Хозяин дубравы. Том 3. Саженец

Часть 3 Глава 9

168, листопад (ноябрь), 8

— Ты выглядишь на удивление свежо. Как добрался? Тихо? — спросил Марк Аврелий, входящего квестора.

— На дорогах полно разбойников, но меня не трогали. Полсотни преторианцев выглядели достаточно убедительно.

— Обходили стороной?

— Старались на глаза не попадаться и бросали кого-то грабить, если мы оказывались просто где-то поблизости. Через что удалось спасти более сотни человек.

— Мерзавцы… — процедил Император. — Они же разбежались и старательно избегают сражений. Я посылаю отряда, но они неизменно опаздывают.

— Варвары, — пожал плечами квестор. — Такова их природа.

— До меня дошли слухи, что ты все же решился навестить того варвара, который нас интересовал. Это так?

— Все верно. Сначала я не хотел, но встретившись с его отцом, что на службе Риме и поговорив с торговцем, ходившим в их края, я не смог устоять.

— Я тебя не узнаю. Ты по доброй воле отправился в самое сердце северных варварских лесов?

— Да. Минуя бескрайние сарматские поля. Тоже удивительные места, где ты стоишь на берегу реки и не видишь ни деревца или холмика до самого горизонта. А солнце так жарит, что вся трава на корню высохла так, словно ее на сено высушили.

— Страшное место.

— Страшное, — согласился квестор. — Зимой там еще хуже, как мне сказали. Снег, что в Альпах, и жуткие ветра, пронизывающие до костей. Но сарматы как-то там живут. И вполне довольны жизнью.

— Ты же, как я понимаю, направился дальше — в леса.

— Так точно. В дикие, дремучие и непроходимые леса. Только по рекам там путешествовать и можно относительно безопасно. По весне этого года сарматы попробовали… хм… навести порядок там. Что закончилось полным поражением и разгромом экспедиции.

— Это точно?

— Я проверил все настолько, насколько это только возможно. Действуя отрядом чуть более полусотни пеших воинов, новичков совсем, Беромир сумел разгромить сначала порядка четырехсот сарматов, а потом где-то три сотни кельтов. Почти не понеся при этом потерь. Мой человек видел погребение павших — это овраг, заваленный костями, а в стороне несколько могил защитников.

— И как это возможно?

— Беромира любит фортуна…

И дальше они углубились в то, как что он видел, что слышал, как он с этим варваром общался. Буквально обо всем. В мельчайших подробностях. Пока, наконец, не дошел до денег и торговых операций:

— Он предлагает нам вести электрон и зеркала в Индию.

— Нам? — удивился Марк Аврелий.

— Да, — кивнул квестор. — Чтобы не вывозить, а ввозить золото с серебром. И лучше бы не увлекаться с шелком и пряностями, а наполнять казну и улучшать торговый оборот внутри Империи. Он полагает, что электрона у них нет, а значит, он среди их богатых людей будет высоко цениться. Ведь в цене всегда редкость и недоступность. Зеркал же хороших, по его словам, нет нигде. И любая жена или дочь богатого человека ему всю голову прогрызет, если он ей его не купит.

— Это… хм… это занятно. А для чего это ему?

— Он говорит, что благостная торговля в Риме — основа его благополучия. Если у нас все пойдет прахом, то и ему станет некуда свои ценные товары продавать.

— Разумно. Особенно для варвара. А что еще он нам полезного посоветовал?

— Кроме того, чтобы умерили зазнайство? — улыбнулся квестор.

— Кроме этого, — скривился Марк Аврелий, которого эта оценка немало раздражала.

— Беромир предложил использовать заменители денег для крупной торговли.

— Заменители? Это как?

И квестор следующие полчаса рассказывал краткую теорию, выданную ему Беромиром про товарные, обеспеченные, кредитные и фиатные деньги. А также зависимость денежной массы от товарного производства и рынка услуг.

Краткую, потому что парень и сам знал ее не шибко широко и глубоко.

Но знал.

