Последний герой СССР

Глава 14

В голове молнией пронеслось: «До Петра как до жирафа… не поймет». Но тело отреагировало мгновенно, я тут же упал ничком и откатился в сторону. Рефлексы сработали.

Появившийся из ниоткуда мужчина оттолкнул ботаника от машины, свалил его с ног и прикрыл собой. А вот Сорокин оказался у автомобиля как раз в момент взрыва. Хлопок был негромким, приглушенным, ничего особенного, но…

Со звоном вылетели стекла, будто их выдавило изнутри. «Волга» словно попала под невидимый мощный пресс — крыша опустилась вниз, дверцы смялись в гармошку и отвалились. Я вскочил на ноги и кинулся к Сорокину. Он лежал ничком у «Волги», сплющенной, как консервная банка. Перевернул его на спину и Сорокин тут же открыл глаза.

— Все живы? Все целы? — спросил он.

Вроде цел, разве что из носа по щеке потекла струйка крови.

— Все нормально, — отрапортовал я и крикнул:

— Петро, вызывай скорую!

— Не надо скорых, — прохрипел Сорокин. — Везите в «Р. И. П.». Петр, скинь Насте на пейджер «Хлопок. Железка. Эвакуация». Не перепутай. Она знает, что делать.

Ботаник метнулся в отделение.

Из Железки к нам уже бежали сотрудники в милицейской форме. Первым лейтенант Серега.

— Что это было? — Спросил он и уставился на стопку металла, которая только что была машиной. — Полковнику Костенко доложил, он сейчас будет. Так что случилось?

— Взрыв, — ответил парень, который по сути, спас Петру жизнь.

Бритый наголо, с темными глазами, но загорелый до черноты — горный загар сильно отличается от любого другого. Итак, нарисовался последний член нашей экспедиции — Олег Клочков.

Тут же появился Петр.

— Передал? — строго спросил Сорокин.

Он начал вставать. Я хотел поддержать его, но полковник отстранил мою руку и поднялся с земли сам. Только сморщился. Крепкий мужик, подумал с уважением.

— Взрыв? У вас что, газовый баллон? — предположил лейтенант Серега.

Я хмыкнул: конечно, какие еще могут быть версии? Да, в девяностом году народ еще не пуганый. Вспомнил, что первый раз в Барнауле машину взорвали здесь же, возле Железки — в девяносто втором году. Местный бандит Колокоша зарезал кого-то из чеченцев, прямо в ресторане, на глазах у публики. Чеченцы поклялись отомстить, зафрахтовали самолет и вылетели на Алтай целой бригадой. Омоновцы блокировали самолет прямо на взлетке и заставили вернуться в Чечню. Но — месть есть месть, джигиты сказали — джигиты сделали. И в результате взорвали машину Колокоши. Но обошлось без жертв. Веселые времена еще впереди, девяностый год — самый спокойный год предстоящего десятилетия. По крайней мере в той жизни, которую я уже прожил, было так.

Костенко приехал первым, буквально через пять минут после того, как Сорокин встал на ноги.

— Сан Саныч, что стряслось? — он подбежал к нам, протянул руку Сорокину.

— Говори громче, у меня похоже контузия, — Сан Саныч потряс головой, приложил ладони к ушам и сделал несколько глубоких вдохов.

— Что стряслось, спрашиваю⁈ — закричал полковник Костенко.

— Перевозили оборудование, нарушили технику безопасности. Проведем расследование, виновные будут наказаны. — ответил Сорокин, выдав милиции самую безобидную версию случившегося. — Вам сообщим по всей форме.

— Одни проблемы с вами! — Костенко нахмурился. — Вот скажи, Сан Саныч, на хрена нам этот геморрой в городе?

— Чтобы не было еще большего геморроя в будущем, причем в ближайшем, — жестко ответил Сан Саныч.

Мерный рокот привлек внимание. К нам подлетел «Ниссан-Патрол», и взвизгнув тормозами, остановился. За ним мягко подкатил БТР-80, следом подъехал эвакуатор с краном. Не доезжая метров десяти до нас, БТР остановился, башенка повернулась пушкой в нашу сторону. Боковые дверцы открылись, из них выскользнули люди в камуфляже. Бесшумно и быстро окружили нашу группу, ощерившись автоматами на милиционеров.

— Это что еще за хрень⁈ — заорал полковник Костенко. — Сорокин, ты мне весь город на уши поставить хочешь⁈

— Настя! — в свою очередь рявкнул Сорокин.

Из «Ниссана» выскользнула тонкая фигурка. Настя. Девушка подбежала к нам. Я отметил, что сейчас, в юбке — джинсовый верх с пришитым к нему пышным ситцевым подолом — и легкой курточке поверх связанного крючком топа, она совсем не напоминает ту библиотечную мышь в сарафане, к которой все давно привыкли. Длинные волосы собраны в хвост на макушке и пышной русой волной лежат на плечах и спине.

