Последний герой СССР

Глава 23

Союз «героев-афганцев»… В девяностом его возглавлял… возглавляет Виктор Слонин. Или, по-простому, Витька Слон. Мой сослуживец. Мы вместе с ним попали в заваруху в Афгане, потом после госпиталя в Фергане, дослуживали там же. Он ушел на дембель на полгода раньше меня…

— Ладно, решим вопрос. Несите сюда свои «акции» или что вам там дали? — Я посмотрел на них и успокоил:

— Да не переживайте вы так, с председателем договорюсь, деньги вернет. Мам, пап, ну правда, прежде чем делать что-то для меня, в следующий раз посоветуйтесь со мной, договорились? Может, у меня другие планы? Сейчас соблазнов будет очень много, времена наступают непонятные. Так что давайте с деньгами аккуратно. Единственное, что будет правильным — это недвижимость. Пока, по крайне мере.

— Тут я согласен с Владом, действительно вы поторопились, — поддержал меня Петр. — Это я вам как ученый могу сказать.

— Слушай, мама, умный человек тебе говорит, без пяти минут доктор физматнаук — я улыбнулся. — Неси давай облигации.

Она молча кивнула и вышла из кухни. Вернулась через минуту с плотным конвертом. Протянула его мне дрожащей рукой. Я, не глядя, сложил его пополам и сунул в барсетку.

— Ты бы хоть посмотрел условия… Может, все-таки что-то стоящее… — никак не могла расстаться с мечтой мама.

— Все, мать, хватит, — отец стукнул ладонью по столу. — Тема закрыта, — сказал он таким тоном, что мама не посмела возразить.

Петр сидел, затаив дыхание, наблюдая за этой маленькой семейной драмой с сочувствием во взгляде.

— Петр, ты как, со мной или останешься здесь?

Он встрепенулся, стряхивая несуществующие крошки с колен. В его глазах вспыхнул тот самый азарт, который я видел у него в переулках Восточного.

— С тобой, — ответил он без тени сомнения. — Что-то я почувствовал вкус к приключениям.

И затем состроил такое нарочито-плутовское, дурацкое лицо, что я невольно усмехнулся.

— Приключения, — повторил я, вставая из-за стола. — Ну что ж, поехали. Приключения должны приключаться, — пошутил я.

Встал, вышел в прихожую и снял трубку с телефона. Набрал номер Валька.

Трубку взяли не сразу. Чей-то незнакомый голос на мое «Позови Валька», ответил:

— Корефан занят!

Я снова набрал номер. На этот раз подошел Валек.

— Какие тут люди нарисовались? — протянул он, услышав мое «алло».

— Валек, это я.

— Блииин… Влад! — в голосе послышалось пьяное оживление, смешанное с укором. — У меня сёдня днюха, а от лучшего друга ни привета, ни ответа. Чё, устроился на крутяцкую работу и меня все, алес? Списал?

— Так звоню же, — я усмехнулся: Валек долго обижаться не умеет, его обид хватает максимум на пару секунд. — Приеду поздравлять. Где зависаете?

— У меня на Горе! — он старался перекричать загремевшую музыку и громкий хохот компании. — Подгребай, жду!

— Я не один, — предупредил его.

— С Анжелкой, что ли? — это предположение заставило меня поморщиться.

— Нет, со мной коллега с работы.

— Да чё я, выпивки пожалею, чё ли? Тащи своего коллегу, нальем, накормим, напоим, все по красоте будет! — он фыркнул и рассмеялся.

Да, Валек уже изрядно «наотмечался».

К Вальку на Гору мы приехали, когда уже было часов девять вечера. Дверь в его квартиру распахнута настежь, слышатся музыка, разговоры, пьяный хохот. Вошли. Внутри не протолкнуться — классика жанра, молодежная гулянка в девяностом. Дым стоял коромыслом, на полу пятна пролитого вина, окурки.

Петр замер на пороге, с любопытством и легким испугом разглядывая это буйство. Но недолго. На него сразу же, словно коршун, спикировала какая-то бойкая девчонка с хвостом до пояса и в короткой юбчонке. Что-то крикнула ему на ухо, заливаясь смехом, и буквально уволокла в соседнюю комнату, где под медленный, тягучий хит танцевали медляк. «Белые розы, белые розы, беззащитны цветы», — заблеял Юра Шатунов после долгого инструментального проигрыша. По потерянному и одновременно счастливому лицу моего напарника я понял, что его первая в жизни настоящая вечеринка началась более чем успешно.

