Последний герой СССР

Глава 8

Я повернулся к Петру, ожидая чего угодно, но не был готов к счастливой улыбке, расплывшейся по его лицу. Ученый, привстав на цыпочки, дотянулся до моего уха и восторженно прокричал:

— Надо же, работает!

— Что работает⁈ — заорал я.

— Сигнализация!!!

— Придурок! Ты весь район разбудил! Пошли быстрее!

И я, схватив его за руку, побежал к дому.

Наша серая «Волга» мигала фарами, в салоне то зажигался, то выключался свет. В свете фар стоящего рядом милицейского УАЗика видны два тела, лежащие на земле возле нашей вопящей машины. Одно из них в милицейской форме. А вот второе, видимо, принадлежит несостоявшемуся взломщику.

Уазик патрульно-постовой службы, видимо, подъехал несколько минут назад. Тут же подкатил такой же УАЗ с надписью «Охрана».

— Что у вас? Трупы? — Заорал сержант из вневедомственной охраны. — Чья машина⁈

— Моя, — я сделал шаг вперед и тут же был скручен сотрудниками милиции. Руки заломили за спину, на запястьях щелкнули наручники.

Из дома выбегали жильцы — кто в чем. Кто-то нес детей, кто-то успел собрать узлы и торбы. Петр спокойно подошел к машине, присел и что-то сделал под днищем. Сирена стихла. Он тут же открыл дверцу и, быстро усевшись на водительское сиденье, захлопнул ее.

— Гражданин! Немедленно выйдите из машины! — Орал сержант из вневедомственной охраны.

Менты бесновались, пытаясь вытащить ботаника из «Волги», но Петр заблокировал дверцы. Один из блюстителей правопорядка поднял с земли камень и саданул им по стеклу. Реакции — ноль. А я для себя отметил, что машинка-то у нас бронированная.

Петр жестко и равнодушно смотрел на происходящее вокруг. Он спокойно говорил что-то в трубку телефона. Меня попытались запихать в УАЗик, но даже без рук я раскидал милиционеров. Про себя отметил, что менты какие-то слабые пошли.

Сан Саныч подъехал ровно через пять минут этого бардака.

— А ну-ка прекратить безобразие! — сказал вроде как не громко, но все услышали.

— А вы, собственно, кто? — задал вопрос старший сержант ППС.

Сорокин сунул ему под нос корочки.

— ГРУ… — побледнев, выдохнул тот.

— А сейчас подъедет дежурный по городу, — сказал Сан Саныч, кивнув в мою сторону. Его поняли без слов — наручники тут же были сняты.

Подъехала «Волга», желто-синяя, из нее вылез седой подполковник и быстро подошел к Сан Санычу.

— Сан Саныч, какая встреча! В чем проблема? — спросил он, пожав нашему начальнику руку.

— В непрофессионализме ваших сотрудников, — скривился Сан Саныч. На ППСников было больно смотреть. — Я своих забираю, — Сорокин подошел к «Волге», постучал по стеклу и махнул рукой, приглашая Петра выйти, — вы со своими сами разбирайтесь.

Петр, улыбаясь, открыл дверцу и покинул машину.

Народ тем временем уже рассосался. Видя, что опасности для жизни нет, люди потихоньку расходились по домам.

— Вот видите, Сан Саныч, — ботаника несло. Сейчас он был возбужден, счастлив, глаза его просто горели огнем научного азарта. — Я же говорил, что другая частота нужна. Если было бы четыре герца, то все бы просто разбежались бы. Здесь просто некоторый дискомфорт почувствовали. Ты как, Влад, почувствовал?

Мне захотелось прибить его.

— Так вот, инфразвук воздействует, скажем так, на центры паники. Человек начинает бояться непонятно чего. Прежде всего источника инфразвука. Все делают ставку на ультразвук, а я решил пойти другим путем.

— Ты мне скажи, — задал я вопрос, когда поднялись на третий этаж, — почему на тебя твоя гуделка не подействовала?

— А у меня вот, — ботаник жестом фокусника выудил из кармана небольшую коробочку, размером с зажигалку. — Глушитель. Универсальный глушитель волн. Вчера закончил и так удачно получилось испытать его в полевых условиях!

Не знаю, как я не выматерился вслух!

Петр открыл дверь своей квартиры и пригласил войти.

