Хозяин дубравы. Том 3. Саженец

Часть 2 Глава 4

168, червень (июнь), 9

— Голова повязана, кровь на рукаве… — напевал Беромир песню о Щорсе, возясь с «бумажными» делами…

Наконец-то пошел дождик.

Долгожданный, так как от жары изнывали все. Легче, впрочем, от него пока не становилось. Слишком округа прогрелась. Не каменные джунгли мегаполиса, конечно, но все равно — хамам пошел. То есть, вся округа покрылась водяным паром, из-за чего стало особенно потно и душно.

— У природы нет плохой погоды, говорили они. Всякая погода — благодать, сочиняли эти болтуны, — бурчал ведун, утирая снова выступивший пот со лба.

— Врали! — уверенно и решительно произнесла Злата, которой эта жара тоже не нравилась. Тем более что она уже ходила с явно выраженным животом, из-за чего ей и без летнего зноя постоянно было жарко.

— Ты все пересчитала?

— Два раза.

— И все на месте?

— Выглядит именно так. Все же я не стала ворочать корчаги с житом и просо. Ты же запретил. Но с виду все на месте.

— И правильно, что не стала. Вообще, пока непраздна ничего тяжелое ворочать не нужно. А то бед не оберешься.

— Да, я понимаю, — кивнула Злата. — Мама также говорила…

Сказала и всхлипнула.

Но быстро взяла себя в руки. Знала, что мужу все эти слезы доставляют откровенную боль. А жива Мила или нет — неясно. Может быть, еще и объявиться.

— А что мыши повредили? Углядела все?

— Зерно у нас все в корчагах. Я приметила, что они пытались их грызть, но без всякого толку. Толстые у этих горшков стенки. Никаких зубов не хватит грызть. И сверху крышки для них неподъемные. Иное же по чуть-чуть. Сухое мясо погрызли слегка. Ягоды. И все.

— Откуда только они взялись?

— Вестимо, откуда? Из полей. Они же в полях живут.

— А это разве мышки-полевки?

— Почему полевки? — удивилась она. — Разве иные бывают?

— Еще как бывают. И мыши, и крысы. Их много видов.

— Крысы? Кто сие?

— Их старшие родичи, порой вот такие здоровые вырастают, — произнес Беромир, показав руками размер. — Ежели с хвостом их отмерять.

— Ого! Пакость какая! Эти и корчаги прогрызть могу.

— Могут, наверное. Хорошо еще, что их у нас тут нет[1]. Надо внимательнее относится к торговцам. Они к нам на их кораблях могут попасть.

Дальше Беромир рассказал все, что знал об этих грызунах. И о мышах, и о крысах. Немного, но сочно. Поведав, что именно они разносят «черную смерть» — страшную прилипчивую болезнь. И что для борьбы с ними очень полезно держать кошек.

— А это что за зверьки?

— Да такие небольшие пушистые зверьки. В отличие от собак очень дерзкие и самостоятельные, но и полезные. Особенно нам сейчас. Если не заведем их несколько штук — мыши и крысы нас сожрут. А крысы, будь уверена, рано или поздно появятся. Вместе с речной торговлей.

— Нужны ли они, кошки эти? — спросил молчавший до того Вернидуб.

— А почему нет?

— В наших краях не жили. А ну как беды от них великие придут?

— Вот если кошки не придут — беды будут. Где излишки еды — там мыши с крысами, а там, где они — многие прилипчивые болезни да разорения. Мы хотим жить лучше? Вот. Эти грызуны — оборотная сторона благополучия.

— Так выходит гордиться ими надо. Заводятся только там, богатство прибывает.

— Ты про болезни не слышал, что я сказывал?

— Ромеи говорят, что прилипчивые болезни — кара небес.

— А небеса, когда хотят самым суровым образом наказать, лишают разума. Не так ли? По землям ромеев постоянно ходят великие поветрия разных прилипчивых поветрий. А они кошек почти не разводят. Поэтому у них многочисленные мыши да крысы не только портят их припасы и имущество, но и губят, заражая. Та же черная смерть из-за них может десятилетия свирепствовать.

— Думаешь, они о том не знают?

— А сейчас вообще мало кто разумеет в природе болезней. Ту же ведь воду я кипятить постоянно заставляю не просто так. И с очисткой ее вожусь тоже не оттого, что мне заняться нечем. Если руки дойдут — сделаю мелкоскоп. Сам поглядишь, какая жуть в той же речной воде плавает. Удивительно маленькая и неприметная. Но потом. Сейчас нам надо понять — можем ли мы нанять людей в кланах.

— Можем. Отчего же нет? Любой клан за топор охотно выставит десяток работников дней на десять или даже на пятнадцать. — серьезно и убежденно произнес Вернидуб.

— Только не в посев и не в страду?

— Само собой. Тут никого не найти. Если только едой не платить.

— А за сакс?

— Да, может, и за сакс. Нож он здоровый, весьма полезный. Мыслю, на том же можно сойтись.

