Шторм над Петербургом

Глава 8

Малый Эрмитаж встретил нас мягким светом и непривычной тишиной. И хотя список гостей можно было поистине назвать звездным, на этот раз в залах резиденции великого князя не звучали оживленные голоса и не раздавался звон бокалов.

Великий князь Федор Николаевич только что закончил очередную встречу и теперь, собрав гостей, пригласил всех в гостиную.

— Алексей! Братец!

Ко мне уверенным шагом направлялся Виктор — как всегда, собранный, в костюме любимого темно-синего оттенка и новых стильных очках. Я заметил, что он изменил прическу на более модную. Ну прямо жених! Неужели и правда решил озаботиться этим вопросом?

— Виктор!

Мы обменялись крепкими рукопожатиями — большего в данной обстановке позволить себе было нельзя. Формальные слова, едва различимые кивки, которыми братья, привыкшие находиться на противоположных сторонах в вопросах стратегии, выражали холодное, но всё же братское уважение.

— Как сам? — спросил Виктор, быстро бросив взгляд на лакеев, сновавших между комнатами.

— Хорошо, — кивнул я. — Есть кое-какой прогресс в деле. У тебя как?

Виктор слегка ухмыльнулся, что редко можно было увидеть на его лице.

— Готов к свершениям.

Он, наконец, оказался в центре событий, где всегда мечтал быть. Хоть мы с ним и пришли к согласию, но я знал, что старший брат только и ждал возможности проявить себя. И теперь, судя по тому, что его вызвали, настало его время не только исполнить долг, но и испытать себя на прочность.

— Скажи честно, это ты настоял на том, чтобы обо мне вспомнили? — спросил брат.

— Нет, — я покачал головой. — Я вообще не поднимал эту тему. Но в свете последних событий… Впрочем, скоро все сам услышишь. Пока не знаю, насколько глубоко тебя хотят погрузить в этот вопрос.

Виктор понимающе кивнул. Слава всем силам, что братец хорошо понимал серьезность ситуации. Он знал, что ему предоставят ровно столько информации, сколько потребуется для его части работы. Не качал права, не возмущался, как мог бы сделать другой, менее зрелый молодой человек.

— В любом случае я надеюсь на твою поддержку, — сказал он. — Не нужно меня защищать, но я буду рад услышать твое честное мнение.

— Это если мне дадут его выразить, — тихо отозвался я. — Я, знаешь ли, тоже еще не в том положении, чтобы диктовать правила игры.

— Если так пойдет дальше, то это ненадолго.

Я успел кивнуть, прежде чем дверь в гостиную закрылась за нами, отрезая от суеты внешнего мира. Мы остановились перед изысканными часами «Павлин», мерно отсчитывающими секунды.

В зале уже собрались Федор Николаевич и его сын, Андрей, майор Кропоткин, а также граф Кутайсов — сам глава министерства внутренних дел! — и подполковник Кушелев из Спецкорпуса. У всех — прямые спины и настолько суровые выражения лиц, словно мы находились не во дворце, а в Генштабе, и сейчас должны были решить, сколько дивизий отправить на убой.

Секретарь великого князя с присущей ему щепетильностью разложил на столике документы, которые мы принесли с собой — Кропоткин успел изложить показания Павла в рапорте — и, едва бросив взгляд на господина, вышел, оставив нас в тесном кругу.

— Рад видеть вас в добром здравии, Виктор Иоаннович, — кивнул дядюшка. — Итак, к делу, господа. Андрей, докладывай.

Кузен Андрей, стоявший рядом с отцом, выдержал короткую паузу, собираясь с мыслями.

— Мы допросили Павла Дмитриевича и выяснили немало интересного, — начал он. — Он добыл то вещество, стимулятор, на вечеринке в Римском клубе. Как вы знаете, это место давно привлекало внимание аристократии и влиятельных купцов. Однако, ранее считалось, что это заведение специализируется только на организации приватного отдыха. Сейчас есть основания полагать, что его используют в своих целях заговорщики и торговцы этими… стимуляторами.