— Ну уж нет! — Сан Саныч поднял руки, выставил их ладонями вперед, будто хотел отгородиться от ученого. — Я в твой гадюшник не пойду. Ты иди спать, Петя, а я с Владом побеседую.

Ботаник вдруг всхлипнул.

— Ты чего? — опешил я.

От того жестокого, бездушного человека, который в кризисной ситуации был собран и действовал предельно быстро и эффективно, не осталось и следа.

— Пакет с продуктами потеряли, — сказал он тихо. — А там пастила. Сирийская. А я так ее и не попробовал.

Я только закатил глаза.

Быстро спустился вниз, нашел пакет — он лежал там, где я бросил его, подбежав к орущей «Волге». Пострадавших грузили в машины скорой помощи, «Волга» дежурного по городу отъезжала. УАЗ вневедомственной охраны тронулся следом. ППСники зло зыркнули на меня, но даже слова не сказали в мою сторону.

Я поднял пакет и так же бегом вернулся на площадку третьего этажа.

— Держи, — сунул пакет ботанику. — И закрой, пожалуйста, двери.

— Да что их закрывать? — Ботаник хохотнул. — У меня здесь такой же излучатель стоит, только помощнее. Никто и близко не подойдет! Прикиньте, ёмкостной датчик, срабатывает при нахождении от двери в двух сантиметрах.

— Придурок! А если кто-то случайно подойдет? Ребёнок, например? Или почтальон? Ты об этом подумал? — Заорал я.

— Когда вы уже уйметесь! Ночь на дворе! — Закричали с четвертого этажа и тут же хлопнула дверь.

— Да, над селективностью надо еще поработать, — Петр не обратил на крик соседа никакого внимания.

— Ладно, расходимся, — я видел, что заткнуть Петра невозможно, он сейчас изложит все свои задумки, расскажет о наработках и попытается обсудить все идеи. — Утром встретимся. Надеюсь, — добавил мрачно.

Петр засунул руку в пакет, выудил обломок от плитки соевого шоколада и, не прощаясь, скрылся в своей квартире. Мы с Сорокиным вошли в мою однушку.

— Что, Влад, вкусил все прелести дружбы с гением? — Сан Саныч засмеялся, сухо, похоже на карканье вороны.

Меня взяла злость.

— Вы чем думали, когда давали Петру боевое оружие⁈ — заорал я, плюнув на субординацию. — Это же все равно, что ребенка со спичками посадить играть на складе боеприпасов⁈

— А что случилось? — Сан Саныч, кажется, списал мое состояние на стресс.

Но меня трясло от злости.

— То, что он не умеет им пользоваться.

— Я его прогонял по теории — он знает об оружии больше меня, — Сорокин был явно удивлен. — И на тренажере он показал хорошие результаты.

— Он же теоретик! — Я вдруг успокоился. — И никто не знает, где у него замкнет и когда. В следующий раз предупреждайте меня о подобных решениях. И сигнализацию снимите с машины к чертовой матери. После сегодняшнего концерта к нашей «Волге» ни одна собака не подойдет. Включая ГАИшников.

— Все, Влад, я пошел, — Сан Саныч не стал проходить в комнату. — Ты постарайся выспаться. Завтра у тебя будет сложный день.

— Почему завтра? У меня уже сегодня сложный день, — ответил я со вздохом, закрывая за Сан Санычем дверь.

Проводив его, рухнул на диван и заснул. Мгновенно.

Утром посмотрел на Петра и злость прошла. Он стоял у моей двери счастливый, сияя, как начищенный пятак.

Я вышел и, спустившись к машине, с опаской посмотрел на нее.

— Не заорет?

— Нет! — Радостно ответил Петр. — Я вчера отключил сигнализацию. Оставил только инфразвук. Без звукового сопровождения удачнее будет.

— Из-за твоей сигнализации вчера два человека умерли, — сердито сказал ему, но этому ботанику все как об стену горох.

— Да с чего они умерли? Ну немного оглушило, там не такой разряд был, чтобы умереть. Подумаешь, слегка током шарахнуло. Часа два полежали и очухались, — он солнечно улыбнулся и, достав яблоко из кармана светлой жилетки, предложил:

— Будешь?

— Нет, спасибо. — Я вдруг вспомнил гайки в жестянке с монпансье и усмехнулся. Явно чуваку железа в организме не хватает!