— Кормить их придется мне?

— Ну а как? Кто на работы зовет, тот и кормит…

Беромир задумался, уставившись в свои наброски.

Бояре и дружинники взяли свою долю добычи из трофеев. Но не индивидуально, а по кланам. Чтобы учесть погибших. А то ведь несправедливо выходило — человек пал в общем деле, а ему ничего.

Посему, сложив все взятые трофеи в кучу, Беромир их систематизировал. И разделил.

На него, то есть, на двор, по общему решению, пришлась половина от добычи. Все ж таки и бояре, и дружинники очень высоко оценили и вклад самого Беромира, и его учеников.

Остальное поделили на шесть равных долей. И посчитали, из расчета ценности. Поторговались немного и утвердили окончательное решение, оформленное Беромиром в специальном письме. Где вначале описывалось: сколько и чего было, а потом — кому чего отошло.

Так вот — на его долю отошла вся еда. Ну, исключая совсем небольшие припасы каждому бойцу, чтобы до дома добраться. А так, с обоза роксоланов и части кельтов удалось взять порядка тридцати пяти тонн просо. То есть, где-то одну тысячу двести пятнадцать корчаг и амфор, в которых это самое зерно и перевозилось. В мешках в те годы это не практиковали по разным причинам. И ткань дорогая, и мыши керамику грызут плохо.

Хорошо?

Отлично!

Для двадцати пяти человек, которые ныне составляли двор Беромира, включая его самого, этих припасов хватит года на два. Если питаться только ими.

Жито с прошлого года осталось шестьсот три корчаги. То есть, примерно десять тонн ячменя. С ним можно еще годик протянуть в текущем составе.

А еще осенью что-то получится добыть… наверное.

Соли взяли много.

Еще весь цветной металл отошел ему. Не так чтобы сильно много, но прилично. Одного серебра килограмм пять. Дрянного, конечно. Но и это неплохо.

Большую часть дельных железных предметов он отдал боярам, ученикам и дружинникам. Чтобы использовать как есть. Себе же Беромир взял, по сути, лом на переплавку, то есть, самые дрянные топоры, копья и так далее. Ну и прочее. Зато много.

Килограмм за двести…

— Так, — задумчиво произнес Беромир, выныривая из собственных мыслей. — У нас выходит трехлетний запас зерна. Это хорошо. Это благостно. И, мыслю, треть мы можем потратить без особых волнений.

— Может, больше? Осенью нам все равно еще привезут. — заметила Злата.

— Или нет. Мы не знаем, что будет осенью. Мыслю, как привезут, так и будем распоряжаться излишком. Зимние работы тоже очень полезны будут. Заготовка дров и вырубка леса под поля зимой сподручнее делать.

Жена пожала плечами, но возражать не стала. Хотя по ней было видно — она считает эту подстраховку лишней.

— Если мы станем ловить рыбу и разбавлять зерно ей, то выделенный запас увеличится на четверть или даже треть. Пусть четверть, чтобы не сильно морочить голову рыбалкой. Вне страды людей можно занять дней на семьдесят. Это значит… — Беромир почиркал немного по восковой табличке, — у нас есть припасы, чтобы летом привлечь где-то сто шестьдесят человек.

— Ого! — не сговариваясь, ахнули все присутствующие.

— С учетом рыбной ловли. А так, если постараться, то и все двести. Жаль, ученики разошлись. Они ведь только-только наловчились бумерангами бить птицу и мелкого зверя. Ну ладно. Теперь вопрос, — уставился Беромир на Вернидуба, — сколько кланы смогут выделить людей?

— Не могу сказать.

— А кто и когда сможет? Лето-то утекает. А там и страда скоро.

— Ну… хм… — задумался седой ведун.

Встал.

Прошелся.

Снова сел.

Если ты будешь кормить и за каждые десять дней работы давать десяти работником по топору или саксу — полагаю, что наберется и сто шестьдесят работников.

— На весь срок?

— На весь. Ты ведь когда считал для летописи, вывел, будто в шести кланах одна тысяча девятнадцать семей. Летние дела непросты, но все одно — каждый четвертый точно сможет отвлечься от них ради такой пользы.

— Десять человек за семьдесят дней получат только семь предметов. Как они их делить станут?

— В род возьмут или в складчину. Даже один добрый топор на десятерых — уже отрада.

— Хм… м-м-м… — промычал Беромир. — Значит, на шестнадцать нарядов по десять человек да на семь подрядов потребуется сто двенадцать предметов. Это разумная плата. Надо без всякого промедления их привлекать.

— Мне когда выдвигаться? — спросил Вернидуб.

— Хоть сейчас. Думаю, завершим сей разговор, покушаем и езжай.

— Так и поступлю.

— Надо было так сразу поступить и учеников не мучать. — буркнул Добрыня…

Никто ничего отвечать на эти слова не стал.

Ну а что тут скажешь?

