Последний герой СССР

Глава 10

Естественно, я слышал про «Аум синрикё»… И читал, и точно знаю, что сейчас в СССР разветвленная сеть этой секты. Украина, Прибалтика, в Казахстане очень много центров. Да что говорить, словно паутина, секта оплела весь Советский Союз. Эта, поначалу небольшая организация, сначала сделала неожиданный скачок в самой Японии. Если раньше учение Сёко Асахара было маргинальным, то в конце восьмидесятых стало захватывать студентов, преподавателей вузов, предпринимателей. Но — это Япония. Как эта зараза попала в СССР? И — главное — кто ее поддерживает? Учитывая масштабы, поддержка секты шла на самом высоком уровне, здесь я полностью согласен с Алферовым. Однако вслух этого говорить не стал, ответил неопределенно:

— Кое-что слышал.

— Тоталитарная секта по сути, — Алферов скривился, — хотя ее члены позиционируют себя церковью. Единой и истинной всемирной церковью. И их интерес к проекту «машина возмездия» опасен для всего мира. Поэтому будь предельно осторожен и осмотрителен в этой экспедиции.

— Понял, — ответил кратко. — Центральная, — сказал останавливаясь у гостиницы. — Вам помочь донести вещи?

— Мелочи. Что я, сам не донесу? — Усмехнулся Жорес Иванович.

Вернулся он быстро, с легким плащом на сгибе руки и небольшим чемоданчиком. Поставил чемодан на заднее сиденье, сверху бросил плащ и сел рядом со мной.

Я выехал на Ленинский проспект. Когда остановился у светофора на Октябрьской площади, Алферов, будто для себя самого, задумчиво произнес:

— Я согласился возглавить «Р. И. П.» не сразу. Эту тему мне предложил Олег Бакланов, секретарь ЦК. Сначала было предложено заняться научной частью. Но я, присмотревшись, понял, что придется делать все самому, с нуля. Нет такого человека сейчас в нашей стране, который мог бы координировать все темы «Р. И. П». И тогда я обратился к генералу Рохлину. Тоже Бакланов посоветовал. — Он помолчал и продолжил:

— «Р. И. П.» — это росток нового, это будущее, которое только только прорастает. Это будущее Союза… если Союз выживет…

Он замолчал, задумавшись. От его недавнего хорошего настроения не осталось и следа. Брови ученого сошлись в одну линию, лоб прорезала глубокая морщина.

— Жорес Иванович, можно вопрос? Личный? — Осторожно начал я.

— Да, Владислав, говорите, может, отвлекусь от тяжелых дум. — Жорес Иванович опустил козырек к стеклу, тень упала на лицо — длинное, костистое, типично белорусское.

— Я недавно прочел книгу «Подробности жизни Никиты Воронцова», Аркадия Стругацкого. И у меня возник ряд вопросов, — начал издалека. — Может ли человек вернуться в прошедший много лет назад момент своей жизни? И при этом сохранить память о той жизни, которую он прожил? О будущем, по сути?

В книге именно это и описывалось. Некая временная петля, и главный герой, умирая, переносился сознанием в один и тот же день своего прошлого — раз за разом. Вопрос был для меня очень важным, и я порадовался, что благодаря Стругацкому, мне удалось задать его отстраненно. Представляю, что бы подумал Алферов, скажи я сейчас: «Я прилетел из будущего, все знаю, всех спасу!»…

— Временная петля… — ученый посмотрел на меня с интересом. — Перенос сознания… Что такое сознание человека? По сути, можно описать сознание, как совокупность волновых пакетов, которая перемещается по пространственно-временному континууму. Одни пакеты информации имеют линейное движение по оси времени, а вот другие… Их можно представить и математически описать… Движение по оси времени назад невозможно в принципе, но если движение спиральное, то пересечение с аналогичным волновым пакетом вполне возможно. Но — в другом континууме. Если угодно и вам так понятней будет, в другом измерении, в параллельной вселенной. И Никита Воронцов в книге тоже попадал каждый раз немного в другой мир, и если вы читали внимательно, то могли это заметить. Другое дело, что он ничего не мог изменить в этом мире, даже зная о грядущих событиях.

