Шторм над Петербургом

Глава 11

Я отпустил руку Уварова. Парень отпрянул и врезался спиной в стену. Защитный барьер низко загудел.

Тамара подняла на меня глаза.

— Я ничего не успела обнаружить, — виновато сказала она. — Только неровное биение эфира. И его мало, словно Леонид на пороге выгорания… Но не уверена. Возможно, мне показалось…

— Тебе не показалось, — тихо сказал я. — У него эфира едва хватает на поддержание жизнедеятельности. Все выжгла аномальная сила.

Ребята непонимающе уставились на меня и зароптали.

— Быть такого не может! — воскликнул Феликс. — Хотя…

Уваров хотел было ретироваться и даже попытался бочком просочиться к выходу.

— А ну стоять! — окликнул его я. — Ничего не хочешь рассказать, Леня?

Уваров растерянно огляделся, а затем отвел глаза.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — торопливо сказал он.

На всякий случай Аполлон встал в дверях, отрезая Уварову путь к бегству.

— Иди сюда, — велел я. — У тебя состояние близко к критическому. Мы должны нормально тебя осмотреть.

— Я просто слишком сильно выкладывался в последние дни, все со мной нормально… Да отпустите вы меня!

Но я схватил его за рукав и потащил за собой в центр зала, где был прорезиненный пол, и заставил принять сидячее положение. Сам устроился рядом с ним.

— Ты, идиот, не расслышал, что я сказал? Тебе нужна помощь, причем срочно. Твой организм поражен аномальной энергией! — Повторил я. — Она тебе эфир выжгла.

— И вместе с ним, видимо, остатки мозгов, — съязвил Безбородко.

— Заткнись, Аполлон, — прикрикнула на него Зубова. — Леню нужно вести в медсанчасть.

Казалось, только сейчас до Уварова начал доходить смысл происходящего. Он поднял на меня полные непонимания глаза. Но когда Тамара упомянула медсанчасть, его глаза расширились от ужаса, и Леня испуганно заерзал.

— Не нужно никакого лазарета! Я не был в зонах воздействия и не работал с артефактами… Ребята, вы ошиблись, со мной все нормально…

— Или наш Ленечка что-то от нас скрывает, — нараспев проговорил Юсупов, наклонившись к нему. — А вид у него и правда нездоровый…

— Так. Все отойдите, пожалуйста, — распорядился я. — Дайте мне все перепроверить.

Я видел, что Уваров что-то скрывал. Но не мог понять, на кой-черт ему умалчивать о контакте с аномальной энергией. Если только…

— Дай руку, — велел я и обернулся к Андрею. — Подойди, тоже потренируешься в диагностике.

Кузен нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Но я ведь еще не работал с диагностикой аномальной силы…

— Вот и поработаешь, — отрезал я. — Бегом сюда. И Катерина тоже.

Романовы окружили несчастного Леню. Лева львов тоже хотел было подойти — все же ему, как будущему маголекарю, тоже было интересно. Но он не стал создавать толпу и остался в стороне.

— Смотрите, как обычную быструю диагностику, — объяснял я. — Но концентрируетесь на отклике аномальной энергии. И смотрите чуть глубже — она сразу уходит внутрь.

Уж извини, Леня, побудешь подопытным. Моим ребятам всегда лучше учиться на живых примерах.

Я передал Уварова в руки Андрея и Кати. Те принялись сопеть, концентрируясь на поиске эфира и аномалий. На самом деле я солгал, сказав, что не был уверен. След Искажения в Уварове был — его ни с чем не спутаешь. Но мне было нужно, чтобы ребята научились его находить.

— Кажется, что-то нашла, — нахмурившись, сказала Катерина. Она даже закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и сейчас одной рукой она держала Уварова за запястье, а пальцы второй руки порхали в сантиметре от груди парня. — Одновременно горячее и холодное. Как ледяной огонь, но темный…

— Ага, — кивнул Андрей. — Есть нечто такое, но я не чувствую, что много. Словно это какие-то остатки.

Катерина открыла глаза и отстранилась от Уварова.

— Это точно аномальная сила. Я ее больше ни с чем не перепутаю.

Андрей, казалось, какое-то время сомневался, но затем тоже кивнул.

— Согласен. Оно.

Я присел на корточки напротив вконец побледневшего Уварова.

