Шторм над Петербургом

Глава 19

— Курс, стройся!

В утреннем воздухе внутреннего двора Михайловского замка витал запах дымка. Несмотря на ранний час, солнце уже пробивалось через свинцовые облака, обещая ясный морозный день. Мы, курсанты, стояли в строгом строю, щурясь от неожиданно яркого света.

После Драгоценного бала многие из нас чувствовали себя не лучшим образом. Это было видно: у кого-то чуть опухшие глаза, у кого-то припухлые губы после слишком насыщенного вечера. Но все — от первых до последних рядов — старались держать себя в руках под пронизывающим взглядом куратора.

Сам Ланской выглядел так, словно всю ночь отдыхал, а не следил за балом. Его мундир был выглажен до хруста, сапоги сверкали, как зеркала, а взгляд — острее ножа. Куратор прохаживался вдоль строя, чуть прищурив глаза, явно выискивая жертву для очередной шпильки.

— Господин Лыков! — громко произнес он, останавливаясь напротив одного из курсантов, кажется, из шестой группы. — Вы решили модернизировать форму? Старый вариант вас чем-то не устраивает?

Лыков, высокий и обычно уравновешенный парень, побледнел, едва удерживая стойку «смирно». Вчера он получил гранатовый перстень и явно хорошо это отметил.

— Никак нет, ваше благородие!

— А это что? — Ланской наклонился и пристально посмотрел на маленькое пятнышко на воротнике Лыкова. — Или вы думаете, что пятна от шампанского делают ваш мундир элегантнее?

Раздался сдавленный смешок из второго ряда, который тут же прекратился, когда Ланской метнул туда взгляд.

— Ага, значит, весело? — продолжил он, повернувшись к строю. — Вижу, у многих из вас был незабываемый вечер. Ну-ну, надеюсь, в памяти остались не только дамы, но и элементы строевой подготовки. А то я проверю.

Мы замерли, глядя прямо перед собой, стараясь не встретиться с его взглядом. На самом деле Ланской не жестил — так, придирался по мелочам, но без особого энтузиазма. Ничто человеческое куратору не было чуждо, и все же мы старались не злоупотреблять его отношением.

— Нет, ну вы только посмотрите, — Ланской остановился напротив Катерины, стоявшей в одном ряду со мной. — Курсант Романова, вы изволили вчера весь вечер танцевать, а сегодня выглядите так, словно и не ложились вовсе. Похвальная стойкость!

Катерина лишь слабо улыбнулась, но ничего не ответила.

Ланской продолжал обход, наполняя пространство язвительными замечаниями, которые, надо признать, поднимали настроение даже самым сонным из нас. Но, завершив своё небольшое представление, он остановился перед нами и, сложив руки за спиной, произнёс уже совсем другим, серьёзным тоном:

— А теперь к делу, господа. Высочайшая делегация, как вы знаете, посетила нас не только ради парада, — проговорил Ланской. — По итогам их визита Спецкорпус получил уникальное разрешение на проведение… — он сделал паузу и окинул нас взглядом. — Усовершенствования программы учебной подготовки.

Мы переглянулись. Никто не решался первым задать вопрос, хотя на лицах многих читалось недоумение.

— Если говорить проще, — продолжил куратор, — вам предстоит пройти тестирование на чувствительность к аномальной энергии.

Это заявление вызвало шепот среди курсантов, но сержант Баранов тут же резко осадил роптавших.

— Тихо! У вас будут возможности обсудить это за завтраком, а пока слушайте внимательно.

Ланской начал ходить взад-вперёд, время от времени останавливаясь и пристально вглядываясь в наши лица.

— Тестирование будет проводиться поэтапно. Первая неделя — три группы. Остальные — позже. И да, — он остановился, повернувшись к нам лицом, — процесс, разумеется, проходит под строжайшим медицинским наблюдением. Потому что медсанчасть у нас, господа, увы, не резиновая.

Раздалось ещё больше шёпота, но снова — коротко.

— Те, кто в первой, второй и третьей группах, — продолжил Ланской, — начнут уже завтра. Всем остальным я настоятельно рекомендую не расслабляться. Вы получите свои приглашения во внеурочное время.

Я бросил взгляд на своих товарищей из первой группы. Андрей выглядел невозмутимым, но я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить, как он чуть крепче сжал руки за спиной. Катерина выглядела спокойной, но её взгляд то и дело задерживался на Ланском, словно она пыталась предугадать, что тот скажет дальше.

Нам-то с Катериной и Андреем уже нечего было бояться — мы свой тест прошли. А вот остальным ребятам наверняка придется несладко.

