусоровоз тронулся. Он вез меня не по главным дорогам, а по каким-то глухим маршрутам, объезжая посты. Иногда он останавливался, и я слышал бормотание автономной системы, обменивающейся данными со считывателями. Каждый раз сердце замирало, но мы неизменно двигались дальше.

Примерно через час движение стало плавнее, мы явно выехали на хорошую дорогу. Еще через пятнадцать минут мусоровоз замедлил ход, сделал пару поворотов и замер. Слышны стали другие звуки — отдаленный гул турбин, команды диспетчеров. Мы приехали.

Люк снова открылся. Я вывалился наружу, отряхиваясь и жадно глотая холодный, чистый воздух. А прямо через дорогу возвышался ультрасовременный ангар частного терминала «Кедр». Стекло и сталь, идеальная чистота, автоматизированное КПП и никаких лишних глаз.

Если не считать курьера, который переминался с ноги на ногу у контрольной черты.

Дальше все было просто. И через пятнадцать минут я уже летел обратно во Владивосток. Вонючий, как помойка, в которой ехал. Но зато свободный.

В кармане жег найденный крестик. Я снова взял его в руки, вглядываясь в холодное серебро. Символ веры, ставший хранилищем смертельных секретов. София, даже умирая, пыталась мне что-то сказать. И это что-то — на этом носителе.

Я закрыл глаза, чтобы скоротать время, но сон не шел. Передо мной стояло лицо Софии — бледное, с жуткой кровавой улыбкой на горле. И слабый, прерывистый крест, нарисованный ее рукой перед самой смертью.

В отель я вернулся рано утром. В номере меня ждал полный шкаф: несколько рубашек, брюки, джинсы, белье, даже пара пиджаков — все в магазинных упаковках. И венчал все это богатство шикарный светло-серый костюм с галстуком. Видимо, моя предполагаемая форма одежды для встречи с главным папашей Биосада.

Я сразу вспомнил слова Данилевского о внешнем виде, необходимом для переговоров с важными людьми. И почему-то испытал волну раздражения. Не на Яна. А на всю эту показушную чушь. Костюмы, аксессуары, прически. Необходимость соответствовать пожеланиям всего этого говна в блестящих обертках.

Разделся, запихал всю одежду в мешок для мусора, хорошенько помылся и побрился. На еще влажное тело натянул свободные джинсы и рубашку. Прихватил крестик Софии и с еще мокрой головой отправился к Анне, которая, я был уверен, уже не спит.

В конференц-зале горел свет. Под дверью дежурил Север. Мы поздоровались, я мимоходом спросил, как себя чувствует Чо. Оказалось, что парень уже в норме и мог бы быть сейчас здесь, если бы Анна не запретила ему ближайшие два дня даже думать о работе.

Буддист пропустил меня внутрь, и я очутился в уже знакомой комнате.

Анна сидела все в том же углу, за столом, уставленным кофейными стаканчиками. И с кем-то разговаривала по инфономику. Увидев меня, она подняла руку, привлекая мое внимание, и прижала палец к губам. Я кивнул. Она указала рукой на диван рядом с собой.

— … Хорошо, я вас поняла. В любом случае, пока ко мне не было предъявлено официальной претензии, ничего не предпринимайте. До связи.

Она шумно выдохнула. Ее плечи опали, руки устало упали на колени. Со слабой улыбкой Анна взглянула на меня.

— С возвращением.

Выглядела она отвратительно. Будто так и не поспала за все эти двое суток. Только глаза сияли с какой-то удвоенной силой.

— Скверно выглядишь, — сказал я.

Анна беззвучно рассмеялась.

— Сволочь ты, — пробормотала она, растирая переносицу. — Нет бы что-то приятное сказал!

— У тебя и без меня полно льстецов на зарплате. А я беспокоюсь за твое здоровье, — хмуро ответил я. — Во сколько у нас встреча с главой Биосада?

— Ориентировочно в пять часов. Он хочет строгой конфиденциальности. Никакой охраны, только он, ты, я и Крестоносец.

— Верит в нашу подмоченную репутацию? — поинтересовался я.

— Нет, — холодно ответила Анна. — Он просто знает, что, если что-то случится с ним под нашей защитой, Биосад сотрет этот город и всех в нем с лица земли без всяких ультиматумов. Это не угроза, Марат. Это простая констатация их возможностей.