— И что, вообще никак человеку, который точно знает будущее, не изменить его?

— С точки зрения науки — нет. Но вы, юноша, забываете о Боге.

— А вы в него верите?

— Все ученые, поднявшись до определенной ступени познания, верят в некий принцип, в первопричину, которую невозможно описать словами или передать цифрами, и научные методы здесь бессильны. Я предпочитаю называть эту первопричину Бог. Так что исходя из сказанного, по поводу героя книги могу сказать только одно: «На все воля Божья». Ну что, приехали…

Я остановил машину на площади перед аэропортом и от всей души пожелал:

— Ни пуха, ни пера, Жорес Иванович!

— К черту, Владислав, к черту! — с улыбкой ответил Алферов.

Он взял в правую руку чемодан, плащ перекинул на сгиб левой и пошел к зданию. Я не стал ждать, пока он войдет, повернул ключ в замке зажигания. «Волга» плавно тронулась с места.

Из головы не выходил разговор с Алферовым. Я не знаю, та ли это реальность, или же какая-то параллельная, но факт остается фактом: я прожил эту жизнь один раз и вернулся в одну из точек этой же самой жизни. Сейчас пока еще Светский Союз держится, но шторм уже начался. Идеальный шторм…

Идеальный шторм — это когда в результате целого ряда неблагоприятных событий, накладывающихся друг на друга, их общий негативный эффект существенно возрастает. Очень существенно! И сейчас я наблюдаю начало такого вот «идеального шторма».

Во время такого шторма все зависит от капитана. Если капитан, вместо того, чтобы бороться со штормом, подстраивается под него, то катастрофа неизбежна.

Некомпетентный «капитан» видит мелкие волны и не понимает, что они идут по поверхности большой и страшной волны, которая смоет все.

Возможно ли справиться с идеальным штормом? Такому мощному «кораблю», как Советский Союза — да. Весь вопрос в «капитане»…

Подъехав к забору «Р. И. П.», немного подождал, пока охранник откроет ворота. Вообще интересно, контора упакована техникой по самое немогу, а ворота открывают по старинке — вручную. Давно пора сделать нормальный КПП.

Проехав проходную, сразу направился в гараж. Поставил машину. Уже уходил, когда в полутьме коридора наткнулся на Василия Ивановича. Завгар, не отрываясь от вороха бумаг на верстаке, хрипло закашлялся.

— Василий Иванович, у меня к вам просьба. Там Петр Константинович сигнализацию поставил. Уберите ее на хрен, под корень.

— Петя затейник, — Василий Иванович улыбнулся — одними глазами, — что на этот раз учудил?

— Сирену противовоздушной обороны учудил, район на уши поставил ночью, и двоих — воришку и милиционера током шарахнуло, когда к машине прикоснулись. Весело было всем, — рассказал вкратце о ночном переполохе.

— Хороший мальчик, талантливый, — завгар усмехнулся. — Уберу, сейчас же.

— И, еще… Мне на склад надо. Подскажите, где он находится?

— А что подсказывать? С другой стороны, за той вон стеной. Обойди здание, там спуск в подвал. В аккурат на склад попадешь.

Я уже развернулся, когда его голос остановил меня:

— Стучи громче. Кузьмич последнее время глуховат стал. Пока откроет, сигарету успеваю выкурить. Еле шевелится. И дверь не дергай, пока сам не откроет, мужик он неторопливый, сначала чай допьет, потом перекрестится на иконку, потом ключи начнет искать.

— Понял, спасибо! — я вышел из гаража и быстрым шагом обогнул длинное лабораторное здание.

Строители сегодня работали на крыше и во внутренних помещениях, заканчивая проводить коммуникации. Обошел несколько бухт с проводами, спустился по широкому пандусу в подвал и толкнул дверь. Закрыто. Поискал глазами звонок, не обнаружив, постучал кулаком. Внутри что-то громыхнуло. Подождал. Еще подождал. Действительно, успел бы выкурить сигарету.

