Путь в Сэльму

Глава 62. Открытие набора

Вдоволь насытившись своим взрыводелом чародейских зелий, Луд заметил, что сам задерживает и себя, и его. Быстрым шагом они вышли во внутренний двор.

А во дворе уже выстроились шеренги отрядов новичков. Под легкий первый в году снегопад подул свежий ветер, разметая по площадке невесомые снежинки.

В миг найдя своих, они с Глитусом одновременно крадучись и бегом пристроились к своей шеренге. И только в этот миг Луд заметил, что на голову Мирон надел свой дырявый шлем-ведро.

- Сними сейчас же! – сквозь зубы процедил гнев Луд, - Не позорь меня и Великоград!

Но Мирон не успел ни ответить, ни снять по просьбе своего сударя свой личный доспех. На них обратили внимание Старшина Святодар и Воевода Салимар.

- О, а вот и поздние пташки прилетели, - словно над детьми усмехнулся старшина, - Вы уже знакомы с этим отрядом, Воевода?

Салимар прищуренно еще раз за день осмотрел Луда и его ребят. Прежде, чем он открыл рот, у Луда невольно напряглись уши, ожидая громоподобный голос Воеводы.

- С этими ребятами я уже успел познакомиться еще у врат, - спокойно подтвердил глава сэльсмкой Обитальни, - И скажу я тебе так, Святодар, - он подошел ближе к Луду, - Любопытные гости к нам приехали из столицы. Гордые, самоуверенные. И необычные. Как тебя зовут, вояка? – он повернулся к Мирону, - Почему ты надел ведро себе на голову? – спросил он серьезно.

Сразу послышались смешки, все другие отряды заулыбались, глядя на чудака, умудрившегося прийти на открытие нового набора с ржавеющим ведром на голове.

Мирон назвал свое имя, но металл ведра заглушил его голос.

- Чего? – презрительно спросил Святодар.

- Я говорю, звать меня Мироном, сударь, - снимая свой чудо-шлем, ответил Мирон, совершенно никак не напрягаясь и с приподнятым настроением, - Готов служить порядку Сэльму, Зеленолесью, Великоземью и всем ее…

- Хватит, - негромко, но очень твердо своим внушающим и страх, и уважение, сказал Салимар, - Ты можешь снять свой шлем, вояка Мирон. На сражения вы вряд ли будете посланы…

- Но я готов сражаться!

- Не перебивай Воеводу Салимара! – выкрикнул старшина Святодар и даже почти схватил Мирон на шиворот, - Продолжайте, воевода.

- На сражения вы будет вряд ли посланы, вояка Мирон, но не потому что вы чем-то хуже других. А потому что это Обитальня порядка. Мы не участвуем в сражениях и стараемся избегать их. Настоящий воин Обитальни может навести порядок и все расставить на свои места без какого-либо оружия, без волшебства и звона монет, - затем он отошел от потускневшего Мирона и стал обращаться ко всему внутреннему двору, повысив свой каменоломный голос, - Доблесть, честь, смекалка, вера в заветы Святого Алирана и непоколебимая воля должны взращиваться в каждом из вас! Запомните – лучшие наши вояки всегда были скромны, честны и просты. Никогда не позволяйте гордыне управлять вами! В каждом… - он прервался, словно заметив что-то подозрительное где-то вверху, - Что за назойливая птица кружит над нами? Так вот, на чем я остановился? Ах, да. Не позволяйте зависти, корысти и тщеславию вторгаться в ваши сердца. Холодный ум и ярое сердце помогут вам в ваших делах.

Меж тем, птица, коей оказалась Тирина, пролетев десяток кругов над внутренним двором, мягко приземлилась на плечо к Клясеню.

Луд, который еще краснел от шлема Мирона, снова почувствовал неловкость за своих. Если до этого все внимание металось между речью Воеводы и ведром, то теперь все уставились на загадочную сову.

- Вояка, - обратился к Клясеню воевода, - Эта птица просто так села на твое благородное плечо, не потревожив тебя, или это верный спутник?

