Песнь надежды. Том 3

Глава 109

Свет в этой небольшой комнате потух, и мы погрузились в кромешную тьму. За дверьми, перед которыми мы стояли, послышались торжественные мотивы, чем-то слегка смахивающие на военный марш. И как по команде двустворчатые двери перед нами начали раскрываться. Медленно, чтобы произвести как можно больше эффекта для зрителей.

Свет хлынул через дверной проём и в первые секунды даже ослепил. Это слегка дезориентировало поначалу, но, помня чёткие инструкции, которые нам давали, я шагнул вперёд, выходя из комнаты и услышав всеобщий:

— Ах…

Одновременно и тихий, и громкий, как ветер, который прошёлся по залу. Гадать не надо было, чтобы понять — восхищаются они бедной и несчастной невестой, которая едва не плачет от веса и задыхается от жары.

А потом глаза начали привыкать, и мне открылся громаднейший зал, ещё больше, чем прошлый, где меня и Ламель представляли как жениха и невесту. По размерам он мне напомнил ангары огромных космических носителей, где могли поместиться даже носители дронов и истребителей. С балконами, фонтаном в центре, столами у стен, где могли рассесться гости, и сценой, на которую мы, как только двери открылись, и вышли. И сейчас стояли под всеобщими взглядами, которые по большей части были направлены именно на Ламель.

Эльфы, много эльфов. Я бы сказал, что сотни эльфов. Такое ощущение, что здесь собрался весь город. Я обвёл взглядом зал, даже не пытаясь прикинуть, сколько их здесь. Кто-то стоял, кто-то сидел, но все они смотрели на нас с восхищением и удивлением, будто не ожидали такого увидеть. Видимо, Гензерия не обманула — она одела свою дочь так, что каждая девчонка умрёт от зависти и такое ещё не скоро забудется.

Мы остановились в центре сцены, пока играла музыка, позволяя рассмотреть себя. Собственно, меня и рассматривать не имело смысла: медали, кобура с револьверами, даже меч принесли с ножнами, который сейчас висел по левую сторону и добавлял мне определённого статуса.

Но явно не такого, как Ламель. По сути, под такой белой фатой, которая была практически непрозрачна, мог скрываться кто угодно, даже Диор. В принципе, что-либо увидеть сейчас было нереально, так как фата всё и закрывала.

Я взглядом поискал свою семью, которая расположилась в первых рядах. Увидел и мать Ламель, которая, встретившись со мной взглядом, кивнула. Остальных я просто не знал, поэтому скользил взглядом, не пытаясь за кого-то конкретного зацепиться. Скорее окидывал зал взглядом на поиск противников, делая это бессознательно.

Марш закончился, и зал погрузился в торжественную тишину. Теперь был наш ход.

Медленно, синхронно мы с Ламель спустились со сцены по широким ступеням к остальным, остановившись на небольшой едва заметной точке, нанесённой на пол. Для Ламель, которая благодаря платью не могла ничего под собой увидеть, была расчерчена полоса.

Я искоса следил за ней, но даже не мог сказать, как она себя чувствует. В зале было заметно прохладнее, чем в комнате, из которой мы вышли, но, даже учитывая это, вряд ли Ламель почувствовала разницу.

Мне даже хотелось спросить, как она там.

После этого начался процесс встречи гостей, что почтили своим присутствием нашу «скромную» свадьбу. Каждая пара по очереди подходила к нам и кланялась. В это же время их громко объявляли, называя имена, иногда должность и место работы. Хозяин северного порта со своей женой, Министр вооружённых сил Небесного Королевства со своей женой, начальник дворцовой гвардии с женой. Те, кто не мог похвастаться своей работой, хвастались своим родом.

Отвечали мы им лёгким кивком, как те, кто был теперь выше их по статусу. Вернее, я отвечал кивком, а вот Ламель, казалось, и вовсе не шевелилась. Нам пришлось простоять около часа, прежде чем весь зал до единого, включая мою семью и Гензерию, не подошёл к нам.

После этого мы медленно и величественно прошлись до другой части зала, где стояли пустые столы. Там нам пришлось кланяться со всеми и принимать их подарки. Вернее, мне пришлось принимать подарки с вежливой улыбкой, так как Ламель была не в состоянии двигаться. А подарки были самыми разными — от украшений и бижутерии до самого настоящего корабля, пусть и грузового. Вернее, мне дали бумаги на него, но всё равно сильно, как ни крути.