Наконец, дверь открылась.

— Ну и чего колотишь? Здесь тебе не Москва, чтобы все бегом-бегом.

Видимо, это и есть Кузьмич — приятный, похожий на старого домового, такой же уютный человек. Бородка, животик, кепка старого фасона с надписью «Таллинн» над козырьком. Одет в просторную ситцевую рубаху, яркую в зеленых и фиолетовых огурцах, заправленную в синие брюки. На ногах почему-то тапочки. Обычные, советские, в коричневую и черную клетку, теплые.

Он пожал мне руку:

— Степан Кузьмич. — представился, но моего имени не спросил. — Но ты можешь обращаться ко мне запросто: «дядя Степа». Для того дяди Степы, про которого ты стишки в детском саду учил, я мелковат, но мне все равно нравится, — посмеиваясь, сообщил он. — А здесь мое хозяйство. Ты же новенький? Владик, если не ошибаюсь?

— Влад, — поправил его, подумав, что в советское время действительно сокращали мое имя так: «Владик», потом буква «л» почему-то выпадала, и множество Владиславов становились Вадиками и дальше — Вадимами.

— Путь будет Влад, — добродушно согласился дядя Степа.

Я перешагнул через мощные силовые кабели, краем глаза отметил стол с компьютером, монитор которого светился. Рядом действительно термос и кружка, возле монитора иконка.

— Как тебе мое хозяйство? Впечатляет?

— Не то слово!

Склад оборудован самыми современными механизмами. Крепкие стеллажи почти до потолка, над ними бегают электроштабелеры — я таких никогда не видел, даже в две тысячи двадцать пятом.

— Как тебе мои паучки? — кивнул на них дядя Степа. — Я этими многоножками никак не налюбуюсь. Раньше как было? Все вручную, все врукопашную. Лестницы, стремянки, целая бригада грузчиков. А грузчики, сам понимаешь, народ отпетый… и запитый, что уж греха таить. А товар ищешь-ищешь, пока не начинаешь крыть трехэтажным матом все и всех. А сейчас я ткнул кнопочку на этой вот машинке, — он подошел к столу и ласково, как котенка, погладил монитор, — мне раз — ряд, полка, номер позиции. Я стрелочку курсорчика навел вот сюда, штабелёрчик съехал по стойке, достал нужный номерочек, спустил вниз. Ну или поднял — как мне угодно. Вот, полюбуйся. Можешь забирать. Рюкзак туристический, походный, две штуки. Я для Петра поменьше снял. Ему ни в коем случае много не нагружай, он половину все равно потеряет. А у меня потом списание. Не люблю, когда разбазаривают казенное имущество.

— Дайте три, — попросил я и непонимающе уставился на дядю Степу, который громко рассмеялся.

— Ха-ха-ха! Прямо как в анекдоте! Вот вам таблетка от жадности… Доктор, дайте две! — и он снова закатился смехом, похожим на звон колокольчика.

Я улыбнулся. Жадность — не жадность, но в экспедиции будет участвовать проводник, и лучше заранее собрать ему все необходимое.

— Готово! Рюкзак, три штуки, — Степан Кузьмич пощелкал мышью и отодвинул ее в сторону. — Смотри! — указал пальцем сначала в один угол склада, потом в другой. — Видишь, вон камеры монтируют? Сюда еще два монитора поставят, Петр обещал в ближайшее время заняться. Так я не сходя с места весь склад буду видеть! Так, что дальше?

— Дальше веревка. Статическая — пятьдесят метров, и динамическая — тоже пятьдесят.

— Готово, — отрапортовал дядя Степа через пару минут. — Что еще?

