Первый среди равных. Книга XIV

Глава 23

Догадаться о том, что произойдёт дальше было несложно. Слишком велики были ненависть и страх Эрании передо мной. Бывшая госпожа Артемиса сумела передать свои чувства приближённым и последователям в полной мере. Это был особый талант моей сестры — сделать так, чтобы кто-то ненавидел её врагов даже сильнее, чем она сама.

Я создал эфирный щит, отрезая виконта от остального помещения. Мои спутники, будто ожидали чего-то подобного, перекрыли все подступы к зданию магическими щитами. Проникнуть в административный корпус или как-то подслушать что происходит в кабинете управляющего сейчас смогли бы разве что другие Вершители.

Атака должна была начаться в течение пары ударов сердца. Шевельнулись магические крылья, которые считались сильнейшим оружием первого меча Эрании. Связь с этой формой атакующей магии была настолько сильна, что отдалённая копия крыльев прошла с Артемисом через все перерождения. Голубые полотнища энергии шевельнулись, а сам виконт изрядно напрягся и надолго закрыл глаза. Кот вопросительно посмотрел на меня, но я только покачал головой.

Сейчас был идеальный момент, чтобы нанести удар. Архимаг двух аспектов был готов поставить точку в непонятной ситуации, но я всё ещё рассчитывал, что можно без этого обойтись. Слишком сильно изменилась древняя душа. В отличие от Бернхарда, который раз за разом шёл к одной и той же цели, последователь Эрании прожил пару жизней в своё удовольствие, а в одной из них даже пробудился полностью. Может и не всё так плохо…

Я даже не успел додумать эту мысль, как из тела виконта хлынула сила Воздуха. Она потоком ударила в эфирный барьер и тот засверкал от перегрузки. Шевельнулся в дверях Бернхард, а оба оборотня приготовились атаковать.

— Меня зовут Элрог и по праву силы я требую от тебя ответа, — на наречии носителей силы Вершителей, произнёс я. В меня упёрся взгляд сияющих голубым глаз. В прошлом уже после этого последовала бы самоубийственная атака, но сейчас парень передо мной молчал. — Кто ты такой и как тебя зовут?

— Он не ответит тебе, господин, — на том же языке произнёс Бернхард. — Крылатый слишком горд и лучше умрёт за свои идеалы, чем откроет рот.

— Меня зовут Артём Олегович Корчаковский, — будто преодолевая сильно сопротивление, неожиданно для нас обоих произнёс виконт. — Я назначен управляющим складского комплекса рода Разумовских и с честью выполняю возложенные на меня обязанности. Клянусь в том, что не предам главу рода Разумовских, кем бы он ни был и как бы себя не называл. Порукой в том, имя моей души. Артемис Карнираз Рист.

Будто в подтверждение самой серьёзной клятвы для перерождённой души, дрогнула реальность вокруг. Мы с Бернхардом удивлённо смотрели, как втягиваются в тело парня магические крылья и вся его сила.

— Правильно ли я понял… — осторожно произнёс Григорий. — Это был клятва верности?

— Именно так, господин Бетюжин, — уже на русском ответил Корчаковский. — Именно так. Как уже говорил сегодня его светлости, я никогда не забуду то, что он сделал для меня и для всех людей.

— А как же твоя госпожа? — прямо спросил я.

— Прошлое в прошлом, — тяжело и горько вздохнул в ответ Артём. — После войны… Я много всего видел, Ярослав Константинович. Безумие Эрании было слишком велико, а её культы… Когда я неожиданно проснулся в другое время, то прожил поистине прекрасную и удивительную жизнь. Тогда я убедился, что вы были правы когда-то. И решил для себя, что непременно скажу об этом, если мне предоставится такая возможность. Только одна клятва может быть в силе. Я отрекаюсь от Эрании и отдаю свою верность вам. Если она вам нужна и я могу хоть в чём-то помочь на вашем пути.

— Можешь, — увидев и узнав даже больше, чем планировал, улыбнулся я. — Есть у меня для тебя особое задание. Нужно создать Зов Заблудшей Души и держать его не меньше минуты. Справишься? С энергией мы поможем.

— Справлюсь, — немного подумав, серьёзно ответил Артём. — А почему именно я, если у вас достаточно своей энергии?

— Правильный вопрос, — хмыкнул я в ответ. — Потому что мне нужно проверить одну теорию и только ты можешь в этом помочь.

— Я готов, ваша светлость, — ответил виконт. Я обратил внимание, что он старательно старается привязать наше общение к реальности и избегает любых намёков на прошлое.

— Тогда идём на улицу, — первым направившись к выходу, предложил я.

За зданием обнаружилась подходящая площадка. Местность у главного входа и внутри администрации мы уже загадили в прошлые визиты. Такими темпами мы скоро всю складскую территорию в одну сплошную зону магической турбулентности превратим. Но Зов оставлял значительно меньше следов. А если всё пройдёт хорошо, то здесь будет просто место, где сотрудники смогут быстрее восстанавливать силы.