Просто какое-то время перед сном слушал разные лекции по экономике. Там — в прошлой жизни. Из-за чего и усвоил в усеченном и сжатом виде ключевые вещи. Причем, что примечательно, не в формате либеральной финансовой теории, а в нормальной форме, вполне годящейся для практического использования вне механизмов биржевых спекуляций и разных махинаций с бюджетом.

Квестору, разумеется, Беромир рассказал не все даже из той ужатой версии. А просто обрисовал панораму. Но и этого хватило, чтобы заинтересовать и его, и Марка Аврелия…

— Это очень странный человек, — выслушав, резюмировал Император.

— Очень, — согласился с ним квестор и протянул кожаную папку на завязках, добавив: — И интересный.

— Что там?

— Книга, написанная им. Я ее перевел под его руководством. Стараясь быть как можно более точным. Он мне пояснял почти что каждую строчку.

— Книга? — удивился Марк Аврелий, не привыкший к форме кодексов. Обычно все сочинения, что он читал, носили форму свитков. Поэтому он подошел к столу. Развязал завязки. И с интересом осмотрел пачку сшитых тетрадей из сложенных пополам листов бумаги, к которой, впрочем, он тоже не привык. — Как необычно сделано. И о чем она?

— Так сразу и не скажешь… — пожал плечами квестор. — О творении, наверное. О том, как произошло сотворение мира. О том, какой он. И как все закончится.

Марк Аврелий скривился, явно не желая читать весь этот вздор. Поэтому квестор спешно добавил:

— Это ОЧЕНЬ любопытно. Я и сам такое бы не стал переводить, если бы не увлекся.

Немного помедлив Император все же сел за стол и открыл первую страницу. Сразу обратив внимание на совсем иную модель графики. Все слова были отделены друг от друга, в начале предложений стояли большие буквы, а в конце маленькие и так далее.

— Это что?

— Это Беромир настоял. Он сам так пишет и сказал, что неуважение к читателю сваливать все слова в одну кучу. Каждое слово ценно само по себе, оттого и отделять его стоит. Он много чего говорил, я не стал перечить. В конце концов, так действительно удобнее читать.

Марк Аврелий кивнул, соглашаясь, и перевернул страницу. Он ее уже прочел. Хотя с обычными текстами не осилил бы еще и четверти, разгадывая текст, который там спрятали.

Страницы проскакивали одна за другой.

Квестор оказался прав.

Лаконично, масштабно, стройно и чрезвычайно увлекательно.От самого сотворения мира до недавних лет…

— Я смотрю этот варвар решил поспорить с Демокритом.

— Так и есть, — кивнул квестор. — И его рассуждения весьма здравы. Все эти электроны, протоны и нейтроны выглядят довольно разумными для построения атомов всех веществ в мире.

— А почему он не идет еще дальше? Или все — они неделимы, просто меньше, чем атом?

— Он мне что-то рассказывал про кварки, из которых состоят уже эти вещества, но я не смог понять и не стал записывать. Там все слишком сложно. Спины какие-то. Квантовые поля. Принцип неопределенное. И иное. Да и он сам махнул рукой, видя мой взгляд. Даже сообщил, что для столь примитивного разума эта глубина излишня.

— Столь примитивного разума? — усмехнулся Марк Аврелий.

— Прямо так и сказал. А потом пояснил, что любой человек — плод той среды, в которой он вырос. И что весьма затруднительно дикому пастуху объяснить, почему камни арки не падают. Как и то, отчего подпрыгнув, человек неизменно падает на землю. И камень. И птица. И даже овца.

— Вот последнее, конечно, было самым важным дополнением, — усмехнулся Марк Аврелий. — Иными словами, он посчитал тебя недостаточно образованным и развитым? Я правильно понимаю? Он? Тебя?

— Да. Это так. И я ничуть не переживаю из-за этого. Он очень необычный варвар. Я бы даже сказал, что он и не варвар вовсе.

— А кто же он?

— Если бы я знал. — развел руками квестор. — Как я понял, там все вокруг бьются над этим вопросом.

— Но у тебя есть какие-то мысли?

— Местные говорят, что его коснулся кто-то из богов. Отец по пьяни рассказал командиру векселяции в Оливии, что в парня вселился дух какого-то их местного героя. А я… я боюсь своих мыслей.