— Это что за представление? — Сорокин прожег девушку взглядом.

Наверное, она тоже сильно переволновалась, если назвала нашего грозного начальника «папой» — при всех. Но ответила спокойно, даже с некоторым вызовом.

— Пап, а что я должна была делать⁈ — спросила она. — Читай, на! — и сунула Сан Санычу свой пейджер.

— «Взрыв. Сорокин ранен. Нужен эвакуатор и поддержка к Железке», — прочел вслух Сорокин и укоризненно посмотрел на Петра. Тот пожал плечами, дескать, так получилось.

— Товарищ полковник, — к Сорокину подошел человек в камуфляжной форме без знаков отличия. — Группа силовой поддержки по вашему приказанию прибыла.

— Отбой, отбой, сопроводите эвакуатор в «Р. И. П.» — Сан Саныч махнул рукой и повернулся к Костенко. — С меня причитается.

— Еще бы! Ты даже не представляешь, сколько с тебя причитается за сегодняшний вечер, — Костенко, похоже, остыл. — Да я боюсь, что наши демократы в Крайсовете шум поднимут, — он покачал головой и скривился. — Гласность, чтоб ее! Ладно, это завтра решать будем. — пожал руку Сорокину и пошел к отделению милиции.

Мы загрузились в «Ниссан», поехали следом за БТРом. Теперь колонна двигалась в обратном порядке: эвакуатор, за ним БТР, и замыкающим Ниссан.

— Настя, у автовокзала остановись. Наш герой заберет свою машину, — распорядился Сорокин.

Я вышел у вокзала и нашел свою серенькую «Волгу» на том же месте, где оставил ее. На стоянке такси.

Ко мне подошел таксист, и я с удивлением узнал в нем того самого красномордого, с которым пересекался в своей первой жизни. Здесь же, на автовокзале. Он в этот день должен был погибнуть, сгореть в машине в момент аварии. Что ж, я рад, что мужик жив, и вокзальный дурачок не «увидел черта» у него за спиной.

— Ну ты как сам? — Спросил он. — Мы тут за машиной приглядывали.

— Да нормально все, — ответил я, подумав, что при Союзе время было другое и люди другие — неравнодушные.

— А что тебя так быстро выпустили?

— Блин, жалко камеры не было, заснять все это! Куда там Брюс Ли попал! — добавил второй водила, подошедший следом.

— Ладно, мужики, спасибо что приглядели, но у меня время поджимает, — я сел за руль и с большим облегчением захлопнул дверцу. Но красномордый постучал в закрытое стекло.

— Слышь, а куда Ваньку-дурачка увезли? Жалко, если обидят блаженного, — он вздохнул, запустив пятерню в густые кудри.

«Вот уж кому жалеть не стоит, так это тебе», — подумал я, снова вспомнив чем он закончил в первом варианте моей жизни.

«Ниссан-Патрол» дал долгий сигнал, я тронулся с места, оставив таксистов обсуждать сегодняшние события.

Приехав в «Р. И. П.», мы поднялись в кабинет Сорокина. Настя тут же убежала и вернулась с аптечкой. Через минуту Сорокин был напоен таблетками и сидел за столом с ватными тампонами в носу.

— Настя, ну елки палки! Обойдусь, — ворчал Сорокин, но было видно, что забота дочери ему приятна. Он едва не мурлыкал, как старый кот, которого в кои-то веки погладили, когда девушка, осторожно обхватив его лицо ладонями, поворачивала его голову. — Да все нормально, — говорил Сорокин, как ему казалось, тихо. — Небольшая контузия. Мало ли таких было? Одной больше, одной меньше.

— Не кричи! Если ты не слышишь, это не значит, что все глухие, — строго сказала Настя и добавила:

— Я сейчас чай организую и поесть что-нибудь. — уже дошла до дверей, но остановилась, повернулась и строго посмотрев на Петра, заявила:

— И не вздумайте мне помогать, Петр Константинович! Вот даже не смотрите в мою сторону, когда войду с подносом!

Она вышла, сердито хлопнув дверью.

Только Настя удалилась, как Сорокин тут же вытащил из носа вату, пропитавшуюся кровью, и выбросил в урну. Устало откинулся на спинку кресла и на минуту прикрыл глаза.

— Мы американца забыли, — вдруг вспомнил Петр.

— Не забыли, его ребята в БТР загрузили, сейчас обыщут и доставят сюда. Вот и побеседуем вместе.

— Мне очень интересно, откуда он знал про взрыв? — Произнес Петр.