Сама подготовка много времени не заняла. Мы создали мосты для передачи энергии, виконт построил магическую конструкцию высшего аркана и удерживал её в течение минуты за наш счёт. Мне только показалось, что очень уж хорошо он управлялся с заклинанием. Будто делал это десятки раз до этого.

— Пожалуй, на этом стоит закончить, Артём Олегович, — когда я убедился, что у нас ничего не получилось, произнёс я. — Спасибо, что помогли мне в этом эксперименте.

— Да не за что, ваша светлость, — вытирая со лба обильный пот, ответил парень. — Только энергию зря потратили. Может, нужно было более чёткий якорь создать, а не просто к аспекту Жизни обращаться.

— Может быть… — задумчиво пробормотал я. — Что ж, нам пора в столицу, виконт. Вы предпочитаете продолжить работу на вашей должности или присоединиться к боевому крылу моего рода?

— Я бы предпочёл и дальше заниматься экономической деятельностью, ваша светлость, — чуть опустил взгляд Артём. — Если это возможно. К войне меня совсем не тянет, Ярослав Константинович…

— Я услышал тебя, виконт, — кивнул я и на прощание пожал руку молодому человеку. — Но не обещаю, что вообще никогда не стану тебя привлекать к боевым операциям. Слишком непредсказуемая сейчас ситуация и мне могут понадобиться все силы.

— Я выполню приказ, господин, — чётко ответил Артём.

— Ничего не вышло, — когда колонна машин покинула складской комплекс, произнёс Бернхард. — Крылатый оказался совсем не тот.

— Или момент, когда он сможет отправить свой Зов ещё не наступил, — рассеянно ответил я, уже переключившись на другой вопрос. Мысль о том, что Российская Империя может остаться без правящей династии приходила ко мне слишком часто в последнее время. — В любом случае, сейчас мы сделали всё возможное в этом направлении и стоит сосредоточиться на других делах.

В столице вроде бы всё было спокойно, но всё равно ощущалась тень большой беды, нависшей над всей страной. Я видел слишком много машин полиции и военных на улицах. Все особые службы были приведены в режим максимальной готовности. Когда на пороге конфликт с государством, на весь мир славившимся своими боевыми магами Пространства, никакая подготовка не будет излишней.

У Кремля магическая защита вообще была на каком-то недосягаемом уровне. Видимо, в недрах резиденции русских Императоров пробудили самые древние защитные артефакты. Однажды я побывал в стенах Верховной Канцелярии и тогда мне показалось, что даже дышать внутри было трудно. Сейчас мои силы многократно возросли, но ощущение было почти такое же.

— Добрый день, ваша светлость, — поклонился Иван. Личный слуга рода Романовых встретил нас на парковке. Архимага Тьмы сопровождали ещё двое обычных оборотней. Григорий с Антипом тут же заинтересованно принялись изучать сородичей, а те сильно стушевались от такого внимания. — Император ожидает вас у себя в покоях. Ваши спутники, если вы того желаете, могут пройти на аудиенцию с вами.

— Благодарю за доверие, Иван, — ответил я. А это был действительно жест огромного доверия. Раз правитель страны решил нас принимать у себя в покоях, в кабинете он работать не мог. Слабость главы рода Романовых на пороге большой войны могла обернуться катастрофой для целой страны. А нас пускали на приём всей толпой. Вернее, группой из пяти одарённых, которые запросто могли убить главу Российской Империи. И это ещё Алексей Александрович не знал, что его доверенный слуга тоже, по факту, подчинялся мне. — Я воспользуюсь разрешением Его Императорского Величества.

Нас провели по извилистым коридорам Кремля в ту часть комплекса, где посторонние бывали крайне редко. Романовы, несмотря на свою репутацию открытого и прогрессивного рода, крайне неохотно пускали кого-то близко к себе. И на это у них были свои причины, помимо статуса императорской семьи.

А когда Иван открыл двери в покои главы рода Романовых, стало понятно, почему правитель страны обосновался именно здесь. По сути своей, вся громадная комната была одним сплошным артефактом аспекта Жизни, который усиливал родовой дар правящей династии. Сам Алексей Александрович, несмотря на принятые меры, выглядел неважно. А для архимага аспекта Жизни так вообще крайне хреново.

Сидевший за столом мужчина был крайне бледен. Тёмные волосы слегка взлохмачены, будто их владелец только недавно поднялся с кровати. Вот только глава рода Романовых наверняка не ложился отдыхать несколько дней к ряду.

— Доброе утро, Ваше Императорское Величество, — поклонился я Императору и моему примеру последовали все мои спутники. — Как ваше самочувствие?

— Морально, после того как вы утихомирили почти все аномальные зоны, мне стало значительно легче, Ярослав Константинович, — улыбнулся в ответ правитель страны. — А вот физически, как видите, не так хорошо. Но об этом гражданам страны знать не стоит. Чем я могу помочь вам в организации удара в сердце нашего врага? Финансы, артефакты, люди?

— Мне нужен ваш сын, — просто ответил я.