Валька я обнаружил на кухне. Он с азартом руководил процессом нарезки очередной батареи бутербродов. Увидев меня, раскинул руки, чуть не выронив нож.

— Влад! Дружище! Штрафную! — он обнял меня, пахнув в лицо водкой и радушием. — А я уж думал, ты свалил куда-нибудь по своим темным делам!

— Куда я без твоего дня рождения? — отшутился я, освобождаясь из объятий и протягивая ему пакеты. — Держи, презент.

Валек заглянул в пакет и радостно присвистнул.

— Ого! «Белый аист»! Это круто! Это прям по-взрослому! — Он тут же отставил в сторону стеклянную бутыль с самогоном и принялся распечатывать коньяк.

Тут же, в качестве «штрафа» подсунули стопку с мутной жидкостью. Я вежливо отодвинул ее.

— Спасибо, я с этого не начинаю, — отказался я и высокий парень, которого я смутно помнил, опрокинул самогон себе в рот. Схватил с тарелки бутерброд с колбасой и вышел. — Валек, — попросил друга, — мне коньячка. Немного.

Гости — гостями, но пить неизвестно что я не собирался.

— А где твой зверь-коллега? — поинтересовался Валек, наливая в две граненые стопки благородный янтарный напиток.

— Его увела куда-то в закат местная дива, — махнул я рукой в сторону комнаты, откуда доносились звуки баллады Bon Jovi. — И уверен, ему сейчас совсем не до нас.

Валек громко заржал.

— Ну и ладно! Значит, мужик нормальный! — он чокнулся со мной. — Расслабься, старик. Сегодня твои проблемы подождут.

Я сделал глоток. Со стопкой в руке вышел за именинником к гостям.

Тепло качественного коньяка разлилось по телу, начиная мягко разгонять внутреннее напряжение. Взгляд скользнул по веселящейся компании, по Петру, который уже неловко, но с воодушевлением пытался повторять движения за своей новой знакомой. На его лице были написаны восторг и легкая паника человека, внезапно попавшего в другой, яркий мир.

«Ладно, — подумал я, делая второй глоток. — Хотя бы на одну ночь можно забыть про Блохиных, Сорокиных и пропавших лаборантов. Пусть парень почувствует, что жизнь — это не только бумаги и паяльник».

А где-то там, за стенами этой шумной, пьяной квартиры, тикали те самые два дня, что дал Блохин Вовчику. Подумал, как он будет изворачиваться и что будет врать подполковнику Блохину?

Сел в кресло, расслабился. И понял, что сейчас, с теплом коньяка внутри, все это кажется такой далекой, чужой жизнью.

Вечеринка потихоньку сошла на нет. Выдохлась, как и сам Валек, мирно посапывающий на диване, в обнимку с пустой бутылкой из-под коньяка. Громкая музыка сменилась приглушенным перешептыванием парочек, которые разбрелись по углам. Я обошел квартиру в поисках Петра.

Обнаружил его на балконе. Он сидел на барьере, свесив ноги.

— Если собрался прыгать, то учти — второй этаж, не высоко, — пошутил я.

Услышав, он повернулся, постарался придать лицу трезвое выражение и потерпел фиаско.

— Испортил такое красивое мгновение неуместным замечанием, — попенял ботаник. — Я тут звездами любуюсь, а ты… прыгать, прыгать.,. Знаешь, как хорошо под звездами думается? — и тут же, без всякого перехода:

— Вот что они все прицепились к профилю управления «машиной возмездия»? Это же просто железка, понимаешь? Без человека она — ничто. Это не ядерный чемоданчик, где надо нажать кнопку — и бац — весь мир взлетел на воздух. Как показывают в голливудских фильмах. А с «машиной возмездия» так нельзя. Нельзя… — он вытянул указательный палец и погрозил неведомо кому. — Тут надо послать код на спутник, а код этот никто не знает. И в дневнике У его гарантированно нет. Я в этом просто уверен. По крайней мере в том, что я привез из вагончика в долине. Хотя бы потому, что тетрадей должно быть больше, намного больше. А там… вполне возможно, что в фольгу завернут просто дневник — личный. Все-таки Виктор У — психолог.