— Теперь — разойтись на завтрак, — заключил Ланской.

Курсанты начали разбредаться в сторону столовой. Но я не пошёл за другими. Вместо этого я быстрым шагом догнал Ланского, который уже направлялся к зданию штаба.

— Ваше благородие! — позвал я. Разрешите обратиться!

Он остановился и обернулся, приподняв бровь.

— Николаев, чего вам?

— Хотел узнать, что будет с Уваровым, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Ланской внимательно посмотрел на меня, его лицо было трудно прочитать.

— Леонид Уваров, — протянул он, — сейчас находится под медицинским наблюдением.

— Его состояние улучшилось? — уточнил я.

— Улучшилось, — коротко ответил он. — Но ситуация всё ещё сложная. Ваш одногруппник сильно пострадал.

Я почувствовал, как напряжение нарастает.

— Ваше благородие, — начал я, чуть понизив голос, — я хотел поговорить о его судьбе. В свете всеобщего тестирования, если он покажет чувствительность к энергии…

Ланской остановился и, немного помедлив, заговорил:

— Если покажет, то ему, скорее всего, дадут второй шанс. Его организм уже пережил влияние аномальной силы, едва не заплатив за это жизнью. Если ему повезет обнаружить чувствительность, будем решать. Но, Николаев, запомните: это не значит, что его грехи забыты.

Его слова прозвучали строго, но в них чувствовалась толика надежды.

— Благодарю, ваше благородие, — кивнул я.

— Каждый чувствительный сейчас на вес золота, — добавил Ланской, прежде чем развернуться и пойти дальше.

Я остался стоять, глядя ему вслед, пока его фигура не скрылась за поворотом.

Слова Ланского оставили во мне смешанные чувства. Уваров заслуживал наказания за свои поступки, но если он действительно мог стать частью нашей миссии, то, возможно, ему стоило дать шанс.

Шум столовой заполнял уши, смешивая звон посуды с гулом голосов. Мы сидели за длинными деревянными столами, обедая после занятий. В тарелках — традиционная каша, мясо и слегка увядший салат, но в этот раз никто не жаловался на пищу. Мысли курсантов занимало предстоящее тестирование.

Уже минут пятнадцать обсуждение шло то вполголоса, то в громких восклицаниях, пока кто-нибудь из сержантов не бросал на нас предостерегающий взгляд.

— Ну что, Алексей, расскажи уже, как всё это проходит, — Миша Эристов, бледный и явно нервный, склонился ко мне, глядя прямо в глаза. — Это правда больно?

Я отложил вилку и посмотрел на него, пытаясь подобрать слова.

— Не могу сказать, что приятно, — начал я спокойно, — но и не смертельно. Всё зависит от твоего тела и… ну, настроя.

— Настроя? — с тревогой переспросила Тамара Зубова, сидевшая рядом с Мишей. Она нервно теребила угол салфетки. — Там нужен какой-то особый тип концентрации?

— Не совсем так, — вмешалась Катерина, которая сидела напротив нас. — Никаких особых типов, просто умение контролировать эмоции и слышать себя. А ещё важно помнить, что нас тестируют не ради мучений, а ради нашей же безопасности.

— А если у меня окажется нулевая чувствительность? — Эристов опустил взгляд в тарелку, ковыряя вилкой кашу. — Меня просто выкинут?

— Никто никого не выкинет, — вмешался Андрей. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Спецкорпус — это не только положительно чувствительные к Искажениям. У нас здесь множество функций, и не для всех нужен этот дар.

Я улыбнулся.

— К тому же чувствительность не может быть нулевой. Она или положительная, или отрицательная. Положительная — когда ваш организм принимает аномальную энергию и может перерабатывать ее в личный эфир. А отрицательная — когда инородная сила тебе вредит. То есть адаптации не случается.

Катерина кивнула.

— Поверьте, ребят, здесь и без чувствительности есть чем заняться, — сказала она, отодвинув тарелку. — Химики, барьерники, артефакты, лекари…

— Катерина права, — подхватил Лёва, с добродушной улыбкой хлопнув Михаила по плечу. — Даже если ты не чувствуешь магической энергии, ты всё равно можешь стать отличным офицером.

Феликс улыбнулся.

— Да, Лёва прав, — поддержал его Феликс Юсупов. — Потому-то наши командиры делают акцент на разных навыках. Нас же не зря сперва учили справляться с аномалиями без спецэффектов…

Но Эристов всё равно выглядел подавленным.