Так мы принимали подарки друг за другом, и я старался представить это всё как стандартную работу на каком-нибудь складе, где приходилось выдавать тысяче человек амуницию и форму по размеру. Только там улыбаться и благодарить не нужно было. Вскоре от всего этого у меня уже и мышцы лица болели.

После столь щедрых подарков мы медленно двинулись по коридорам к месту, где нас должны были связать союзом. Сначала шли мы, и лишь потом, следом, гости.

— Ламель, вы там как? — негромко спросил я, пока мы шли.

— Я умираю…

— Потерпите, ещё несколько часов осталось.

Мне показалось, что я услышал всхлип.

— Смотрите с другой стороны. Теперь вас все будут знать — единственная и неповторимая принцесса Ламель.

— Которая погибла на свадьбе… мне жарко, я вся горю…

— Двусмысленно звучит, — заметил я.

— Умираю…

Не позавидуешь. Мне её костюм напоминал костюмы полной защиты, когда они только начали появляться. Защищали и от радиации, и от высоких температур, и от кислот самых разнообразных, и от давления. Но вот находиться в них было адом. Да, жить захочешь — залезешь, но лишь при реальной угрозе жизни.

Мы вышли на внушительных размеров балкон, который располагался прямо перед воротами над замковой площадью. Здесь же собралось ещё больше народу, только, в отличие от гостей, то был простой люд. Он заполонил всю площадь между стенами и замком, стоя впритирку друг к другу, будто консервированная рыба в банках. Когда мы вышли на балкон, я буквально физически почувствовал их взгляды на нас.

Здесь, при народе Небесного Королевства, нас и должны были обручить.

Встав на положенные нам места, мы замерли перед эльфом, молча глядя друг на друга. До этого шумная площадь затихла, в ожидании и нетерпении глядя на нас.

— Сегодня у Королевства будет праздник, как понимаю, — негромко сказал я.

— Сегодня общий праздник… — пробормотала Ламель. — В честь нас…

— Жуть.

— Кхм-кхм, — привлёк наше внимание эльф, который был кем-то типа священника. Он обвёл нас взглядом, после чего громким низким голосом начал торжественную речь. — Сегодня, под взглядом жителей Великого Небесного Королевства, на нашей священной земле, перед взглядом наших божеств, что хранят нашу повелительницу, величайшую правительницу Королевства Небесного Гензерию-Шилен-Эльзенвелиассу, мы станем свидетелями великого обряда, что свяжет души влюблённых лентой времени воедино, сплетя их судьбу на веки вместе. Пред нами предстанут достопочтенная и прекрасная принцесса сие Небесного Королевства Ламель-Тосио-Эльзенвелиасса и отважный с честью идущий по ленте жизни старший каппер армии Майкесендерии Тэйлон Бранье.

Речь…

Она мне напомнила речи генералов, которые поднимали боевой дух своих солдат перед важными сражениями, выступая перед ними. Перед штурмами крепостей, генеральными сражениями, космическими баталиями, взятиями планет они твердили, что мы боремся за правое дело, что враг будет повержен, а наша страна, королевство, империя, содружество (выбери верный вариант) победит.

Эльф с душой зачитывал текст, пересказывая нам историю Королевства, из которой я не узнал ничего нового, так как, по сути, это была вода. Остров великий летает, храним богами, правит на нём королевский род, что хранит его уже века, и так далее, и тому подобное.

Мы простояли минут тридцать неподвижно, прежде чем перешли к делу.

— И в этой славной истории, — запевал соловьём разошедшийся не на шутку эльф-соловей, — мы вновь стоим на пороге великих свершений, когда мир снова увидит чудесный союз, освещённый солнцем и звёздами, охраняемый богами и освидетельствованный величайшим народом Небесного Королевства, между прекрасной дочерью нашего народа, яркой, как солнце, и прекрасной, как ночное небо, Ламель-Тосио-Эльзенвелиассой, что продолжит королевский род, подарив новое начало и прекрасное будущее, и Тэйлоном Бранье.

Просто Тэйлоном Бранье? Хоть спасибо, что вообще не забыл меня назвать, а то я уже забеспокоился, если честно, что придётся напомнить о себе.