— Ну рассказывай, Леня, где взял.

— Что взял?

Он меня за дурака держал?

— Либо зараженный артефакт, либо что-нибудь еще, — сказал я, наградив его многозначительным взглядом.

Зал был наполнен тяжёлым молчанием. На фоне тихого шёпота и напряжённых взглядов я посмотрел на Лёню Уварова в упор.

— Я жду, Леня. В твоих интересах рассказать все как можно быстрее.

Лёня растерянно взглянул на меня, будто не верил, что это происходит с ним. Печать страха, скрытая за маской спокойствия, была почти осязаемой.

— Леш, — вступился за него Андрей, который стоял чуть поодаль, — наша группа не имела никакого доступа к артефактам, а уж Лёня и подавно — его рановато к ним подпускать. Мы точно соблюдали все меры безопасности. На тренировках нам не давали зараженные объекты, это я точно знаю.

Львов кивнул.

— Все верно, у нас практика с артефактами закончилась две недели назад, — сказал он. — После этого всех наблюдали в медсанчасти, всем выдали профилактические дозы препаратов со ртутью. Ни в кого не было выявлено ухудшений. Так что это явно не от практики…

— Где же тогда он мог подцепить заражение? — удивился Феликс. — Может, кто-то из другой группы принес со спецтренировок, а он схватил этот фон?

Гагарина покачала головой.

— После спецтренировок всегда идет полная санобработка. От трусов до ботинок. К тому же фон там совсем слабый. Вряд ли это могло бы сжечь его эфир. Чтобы такое случилось, должен быть прямой контакт с нормальной дозой…

Я улыбнулся.

— Сразу видно, кто хорошо учит теорию. Молодец, Настя. Все именно так.

— Значит, не на учебе…

Я кивнул, не отводя взгляда от Лёни, и почувствовал, как тот вновь начал нервничать. Я знал, что Андрей уверен в своих словах, но хотел услышать подтверждение от самого Лёни. Я уже догадывался, в чем было дело. Но Уваров должен был признаться сам.

— Ты что-то знаешь, но боишься сказать, — мягко, но настойчиво произнёс я, не давая ему возможности уйти от ответа. — Лёня, это важно. Честность может спасти тебя. В прямом смысле слова.

Он побледнел, и его плечи чуть осели, как будто под тяжестью невидимого груза. Пауза затянулась, но наконец он заговорил.

— Я… я использовал магические стимуляторы, — едва слышно прошептал он, отчаянно избегая моего взгляда. — Простите…

Феликс хлопнул себя ладонью по лицу.

— Идиооот…

Миша Эристов вытаращился на товарища во все глаза.

— Леня! Это же запрещено под страхом отчисления! Что ты наделал⁈

— Всем тихо! — Я поднял кулак, призывая группу к спокойствию. — Что сделано, то сделано. Сейчас нужно решить, как быть дальше. Но для этого нужно понимать, что он принял, в каких дозах и как приводить его в чувство.

Что ж, именно это я и подозревал. Стимуляторы объясняли нестабильность и колебания в эфире и вспышку плодотворной активности в учебе, о которой говорил Эристов. С таким веществом Уваров временно усилил свои возможности, но теперь расплачивался за это.

Потому что стимулятор явно был из той же лаборатории, откуда он достался и княжичу крови Павлу Дмитриевичу.

Мы с Андреем обменялись пристальными взглядами, и в глазах того читалась та же тревога, что была у меня. Мы оба понимали, чем это грозит самому Уварову. Но еще хуже было то, что препарат явно пошел «в народ», раз оказался у Лени.

Но сначала следовало выяснить, насколько все было плохо.

— Сколько раз ты принимал этот стимулятор? — спросил я, стараясь говорить мягче, хотя внутри меня накатывали гнев и разочарование.

— Три раза, — пробормотал Леня, все еще не решаясь посмотреть мне в глаза. — Я… просто не знал, как справиться иначе. В последний месяц нагрузка выросла. Я и раньше-то едва справлялся, а сейчас и вовсе перестал вывозить все задания… Плюс объявили аттестацию, к занятиям добавились постоянные контрольные. Я боялся, что не справляюсь с программой, что опозорю семью, если я завалю аттестацию и меня отчислят…

Его голос задрожал, и он замолчал.