— Лёва, ты сам-то не боишься? — спросил он с вызовом.

— Боюсь? — Львов усмехнулся. — Есть немного. Но я здесь ради службы. Так что буду делать, что скажут… К тому же с нами И Алексей, и Андрей, и Катерина. Все живые и вполне здоровые. Так что надеюсь на лучшее…

Но не всем удавалось сохранять спокойствие. Тамара всё ещё теребила салфетку, изредка бросая взгляд на меня и Катерину, будто мы могли дать ей уверенность. Настя Гагарина и Аполлон Безбородко сидели чуть дальше, обсуждая что-то шёпотом.

За чаем мы как раз обсуждали планы на вечер. До завтрашней контрольной по магохимии оставалось не так много времени, и мы собирались все вместе пойти в библиотеку, чтобы разобрать несколько заковыристых задачек.

— Нужно освежить формулы, — сказал Андрей, поднимаясь из-за стола.

— И ещё раз пройтись по таблице реактивов, — добавил Феликс.

— А я бы лучше поспала, — пробормотала Тамара, но, видимо, заметив наши взгляды, быстро добавила: — Шутка!

Мы направились к выходу, когда в дверях неожиданно появился майор Ланской. Его фигура заполнила проём, преградив нам дорогу. За куратором стояли двое сержантов.

— Добрый день, господа, — начал он с доброжелательной улыбкой, которая тут же заставила всех напрячься. — Прошу прощения за внезапное вмешательство в ваши планы.

Его голос звучал почти непринуждённо, но все знали, что за этой манерой скрывается что-то серьёзное.

— Курсантам первых трёх групп предлагается… — он сделал небольшую паузу, оглядев нас, — проследовать со мной.

Мы с Андреем обменялись кивками. Началось.

— Прямо сейчас? — нерешительно спросила Тамара.

— Прямо сейчас, — подтвердил майор с лёгким кивком. — И не волнуйтесь, господа. Всё будет под контролем.

Я вздохнул и посмотрел на товарищей. В их глазах читались разные эмоции — от любопытства до страха. Курсанты уже успели напугать друг друга разными страшилками.

— Ладно, идем, — тихо сказал я, делая шаг вперёд.

За мной последовали Андрей, Катерина и остальные. Слава Одоевский молча повел свою группу, да и «тройка» торопливо засеменила по коридору под пристальным взглядом куратора.

Медсанчасть встретила нас стерильным запахом кварцевания и какой-то химии. Белые стены коридора, несмотря на их чистоту, давили тревожной атмосферой. По команде Ланского курсанты выстроились вдоль стены.

— Николаев, Одоевский, Литвинова, со мной в кабинет.

Мы переглянулись. Вызывали командиров каждой группы. Надя Литвинова, обладательница рубинового перстня, была чуть постарше меня и серьезностью могла соперничать разве что с нашей Гагариной. Довольно высокая, девушка обладала почти мальчишеской фигурой и носила русое каре по подбородок.

Сумароков, седовласый подполковник с лицом, словно вырубленным из камня, ожидал нас в кабинете заведующего. Его строгий взгляд сразу пробежался по нашим лицам.

— Докладывайте о состоянии личного состава, — приказал он, сложив руки на столе.

Слава Одоевский сделал шаг вперёд:

— Вторая группа прибыла в полном составе, ваше высокоблагородие. Все здоровы, моральный дух в норме.

— Третья группа тоже, — подтвердила Литвинова, посмотрев на Сумарокова почти дерзко.

— Первая группа — без сюрпризов, — доложил я. — За исключением Уварова.

Сумароков кивнул.

— Хорошо. Сейчас мы начнём тестирование. Вы знаете, что отказываться никто не может. Напоминаю, что процедура рассчитана на минимальный риск, но всё же требует от вас и ваших товарищей серьёзного отношения.

Он пристально посмотрел на нас.

— Если кто-то почувствует себя плохо, вы обязаны немедленно сообщить. Это не предмет для героизма. Мы всё понимаем, но сейчас важнее всего — здоровье каждого из ваших товарищей. Ясно?

— Так точно, — ответили мы хором.

— Возвращайтесь к своим группам, — Сумароков махнул рукой к выходу. — И никаких глупостей.

Мы вышли обратно в коридор, где нас уже ждали.

Сумароков вышел вслед за нами, за ним следовал Заболоцкий, приглашённый майор из Военно-медицинской академии. Оба они выглядели сосредоточенными и непреклонными, и это отнюдь не вселяло уверенности.

— Внимание всем, — громко начал Сумароков, и коридор моментально стих.