Фёдор Николаевич, сложив руки за спиной, некоторое время размышлял, затем медленно произнёс:

— Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что пришло время принимать меры. Кушелев, вы, вероятно, уже предусмотрели варианты?

Подполковник кивнул.

— С вашего высочайшего дозволения, конечно, — ответил он, глядя прямо на князя. — Времени на промедление у нас нет, но и слишком торопиться нельзя. Администрация этого заведения тоже что-то почувствовала и ведет себя намного осторожнее. По нашим данным, приватные вечеринки теперь организуются не чаще одного раза в месяц, и список пригашенных наверняка тоже сократился. Ближайшее мероприятие состоится не ранее, чем через пару недель.

Андрей кивнул.

— Павел рассказал, что в последние пару раз приглашения приходили почти что внезапно — накануне вечеринки. И места они тоже начали менять. Сам Римский клуб остался просто СПА-центром, а вот особые вечеринки теперь происходят каждый раз в новом месте.

Кутайсов, нахмурившись, сказал:

— Ну это для нас не станет проблемой. Мы выясним, где и когда состоится следующая вечеринка. Дмитрий Павлович уже предоставил имена известных ему членов клуба. Эту информацию мы прорабатываем, за ними установлена осторожная слежка. Однако, как показывает опыт, столь закрытые сообщества чутко реагируют на внешние вмешательства. Эти «римляне» не дураки, раз их до сих пор никто не прижал. Полагаю, тех членов клуба, на которых может упасть подозрение, на следующие встречи просто не пригласят.

Великий князь рассеянно кивнул.

— Понимаю. Мы можем дать распоряжение накрыть эту баню в любой момент, но какой от этого толк, если они уже наверняка подчистили следы… — Он перевел взгляд на нас с Андреем. — Что же скажут наши молодые специалисты? Как вы предлагаете действовать?

Андрей напрягся. Очередной экзамен от отца.

— Я согласен, что накрывать клуб сейчас нет смысла, — задумчиво проговорил кузен. — Очевидно, что сейчас прямая атака только усугубит ситуацию и заставит этих господ уйти в тень. А нам нужно создать для них чувство иллюзорной безопасности. Чтобы они подумали, что буря их миновала. Поэтому я бы предложил сначала дать дезинформацию — и в официальные СМИ, и как слухи.

Великий князь с интересом уставился на сына.

— Продолжай.

Я украдкой улыбнулся ему, чтобы поддержать. В его идее был смысл.

— Сконцентрируем все внимание на Павловичах, — торопливо заговорил кузен. — Сделаем Дмитрия Павловича главным злодеев и убедим всех в том, что считаем его ключевым игроком заговора. Добавим еще несколько имен и австрийский след — можно повесить всех собак на этого Бауэра. Из этого можно состряпать громкое дело, которое долго будут мусолить в газетах и салонах. Павловичи все равно уже не отмоются, так используем их вину на максимум. Наша задача — убедить остальных заговорщиков в том, что мы нашли виноватых и успокоились.

Великий князь переглянулся с министром Кутайсовым.

— Что скажете?

— Логика в этом есть. Иные заговоры годами приходится раскручивать, так что спешка здесь не всегда помощник. Ваш сын прав — нужно дать пене улечься. В конце концов, самим заговорщикам Павловичи были нужны именно как козлы отпущения, если что-то пойдет не так. Так что сделаем вид, что клюнули.

— Но события будут утихать долго, — добавил я. — Пока заговорщики отсиживаются, есть смысл направить силы на поиск и изъятие стимуляторов. Рано или поздно где-то да всплывут. С точки зрения безопасности одаренного населения это приоритетная задача. Но свой человек среди заговорщиков все еще нужен. Ведь не зря же вы вызвали моего брата?

Великий князь кивнул.

— Именно. Виктор Иоаннович, ваше согласие помочь нам в силе?

Брат поклонился.