— Да такими темпами ты с гарантией завалишь аттестацию! — язвительно прокомментировал Безбородко. Его замечание прервало тишину, как удар плетью. — Не думал просто попросить перевести тебя в другую группу, если не тянешь экспериментальную программу?

— Аполлон, заткнись! — хором осадили его девушки.

Безбородко лишь надменно хмыкнул.

— И в чем я не прав? Его вся группа и так постоянно тянула за уши. Из-за Уварова мы ни разу не выиграли первенство в общем зачете, потому что он постоянно нас подводит.

Неожиданно Тамара подошла к нему вплотную и влепила пощечину. Звук шлепка звонко отозвался в тишине зала. Безбородко замер, пораженный.

— Он — часть нашего отряда, — медленно, но стальным тоном сказала Тамара. — Мы все здесь в одной лодке. Между прочим, ты единственный не старался ему помогать. Быть может, приложи и ты усилия, Леонид не стал бы прибегать к стимуляторам.

Аполлон молча выслушал ее, потирая горевшую щеку.

— Если он не может выдержать нагрузку, ему нечего делать в первой группе. Можешь лепить мне сколько угодно пощечин, но ты знаешь, что я прав.

Лёня вспыхнул от смущения, но оставался молчаливым, ссутулившись ещё сильнее. Даже Юсупов укоризненно посмотрел на Безбородко.

— Это было грубо, Аполло.

— Но это правда. Это все знают. И всегда знали, что ему среди нас не место. Он — Рубин.

— И я Рубин, — с вызовом сказала Тамара. — И что, меня теперь тоже нужно вышвырнуть из группы?

— К тебе ни у кого вопросов нет, — хладнокровно ответил Безбородко. — Для своего ранга ты отлично справляешься.

Феликс вздохнул.

— Это нужно в золотой цитатник пособия «Как одной фразой похвалить и унизить». Аполлон, не усугубляй. Иначе я тоже тебе врежу.

— Все успокоились, — велел я. — Сейчас не время выяснять отношения.

По существу Аполло был прав, но выразил он свою позицию с присущей Безбородко грубостью. Сейчас я здорово пожалел, что не вернулся в Михайловский замок раньше: увидь я заранее, что Уваров на пределе, сам бы пошел разговаривать с Ланским насчет его перевода.

В переводе не было ничего катастрофического: все же статус экспериментальной группы на то и экспериментальный, что случиться может всякое. На нас обкатывали самые жесткие условия, в нас запихивали больше занятий и тренировок. И руководство наверняка было готово к тому, что такой режим потянут не все.

Но сейчас Уваров закопал себя глубже некуда. Во-первых, любые стимуляторы приравнивались к наркотическим веществам, и их употребление было строжайше запрещено. За нарушение — отчисление с позором.

Во-вторых, этими стимуляторами Леня расшатал себе эфир так, что восстанавливаться будет очень долго. Мы могли накачать его эфиром до краев, но это лишь временная мера — все равно придется долго и мучительно восстанавливаться. И, разумеется, вне той нагрузки, что была у нас в «учебке».

— Мне конец… — Леня обхватил колени руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, глядя в пустоту. — Я просто надеялся пройти аттестацию и попросить для себя более спокойное место. И так понятно, что я не боевик. Думал, смогу проскочить…

Я опустился на колени перед ним.

— Где ты достал стимуляторы?

— Я не…

— У тебя и так гигантские проблемы. И единственный способ хоть как-то облегчить свою участь — это рассказать все. Это кто-то из курсантов?

Уваров покачал головой.

— Нет, один из сержантов.

— Господи, только не говори, что Баранов! — Феликс едва не схватился за сердце. — Он мне слишком нравится.

— Юркин, — хрипло проговорил Леня. — Сержант Юркин. Он сам мне предложил… Когда я был на дежурстве в столовой, мы разговорились. Я пару раз упоминал, что учеба тяжело дается. И вот однажды он меня отвел в сторонку и предложил решение моей проблемы…

Андрей нахмурился.

— Юркин… Знаю его. Обычно такой доброжелательный…

— Я у него только сигареты и коньяк брал, — сказал Феликс. — Вот уж не думал, что у Юркина настолько широкий ассортимент подпольных товаров…

Безбородко не выдержал и расхохотался.