— Да сам же и установил заряд. Вот только похоже перепутал машины. — выдвинул предположение Сорокин.

— Вряд ли, — я повернулся к Сан Санычу. — Никогда не видел такого взрыва. Машина просто сложилась в гармошку.

— О! — радостно воскликнул Петр. — Вакуумный, или объемный взрыв в миниатюре! Термобарический заряд. Новейшая разработка. Всегда мечтал увидеть в действии!

— Сбылась мечта идиота, — проворчал я. — Петя, а если бы мы в машине сидели?

— Если бы в машине? Ну… теоретически нас должно было размазать по стенкам. Однако, учитывая, что мощность заряда небольшая, то, скорее всего, лопнули бы внутренние органы и мы бы захлебнулись собственной кровью. Сначала. — Петр помолчал и так же радостно добавил: — А потом вместе с машиной нас бы смяло, как пластилиновые фигурки — в комок!

— А чему ты, Петр Константинович, радуешься? — поинтересовался Сан Саныч.

— Как чему? Наука не стоит на месте! — у ботаника горели глаза. Он говорил с жаром, будто сам изобрел новый этот взрывчатки. — И мне выпало счастья наблюдать испытание нового вида оружия. И при этом остаться целым, чего не скажешь о вашей машине, Сан Саныч.

— Его изобрели еще в шестидесятых годах, — возразил Сан Саныч. Хотя, такой миниатюрный вариант я тоже видел впервые. Ну, а машина не моя, казенная. Завтра Василий Иванович в гараже будет рвать и метать. Но вернемся к нашим баранам… американским.

— Кстати, про баранов… — я не мог промолчать. — Сан Саныч, у меня все-таки вопрос: кто такой этот Николай Иванович и почему его хотели отправить на тот свет? Или же отправить к праотцам хотели все же именно нас?

— Подполковник Блохин? — уточнил Сорокин. Я кивнул. — Известная в узких кругах сволочь. Не наш, московский товарищ. Прикомандирован к нашему КГБ, якобы для курирования работы с деструктивными сектами, новыми культами и прочей мистической и эзотерической шушерой. Но вот что ему надо у нас, почему Блохин при каждом удобном случае оказывается рядом с нашими сотрудниками, и что он хотел увидеть в милиции…

— Видимо, меня, — впервые подал голос наш новый член команды. До этого проводник молчал.

Голос у Олега Клочкова был хриплый, говорил он редко и мало, и абсолютно безэмоционально.

— Итак, у нас два вопроса: что случилось на автовокзале? И как ты покинул отделение милиции? — Сорокин вцепился взглядом в проводника.

— Не люблю ментов… — ответил Олег, совершенно не реагируя на горгоний взгляд Сорокина.

— Милиционеров, — поправил его полковник Сорокин.

— Ментов, — повторил Клочков, все с тем же спокойным выражением лица. — Просто вышел. Этот, — кивнул в мою сторону, — лежал в отключке в обезьяннике. Менты занимались задержанными. На меня вообще никто внимания не обратил. Кроме пастора в костюмчике. Блохина этого.

— Но камера была закрыта, на тебе наручники? — напомнил я.

— Наручники снять — дело одной минуты, а камеру мент забыл закрыть. Я вышел и закрыл за собой дверь на засов.

— Олег, у меня вопросы остаются. С какого перепуга ты налетел на меня на автовокзале? — я смотрел в его черные глаза, но прочесть по его лицу хоть что-то было невозможно: абсолютно непроницаемый взгляд и расслабленное спокойствие монаха, познавшего дзен.

— У нас в Кузне…

— Так ты кузнец? У меня есть вопросы… — обрадованно вскинулся Петр, но Клочков тут же «обломал» его.

— Кузня — это Новокузнецк, — пояснил он. — Так вот, — проводник перевел взгляд на меня, — у нас в Кузне сначала бьют, а потом разговаривают. Я блокировал твой удар, началась драка. Ты хорошо вел бой. Вода помешала, мог бы свести к ничьей.

— А птица? Откуда взялся хрен знает какой огромный орел? Я видел перед собой только перья!

Темнит этот Клочков, я это понимал, но все-таки хотел получить ответ.

— Долго объяснять. Если в двух словах, одна из тибетских защитных техник, — он посмотрел на меня и добавил: — Я ничего не внушал. Все, что ты видел, это воспоминания из твоих прошлых жизней. С орлом, говоришь, бился? У орлов единственный естественный враг — змеи.

— Стоп. Время уже позднее, в дороге поговорите, — Сорокин, видимо, пришел в себя, если начал командовать. — Переночуете здесь. Территорию «Р. И. П. а» не покидать. Завтра займусь расследованием, выясню, кто конкретно устроил взрыв и зачем.