— Разумеется, ваше императорское высочество!

Дядюшка смерил моего брата оценивающим взглядом, словно пытался найти в нем какой-то изъян, но так и не нашел.

— Что ж, — вздохнул он. — О рисках вы помните. Торопиться не будем, но начинайте уже сейчас.

Ресторан «Садко» напоминал живую картину в стиле ар-деко, где каждый штрих — от геометричных орнаментов на стенах до завитков витражных ламп — демонстрировал роскошь и изящество. Вечерние наряды гостей, сияние золота и оттенки драгоценных камней в интерьере придавали этому месту особую атмосферу.

— Как замечательно, что вы согласились составить мне компанию на этом банкете! — Ида Юсупова подняла высокий фужер и наградила нас очаровательной улыбкой. — Даже моей семье пришлось бронировать столик аж за три месяца. Нечасто господин Милютин балует столичную аристократию гастролями. Предвкушаю, это будет захватывающе!

Ида сегодня была восхитительна. Мне было не привыкать к обществу роскошных женщин: когда вырос в одном доме с моей матушкой — признанной красавицы всей империи — то привыкаешь к высокой планке. Но и здесь повезло — меня всегда окружали женщины, которым оборачиваются вслед. Аграфена, Оксана Костенко, Кати Романова, Настя Гагарина, Лена Салтыкова и Тамара Зубова — каждая была прекрасна.

Но Ида Юсупова, восемнадцатилетняя сестра Феликса, поднялась выше любых сравнений.

Я поднял фужер и улыбнулся хозяйке нашего столика, любуясь ею, насколько позволяли приличия.

— За несравненную Зинаиду Феликсовну!

Точеная фигурка с милыми ямочками на ключицах, роскошная копна каштановых волос, миндалевидные серо-зеленые глаза и чувственные губы — все это сложилось в девушке так гармонично, что не зря Иду наравне с сестрой императора великой княжной Софией называли настоящей русской принцессой.

Глянцевые журналы приписывали им вечное соперничество, которого на деле не было и в помине. Армии поклонников двух девиц даже враждовали на страницах желтушных изданий. Они и правда были совсем разными. София — натуральная блондинка с ярко-голубыми глазами и романовской статью. Ида же была ее прекрасной миниатюрной противоположностью.

Почему-то считалось, что нравиться может либо София, либо Ида. Я же принадлежал к лагерю тех, кто просто любит наслаждаться красотой.

И все же красота Иды казалась мне более живой, теплой. К тому же княжна Юсупова обладала одним редким качеством: каждый, с кем она перебросилась хотя бы парой фраз, ощущал, что был искренне ей интересен. Никакой снисходительности — она всегда держалась наравне.

— С тех пор, как шеф Милютин выкупил московский «Яр», к ресторану вернулась былая слава, — говорила Элла Цицианова, сестра моей сослуживицы. — Недавно в Париже проходила ежегодная церемония награждения ресторанов — и «Яр» снова получил почетную звезду. Четвертую подряд!

Ида лучезарно улыбнулась.

— Именно поэтому, когда господин Милютин объявил о гастрономическом турне своей команды, я не могла упустить возможности отведать его новые творения. Тем более что они сотрудничают с «Садко». Ведь это мой любимый ресторан в Петербурге…

Иными словами, нас с Виктором вытащили на самый ненавистный мне тип мероприятия. Сильнее балов я ненавидел только эти непонятные гастрономические шоу, где тебе пятнадцать раз подносят какие-то разноцветные плевки на тарелках, называя это кулинарным искусством.

Нет, наверное, кому-то нравится. Но этим же невозможно наесться! Впрочем, девицам, что через одну сидели на строгих диетах перед бальным сезоном, наверное, было в самый раз…

Наш столик был удачно расположен чуть сбоку от импровизированной сцены-кухни, на которой команда шеф-повара творила искусство в режиме реального времени. Полыхали огни жаровен, валил пар, повара превращали каждое простое действие в элемент шоу. Официанты во фраках скользили между столиками, разнося подносы с блюдами.

