Песнь надежды. Том 3

Глава 103

Что тогда будет?

Ничего не будет.

Я прицелился и двумя меткими выстрелами просадил по заряду плазмы каждому из экзоскелетов. Естественно, один снаряд ничего броне не сделает, но этого хватило, чтобы те рефлекторно закрыли голову руками, отпустив эльфийку, которая, визжа и шипя, поползла прочь.

И ни единого выстрела в меня. Что они могли сделать в данный момент?

Ничего.

Убьют меня, но тогда чёрт знает, поможет им первая половина книги или нет. Вот даже в этот момент, не с курсового вооружения штурмовика, конечно, но выскочит солдат десять, и я просто ничего не успею сделать.

Транквилизатор? Да, могут кстати, но вряд ли рискнут — я всё равно успею выпустить самому себе мозги из автомата, и они это знают. Я им пока нужен живым из-за второй части книги, и пока будет сохраняться моя ценность, мне ничего не будет.

Тем временем оба экзоскелета уже сграбастали эльфийку, только пока не спешили совать её под двигатель, чтобы сделать их знаменитый стэйк из эльфа.

— Я скажу, что тогда будет, — тихо произнёс я по связи. — Если ещё раз запихнёте Ушастую под сопло, я убью вас всех. Абсолютно всех до единого, и не спасёт вас ни штурмовик, ни экзоскелет. А теперь взгляни мне в глаза и скажи: блефую ли я?

Я не блефовал, у меня была действительно возможность забрать их всех с собой. Какой ценой — это уже другой вопрос, однако я верил, что смогу на подобное пойти, а этого было достаточно.

К тому причина, по которой я вернулся было не только в том, что они бы начали мстит и угрожать существованию моего рода. Кое-что мне просто не позволяло бросить Ушастую здесь. Всё же я чувствовал за неё какую-то ответственность. Кем бы не был сучка, она вернулась за мной (пусть дура и с книгой) и была вроде как частью моей команды, моей подчинённой, за которую я нёс ответственность. По крайней мере именно так я её чувствовал в отличие от Сильвии в прошлом, которую подумывал бросить в лесу.

А одна из вещей, которой я почти всегда следовал, было то, что своих бросать нельзя. Какими бы скотами и уродами не были, они могут стать единственными, кто тебе помогут. А ты должен помочь им не взирая на разногласия. Только так можно иногда выжить на войне. А я не мог изменить самому себе.

Босс молча взирал на меня, сохраняя на лице каменное выражение, через которое не проглядывалось ни единой эмоции.

— Как тебя зовут, проклятый?

— Тебе незачем знать, — отрезал я, но он не успокоился.

— Есть зачем. По крайней мере я смогу сказать, доверяю тебе или нет.

— У вас просто нет выбора. Эльфийка в обмен на документы. Или так, или никак. Моё имя тебе ничего не скажет.

Он смолк. Но всего на несколько секунд. Казалось, на его лице сначала появилось удивление, а потом понимание чего-то известного только ему одному.

— Зачем этот мир твоей хозяйке, а? — прищурился он.

— Мне без разницы.

— А мне кажется, что ты знаешь. Уж кто, как не ты, должен знать это.

— Я выполняю свою миссию, поэтому мне плевать на всё остальное. Вторую часть на эльфийку, — повторил я.

Босс пристально смотрел мне в глаза, после чего махнул рукой. Солдаты в экзоскелетах отпустили эльфийку, которая, крича, уже с ожогами по всей спине и заднице упала на траву.

— Хорошо. Я поверю тебе и сделаю, как ты предложил. Поэтому хорошенько подумай, если вдруг решишь нас кинуть и разрушить моё к тебе доверие. Не забудь оставить там же автомат с передатчиком.

Кинуть? Думаю, Босс прекрасно понимает, что у меня выбора не шибко-то много. Если кину, он тут же прилетит убивать или меня, или мой род. Особенно если он думает, что я Резня. У Организации руки чешутся скрутить мне голову, поэтому это даже немного удивительно, что меня сразу не попытались убить. Возможно, то, зачем они здесь, куда важнее какого-то военного преступника.

Как бы то ни было, он развернулся и, махнув парням, поднялся на борт, напоследок бросив:

— А я, кажется, знаю, кто ты…

Буду надеяться, что не знаешь, так как Организация только и ждёт моей смерти. Вернее, даже не смерти — она мечтает избавиться от меня раз и навсегда, чтобы я больше не смог переродиться в другом теле. Для них я был как бельмо на глазу: помимо военных преступлений, за которые меня уже раз сто приговорили к смерти, это был вопрос личной неприязни.