— Почему?

— Он словно из иного мира… из какого-то места, по сравнению с которым варвары — мы. Где такое место? Вот и я не знаю. А думать, про мир богов мне не хочется. Мне и мысли допускать не хочется, будто в него один из них вселился. Но… когда он показал мне маленькую ручную молнию, оплавившей кусочек меди, а потом растворил пруток железа в горшке с какой-то дрянью, сделанной им прямо на моих глазах. Я… я не знаю, что думать.

— Твои слова пугают. — серьезно произнес Император.

— Понимаю. И да, я думаю, это очень важно. Его отцу предложили усыновление.

— Кто? — удивился Марк Аврелий, явно давая понять, что еще не в курсе.

— Центурион, командующий векселяцией в Оливии.

— Для чего? Чтобы что?

— Чтобы сестра Беромира смогла выйти замуж за кого-то из значимых торговцев Александрии. Уняв их конфликт. Ведь три сотни кельтов, напавших на нашего лесного варвара по весне — это явно чьи-то происки. Их кто-то из наших отправил. Мы с Маркусом Понтием Лелианом считаем, что, если не разрешить этот конфликт, набеги и проблемы продолжатся.

— Если его отец обретет гражданство через усыновление, то и сам Беромир станет римским гражданином… — задумчиво произнес Марк Аврелий. — Интересно. Да. Очень интересно. Полагаю, дело хорошее. А от меня что нужно? Разрешение?

— Да. Но его отец совсем дикий варвар. Он хоть и служит командиром ауксилии при векселяции, но он такой же римский гражданин, как я трепетная лань. Посему требуется разрешение или даже повеление на высоком уровне. Желательно на самом высоком.

— А он сам согласен?

— Путята? Да, если только его дочери устроят свадьбу с кем-то из знатных торговцев Александрии, дав достойное приданное, тем самым обеспечив покой еще и Беромиру.

— Я напишу Маркусу Понтию Лелиану свое согласие и благословение, как Верховный понтифик[1]. — чуть помедлив, произнес Император. — А ты сам езжай в Александрию и все устрой. Скажи, что приданое дам лично я, и что это нужно мне. Так что пусть только попробует отказаться тот, на кого ты укажешь. Ясно ли?

— Предельно ясно.

— А теперь ступай, — махнул рукой он рукой. — Мне нужно подумать.

— У меня еще один важный вопрос остался.

— Спрашивай. — несколько недовольно произнес Марк Аврелий.

— Если Путята станет гражданином, равно как и его семья, то какой же статус будет у Беромира и его отряда? Это нужно для облегчения и упрочнения торговли. Варварам ведь не все можно законно продавать.

— В Оливии векселяция какого легиона стоит?

— VМакедонского.

— Оформите и Беромира по нему. Пусть будет тоже центурионом при векселяции. Этого должно хватить, чтобы закрыть всякие торговые сложности.

— А если Беромир откажется? Что мы в праве ему предлагать во время торга?

— А он может отказаться?

— С ним никто этого не обсуждал. — осторожно произнес квестор. — К тому же он — друид. Да, местные зовут их ведунами, но я повидал друидов в своей жизни и точно говорю — мы имеем дело с каким-то восточным осколком кельтского мира. Так что… никто не знает, как он поступит. Особенно если мои опасения верны и какой-то из богов принимает слишком деятельное участие в его жизни.

Марк Аврелий тяжело вздохнул.

Встал из-за стола.

Прошелся по помещению.

Невольно выглянул в окно, где упражнялся с гладиатором его сын — Луций Элий Аврелий Коммод. Крепкий, ловкий и удивительно здоровый, но настолько же пустоголовый и недалекий.

Еще раз тяжело вздохнул.

— Так что мне ему предложить? — нарушил эту тишину квестор.

— Спроси для начала, что ему нужно. Потом обсудим. А так, в принципе, если станет совсем упираться — не обязательно и доводить до него, кем он числится. Достаточно, чтобы шло дело…

[1] Марк Аврелий был Великим понтификом с 161 года, с момента вступления на престол.