В офисе поставил машину в гараж. Предупредил Василия Ивановича, что буду брать только по острой необходимости, и что каждый день она не нужна. Вообще мне проще проводить Петра до квартиры пешком. Проблем меньше.

В фойе во всю надрывалось радио. Диктор местной радиостанции объяснял, что вчера проводились учения, и что сирена была включена по ошибке. Что виновные выявлены и будут строго наказаны. В конце сообщения диктор принес извинения за причиненные неудобства. Сказал бы, где я видал такие «учения»…

Секретарша встала и приглушила звук.

С удовольствием посмотрел на Настю. Сегодня на ней синий сарафан: широкая расклешенная юбка и длинные, от пояса лямки, скрепленные на груди двумя планками. Под ним белая шелковая блуза с пышным воротником.

— Настя, а у тебя сегодня что, день рождения? — Поинтересовался Петр.

— Почему вы так решили? — ровные бровки удивленно взлетели вверх.

— А ты сегодня просто празднично оделась, — заметил ученый, чем смутил девушку. Она мило зарделась, перекинула косу за спину и, ответив, что одежда самая обычная, сняла трубку звонящего телефона.

— РИП, слушаю? — ответила кому-то на другом конце провода.

Мы поднялись на второй этаж.

Совещание проходило в кабинете, который занимал Жорес Иванович — и генерал Рохлин — во время своих кратких визитов. Я вошел первым, Петр за мной. Алферов уже в кабинете, сидит за столом, погруженный в бумаги, но, услышав наши шаги, поднимает взгляд.

— Садитесь, — кивает он нам.

Я занимаю место по левую руку от него. Петр садится у самого края стола, ближе к дверям.

— Как вы? Отошли от вчерашнего? — интересуется Жорес Иванович.

— Все в порядке, — коротко отвечаю я, не вдаваясь в подробности. Наверняка уже знает все, до мельчайших деталей, в красках и лицах.

Дверь открывается и в кабинет быстро входит Сан Саныч. Сорокин бросает на нас с Петром ехидный взгляд, губы его чуть подрагивают — явно сдерживает усмешку. На лице написано все, что он думает о нашем ночном «приключении». Но вслух не произнес ни слова, и на том спасибо.

Рохлин появился в кабинете последним. Выправка, шаг, осанка — все, как по уставу.

— Приветствую, — коротко поздоровался он. Подошел к столу, взял стул и, поставив его рядом с Алферовым, сел так, чтобы видеть белый экран, растянутый на противоположной стене.

— Сан Саныч, шторы, — говорит он все так же почти тихо, не повышая голоса.

Сорокин молча выполняет просьбу. Кабинет погружается в полумрак.

Рохлин поворачивается к Петру:

— Петр Константинович, начинайте.

Ботаник встал, щелкнул выключателем диапроектора. Луч света разрезал темноту, на экране появился первый слайд.

Петр начинает доклад.

— Я сейчас не скажу ничего нового. Пока. Пока вводная информация. Вы все… — ботаник бросил взгляд на меня и поправился: — Почти все знаете эту историю. Итак… В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году по итогам Карибского кризиса было принято решение установить в Атлантическом океане «машину возмездия». Это термоядерная бомба, мощностью в двести пятьдесят мегатонн, в герметичном контейнере.

На экране изображение металлической сферы, для масштаба рядом люди в белых халатах, которые кажутся лилипутами по сравнению со смертоносной махиной. Я что-то слышал о «Машине возмездия» в своей прошлой жизни. Но информация была на уровне слухов, сплетен и городского фольклора. Были еще какие-то статьи в желтой прессе, которые, скорее всего, и стали причиной слухов. Не думал, что история реальна. Серьезное оружие, но как любое оружие — это просто ресурс. Набор железа, без человека и его команды — это ничто. А человек, наделенный волей и возможностью пробудить страшную силу сидит сейчас со мной за одним столом, в этом кабинете. Почему-то вдруг подумал, что убийство Рохлина в моей прошлой жизни совершила явно не его жена.

— В час Х, — продолжал тем временем Петр, — «машина возмездия» при взрыве должна создать гигантскую, почти километровую волну искусственного цунами и смыть восточное побережье Штатов на глубину от ста пятидесяти до трехсот километров. Кроме того, взрыв «машины возмездия» на Срединно-Атлантическом хребте мог привести к непредсказуемым последствиям — ускорению дрейфа материков, активизации вулканов, мощным землетрясениям и так далее. Особо отмечу, что полностью последствия взрыва не просчитаны.