— Потому, моя принцесса Ламель-Тосио-Эльзенвелиассой и Тэйлон Бранье, с этого мгновения слово сказано, и вы отныне и навек именуетесь мужем и женой. Шагнёте рука об руку навстречу новому будущему под взглядом неба, неся жизнь и процветание в мир наш. Тэйлон Бранье, вы можете поцеловать свою жену.

Спасибо, что разрешили… Интересно ещё то, что нас, собственно, никто и не спрашивал. Насколько я вообще слышал от других, обычно спрашивают, хочешь ты на ней жениться или нет. У нас даже спрашивать не стали, будто деться нам уже просто-напросто некуда.

Собственно, сказать было куда легче, чем сделать, так как я просто не знал, как подступиться, если честно. Грёбаная фата, которая полностью закрывала её, весила тоже немало, и мне пришло очень сильно постараться, чтобы откинуть её и раскрыть прекрасное личико Ламель. Та, едва почувствовав свежий воздух, словно рыба задышала ртом.

— Я задыхаюсь… — прошептала она.

— Погодите, это ещё только начало, — обнадёжил я её.

Пришлось действительно показать чудеса гимнастики, чтобы перегнуться через её юбку, не упав на саму Ламель, дотянуться до губ и сделать символический поцелуй, что ознаменовал начало наших отношений.

Стоило это сделать, как толпа взорвалась аплодисментами и радостным хором голосов, который, как это ни удивительно, звучал словно по команде. То есть не просто ор тысячи ртов, а именно будто бы согласованный торжественный шум толпы, приветствующий наш брак. Наверное, только эльфы могут даже на празднике шуметь дисциплинированно и интеллигентно, не превращаясь в орущую массу.

— Наконец-то… — пробормотала Ламель. Когда я коснулся её губ, то прямо почувствовал, какой от неё исходит жар. Она под слоем штукатурки и одежд, наверное, запеклась уже.

— Осталось лишь пережить этот вечер, — кивнул я.

— Осталось… — беспомощно отозвалась она.

На самом вечере от нас ничего и не требовалось, кроме сил и выдержки. Самое забавное, что мы просто стояли во главе зала, как манекены, пока остальные сидели, кушали, обсуждали что-то и радовались вечеру. Я даже не смел жаловаться на это, так как рядом со мной стояла девушка, куда более хрупкая, чем я, которая мало того, что была одета тепло, так ещё и держала на себе всю эту конструкцию, которая весила, по моим прикидкам, как минимум кило тридцать.

— Пить… — пробормотала Ламель. — Хочу пить…

— Я тоже, — честно признался я. — Какой же ад эта свадьба…

— Нас точно запомнят надолго… — пробормотала она. — Теперь я понимаю, почему отказались от таких свадеб предки наши.

— У меня другой вопрос — почему они вообще одевались так тепло?

— Раньше здесь было холоднее. Намного холоднее. И по традиции всё самое тёплое отдавалось невесте, как нежному цветку, который сохранить надо.

— Вот оно что… — пробормотал я. — Интересная традиция…

— Тэйлон, позвольте спросить вас. Когда вы уедете?

— Как только вы забеременеете, скорее всего. У нас там дела горят, надо разобраться со всем.

И всеми.

— Будет война между людьми?

— Предположу, что нет. Скорее между родами. Если она уже не идёт.

— Вы точно не можете переждать здесь?

— Нет, к сожалению.

— Понятно… — тихо ответила она.

— А вы как, держитесь?

— Да… но я не чувствую ног. И мне очень жарко… и сердце всё стучит и стучит… голова просто раскалывается, и очень болят глаза…

— Осталось немного.

Да, всего-то до утра вот так стоять.

Как я понимал, весь праздник предназначался вовсе не для молодожёнов, а для тех, кто пришёл на свадьбу, так как весело было всем, кроме нас. И если признаться, наряд Ламель действительно шёл, однако, зная, какой ценой всё это было сделано, приходило понимание, что этого оно не стоило.

Мы простояли так вплоть до самого окончания банкета, после чего все присутствующие начали поочерёдно прощаться с нами, желая здоровья и тёплых тесных отношений. Это растянулось ещё на час, пока последние гости не покинули зал и дверь за ними не закрылась.