— Вниманию гостей предлагается второй курс! Закуска из пряного ростбифа с медово-горчичным соусом…

— Я слышала, что еще будет уха из трех сортов рыбы с черной икрой, утка с яблоками и корицей, поданная с варёной репой и картофелем. И запечённый фазан с брусничным соусом.

Все бы ничего, но размер порций вызывал у меня скупую слезу. Я поймал взгляды Виктора и молодого графа Максима Апраксина — и мы втроем тяжело вздохнули.

— Кстати, я знаю тут неподалеку заведение, где крутят отменную шаверму, — удивил Апраксин. — Не барское, конечно, блюдо, но… Чую, до этого дойдет.

Я рассмеялся, и Виктор с шутливой серьёзностью ответил:

— Рассчитывайте и на меня, господа.

Ида театрально закатила глаза.

— Алексей Иоаннович, после Спецкорпуса вам не по нраву изысканная кухня? Или у вас там тоже звездные шефы трудятся?

— Кухня здесь отменная, но порции непривычные, — улыбнулся я. — У нас же в день по три часа физподготовки. Так что кормят нас как на убой.

— О, значит, и мой Феликс наконец-то раздастся в плечах?

— Боюсь, уже.

— Как жаль. Ему же придется менять весь гардероб. Впрочем, вкусы моего брата так переменчивы, что это все равно бы случилось…

— Зато белошвейкам радость, — улыбнулся Виктор. Сегодня братец был в ударе и заигрывал с красавицей-княжной, не забывая, однако, и о других дамах.

Юсупова вздохнула.

— О да. Нам уже пора нанимать собственный штат. Все равно приходится дорабатывать каждый наряд. Даже после Ворта. Кстати. Вы знаете, что маэстро Ворт едва не отказал мне в обслуживании, когда узнал, что я велела перешить его наряд?

Элла Цицианова шокированно приложила руку к груди.

— Боже! Ида, вам нужно быть осторожнее. Ворт — единственный в своем роде.

Но Юсупова лишь презрительно фыркнула.

— Ворт — ретроград, выживающий лишь за счет знаменитых предков. Не будь у него клиентов из империи и статуса поставщика императорского двора, его, с позволения сказать, модный дом давно бы уже обанкротился. Никаких новых идей, лишь эксплуатация заезженной классики. Ворта спасает лишь то, что наша императрица любит его скучные наряды.

— С таким безупречным вкусом на вашем месте я бы задумался о том, чтобы создать собственный модный дом, — сказал я, приподняв бокал. — Не думали об этом, Ида Феликсовна?

Девушка, казалось, всерьез задумалась.

— Интересная идея. Никогда не смотрела на это с такой стороны… Но полно слушать о тряпках, господа, это никому не интересно. С нами сегодня Черный Алмаз, действительный сотрудник Спецкорпуса. Вот у кого наверняка найдутся захватывающие истории! Алексей, я слышала, вы уже сталкивались с аномалиями. Это правда?

Я поймал взгляд Иды и, не сдержав улыбки, чуть наклонился к ней, заговорив чуть тише, словно делясь секретом.

— Правда, — ответил я. — Иногда в самых далёких и мрачных уголках нас поджидает нечто древнее и непостижимое. Есть места, где воздух сам по себе тяжёлый и напряжённый, как перед грозой. А затем этот воздух начинает сгущаться, искажая все, что ты видишь, словно в кривом зеркале, и пространство меняется…

— Это звучит страшно, — проговорила Элла Цицианова, задумчиво перебирая кисть своего веера.

— Страшно становится потом, когда аномалия открывается, — сказал я, глядя на бокал, через который пробивался мягкий свет. — Сначала просто ничего не понятно, словно ты оказываешься в другой реальности. Но страх должен быть. Без него можно стать слишком самонадеянным. И это, поверьте, — худшее, что может случиться.