Он сделал паузу, пытаясь собрать пьяные мысли в кучу.

— А связь со спутником неустойчива… — снова сменил тему ученый. — И орбита у него неустойчивая. И в этом деле тайна на загадке, и загадка на тайне. И вряд ли мы разберемся. Если только Саруханов не даст подсказку… Но я видел уже почерк Виктора У… там не буквы, а детские каракули. — Петр с отвращением сморщился. — У него почерк такой, что ни один шифровальщик не поможет. Так что будет лежать наша страшная сфера на дне, и никто, ты понимаешь, никто не сможет ее активировать.

Я внимательно слушал его, но про себя подумал, что блеф-то никто не отменял. Игроки в этой партии, как я понимаю, очень серьезные, и им не нужна активация. Им нужен сам факт угрозы, нужен слух, чтобы давить и манипулировать. И вряд ли какой-то политик в здравом уме решится активировать это страшное оружие. Это — если в здравом уме. Но психов на нашей планете тоже достаточно…

— Ладно, теоретик, — прервал я его откровения, — завтра с похмелья пофилософствуем. А сейчас пора на боковую.

Вытащил его с балкона, прикрыл дверь и, кивнув на прощанье немногим трезвым гостям, направился к выходу.

Петр слегка пошатывался, но шел покорно, продолжая бормотать что-то про коды и почерк.

Мы уже добрались до двери, как снова нарисовалась девица с хвостом до пояса. Она повисла у Петра на шее и попыталась поцеловать в губы. Петр отвернулся, яркие губы девушки, с густым слоем помады и блеска, чмокнули его куда-то рядом с ухом.

— Так ты все-таки женишься на мне? — она капризно надула губы и посмотрела Петру в глаза. — Я уже тебя прям люблю!

— Вот я всегда говорю только правду. Особенно женщинам, — сказал ученый, поставив девушку на ноги. — Тебе правду сказать?

— Валяй! — разрешила она.

— Я всегда опасаюсь женщин с длинными волосами. — Петр взял прядь из ее хвоста на макушке и вытянул руку. Конец пряди локоном завился вокруг его пальца. — Вот всегда думаю, если у них хватает терпения отрастить волосы до пояса или бедер… Еще хлеще — до колен… То хрен его знает, на что еще им хватит терпения. Страшные люди эти женщины!

— Так нет проблем! — воскликнула девчонка и убежала на кухню.

Я уже думал все на этом закончится, но она тут же вылетела к нам в коридор с ножом в руках

— Смотри! — и обхватив волосы, срезала хвост под корень. Тряхнула головой, запустила пальцы в облако волос и улыбнулась.

— Охренеть! — воскликнул ботаник.

— Так что? Когда в ЗАГС? — спросила девчонка, а я поразился ее прямо-таки бульдожьей хватке.

Даже не знаю, что делать — спасать Петра? Или не надо?

— Завтра, — ответил Петр. — Завтра! Тебя как зовут?

Я закрыл лицо ладонью, чтобы не заржать.

— Злата! — ответила девушка.

— Отлично, Голда, значит, договорились! — Торжественно сказал ботаник.

Она чмокнула его в другую щеку и ускакала куда-то в комнаты.

Мы, наконец, вывалились из подъезда…

На улице прохладный воздух ударил в лицо, опьяняя после душной, прокуренной квартиры куда сильнее спиртного. Заметил неподалеку машину с приглушенным светом в салоне и знакомых парней из «Р. И. П.» и подумал: «Наружка. Сорокин бдит». Но он прав, болтливого ученого, знающего слишком много, действительно надо поберечь. А то эти звезды и откровения под ними не доведут до добра.

Помог Петру устроиться на заднем сиденье и вздохнул с большим облегчением — наконец-то можно расслабиться!

Сел за руль, «Волга» сорвалась с места, и скоро был у подъезда дома на Парковой. Поднялся по лестнице, но перед площадкой замер, останавливая Петра. На площадке меня ждал «сюрприз», который моментально протрезвил.

Перед дверью в квартиру Петра лежал человек. Азиатская внешность, поджарое тело, одет во все черное — водолазка, брюки. В откинутой руке зажат пистолет с глушителем. Из носа по щеке стекает струйка крови. Узкие глаза плотно закрыты.

— Это что еще у нас за черепашка-ниндзя? — пробормотал я, осторожно приблизившись к нему.

