Рунный маг Системы 8

Глава 9 Наставник

Покинув башню, я направился через внутренний двор крепости в мастерскую. Младшие офицеры прекратили свои неловкие попытки распределить всю образовавшуюся здесь толпу и пристроить её к работе: внимание большинства игроков обратилось ко мне. Я приковал к себе десятки, если не сотни пронзительных взглядов, полных эгоистичной надежды услышать от меня слова утешения, а также получить ответы, которые эти люди не готовы искать самостоятельно.

Они хотели услышать от меня, что всё будет хорошо. Они хотели, чтобы я решил за них, что им делать дальше. Они хотели, чтобы я определил их судьбу и вместо них сделал её светлой и радужной. Они желали услышать сладостные слова из уст их спасителя, их ложного мессии, их воплощения надежды на будущее.

Их желания ничего не значили. Эти люди были слабы и не имели способности что-либо изменить. Я не видел никакого смысла в том, чтобы тратить своё время на их успокоение и воодушевление, ведь всё, на что они были способны — это упасть под клинки воинов Эсфера и подарить архимагу свои души. Зачем мне нужна армия, если ей никогда не стать сильнее одного меня?

Когда я вошёл в мастерскую, стоящий там голем не шелохнулся, но зелёные огни его окуляров скользнули в мою сторону. Взгляд дорогого мне человека был полностью лишён эмоций и каких-либо мыслительных процессов. Я молча подошёл к голему и возобновил работу над его рунами. Быть может, если я доведу их до совершенства, мне удастся вывести наружу остатки её души и вновь сделать её живой. Хотя бы отчасти.

Дверь за моей спиной скрипнула. По раздавшимся тихим и осторожным шагам я узнал Камоса. Бывший подчинённый Эрдема прошёл вглубь помещения и также молча уставился на моё творение.

— Оставь меня, — мрачно произнёс я. — Не отвлекай меня от работы.

— Так это… — Камос замешкался, пытаясь подобрать правильные слова. — Это действительно Микара? Она всё такая же разговорчивая…

Услышав это, я вздрогнул, а затем резко обернулся к Камосу и выпустил в него волну телекинеза. Прибив этого человека к стене, я усилил хватку в районе его горла, пока из него не вырвался сдавленный хрип. Я стиснул зубы и попытался совладать с нахлынувшими эмоциями, дабы не допустить очередной активации разума убийцы. Затем я заглянул Камосу в глаза.

И это были лучшие слова, которые он мог подобрать? Лучшие, которые пришли в его пустую голову? Они были бессмысленными и глупыми, ведь эти слова теперь могут обойтись ему ценой в жизнь.

— Выходит, ты всё-таки ещё способен… чувствовать гнев? — просипел Камос, вцепившись пальцами за мою незримую длань. — Это… хорошо… Это означает… что где-то там внутри ты пока ещё… остаёшься человеком.

Человеком. Что толку быть человеком в войне Богов, машин и чудовищ? Человек неэффективен. Человек беспомощен. В борьбе против высших сил человек не может выйти победителем.

И всё же слова Камоса задели какие-то потаённые струны моей души. Я ослабил хватку, а затем как ни в чём не бывало возобновил свою работу над рунами Микары. Бывший подчинённый Эрдема упал на пол и в перерывах между своим заливистым кашлем принялся жадно глотать ртом воздух.

— Чёрт… — произнёс он сипящим шёпотом. — Я уж было подумал… что ты действительно меня убьёшь.

— Зачем ты пришёл? Только чтобы позлить меня? Обычно ты не поступаешь настолько опрометчиво.

— Обычно я… не лезу в души людям… без веской причины, — Камос сделал глубокий вдох, выдохнул и кое-как выровнял свою речь. — Но ты прав. Я пришёл не только для того, чтобы сказать тебе это. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз. Там, где нас никто не услышит.

— Так говори. Я слушаю.

Камос покосился на Микару.

— Не здесь, — произнёс он. — Идём со мной. Это действительно важно.

— Лучше бы это было и вправду так, — сухо сказал я, вновь оторвавшись от своей работы. — Веди.

Камос поднялся на ноги и направился к выходу из мастерской, а я последовал за ним. Вместе мы покинули внутренний двор крепости и ушли в лес, подальше от укреплений, а также от многочисленных шатров и палаток. Я высвободил из своего ядра незначительный поток маны, который принялся медленно и незаметно заполнять пространство вокруг меня.

— Долго ещё? — спросил я у Камоса спустя несколько минут пути. — Тут нас точно никто не услышит.

— Почти п-пришли… — в голосе моего спутника промелькнула нервозность, которую он старательно попытался скрыть. — Я думаю, что…

В окружающей меня мане резко появилась прореха, будто часть выпущенной мною энергии попросту исчезла. Однако я отлично знал, что причина такого эффекта была совершенно иной. Позади меня появился источник подавления магических аур, он незамедлительно устремился ко мне.