— Кто бы тогда их просчитывал? — заметил генерал Рохлин. — Никита Сергеевич дал добро, буквально наложив в штаны после Карибского кризиса. Своего рода последний козырь в рукаве. Но, продолжай, — и он, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.

Алферов сидел рядом молча, его лицо в полумраке казалось высеченным из камня.

Продолжаю, — Петр сменил слайд. На холсте появилось экспедиционное океанографическое судно с крупной надписью на борту «Анадырь». — Применение «машины возмездия» нанесло бы вероятному противнику невосполнимый ущерб и сделало бы ядерную войну невозможной — так рассуждали тогда. Но я бы поспорил…

— Петр Константинович, не отвлекайтесь от темы, — одернул его Алферов.

— Вы правы, — ботаник не смутился, у него вообще, как я уже понял, не было пиетета ни перед кем. Для него вообще не существовало авторитетов, кроме науки. — Итак… Идея создания «машины возмездия» принадлежала академику Сахарову. Но, когда дело дошло до практической реализации проекта, Андрей Дмитриевич встал в позу, вспомнил о невинных американских детях, о бедных неграх, которые неминуемо погибнут при взрыве такой мощности, а также о своих принципах. Он отказался от участия в создании этого страшного оружия. Более того, после ухода во «внутреннюю эмиграцию», он передал все разработки по «машине возмездия» американцам. Прошу учесть этот факт особо, — здесь ученый сделал паузу. — Возможно, именно поступок Сахарова спровоцировал то, что мы сейчас наблюдаем в большой политике. Кому понравится, если подложат такую свинью под задницу? Это как приставить дуло к виску. Но… я опять отвлекся…

Петр налил в стакан минералки, залпом осушил.

— Однако, «машина возмездия» и без Сахарова была построена, задачу разработки и строительства «машины возмездия» поручили группе молодых ученых из сибирских ядерных центров, и к ноябрю 1967 года она была готова. Руководство уже вертело дырочки для больших звёзд на погонах и под награды на кителях. В большой спешке «машину возмездия» погрузили на военный корабль-лабораторию «Анадырь». Несмотря на неблагоприятный прогноз погоды, «Анадырь» вышел в Северную Атлантику. Начавшийся шторм повредил корабль. Повреждения устранить не удалось. Встал вопрос: что делать с «машиной возмездия»? Это большая, герметичная сфера, весом сто пятьдесят тонн. Кроме боевой части из лития, к ней был пристыкован герметичный отсек для инспекции и обслуживания. Самая современная на тот момент система связи должна была выдать команду на боевое применение. Но шторм продолжался, корабль начал тонуть, и руководитель операции контр-адмирал Головко дал команду в ручном режиме поставить «машину возмездия» на боевое дежурство. Стальное яйцо со смертоносной начинкой погрузилось в серо-стальные воды Северной Атлантики. Экипаж пришлось эвакуировать на подошедший спасатель, а корабль затопить. Это было в шестьдесят седьмом году, двадцать три года назад.

— Теперь я добавлю, — генерал Рохлин оперся локтями на стол и внимательно оглядел присутствующих. — Этот проект курируется лично начальником генерального штаба. Ну и, естественно, первым лицом государства. Первое лицо у нас, сами знаете, какое сейчас, так что выводы можете сделать. На подписании договора об уничтожении химического оружия в Канаде снова всплыла тема «машины возмездия». И Майкл Горби, — тут Рохлин презрительно скривился, — пообещал клятвенно, что дезактивирует «машину возмездия». Вообще, в целом. Нам с его обещаний польза — «Р. И. П.» получил карт-бланш и неограниченные ресурсы. Но, продолжай, Петя.

— С «машиной возмездия» постоянно поддерживали связь на сверхдлинных волнах, — снова заговорил Петр. — Через станцию в Вилейке, Беларусь. Но она была очень неустойчивой. Так же иногда база в Лурдесе на Кубе или спутник улавливали сигналы затонувшей машины. Предпринимались попытки найти и починить, либо демонтировать страшное оружие. Наконец во время встречи Горбачева и Рейгана в Рейкьявике, Горбачев дал обязательство демонтировать «машину возмездия». Именно тогда, одиннадцатого октября восемьдесят шестого года впервые публично подняли тему, как это назвали западники, «страшного преступления коммунистов против человечества».