Поэтому, выдержав небольшую паузу, перешли к следующим вопросам. В первую очередь обдумывая план мероприятий для этих работников. Ведь для торговли с римлянами было бы неплохо заготовить побольше разных товаров.

Ценных.

Сушеное медвежье говно в качестве афродизиака, в принципе, опытный продажник смог бы им продать. Вон гарум[2] свой они ели и ничего, только в нужник чаще бегали. Но Беромир «впаривать» не умел, да и репутацией дорожил.

Кроме того, ему давно уже хотелось получить бумагу. Потому как писать на бересте и восковых табличках его откровенно достало. Да и как книги делать без бумаги? Безумно дорогие на дефицитном пергаменте, то есть, тонких шкурах? С этим связываться Беромир не хотел. А береста… он пробовал. И ничего не получилось. Не то что книги, а даже просто тетради. Так что вариант с бумагой был безальтернативен.

Да и потом — как их делать?

От руки их переписывать удовольствия мало. Да и чрезвычайно кропотливо, с кучей ошибок и мороки. Каждую страницу каждой копии можно было «запороть» одной неаккуратной каплей чернил. Так что таким заниматься он не собирался. Уже прочувствовал. Лично. А вот, ежели из свинца литеры отлить, да деревянный пресс сделать — дело пойдет. Даже с тушью. Лишь бы бумага имелась. Даже ошибки в наборе можно легко проверить первым оттиском с последующей коррекцией. Спешить-то не нужно, как и гнать великие тиражи.

Иными словами — образ будущего дела у него в голове уже сложился. Оставалось реализовать. И если сейчас, да, дел было невпроворот, то появление ста шестидесяти работников открывало новые горизонты. Их, конечно, можно и иначе применить. Но Беромир опасался своей смерти и того, что все его начинания пойдут прахом. Поэтому видел в издании книги сказаний и книги учений фундаментальный способ зафиксировать импульс развития.

В первой он собирался изложить свою легенду о сотворение мира, доведя ее до образования славян и кризиса I века. А во второй хотел свалить всякие прикладные знания. Но такие — открытые. Считай сводный базовый учебник самого широкого профиля. И в таком количестве их сделать, чтобы у каждого ведуна и ведьмы они имелись. И у боярина. Хотя бы в союзных кланах. Тем более что в масштабе текущего момента тираж требовался в какую-то жалкую сотню экземпляров для каждой книги…

— И перевод надо на ромейский язык сделать, — заметила Дарья, когда брат рассказал о своей задумке.

— Это еще зачем?

— Книга сказаний их может заинтересовать. Когда я в рабстве была, приметила, они почти ничего не знают о наших местах. Поэтому в самом ее конце надобно самое пристальное описание дать того, кто где расселен и с чего живет. За одно только это ее ромейцы покупать станут.

— Им разве не важнее германцы?

— О них они мало-мало и сами знают. А вот дальше… как они сами говорят — terra incognita. Я слышал твои рассказы. Если ты опишешь все те земли до великого океана на восходе — цены в глазах ромеев твоей книги не будет.

— Хм… — задумался Беромир.

Ему идея Дарьи понравилась.

Ведь, если эти книги попадут в поле римской культуры то, без всякого сомнения, сохранятся. Даже если тут все кто-то выжжет дотла. Те же гунны. Вообще, чем дальше, тем больше Беромир склонялся к мыслям о Риме, о том, что ему чрезвычайно выгодно его стабильность. Это ведь огромный рынок. Просто необъятный. Через торговлю с которым можно серьезно подняться и укрепиться. Разве что контроль над порогами нужно брать в свои руки. А это война с роксоланами, ведь для них это, по сути, единственная хорошая, стабильная кормушка.

Или не война?

Нужно подумать, как все это провернуть…

[1] Родиной серой крысы является Китай, где они изолированно жили долгое время. Бурно расселятся начали на кораблях с развитием торговли. Не ранее I века до н.э. они добрались до Индии. Где-то в районе VII-XV веках заселяли берега Персидского залива, Красного моря и Восточной Африки. И только на рубеже XV-XVI веков начали попадать в Европу. До того их там не наблюдалось. А вот черная крыса, также появившаяся в Юго-Восточной Азии, встречалась на востоке Средиземного моря уже плейстоцене. Вне хозяйственных объектов человека жила в довольно теплом климате, например, в Крыму.

[2] Гарум — это один из самых популярных соусов древнеримской цивилизации. В больших каменных ваннах по 2–3 месяц ферментировали рыбу на солнце. После чего собирали прозрачную жижу с поверхности, из которой соус и готовили, добавляя в эту жижу уксус, оливковое масло и специи. Из-за нестерпимой вони в процессе приготовления, его было запрещено готовить вблизи городов. Он являлся одной из важной причиной как ослабления организма римлян из-за обилия кишечных паразитов, а также частых инфекционных заболеваний (и эпидемий) в регионе Средиземного моря.