— А твари? — спросил граф Максим Апраксин, хитро прищурившись. — Говорят, они вылезают не из каждой аномалии, но те, что лезут — настоящие чудовища…

Я усмехнулся. Они ожидали услышать нечто захватывающее, и я не мог разочаровать их.

— Были… особи, которые надолго останутся в памяти, — медленно произнёс я, вглядываясь в их лица. Молодые аристократы сгорали от нетерпения — Как-то мы столкнулись с тем, что мы называем химерой. Её реальный вид не передать словами. На первый взгляд она казалась сплетением тьмы и света, огромной, как хищная тень с горящими глазами…

— И как же вам удалось победить её? — спросила Инесса Аш, не отводя от меня взгляда.

Я улыбнулся давней знакомой. Мы виделись всего раз на вечеринке Салтыковых, но эта коротко стриженная девушка умела врезаться в память. Слишком экстравагантная — она больше походила на рок-звезду, а не на дочь степенного барона.

— Это было непросто, действовала целая команда, — честно ответил я. — Чтобы закрыть аномалию, нужна слаженная команда магов и химических войск. Каждый выполняет свою работу: изолируют аномалию силовым барьером, создают защитный круг из ртути, чтобы препятствовать распространению губительной энергии… Ну и боевые маги, конечно же. Зрелище не из приятных, да и опасно. Можно пострадать не только от аномальной энергии, но и от самой ртути.

— Какие жуткие вещи! — воскликнула Ида, но её глаза светились от восторга. — И мой Феликс тоже будет таким героем⁈

— Ваш брат проявил себя как хороший координатор, — улыбнулся я.

За разговорами прошла добрая половина вечера — нам все так же подносили микроскопические блюда, и после пятого я перестал считать, смирившись с перспективой зашлифовать все шавермой.

Как раз когда официанты начали расставлять десерт — нежнейший торт, украшенный тонкой позолотой и кремовыми розетками, к нашему столику уверенной походкой подошел сам Милютин.

— Господа, — проговорил он с легким поклоном. — Для меня истинная честь представлять свои блюда перед столь почтенными гостями.

— Господин Милютин, ваша работа превосходна, — проговорил Виктор. — Как всегда, вы на высоте.

Взглянув по сторонам, я заметил несколько пар глаз, внимательно следивших за нашим столом. В светском обществе новость распространяется со скоростью звука, так что вечер идеально подходил для нашей игры. Я знал, что Виктор тоже это заметил.

Едва Милютин, раскланявшись, покинул наш столик, Виктор запустил руку в волосы, откинулся в кресле и, взглянув на меня, произнес громким, нарочито небрежным тоном:

— Ида Феликсовна, вы уже решили, кто составит вам пару на Драгоценном балу?

Могло показаться, что девушка смутилась.

— Я уже получила несколько приглашений… — она подняла на меня глаза и робко улыбнулась. — Но надеялась, что моим кавалером будет Алексей Иоаннович.

Виктор горько усмехнулся.

— Вот как? — Он уставился на меня. — И ты согласился, Алексей? Ничего не забыл? Или, быть может, ты предпочел держать обеих дам в неведении?

Тема щекотливая, но самая безопасная. И к тому же, гарантированно разнесется сплетней.

— Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь, — холодно отозвался я.

Виктор продолжал давить. Он украдкой оглянулся по сторонам и убедился, что к нам уже было приковано достаточно внимания. Да и гостей за этот стол посадили не случайных.

Все, что касалось Иды Юсуповой, мгновенно становилось предметом обсуждений. Элла Цицианова, как и ее тетушка-княгиня, были известными сплетницами. А Инесса Аш своей язвительностью могла добавить перца. Апраксин тоже любил поболтать — Феликс не раз упоминал, что у него язык как помело. Так что публику подбирали специально под представление.