Не дослушав слова Камоса, я резко сделал шаг в сторону и высвободил сгусток чистой, необработанной магической энергии. Моя мана смешалась с маной неудавшегося убийцы и дестабилизировала окутывающие его заклинания. В это же время незримый кулак рассёк возле меня воздух и создал мощную волну пламени, пронёсшуюся в опасной близости от Камоса и поглотившую ближайшие к нам деревья.

— Ты повторяешься, Эрдем, — холодно произнёс я, глядя на то, как невидимость спадает со зловещей фигуры кузнеца. — Эти трюки я видел уже не один раз.

Эрдем материализовался совсем рядом со мной. Из-под капюшона его плаща виднелась желтоватая чешуйчатая маска.

Сфинкс. Человек. Уровень 46

Уровень угрозы: Средний

Награда за убийство игрока Сфинкс: 590 ОС!

Внимание! Ицмана объявил игрока Сфинкс своим личным врагом! Убийца игрока Сфинкс получит милость и расположение Ицманы!

Эрдем выпрямился в полный рост и посмотрел на меня сверху вниз. Осознав, что его неожиданная атака провалилась, кузнец решил не спешить и вступил в разговор со мной.

— Камос тебя предупредил? — без особого удивления в голосе спросил он. — А ведь я ему приказал…

— Я же сказал, что ты повторяешься, — я оборвал Эрдема на полуслове. — Быть может, поэтому Куро догадался о твоём предательстве и так легко заманил тебя в западню.

Опомнившись, Камос отшатнулся от охваченных огнём деревьев, а затем резко обернулся в нашу сторону и потянулся к висящему за его спиной многозарядному арбалету. Во взгляде подчинённого Эрдема читался искренний ужас.

— Н-наставник! — воскликнул он. — Что происходит⁈ Вы же хотели просто поговорить!

Из-под маски Сфинкса раздался приглушённый смешок. Проявление наивности Камоса, человека, чьей основной задачей являлось сеять обман, водить людей за нос и вскрывать ложь других людей, искренне позабавила кузнеца. Меня эта наивность сейчас только раздражала.

— Посмотри на его взгляд, — Эрдем заговорил с Камосом, не сводя с меня глаз. — Думаешь, нам есть о чём говорить? Он уже всё на мой счёт решил.

— И ты не стал даже пытаться меня в чём-либо переубедить, — произнёс я ледяным тоном. — Выходит, ты даёшь себе отчёт в том, что в Солнечном Соборе ты нас бросил и оставил умирать.

— Бросил — это слишком громкое слово для одного из троицы покойников.

— Покойников? Посмотри внимательней, Эрдем! Я здесь, во плоти. Я выжил. И останься ты тогда с нами, многое могло пойти совершенно иначе. Вполне возможно, не струсь ты тогда, Микара была бы сейчас жива.

— Только не пытайся повесить на меня свои же ошибки, малец…

Я проигнорировал слова Эрдема. Вернее, я даже не пытался их слушать с самого начала. Сейчас я жаждал только одного — заставить кузнеца услышать лишь мои собственные слова, донести до него лишь собственную мысль. А затем убить.

— Ты поступил так, как поступал всегда, — произнёс я, поигрывая всполохами электричества, которые начали мелькать меж моих пальцев. — Ты скрылся в тени, принялся выжидать и гадать, вдруг твои союзники сумеют одолеть врага? Вдруг они всё же окажутся сильнее? Вдруг чаша весов вновь накренится в твою сторону? И вот тогда ты вновь совершишь очередной героический, самоотверженный рывок из тени, придёшь к нам на помощь в самый последний, самый нужный момент и сразишь противника, стоя с нами плечом к плечу… Но так как в этот раз мы проигрывали, ты просто решил сбежать.

— Я всегда тебе говорил… Вальдер. Я практичный человек. Я не ввязываюсь в заведомо проигрышные авантюры. Когда я осознал, что из себя представляет этот Эсфер, я сразу же сбежал, не дожидаясь от тебя свершений невозможных подвигов. Я поступил верным образом. Может, ты не заметил, но мы оказались совсем не в той лиге, в которой был этот архимаг… Я сбежал, а вы не смогли и поплатились за это. И теперь ты зол и пытаешься найти виновников своих неудач. Просто прими этот факт и смирись с ним.

Я покачал головой из стороны в сторону.

— Нет, Эрдем. Ты сбежал, и теперь ты за это поплатишься. Я выжгу на твоём лице свою длань точно также, как ты это делал со всеми своими жертвами. Вот результат твоих «верных поступков».

Больше нам было нечего сказать друг другу. Кузнец резко устремил ко мне свою ручищу, однако теперь его движения были не быстрее моих. Я активировал боевую форму и отпрыгнул назад, а затем высвободил в противника удар молнии.