И если им станет известно моё положение, сюда практически сразу придут чистильщики, и лучше уж покончить жизнь самоубийством, чем попасть им в руки. Всё будет лучше, чем непонятное будущее за стенками их баз.

Как только солдаты скрылись в штурмовике, я тут же оттащил эльфийку подальше от сопла двигателя, чтобы они случайно не поджарили её на взлёте. Громоздкая на вид машина довольно резво с рёвом поднялась над землёй, оставив четыре чёрных точки на траве, после чего, набирая высоту, умчалась в небо. Через минуту уже было и не разглядеть его на фоне ночного неба.

Спина и задница эльфийки представляли из себя немного неприятное зрелище и напоминали больше слегка запечённое сырое мясо. Ярко-розовая поверхность поблёскивала в свете звёзд, то тут, то там виднелась оплавленная кожа. В некоторых местах она и вовсе почернела. Да и уши её были сломаны, красные, вздувшиеся, отёкшие. Острые кончики так и вовсе висели вниз, как обломанные ветки.

— Ушастая? — негромко позвал я её, ставя на ноги.

Эльфийка смотрела на меня огромными, почти круглыми глазами, словно они застыли в момент ужаса. Она явно не понимала, что происходит, пребывая в шоковом состоянии, и смотрела будто сквозь меня, дрожа всем телом и дёргая головой влево-вправо, будто ища кого-то. Да, вряд ли своим ходом сможет куда-нибудь сдвинуться.

— Ладно, жди здесь, — сказал я и отошёл к ближайшим деревьям.

Где я спрятал вторую часть книги? Да здесь же, под ближайшими деревьями. Никто бы не стал искать её здесь, под самым носом. Да её в принципе никто бы не стал искать, так как здесь шансов наткнуться на неё даже не один на миллион, а один на миллиард. Причём до ближайшего дождя, который превратит её в кашу.

Где была гарантия, что меня не убьют после того, как я отдам вторую часть?

Да нигде. Могли убить, а могли и оставить, если у них есть дела поважнее, чем гоняться за проклятым. Что касается моей семьи, то по этому поводу я не сильно беспокоился. Может солдаты Организации и знали, где они на данный момент находятся, но куда отправятся дальше, знать не могли. Как не могли знать, что их здесь и спрячут. Поэтому семье пока что ничто не угрожало.

А вот я был личностью видной по всем параметрам, поэтому достать меня при желании у них проблем не составит, особенно если они узнают, что я тот, кого они ищут.

Ладно… можно волноваться и бояться сколько угодно, но делу это не поможет и вряд ли что-то исправит.

Положив оставшийся кусок книги на траву, я бросил сверху автомат, после чего подключился к связи. По крайней мере попытался, дожидаясь, когда на мой канал кто-нибудь выйдет.

— Где они? — был первый вопрос, который задал Босс.

— На том же месте, где мы с тобой говорили. Смотрите, не приземлитесь на них, — после чего здесь же бросил и передатчик.

Автомат и передатчик я с собой, естественно, не взял — сказали оставить, значит, оставить. Не хватало, чтобы из-за такой глупости мне ещё на хвост сели.

После этого я подхватил эльфийку, закинул её себе на спину и побежал со всех ног как можно дальше отсюда. Если они захотят добить меня, вряд ли их что-то остановит, поэтому здесь оставалось надеяться лишь на честность. Тут у меня всё равно выбор был не слишком велик.

До замка я добрался, как это ни удивительно, живым. Я даже вроде видел штурмовик, который шёл на посадку, но после этого погони за нами не было. А ведь труда меня догнать у них не составило бы, как и найти в темноте.

К тому моменту, как я прибыл, та часть замка, где располагалась библиотека, уже догорела. Часть стены обрушилась вниз, и теперь можно было увидеть этажи, как на срезе. Судя по до сих пор поднимающемуся дыму, здесь полыхало неслабо. Видимо, это зарево пожара я приметил, когда шёл на встречу с Организацией.

И всё же, почему меня не тронули? Почему не наговнили и не добавили мне лишних проблем уже после того, как забрали книгу? Неужто действительно решили пойти честным благородным путём и соблюсти все правила?

Пф-ф-ф… конечно же, есть какая-то подоплёка. Всегда есть подоплёка, и выйдет она в лучшем случае мне боком. Да, наверняка подоплёка…

К моему приходу гостей уже не осталось. Скорее всего, когда началась стрельба, они все в спешном порядке покинули замок от греха подальше. Эльфийку я отдал практически сразу на входе страже, когда подошёл к воротам, думаю, что с ней теперь всё будет в порядке. Что меня волновало куда больше, так это реакция оракула на произошедшее.