Он окинул нас взглядом, проверяя, слушают ли его.

— Сейчас начнётся процедура тестирования. Каждый из вас по очереди будет подвергнут воздействию аномальной энергии. Доза рассчитана таким образом, чтобы активировать защитные механизмы вашего организма. Это безопасно, но, возможно, будет немного неприятно.

Шёпот прошёлся по рядам.

— В течение недели ваш организм будет адаптироваться. Этот процесс индивидуален: кто-то может почувствовать легкое недомогание, кому-то станет плохо. Все это время вы будете находиться под строгим наблюдением маголекарей. В казармах будет организовано дежурство, и если кому-то станет плохо ночью, врач окажет помощь немедленно.

Он сделал паузу, чтобы его слова усвоились.

— При малейших симптомах — слабости, головокружении, тошноте — докладывать немедленно. Поняли?

— Так точно, — отозвались мы, хоть и не все уверенно.

— Хорошо, — продолжил Сумароков. — Первой будет вызвана первая группа. Дожидайтесь в коридоре, будем вызывать вас по одному.

Маголекари скрылись за дверью кабинета.

— Удачи нам, — шепнул Лёва Львов и громко проглотил слюну.

— Не помрем, — откликнулся Феликс Юсупов, но его попытка всех приободрить вызвала лишь натянутые улыбки.

Время словно замерло. Катерина молча сложила руки на груди, опираясь на стену. Андрей пристально смотрел на дверь, будто пытался угадать, что там происходит.

— Безбородко! — позвал помощник из приоткрытой двери. — Прошу в кабинет.

Аполло храбрился и уверенным шагом направился на голгофу. Дверь за ним плотно закрылась, оставив всех в тревожном ожидании.

— Думаешь, в нем есть что-то? — тихо спросила Катерина, глядя на меня.

— Не уверен.

— Он хороший боевик. А если бы еще и был чувствителен…

— То уж точно перескочил бы свой Сапфир, — отозвался Андрей. — Но тут не угадаешь.

Аполло вышел — таким же уверенным шагом, как и зашел, сохраняя полную невозмутимость. Ребята тут же бросились к нему, осыпая вопросами.

— Да ничего такого. Просто дали подержать в руках зараженный артефакт, — отбивался Безбородко. — Записали много показателей…

— Гагарина! — Позвали из кабинета, и слегка бледная Настя направилась на тест.

Минуты тянулись мучительно долго. Из кабинета не доносилось ни звука, но от этого было только хуже. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге показалась Гагарина. Заложив прядь волос за ухо, она слегка улыбнулась и подошла к окну.

— Откройте форточку, пожалуйста, — взмолилась она. — Что-то мне душно…

— Перенервничала, — сказала Катерина и пошла поддержать подругу. Аполло вытащил задвижку и открыл форточку.

Дверь снова открылась, на пороге появился Заболоцкий.

— Следующий, — сказал он, взглядом обводя оставшихся в коридоре курсантов. — Зубова, пожалуйста.

Тамара тоже переживала, но взяла себя в руки. Бэлла Цицианова сжала ее руку, словно на прощание, и шепотом пожелала удачи. Тамара скрылась за дверью и появилась только через долгих пять минут.

Затем вызвали Леву, потом Эристова.

Миша задержался на долгих десять минут, а когда появился на пороге, его лицо было бледным, но он держался.

— Всё нормально, — сказал он, проходя мимо нас. — Немного… странно, но жить можно.

— Вот видишь, — прошептал Андрей. — А ты боялся.

Феликс вышел последним из нашей группы. На его лице играла ухмылка, как будто он только что вернулся с бала, а не с потенциально опасной процедуры.

— Ну, и что там? — спросила Лена Салтыкова, не выдержав напряжения.

Феликс, привычно взмахнув рукой, бросил:

— Пустяки. Артефакт подержал в руках — и всё. Ни боли, ни огня, ни чуда. Не знаю, чего вы все боитесь.

Кто-то тихо засмеялся, но смех был нервным. Остальные, хоть и попытались сделать вид, что расслабились, всё равно продолжали коситься на закрытую дверь кабинета.

— Ладно, Брюс, вы следующий, — громко объявил Заболоцкий, глядя в список.

Яков поднялся с места, его лицо было каменным, но в движениях читалась нервозность. Он прошёл мимо нас, не сказав ни слова.

Внезапно раздался громкий звук, похожий на глухой удар. Я обернулся.

Феликс, который минуту назад стоял как ни в чём не бывало завалился набок и рухнул на кафельный пол.