— Все снаряжение для скалолазания. Обвязки, каски, карабины десяток на каждого, на всякий случай. Скальные крючья и закладки, мало ли, что придется страховать. Перчатки, с усиленными ладонями, чтобы веревка не жгла руки. Молоток, желательно, небольшой, но увесистый. И на всякий случай ледоруб положите. Дальше… спальники, палатку…

После того, как все необходимое было собрано, я переключился на экипировку. Выбрал армейские берцы — высокие, с жесткой подошвой, проверенные в горах и не только. Походный костюм — брюки, куртка, камуфляж, из жесткой ткани, не рвется, не продувается ветром, не боится колючек. Да что колючки, такую ткань порвать — надо очень постараться. Хотя… у Петра, скорее всего, получится…

— Ну что, сборы, смотрю, в самом разгаре?

На склад вошли Сан Саныч и Петр, что-то увлеченно рассказывающий ему. При этом он махал руками, как ветряная мельница.

— Этому товарищу тоже костюмчик и обувь. Подбери, Кузьмич, у тебя глаз — алмаз, чтобы размер был в цвет.

— Костюм-то я подберу, а вот с обувью, боюсь, проблемы будут, — и дядя Степа уставился на ноги ботаника. — Ножки-то нестандартные…

Мы с Сан Санычем тоже посмотрели на ступни Петра. Я как-то раньше не обращал внимания, но у ботаника при его вполне себе среднем росте были такие лапы, что я не смог на глаз определить размер. Сорок седьмой? Или, все же, сорок восьмой?..

— Н-да… проблема, — Сан Саныч хохотнул. — Может, лыжи?..

— У меня проблем не бывает, — тут же обиделся заведующий складом. Он сел к компьютеру, его пальцы быстро забегали по клавиатуре. — Есть! — Кузьмич вскочил и, улыбаясь так счастливо, будто отыскал горшок царских червонцев, побежал к стеллажам.

Спустя несколько минут он вернулся, прижимая к груди резиновые сапоги, действительно, больше похожие на лыжи.

— Ничего себе, сапоги-скороходы! — Я расхохотался: сапоги были ядовитого, прямо-таки вырвиглазного желтого цвета. — Петр, теперь не потеряешься. В какую бы задницу ни упал, мы тебя увидим. Главное, падай сапогами вверх!

— Петруша, а у тебя кеды есть? — Поинтересовался Сан Саныч.

— Где бы я кеды сорок седьмого размера купил? — Проворчал Петр. — У меня кроссовки есть. Точнее — будут. Я Вовчику звонил, он сказал привезет настоящие, фирменные. Сказал, что для похода в самый раз.

— Петруша, — вкрадчиво спросил Сорокин, — а ты не сказал, в какой поход собираешься?

— Нет, я ему о полупроводниках рассказывал, — Петр скинул растоптанные сандалии и натянул сапоги. — О, в самый раз! Еще и с шерстяным носком пойдут!

— Что-то еще? — уточнил дядя Степа.

— Да. — я стал загибать пальцы. — Первое — аптечку. Полный набор, жгуты, бинты, обезболивающее, антибиотики, шприцы и прочее. Дальше: фляги, термос. Сухпаек на неделю, с запасом. Компасы, карту, — с сомнением посмотрел на Петра, тот как дите, радовался резиновым сапогам. — Карты одной хватит. Для меня. Проводник, думаю, дорогу и так знает, а Петру она точно не нужна. Дальше: бинокль, фонарики, приборы ночного видения…

— Куда тебе столько всего? — удивился Степан Кузьмич. — Не на войну же собрался?

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — ответил ему. Рассказывать, как четыре дня возвращались к своим по афганским горам, не имея даже спичек, естественно, не стал.

— Аппетиты у тебя, однако, — Сорокин покачал головой, но видно было, что он одобряет мою основательность. — Приборы ночного видения я сам тебе организую. Петр, переобувайся, сапоги в рюкзак. Не самая удобная обувь, но я постараюсь найти берцы твоего размера. Все, Кузьмич, соберешь рюкзаки?

— Да без вопросов, Сан Саныч! — заведующий склада тут же принялся за работу.