Её я нашёл у себя в комнате. В сопровождении служанок зашёл к ней в комнату, после чего они с поклоном оставили нас наедине. Ещё более удивительно было то, что застал я её с мокрыми глазами. Да, она пыталась их вытереть перед моим приходом, но красные немного припухшие от плача веки и слишком влажные глаза выдавали её с головой.

— Вернулись, — немного хрипло произнесла она, бросив на меня быстрый взгляд

— Куда бы делся, — пожал я плечами.

— Сбежали?

— Да, только… — я развёл руки в стороны, — мы же на острове.

— Да, точно… — пробормотала оракул, будто забыла об этом.

Она сделала глубокий судорожный вдох, стараясь взять себя в руки. Судя по всему, потеря этой библиотеки стала для неё ударом. Только сейчас я мог действительно увидеть, насколько она стара. Внешность осталась прежней, всё та же женщина, но вот почему-то, глядя на неё, чувствовалась древность.

— Эта библиотека… она существовала столько веков, хранимая нами, и… так потерять её… я… это тяжело.

— А как Ламель восприняла это?

— Ламель? — покосилась она на меня. — Волнуетесь о ней, смотрю.

— Ну вообще да. Ей же быть моей женой.

— Она… а что ей? Она не понимает пока важности произошедшего. Ей кажется, что это лишь старые книги, которые никому не нужны и которые хранятся там веками, но… это наша история, понимаете? Это… как… как память о нас, об эльфах, что жили когда-то внизу. Это наше всё. Моих предков, её предков, всех! И… так… всё сгорело… — очень тихо закончила она.

— Вы знали тех, кто прилетел? — негромко спросил я, внимательно смотря на неё.

— Тех, кто прилетел? Откуда? — с удивлением посмотрела она на меня. — Это… как из старых легенд про тех, кто вышел из портала. Они… пришли за вами?

— Нет, они пришли за картой, которая была в библиотеке. Не карта, а, как я понимаю, описание местности.

Да, описание местности, какие-нибудь особенности ландшафта, которые укажут на место, потому что именно карты я не видел. Возможно, там даже не точное указание, а какая-нибудь история, где упоминается расположение храма.

Стоит ли мне волноваться об этом?

Нет, об этом стоит волноваться жителям этого мира.

— Они забрали её?

— Да, к сожалению.

— Понятно… — ещё один вздох, после чего, раскинув руки в стороны, оракул упала на кровать. — Я… я бы хотела, чтобы моя дочь была похожа на меня, мой дорогой Тэйлон.

— Она и так на вас похожа.

— Совсем нет, — покачала оракул головой. — Я знаю, она молода…

— Всего девяносто семь лет, — с понимающим видом кивнул я.

— Вы знаете, что любое живое разумное существо перестаёт развиваться после определённого срока, который кончается примерно после двадцати лет?

— Вы про ум? — уточнил я.

— Про мудрость, — ответила оракул. — Мы взрослеем, мы становимся умнее, мудрее, лучше понимаем жизнь, но после этого срока наше развитие останавливается. Это естественный предел, как рост. Оно есть, но если только мы сами будем себя развивать. Кто-то так и остаётся взрослым ребёнком, превращаясь в глупого старичка. А кто-то продолжает познавать жизнь и мир, под конец становясь мудрецом.

— Намекаете, что Ламель тупая?

— Нет! — возмутилась она, аж приподняв голову. — Естественно нет! Просто… мудрость, она не зависит от возраста. Можно быть куда мудрее в двадцать семь, чем в девяносто семь. Поэтому пусть ей и девяносто семь, но мудрости ровно на двадцать.

— Хорошо вы оценили дочь.

— Она не покидала замка из-за того, что могла уснуть. Таких называют бракованными, а я считаю это особенностью. Обычной особенностью, которая делает её собой.

— Ага, сонной.

— Именно, — не повелась она на провокацию.

Мы молчали, наверное, минуту. Я молчал, потому что просто уйти, сказав «пока», было немного не вежливо и неловко. Требовалось какое-то окончание разговора, что ли. А оракул просто молчала, думая о чём-то своём.

— Подойдите ко мне, мой дорогой Тэйлон, — поманила она меня рукой.

Нахмурившись, я подошёл ближе.