- Тирина мне верный спутник, как и я ей, - без какого-либо напряжения ответил Клясень, - Она живет своей жизнью крылатой птицы и лишь иногда посещает меня. Она не нарушит покой Обитальни и всех вояк.

Салимар промолчал в ответ на такое объяснение новобранца. Редкий снег, почти прекративший падать на Сэльму, окрасил внутренний двор тонким слоем белоснежного цвета, словно невидимый великан-пекарь слегка присыпал двор мукой.

- Вы прибыли сюда по своей воле, либо по воле Святого Алирана, либо по чьей-то еще прихоти – неважно. – Салимар продолжил свою речь открытия, - Вам удостоена честь обучиться на гордое звание вояки Обитальни порядка. Каждый день, в течение года вы будете совершенствоваться. Будь то рядовое задание или просто тренировка ума и духа, ни один день не пройдет даром. Последние два дня каждого месяца вам дается выходной, а каждая десятая неделя – выходная. Впрочем, наша крепость – не тюрьма. Вы почти всегда можете выйти, если надо. Оставьте ваши представления о тяжелых телесных испытаниях. Мы – не войско государя, мы – войско порядка. Да будет порядок в душе твоей и снаружи!

Последние слова он произнес словно пушка сделала выстрел. Главный девиз Обитальни еще звонко звучал в ушах новобранцев.

Воевода Салимар умел запечатывать слова в головы людям.

Совершенная тишина царила среди новобранцев, пока он молвил свое слово, и даже отряд Швеника замолк, прекратив свои глухие смешки над глумлением отряда Луда.

- Что за шипение? – огляделся по сторонам воевода, - Как будто… даже не знаю, на что это похоже. Змеи? Нет, змеи так не шипят, да и не могут они тут взяться.

Он вглядывался в небо, ожидая увидеть причины странного звука, но небеса молчаливо сыпали редкий воздушный снег.

- Воевода… - толкнул в бок Святодар, - Тут такое дело. Смотрите, снег бурлит.

Внезапно и очень стремительно началось то, на что все уставились в полном недоумении. Легкий снежный покров, успевший покрыть внутренний двор, стал дико шипеть и пениться.

- Происки недругов, - мрачно пробурчал один из людей Обитальни, которого Луд уже видел, скорее всего, он кто-то из служебных людей, - Решили испоганить нам открытие. Нет чести в них!

Тем временем безобидный ранее снег стал полностью превращаться в шипучую пену, которая стала расти и заполнять все пространство.

Началась легкая суматоха. Некоторые вояки убежали по своим комнатам, боясь невиданной силы. Кто-то кричал «Проклятье!», кто-то забавлялся и был рад.

Но один человек в Обитальне стоял на месте как приросший к земле дуб.

Луд сначала с яростью, затем с отчаянием и чувством бессилия наблюдал, как его вояка напрочь сорвал открытие набора. Глитус же сам успел куда-то убежать и пропасть.

«Навалял дров и испарился» - думал Луд, и его мысли еще держались в голове стройно, хоть и все плыло.

Пена достигла уровня шеи, большинство разбежались, но некоторые брели сквозь эту манную кашу непонятно куда и непонятно зачем.

Среди пенного безумия все-таки показалась голова Глитуса. То ли он никуда не уходил, то ли вернулся, не в силах не восхищаться своей невольной работой.

- Пузырики! Шипучка! – радостно горланил он, подкидывая вверх белоснежные лохмотья пены.

Глядя на эту картину, на полный переполох и чертовщину в месте, что считается оплотом порядка, на то, как Воевода Салимар и старшина Святодар, два храбрых и уважаемых солдата Обитальни, в непонимании пытаются уладить суматоху, чуть ли не плывя в пене, Луд почувствовал головокружение.

Перед глазами потемнело, звуки слились в единый поток глухого шума, в голове сплелся клубок обрывков мыслей, видений и воспоминаний.

Затем мрак полностью накрыл разум Луда, и он упал в пенную бездну.