— Вообще-то рюкзак самому надо собирать, это все равно, что парашют складывать, — возразил я.

— Я список предоставлю, снизу вверх — где, что, в каком количестве и в каком кармане, — пообещал дядя Степа.

— Пошли, — Сан Саныч потянул меня за руку и чертыхнулся, споткнувшись о сапоги, брошенные посреди прохода.

Мы прошли склады и Сорокин открыл дверь у дальней стены. Дальше метров двадцать коридора. Внезапно погас свет.

— Черт, освещение в коридоре не сделали, — тихо выругался Сан Саныч и толкнул дверь. — Пришли.

Впереди разверзлось темное пятно большого помещения. Я только успел подумать, что здесь слишком тихо, как тут же раздался треск автоматной очереди. Темноту прочертили рваные, ослепительные, вспышки выстрелов. В нос ударил запах пороха. Сорокин резко рванулся к стене, его силуэт мелькнул в оранжевых отблесках. Темнота снова сомкнулась, но в ушах стоял звон, а перед глазами плавали пятна.

Я рванулся вперед, вжимаясь в липкий от пыли бетон и автоматная очередь снова прошила воздух. Горячие гильзы дождем сыпались на пол, судя по звуку — метрах в семи от меня. Первый перекат. Выдох. Второй бросок — вот уже силуэт, мелькнул в дыму. Вскочил разжавшейся пружиной, левой нанес резкий удар по запястью, послышался хруст и крик. Локтем в солнечное сплетение — воздух с хрипом вырывается из его легких…

И тут помещение заливает яркий свет.

— Агеев, сука, — прорычал Сорокин, — я пристрелю тебя прямо сейчас, собственными руками!

Да, попал… От этого никогда не отмоюсь…

На полу лежал человек в камуфляжном комбинезоне. Маленький, даже хрупкий. На лице странный прибор ночного виденья, я таких раньше не видел. Из-под черной балаклавы выбилась знакомая коса.

Сорокин рухнул рядом на колени, пальцы, которыми он пытался нащупать на шее пульс, дрожали.

— Настя… Настенька… — голос его сорвался, будто он вот-вот зарыдает.

И в этот момент девушка внезапно «ожила». Быстро, слишком быстро для только что лежавшего без сознания человека, ее рука рванулась вверх, обхватила шею Сан Саныча, нога подсекла — и он с глухим стуком грохнулся на пол. Тут же мгновенно вскочила на ноги — одним движением. Стойка уверенная, профессионального бойца. Ладонью подозвала меня к себе — мол, давай, попробуй. Я медленно поднял руки, показывая, что не собираюсь нападать. Она слегка наклонила голову, будто оценивая обстановку.

— Ссышь? — услышал ее голос. От воркования голубки, к которому я привык, сейчас ничего не осталось.

— Дура, я думал, убил тебя. Совсем охренела⁈ — Со злостью процедил сквозь зубы. — Понимаю, что тебя так просто не грохнуть, но видела же, что вошли люди?

— А я не знаю, люди это вошли или противник? — возразила она.

— Уволю ко всем собачьим чертям! — рявкнул Сорокин.

— Собачьих чертей не бывает, — ничуть не испугавшись, ответила девушка.

Он встал на ноги и, схватив секретаршу за запястье, потащил к противоположной стене. Я увидел там еще одну дверь.

— Почему запасной выход не закрыт⁈ — Орал Сорокин. Он был в ярости. — Идут строительные работы, идет пусконаладка на втором и третьем этажах… неизбежны сбои и отключения электричества. Башкой-то думай! А если бы рабочие вошли случайно? Быстро привела себя в порядок и ко мне в кабинет!

Он втолкнул девушку в раздевалку и, повернувшись ко мне, объяснил:

— Дверь в темноте перепутал. Там рядом с оружейной запасной выход из тира.

Я молча смотрел на него. Видимо, он уловил вопрос в моих глазах, оглянулся на раздевалку и, подтянув узел галстука, проворчал:

— Все очень сложно…