— Подайте мне руку, прошу вас, — протянула она руку.

Я молча протянул руку, чтобы помочь ей встать, но…

Оракул схватилась мёртвой хваткой за мою ладонь и неожиданно дёрнула на себя, своими ногами оплетя мои, чтобы я запнулся и не устоял. Я рухнул прямо сверху, да так, что мы носами коснулись. А оракул, только этого и ожидаясь, тут же присосалась, как пиявка. Я попытался отнять её от себя, но она обхватила меня за шею, прижимая к себе, и наоборот, прижалась плотнее.

Я попытался оттолкнуть её, но понял, что, уперев руки в грудь, мои ладони буквально утонули в её сиськах. Мягких и приятных, но… Тогда я сделал то, что нас учили делать против всяких зомби и прочей швали — предплечьем надавил ей на шею прямо под подбородком и просто начал отталкивать.

Эффект был довольно быстрым, оракул отсосалась от меня, хотя двусмысленность позиции всё же осталась: я на ней, будто мы только-только собрались заняться сексом.

И всё же не буду отрицать, что я был возбуждён, и сквозь мои штаны она наверняка это чувствовала. Лежала подо мной, её волосы были разбросаны по кругу, будто лучи солнца, и грудь, большая и мягкая, которая сейчас под своим весом слегка распласталась, красивое лицо, стройное тело…

Красивая и имеющая при себе всё, чтобы свести любого мужчину с ума, но только глаза были полными грусти и печали. Ещё не высохшие, мокрые, они смотрели на меня выжидающе.

— Ты тоже хочешь меня, — немного хрипло сказала она очевидный факт. — Я чувствую это.

— Я бы не советовал этого делать, достопочтенная оракул, — негромко, но совершенно спокойно сказал я.

— Гензерия, — негромко произнесла она.

— Что?

— Зови меня Гензерией, — и вновь попыталась притянуться, но я настойчиво отстранил её от себя.

— Не стоит, серьёзно.

— Я одна, мой дорогой Тэйлон. Я просто хочу… хочу быть с кем-то. Хочу почувствовать кого-то рядом. Я не хочу быть одинокой.

Одинокой? Видимо, понятие «думать головой» для женщин в такой момент отсутствует. Не говорю, что у мужчин иначе, но всё же ей и не пять лет, чтобы списать всё на неопытность.

— Мне плевать, с кем спать, Гензерия… — я вздохнул. — Вообще плевать, потому что для меня секс — это как передёрнуть, но в более приятной обстановке, и к партнёру я ничего не испытаю, кроме сиюминутной страсти. Просто потому что не люблю его и никого не люблю сейчас, чтобы хранить верность.

— Зачем… вы говорите мне это?

— Вы другая, Гензерия. У вас есть дом. И у вас есть дочь, которая любит вас. И потом будут внуки, ради которых вы сможете жить. Мне плевать, я могу спать с кем угодно по желанию, и меня ничего не осудит внутри. С вашей дочерью ради детей? Почему бы и нет, она привлекательная девушка, я не против потрахаться с ней, даже за, имея при этом всякие бонусы. С вами? То же самое. Мне плевать, потому что для меня это часть работы, часть задания и возможность приятно провести время. Я просто солдат, который сегодня жив, а завтра погибнет под пулями. А вам плевать?

— Я… — она запнулась.

— Сделаете это, и можете уже никогда не увидеть взгляда собственной дочери. Будете смотреть ей в глаза, а видеть чужого человека. Человека, которому вы чужая. И тогда вы останетесь действительно одной, Гензерия. Вы собираетесь переспать с мужем собственной дочери. Мне плевать, но вам плевать ли? Если да, что ж, я не против, я даже рад буду…

Я красноречиво и медленно взял край её платья, после чего стянул вниз, оголив грудь, которая сразу же вывалилась на свободу. Пробежался пальцами по нежной коже, вызывая море мурашек, коснулся пальцем твёрдого соска. Красивая грудь, идеальная, полная… я бы хотел попробовать её, если честно. Но я не скот, который бездумно ебёт всё, что движется. У меня тоже есть понятия правильного и неправильного.

— Но подумайте хорошенько, действительно вы готовы разрушить свои отношения с ней раз и навсегда? Ради секса с каким-то ещё одним мужчиной, который вас привлёк. Ведь я приду и уйду, а семья… она останется. Или нет.

Я наклонился чуть ниже, чувствуя её разгорячённое дыхание, видя её покрасневшие немного влажные губы и раскрасневшееся лицо. И слегка испуганные глаза.