О сигнализации Петра этот товарищ явно не имел представления, иначе бы не сунулся к дверям его квартиры.

Я аккуратно носком кроссовка выбил пистолет из безвольной руки, поднял его, передернул затвор — патрон в патроннике. Заряжен.

Не стал рисковать, его же ремнем затянул ему запястья за спиной. Сколько он проваляется в отключке? Петр тогда говорил, что часа два, не меньше. Он рассказывал, что после того инцидента с сиреной он убрал звуковой сигнал, но усилил инфразвук. И сигналка срабатывала, только если попытаться вскрыть квартиру.

Петр тоже поднялся на площадку, с пьяной уверенностью переступил через тело бесчувственного азиата и потянулся к едва заметной точке чуть выше дверного косяка. Приложил большой палец.

— Сканер отпечатка пальца! — похвалился он, гордо расправив плечи. — Можно заходить!

И толкнул дверь.

— Стоять! — схватил его за руку. — Быстро вниз! В машине у подъезда сорокинские ребята, расскажешь им о ситуации. Скажи им всего два слова — проникновение и взлом. И, Петр, поберегись, ладно?

Ботаник посмотрел на меня совершенно безумными глазами.

— Какой насыщенный день! — Он ухмыльнулся и хотел пройти к лестнице, но споткнулся о ногу «ниндзя», потерял равновесие и рухнул на пол рядом с ним. Он положил локоть под голову, подтянул ноги к животу и через секунду ночную тишину разорвал мощный храп.

Я опустил руки, глядя на эту сюрреалистичную картину: бесчувственный киллер, уснувший рядом с ним гений-изобретатель и я над ними, с пистолетом в руке. Передо мной встала просто классическая задача: как перевезти волка, козу и капусту в одной лодке? Только вместо реки — лестница, вместо козла — убийца, вместо капусты — Петр. А волк, как я полагаю, притаился в моей квартире? Осмотреть квартиру, оставив этих двоих здесь — глупо и небезопасно.

Толкнул дверь в квартиру Петра, порадовавшись, что он отключил сигнализацию раньше, чем отключился сам.

В его квартире обычный бардак, и тут явно никого не было — все пустые банки из-под тушенки на своих местах. Положил Петра прямо здесь же, на половике в прихожей и вышел, захлопнув за собой дверь. Точка над косяком мигнула и потухла, снова став невидимой.

Я прошел к своей квартире и осторожно толкнул дверь. Тишина. Включил свет. Прошел в комнату. Все, что можно было оторвать — оторвано, то, что можно сломать — сломано. Моя сумка полностью выпотрошена, вещи на полу. Подушки вспороты. Диван разрезан. Видно, что что-то искали, и времени было в обрез. Обыск проводился в большой спешке. Я подошел к окну, осторожно отодвинул штору. Никого.

Подошел к телефону, позвонил парням из наружки.

— Быстро ко мне, — и кинул трубку.

Включил свет на кухне, готовый выстрелить, если оттуда кто-то выскочит. По пути толкнул дверь в санузел — никого. На кухне тоже пусто.

Сзади топот. Я резко развернулся, но тут же окрик: «свои», — заставил опустить пистолет. Парни из наружки только переглянулись.

— Звоните полковнику, — попросил я.

— Уже. — ответил один из них. — Еще когда вы на гулянку отправились, доложили. Он приказал держать его в курсе ваших перемещений. Мы отзвонились сразу, как вы с Петром вошли в подъезд своего дома.

В дверь влетел полковник Сорокин.

— Влад! Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь⁈ — заорал он. — Что стоите? Вызывайте милицию! — Один из парней кинулся к телефону. — Но мне вот интересно, — как-то быстро успокоился Сорокин, — что они здесь искали?

— А это я вам сейчас покажу, — я направился к двери.

На площадке снова перешагнул через азиата, и быстро спустился по лестнице. Сорокин шел за мной. На улице я подошел к своей серой «Волге», открыл заднюю дверцу и вытащил пиджак Дмитрия Саруханова.

— Видимо, это…

Сорокин быстро прощупал пальцами полы пиджака.

— Молодец, Агеев! Просто молодец! — Потом сморщился и тихо добавил:

— Вот только одеколон смени. От тебя, как от иной бабы в полном трамвае несет сиренью. Дышать рядом невозможно!