Синяя плеть мгновенно прожгла дыру в плаще Сфинкса, но не оставила на его коже ни следа. Мой противник поспешно выхватил с пояса некую оружейную карту и стукнул ею по своей груди. Во вспышке света на его теле возник полный доспех из белой стали, в которой я быстро узнал плоть агатового рыцаря. Через мгновенье эти невообразимо прочные латы загорелись пламенем от активации боевой формы Эрдема.

— Похоже, ты также не сидел без дела, — мрачно произнёс я. — И как же ты сумел обработать материал, превосходящий прочностью титановые сплавы?

— С навыками Системы и с руками, растущими из правильного места, возможно и не такое, — ответил кузнец, опуская забрало белого шлема.

Доспех на его теле смотрелся слишком инородно. Он был ярким, бросающимся в глаза, совсем не таким, какие привык носить этот убийца. В подкорке моего сознания я почувствовал чужую мне праведную ярость: этот подлец носит на себе кожу камиранского рыцаря, да ещё и делает это так, словно такой доспех принадлежит ему по праву. Неужели предатель возомнил себя полноценным рыцарем? Однако чего может стоить рыцарь, которому чужда честь, доблесть и самоотверженность?

— Заткнись, Лорман, — озлобленно процедил я сквозь зубы. — Прочь из моей головы.

— С кем ты разговариваешь? — Эрдем рванул ко мне с такой прытью, будто доспех на нём вовсе ничего не весил. Я отскочил назад и сжал вокруг противника хватку высшего телекинеза.

И вновь мана повиновалась мне неохотно и преобразовывалась слишком медленно. Кузнец вырвался из хватки и настиг меня, но кое-как мне удалось вовремя создать перед собой толстый силовой щит. Сокрушительный удар Эрдема с трудом проломил барьер, а затем, значительно замедлившись, настиг меня и врезался в ядро сапфирового рыцаря. Этого хватило, чтобы отправить меня в полёт сквозь лесные заросли, сквозь ломающиеся подо мной многочисленные ветви, а затем вмять меня спиной в ствол толстого дерева.

Позади меня раздался громкий треск древесины, и дерево, покачнувшись, начало заваливаться в противоположную от меня сторону. Но я не придавал этому значения: всё моё внимание было сосредоточено на уже мчащемся ко мне противнике.

Я вновь едва успел защитить себя барьерами и вновь отступил, переходя в глухую оборону. Заклинания активировались медленнее обычного, и я не чувствовал их прежней силы. Я будто оказался глубоко под водой и боролся не только с крайне опасным противником, но и с мощным давлением, сковывающим каждое движение. Почему моя мана выходит из-под контроля? Почему не слушается? Что же такого во мне изменилось?

— Не оттягивай неизбежное, малец, — произнёс Эрдем, разбивая очередной созданный мною силовой щит. — В этот раз тебе выше головы не прыгнуть…

Мои удары молний и магические снаряды не оставляли ни царапины на белом доспехе Эрдема, а сам кузнец сохранял такой интенсивный темп боя, что я не успевал чертить руны. Моя магия продолжала мне противиться, и вскоре я ощутил неестественную слабость по всему своему телу, а из-под моего помятого доспеха начала обильно сочиться кровь. Дела принимали весьма скверный оборот…

Что мне мешает? Что не позволяет мне полностью раскрыться? Что не даёт использовать магию во всю её мощь? Быть может, ядро оказалось повреждено?

Воплотив крылья Хугина, я попытался взмыть высоко в воздух, однако Эрдем бросился вслед за мной с применением рывка. Его массивная ручища сжалась на моей ноге, сдавила поножи, а затем, судя по раздавшимся звукам и вспыхнувшим болевым ощущениям, сломала мои берцовые кости. Я выплеснул в кузнеца водяной шар, а затем вновь принялся бить по нему молниями. Эрдем разжал руку, но, уже падая, успел выпустить из ладони пламенный луч, который устремился к одному из моих крыльев.

Луч воспламенил перья и прожёг псевдоплоть, после чего я начал стремительно терять высоту. Я промчался мимо деревьев, сшибая в падении их толстые ветви, а затем окутал всё своё тело водяным шаром, сгруппировался и приготовился к столкновению.

Посадка оказалась жёсткой и едва не обошлась мне парой сломанных рёбер. Мои изломанные крылья растворились, но их судьба меня сейчас волновала меньше всего. С трудом поднявшись на ноги, а вернее, на свою ещё целую ногу, я резко приложил ладонь к кристаллу маны в моей груди. Вопреки догадкам и ощущениям, с ядром всё было в полном порядке. С ядром… Но не с моим сердцем.