— А что выяснять? — снова тихо произнес проводник. — Никого не найдете. Я видел человека, сунувшего заряд под машину. На нем куртка была, яркая, синяя. Знаете, как сейчас это делают? Одеваются так, чтобы была какая-то яркая деталь, для того, чтобы сразу бросилась в глаза и запомнилась. Уверен, эту куртку вы найдете в ближайшем мусорном баке. Прошел мимо, нагнулся, тут же выпрямился и быстро удалился. Машина взорвалась в тот момент, когда Петр протянул руку к дверце.

— Понятно, скорее всего объемный датчик, реагирует на движение. Есть большой риск случайного срабатывания, но используют обычно, когда знают, что объект появится в ближайшее время. Либо такие штуки используют, когда хотят припугнуть, заявить о своих намерениях, просто продемонстрировать свои возможности. — я посмотрел на Петра и добавил:

— Ты, Петр, в рубашке родился.

— Точно, и с тех пор не снимал ее и не стирал ни разу, — поморщился Сорокин. — Американец, скорее всего, тоже заметил типа, подложившего взрывное устройство. Он, в отличие от нас, стоял лицом к машине. Олег, а с чего ты решил, что тот человек подложил бомбу?

— Интуиция, — Олег пожал плечами. — Увидел смерть.

Я хмыкнул: вот и понимай этого «просветленного» как хочешь…

— Теперь о нашем американском друге. Очень прошу вас не сбросить его на первом перевале со скалы. Хотя понимаю, что искушение сделать это будет большим. — Сорокин пристально посмотрел на меня. — Обстоятельства изменились. Я не еду с вами до Кош-Агача, как планировал. И Слободчикова вы возьмете с собой на весь маршрут. Из Москвы звонили. Алферов очень просил. Надеюсь, потом объяснит.

Открылась дверь. На пороге появилась Настя с большим подносом в руках.

Девушка прошла к столу, предусмотрительно с другой стороны от ботаника. Выставила две тарелки с бутербродами, чайник и чашки.

Ботаник тут же схватил хлеб с колбасой и сыром с тарелки. Я тоже взял бутерброд.

— А вот и наш американский друг! — воскликнул Сорокин. На пороге возникла фигура в гавайской рубахе. Сопровождающий его охранник отступил в секретарскую и замер там. — Прошу любить и жаловать, наш американский друг и уважаемый партнер Арнольд Слободчиков.

— О иес! Любит и жаловатса! Мир! Дружба! Майкл Горби!!! — с американской фирменной улыбкой проскандировал гость.

Я поперхнулся, закашлялся и, пока ботаник со всей дури колотил меня по спине, успел подумать, что меня редко так раздражают люди. Бесило в иностранце абсолютно все, даже имя. Особенно имя!

— Ай эм Арни Слобот-тшикофф! — американец сверкнул белоснежными зубами, стараясь растянуть улыбку как можно шире, а мне в уши тонкой иглой вворачивалось шипение: «тшшшикоффф»…

Пока пили чай и перекусывали, американец пытался казаться рубахой-парнем. Доказывал свою «русскость». Сорокин поймал его на этом и убедил, что русский человек перед поездкой обязательно должен посетить церковь, а после баню, чтобы очистить эту самую «русскую душу» от «гнилого влияния Запада».

Я внимательно наблюдал за американцем. Он был толст, но рыхлости в нем не наблюдалось. Годы тренировок проступают сквозь любой жир. Отметил его молниеносную реакцию, когда ботаник зацепил локтем стопку бумажных папок, на которую до этого поставил свою кружку. Кружка слетела первой. Арни неуловимым движением, какие бывают у суперменов в голливудских фильмах, подхватил ее у самого пола и поставил на стол.

Я мысленно попытался проделать то же самое: прокрутился в пол-оборота к столу, одновременно приседая, наклониться, вытянуть руку, потом продолжить «па» — выйти из позиции изящным пируэтом вверх. Все это не отрывая задницу от стула. В принципе, ничего сложного, но чтобы проделать это, нужны годы тренировок. Он такой же ученый, как я орнитолог или далай-лама.

Подумав об этом, нахмурился, вспомнив орла на автовокзале… Посмотрел на Олега. Проводник не прикоснулся к хлебу и сыру с колбасой. Он достал горсть орехов и, высыпав на чайное блюдце, медленно кидал себе в рот по одному. Потом тщательно пережевывал и запивал водой. Чай проигнорировал тоже.

Интереснейшая предстоит поездка. По сути в ней участвуют: американский «супермен», просветленный буддист с метафизическими тараканами в голове и один чокнутый ученый. Моя задача сделать так, чтобы мы трое не поубивали друг друга и не потеряли рассеянного Петра Константиновича.

Маячок на него повесить, что ли?