— Мне вот интересно, это у нас такая напрочь порочная группа, или во всех так?

— Это единственное, что тебе сейчас интересно? — огрызнулась Катерина.

— Прости. Перегнул.

Под ее тяжелым взглядом Аполлон замолчал — из всей группы она быстрее всех могла осадить его. Видимо, потому, что Безбородко неровно к ней дышал, в чем, разумеется, никогда и никому бы не признался в силу особенностей характера. Но Кати и правда действовала на него почти гипнотически.

— Леш, что делать будем? — спросил Андрей.

— Значит, так, господа. Завтрашнее построение и выступление запороть нельзя. Никому не нужен скандал накануне визита императора.

Гагарина сурово сдвинула выщипанные бровки.

— То есть ты предлагаешь все скрыть?

— Нет, доложить придется. Но доложу я напрямую Ланскому, а не кому-либо еще. К тому же нужно схватить этого сержанта Юркина за задницу. Желательно — с поличным. Одно дело — доставать через него табак, другое — столь опасные вещества.

Феликс принялся измерять шагами зал.

— Я одного не понял. Как этот стимулятор связан с тем, что эфир Лени сожгла аномальная энергия?

Мы с Андреем переглянулись. Кузен вопросительно вскинул брови, словно спрашивая у меня одобрения, чтобы рассказать ребятам суть вопроса. Я кивнул — раз препарат и правда начал распространяться, ликбез не помешает.

— Это очень опасный стимулятор, — начал кузен. — Он основан на стабилизированной форме энергии Искажения, которая сочетается с другими психостимуляторами. Краткосрочный эффект — усиление потенциала, концентрации и эфира. Но «побочка» от него — врагу не пожелаешь.

Тамара и Лева в ужасе вытаращились на Андрея.

— Стимулятор с Искажением⁈ Но это же может убить…

— Именно, — отозвался кузен. — Леню не убило, видимо, потому, что он уже хоть как-то привык к фону после работы с артефактами. Ну и дозировка наверняка была маленькой.

— Но сил было и правда много, — добавил виновник. — Словно я поднялся до Сапфира или даже до Изумрудного ранга…

— Ага, а сейчас за это расплачиваешься, — строго сказал Андрей. — В городе уже были случаи, когда аристократы страдали от этого препарата. Заклинаю вас, никогда и ни за что не пробуйте его. Я верю в ваше благоразумие, но прошу вас обратить внимание на своих друзей. Мало того что это незаконно, это действительно способно вас убить. Или, еще хуже, вам порвет эфирные каналы к чертовой матери — и будете привыкать к жизни простых неодаренных смертных. Этот препарат не зря назвали убийцей магов.

Катерина кивнула, но ничего не сказала. Не стала вносить хаос своими рассказами о том, что тоже испытала его действие на себе.

Курсанты обменялись тревожными взглядами и принялись шептаться. Речь Андрея, пусть и слишком эмоциональная, их здорово впечатлила и напугала. Лучше уж так, чем будут на нервах перед аттестацией тащить в рот всякую дрянь.

Я повернулся к Уварову и подал ему руку.

— Пойдем, Леня.

— К Ланскому? — Он поднял на меня потухшие глаза, словно смирился со своей участью.

— Сначала к нему. Потом я отведу тебя в лазарет, и там решим, как приводить тебя в порядок. Андрей, останься с группой и начинайте тренировку.

Кузен кивнул и принялся расставлять ребят по позициям. Уваров обреченно поплелся за мной к выходу.

— Леш, скажи честно, какие шансы, что после этого меня отчислят? — тихо спросил он, когда мы шли по коридору.

— Очень высокие. Ты здорово облажался. И хотя ты — часть моей команды, у меня не получится скрыть твое состояние, даже если захочу.

— Понимаю. Но если у меня есть хоть какой-то шанс? С выговором, с понижением…

— Я поговорю с куратором и дам тебе характеристику. Буду просить твоего перевода в другую группу — при условии, если тебе дадут второй шанс. Если поможешь взять сержанта, это тоже может пойти тебе в плюс.

Уваров вздохнул с облегчением и, казалось, даже воспрянул духом.

— Спасибо…

— Но не думай, что ты так легко отвертишься, Леонид. Как командир и товарищ, я всегда буду защищать вас от любых угроз. Но я не смогу защитить вас от самих себя.