«Сердце рыцаря», именно так Система называет кристаллы, которые эти могучие големы гордо носят в своей груди. Сердца рыцарей содержат в себе значительные фрагменты их душ, которые тесно переплетены с таящейся в них энергией. Когда разум убийцы возобладал надо мной в бою с агатовым рыцарем, я сумел сделать невозможное и подчинить своей воле энергию противника. Секрет такого успеха заключался далеко не только в моих навыках. Существенную роль сыграло то, что моя душа, лишившись эмоций и достигнув идеального самоконтроля, отчасти сама стала похожей на душу агатового рыцаря. Его энергия приняла меня, мои цели и мой взгляд на мир.

А что на счёт энергии сира Лормана? Прежде я жил с ней в гармонии. Я глубоко уважал принципы этого рыцаря. Я верил в его идеалы и стремился к тому же, к чему стремился он. Всех спасти. Всех защитить. Закончить кровопролитие. Сейчас же моё сердце захватила ненависть и жажда крови, а также горе, которое я старался заглушить любой ценой.

В моей душе образовалась пустота, которую я отчаянно пытался заполнить всеми возможными способами и абсолютно любыми эмоциями. Самобичевание стало моим плацебо, ненависть и презрение ко всему сущему легли вуалью на моё бессилия и не позволили мне его принять. Когда я должен был быть силён, я оказался слаб. Когда я должен был защитить дорого мне человека, я не смог этого сделать. Это была моя вина. Моя и никого другого. Но я до последнего отказывался это признавать.

— Похоже, ты уже своё отлетал, — холодный голос Эрдема раздался из гущи леса, и я увидел приближающуюся ко мне фигуру в полыхающем белом доспехе.

Мой противник не торопился, так как в глубине души наслаждался зрелищем моей беспомощности. Это было типичное для Эрдема проявление иррационального садизма, существование которого кузнец пытался отрицать. И всё же я уже видел этого человека таким. Точно также он однажды неспешно направлялся ко мне, чтобы сбросить меня в пропасть Лонгфола, смакуя каждый свой шаг и переполняющее меня отчаяние.

— Я должен выжить, — прошептал я себе под нос. — Не для себя и не для свершения мести, а ради защиты тех, кто на меня надеется, и ради спасения Микары. Я должен одолеть Эсфера, но для этого мне понадобится куда больше сил, чем у меня есть сейчас. Ты… поможешь мне?

— Посмотри на себя, Вальдер, — фигура кузнеца выросла надо мной, и Эрдем опустил на меня взгляд, полный презрения. — Ты жалок. Ты бредишь. Кого ты молишь о помощи? Если здесь кого и стоит о чём-то молить, так это меня.

Я негромко усмехнулся.

— Что?.. — Эрдем стиснул зубы от злобы. — Что смешного? Что такого смешного ты находишь в своём положении?

— Ты говоришь совсем как Куро, — ответил я, подняв взгляд. — Знаешь, я много сомневался на твой счёт и всё никак не понимал, что ты за человек. Я видел, что твои жестокие слова подкреплялись твоей мудростью и опытом. Ты совершал ужасные вещи, но почти всегда оказывался во всём прав. Ты видел людей насквозь, по крайней мере, их худшие стороны. Мои слабости и недостатки ты тоже сумел разглядеть ещё в первую нашу встречу, и с тех пор ты неустанно тычешь ими мне в лицо. Но, знаешь, именно слабости и недостатки делают нас людьми. Ты пытаешься отринуть свои, но на их месте остаётся лишь пустота… Скажи, Эрдем, какой толк от пустоты? Её ведь невозможно обратить в силу.

Я взмахнул рукой и вновь устремил к противнику незримую длань высшего телекинеза. Мана стремительно потекла сквозь мои магические каналы и мгновенно сковала тело кузнеца по рукам и ногам. И всё же, совершив нечеловеческое усилие, Эрдем сумел сделать в мою сторону один шаг. Я сделал назад два.

— Твой доспех — это та ещё морока, — спокойно произнёс я. — Похоже, сейчас я действительно неспособен его пробить, и, возможно, даже укрепив магию рунами, не сумею этого сделать. Но это не твоё тело. В отличие от агатового рыцаря, у тебя есть своя плоть, а это влечёт за собой… определённые уязвимости.

Пользуясь тем, что кузнец оказался практически обездвижен, я без труда окутал его пузырём из водяных шаров и погасил пламя его боевой формы. Эрдем отлично знал арсенал моих способностей, знал мои трюки и стиль ведения боя, а потому попытался размозжить свой череп кулаком прежде, чем замкнётся моя западня. Он не успел. Я активировал стужу и обратил всю воду вокруг него в его ледяную темницу.

Я осторожно применил на себе малое исцеление, чтобы остановить кровотечение, и с трудом сделал шаг в сторону Эрдема. Наш бой был окончен, но я ещё не успел поставить точку в нашем противостоянии.