От таких слов становилось не по себе. Это был уже не уровень корпоративных склок, а что-то гораздо более серьезное.

— И что мы будем ему предлагать? — спросил я.

— Правду, — ответила Анна, вставая. — Ту, что у нас есть. И просьбу о помощи.

Она подошла к кофемашине, которую я не сразу заметил в углу. Нажала на кнопку.

— Кофе будешь?

— Нет. И тебе не советую. Давай по-быстрому обсудим случившееся в Новосибирске, и ты пойдешь отдыхать, в противном случае, боюсь, никакой грим не поможет тебе превратиться из зомби в живую женщину.

С этими словами я положил на стол серебряный крестик.

— Что это? — встрепенулась Анна, забывая про свой кофе.

Я похлопал ладонью по диванчику рядом с собой.

— Садись.

И четко и коротко рассказал ей все, что случилось в Новосибирске. Анна слушала, не перебивая. Потом покрутила крестик в руках и ловко отсоединила крошечную карточку с металлической вставкой от черной основы.

— Это мини-диск, — пояснила она. — Используется в стационарных инфосистемах и компьютерных консолях. Ты не против вместе посмотреть, что там?

Я даже руками развел.

— Еще бы. Я обращаться с этими штуками не умею.

Анна выдвинула у компьютерного стола сбоку дополнительную панель и вставила карточку в маленькое светящееся гнездо.

Голографический монитор вспыхнул над столом. Первые несколько секунд на нем висела заставка загрузки, а потом появилось изображение папки.

Анна пробежала пальцами по воздушной клавиатуре.

— Так. Внутри четыре документа…

Она открыла первый.

Я придвинулся ближе.

В документе значилось:

«Давид Георгиевич — Улица Славковска, дом 37, квартира 324, Краков».

И больше ничего.

Анна нахмурилась.

— Ну и что бы это могло значить?..

Я ответил не сразу. Несколько секунд я тупо смотрел в монитор.

Краков. Польша. Самый главный, ближайший помощник Данилевского, которому тот доверял, как самому себе, почему-то находится в Польше.

Зачем он там? С какой стати?

Копает под Данилевского-старшего? Или Иуда?

— Второй открой, — попросил я.

Анна послушно развернула следующий документ.

Это был отчет бывшего начальника охраны лаборатории ЦИР. Он описывал, как в течении первых дней после официального ареста Яна лабораторию атаковали разные группировки, пока указом президента весь руководящий состав ЦИР не был распущен, а за охрану лаборатории не взялись спецслужбы и военные.

— Что за чушь, — пробормотала Анна.

Я молча покосился на нее. Рассказать, как мы от Белой Короны в лаборатории отбивались, или не надо?

— Следующий, — сказал я.

— Ты мне вообще хоть что-нибудь объяснишь, или так и будешь молча читать? — возмутилась Анна.

— Я пока сам не очень понимаю. Открывай два последних!

Третий файл оказался зашифрованным.

А четвертый представлял собой копию лабораторного журнала. Я пробежал глазами по столбцам дат, скупых описаний, химических формул и… замер. Среди протоколов мелькнуло знакомое описание.

«Образец № 30234-Гамма Триптиха. 54 пластины. Состав: сплав неизвестных элементов. Анализ структуры поверхности.»

Пластины. Из Гаммы Триптиха. Это же тот самый ящик, который я передал Яну вместе с черепом неандертальца, предыдущего хозяина моего интерфейса!

— Посмотри, где-то еще в документе упоминается номер триста два тридцать четыре? — попросил я.

Поиск вывел на три записи. Первая скупо оповещала, что состав установлен. Вторая сообщала об успешном эксперименте доктора Потанцева и закупке трех каких-то устройств «Белой Короны», с указанием серии и номера. А третья сообщала о запуске проекта «Лексикон» и передаче материалов и образцов в лабораторию S для дальнейшего исследования. Статус — «первичная дешифровка».

Кровь отхлынула от лица. Пластины.

Получается, они… носители информации?

Что же за информация могла быть записана на этих пластинах?

— Мне кажется, я знаю, почему другие корпорации позволили третировать Яна и чего они хотят, — медленно проговорил я.