— Ида Феликсовна, разве Алексей не говорил вам, что у него уже есть пара? Насколько мне известно, мой брат пригласил Екатерину Романову. А сейчас, должно быть, увидев ваш к нему интерес, словно флюгер, решил сменить направление…

Над столиком повисла напряженная тишина — лишь отголоски фортепианной мелодии лились откуда-то со второго этажа да стучали приоры о тарелки.

Ида застыла, а затем медленно перевела на меня взгляд.

— Алексей Иоаннович, это правда?

Она даже побледнела. Вот это актерский талант!

— Я обещал Катерине Дмитриевне мазурку, это правда, — спокойно отозвался я. — Однако она не просила меня быть ее кавалером.

Ида нервным движением сорвала салфетку и поднялась.

— Прошу меня простить, господа, мне нужно отойти на пару минут.

Цицианова и Аш тоже переглянулись и поспешили вслед за Юсуповой, то и дело оборачиваясь на нас. Мы с Виктором встретились взглядами.

— Опять пытаешься меня подставить, братец? — процедил я сквозь зубы.

— Где же здесь подстава, Алексей? — Виктор натянул мерзкую ухмылку. — Ты дал обещание одной девушке, а теперь ухлестываешь за другой. Или для тебя данное слово больше ничего не значит, раз ты теперь Черный Алмаз?

Этот тон был резким, и я на мгновение замер, будто меня застали врасплох.

— Виктор, если это настолько важно, то неужели мы не могли бы обсудить это в более подходящем месте?

— И зачем? — ответил он, чуть наклонившись вперед, словно наслаждаясь собственными словами. — Мне кажется, в таких вопросах нужно быть честным. Зинаида и ее друзья имеют право знать твое истинное лицо.

В зале уже начинали перешептываться. Я видел, как несколько человек замолчали, украдкой поглядывая на нас. Прекрасно. Всё шло по плану.

— И какое же у меня лицо? — спросил я, подавшись вперед.

— Лицо человека, который готов забыть о чести ради выгоды.

— Если ты вздумал обсуждать вопросы чести, — медленно и отчетливо ответил я, не сводя глаз с его холодного лица, — то, пожалуй, тебе стоило бы начать с себя. Или тебе настолько не дает покоя то, что я обошел тебя? Настолько не можешь с этим смириться, что пытаешься очернить мою репутацию гнусными инсинуациями?

Виктор дернул уголком рта, и выражение его лица стало ещё более презрительным.

— Я лишь пытаюсь открыть всем глаза на то, что ты не тот, за кого себя выдаешь, — сказал он громче, чем следовало. — Пусть все это видят.

Я улыбнулся.

— Ну, если тебе больше нечем привлечь к себе внимание, то, пожалуйста, пытайся выкарабкаться за мой счет. Клевещи за моей спиной, пока я каждый день рискую жизнью.

— Ты рискуешь и чужими, Алексей. В этом проблема! Ты из кожи вон лезешь, чтобы отнять у меня то, что принадлежит мне по праву!

Теперь уже весь «Садко», казалось, наблюдал за нашей перепалкой.

— Довольно, Виктор, — строго сказал я. — Не будем портить вечер гостям. Если тебе не терпится обсудить, выйдем на улицу.

В этот момент Зинаида встала между нами, касаясь моей руки, но на лице её было явное притворное сожаление:

— Господа, прошу вас, — сдержанно произнесла она, глядя то на меня, то на Виктора. — Мы все здесь собрались ради прекрасного вечера, и мне бы не хотелось, чтобы он закончился ссорами.

Её слова прозвучали мягко, но требовательно. Она взяла Виктора под руку, и тот бросил мне последний ледяной взгляд.

— Зинаида Феликсовна права, — наконец произнес он, отступив на шаг. — У нас с тобой будет ещё шанс всё выяснить. А здесь я не стану портить вечер ни тебе, ни нашим друзьям.

С этими словами он резко развернулся и, коротко кивнув остальным, направился к выходу из зала, оставив всех в напряжённой тишине. Все взгляды были обращены на нас, и даже музыка стихла.

— Ну что, господа, по шаверме? — предложил я.