— Так, на этом точно всё? — осмотрелся я, уже обрадовавшись, но понял, что слишком рано. К нам уже семенили служанки, которые поспешили нас провести по коридорам в покои, где закрыли за нами двери, оставив двоих наедине.

— Тэйлон… снимите с меня это… — пробормотала Ламель, умоляюще смотря на меня.

— А… в смысле, вас они не разденут? Или это всё?

— Это всё, — кивнула она. — Муж раздевает теперь жену… Снимите это, прошу…

Если у меня спросят, как прошла эльфийская свадьба, то я отвечу — я стоял на месте. Стоял, когда нас поздравляли, стоял, когда нас обвенчали, стоял, когда все ели. Мне даже нечего будет вспомнить, кроме того, что я тупо стоял весь день, вечер и ночь. Эти часы для меня сплелись в одни долгий, из-за чего я даже потерял счёт времени. Но если судить по небу, то дело уже шло к утру.

Чтобы снять всю одежду с Ламель, пришлось действительно постараться. Особым сюрпризом для меня стал… каркас. Металлический каркас, который крепился к телу, чтобы удержать юбку. Это походило на какой-то экзоскелет для эльфов. И весила конструкция ну килограмм двадцать как минимум.

Ещё интереснее обстояли дела с корсетом. Его так затянули, что Ламель стала в полтора раза худее, чем была. А её грудь так и вовсе раздавили настолько, что она, словно лепёшка, выглядывала сверху.

— Болит… — простонала она, едва не плача. — Как же болит…

— Терпите, — пробормотал я, растягивая его.

И да, на голом теле оказалась шерстяная одежда. Штаны и что-то типа рубашки-безрукавки, полностью мокрые от пота. Ламель даже не раздумывала ни на секунду, просто сбросив их и оставшись обнажённой. Тут же рядом со всей этой одеждой рухнула, не в силах даже пошевелиться.

— Тэйлон… Тэйлон… отнесите меня в ванну, прошу вас…

— Наверное, можно уже и на ты говорить, раз мы уже обручились, — заметил я, сам раздеваясь. Учитывая, что мне и в мундире было жарко, не хочу представлять, через что прошла Ламель.

Сам раздевшись до нижнего белья, я подхватил Ламель и отнёс её в ванную, где просто положил в холодную воду, придерживая, чтобы она ненароком не уснула и не утонула. И несмотря на то, что я теперь видел её обнажённой, возбуждения не испытывал от слова совсем. Усталость — это да, но никак не возбуждение.

— Я думала, что умру… — вздохнула она, глядя куда-то в потолок. — Не чувствую ног.

— Наверное, потому что они у вас заметно отекли, — ответил я, поглядывая на её ступни. Они действительно отекли и покраснели. — Завтра будут болеть.

— Мне всё равно теперь… — пробормотала она. — Лишь бы можно было поспать. Я могу попросить вас…

— Тебя. Можно на ты перейти.

— Могу попросить тебя сегодня просто лечь спать? — закончила она, мутными глазами посмотрев на меня.

— Да. Боюсь, у меня даже не встанет.

— Не встанет что?

— Член.

Щёки ламель едва заметно тронул румянец, который почти сразу сошёл на нет. Сил даже смущаться не было.

— Завтра у нас ещё будет семейный обед, — пробормотала она сонным голосом. — А послезавтра портрет…

— Рисовать будут нас?

— Да. Мы же теперь муж и жена. Нас увековечат и повесят в зале рядом с остальными членами королевского рода.

— Прикольно… — пробормотал я.

Обычно меня увековечивали разве что в сводках о погибших, да в письмах с наградой.

Не сказать, что меня это как-то расстраивало, но всё равно было приятно, когда тебя где-то да запоминают, хотя, по сути, конкретно меня никто не помнил. Помнили лишь тех, кем я управлял по несколько лет, выполняя поставленные задачи.

Позже, вытащив Ламель из ванны, я отнёс её на кровать, где примостился и сам. Бросил на её тело взгляд, на её грудь, которая, даже лёжа, сохраняла уважительные формы, после чего просто уснул. Свадьба… это какая-то разновидность пыток, мне кажется. Иначе сегодняшний день я описать не мог, как и не мог вообще что-либо рассказать о нём, кроме того, что стоял, как статуя, с утра до ночи.