Москва

Главный офис Артефактного дома Воронцовых

Светлейший князь Пётр Сергеевич Воронцов принимал в своем кабинете высоких гостей. Сегодня здесь собрались шесть светлейших князей Российской Империи из семи и один казанский хан.

Евгений Александрович Пожарский, Павел Александрович Муравьев и хан Эрмед сидели по левую сторону большого стола в глубоких креслах, попивая горячий ароматный кофе.

Еще три светлейших князя сидели по правую сторону стола, держась немного обособленно. Сергей Владимирович Юсупов, чьи земельные владения находились на юге. Иван Григорьевич Потемкин, производственный магнат, который практически постоянно находился у себя на Урале. И Василий Игнатьевич Лопухин — верный страж западных границ Империи.

Отсутствовал лишь светлейший князь Салтыков, который, находясь на Дальнем Востоке, примкнул к мятежникам. Ну и граф Распутин — постоянный участник подобных сборов, несмотря на свой титул, также всё ещё был там же, на востоке, сражаясь, в том числе и против войск Салтыковых.

— Благодарю за оперативность, господа, — хозяин встречи чуть склонил голову. — В мире много суеты. Хотелось бы, чтобы здесь её было меньше.

— А у некоторых — слишком много удачи, — негромко бросил Юсупов, глядя в окно, где лучи заходящего солнца кидали отблески на бронзовые карнизы. — Слишком быстрое взращивание одного дерева высасывает соки из сада.

Муравьёв отставил чашку, кивнул Пожарскому и обратился как бы в пустое пространство:

— Ярослав Константинович выращивает не одно дерево, он укрепляет корневую систему всего сада. И, заметьте, собственным «лесом» платит — людьми, артефактами, связями. Империя у него уже в долгу и этот долг растет с каждой минутой.

— До долгов дойдём, — тихо проговорил Лопухин, небрежно ослабляя узел галстука. — Меня интересует, почему Император выдаёт право на управление Мурманским портом роду, который находится так далеко от этих земель?

Потёмкин усмехнулся уголком рта:

— Равновесие, господа. И привилегии. Которые наши рода имеют по праву рождения, и которые имели Разумовские… в прошлом. А за равновесие отвечает Император. Разумовские лишь немного повоевали в нескольких аномальных зонах — умело, спору нет.

Хан Эрмед, не меняя мягкой полусонной позы, провёл пальцем по ободку чашки. В воздухе на миг шевельнулся прозрачный вихрь — знак того, что он слушает каждого.

— «Немного повоевали»? Ярослав Константинович вернул Казанскую аномалию в свои прежние пределы, спася от смерти тысячи людей. Моих людей, — тихо сказал хан. — Он снова вернул нам наш Воздух. Твари ушли вглубь зоны. Его слово держит степь спокойной.

— Угу, — кивнул Пожарский. — И не только степь. Тверская аномальная зона стабилизирована, что касается Мурманска и его порта — город также в безопасности, благодаря молодому князю. Кто прошелся по взбесившимся аномальным зонам? Разумовский. Кто утихомирил прорывы по всей Империи? Разумовские. И кто, между прочим, не дал соединиться Мумбайскому треугольнику, пока половина из нас обсуждает, прилично ли им так быстро взлетать? Всё он же.

Потёмкин крякнул:

— Никто не отрицает небольшой пользы. Тем более, что как я слышал — индийцам он помог совсем не бесплатно. Вопрос — меры.

— Меры? — Муравьёв впервые позволил себе усмешку. — Когда внезапно встали оружейные заводы на Урале, вы искали «меру», Иван Григорьевич. Точнее — не могли решить насколько задрать стоимость вооружения, производящегося на ваших заводах. Долгая война в ваших интересах, ваша светлость. А Разумовский отправился в аномалии без раздумий и условий — он просто выполнял свой долг. Мы с Пожарским и ханом Эрмедом стояли рядом. А где были вы?

Потемкин помрачнел, к его лицу прилила кровь.

— Мы все выполняли свой долг перед Империей и Императором, — не моргнув, ответил Юсупов. — В тех местах, где мы должны были быть.

— Разумовский сражается, — отрубил Пожарский. — Сражается там, где большинство из нас предпочитало бы договориться.

Светлейший князь Воронцов всё это время медленно играл золотой ручкой; лёгкие касания кончиком по краю стола выстукивали размер: «раз-два-три», как бы пытаясь настроить разговоры за столом на свой лад.

— Господа, — наконец вмешался он, — мы не в аудитории и не на параде. Давайте говорить без образов. Факт первый: Род Разумовских за последние время стремительно взлетел, из статуса «умирающего», встав на одну ступень с нами, светлейшими князьями. Факт второй: влияние Разумовского на Императора выросло стремительнее любой известной нам династии со времён Кутузовых. Факт третий: монополизация силы в одних руках равна угрозе будущему Империи.

— И что? — сухо спросил хан. — Держава видит сильный род — ставит на него. Держава не глупа.

— Опора, хан, — Воронцов поднял глаза, — это столп. Разумовские же стали сводом. Не отдают, а собирают под себя. И если свод замкнётся, каждый наш род окажется под ним, не рядом.

— Свод держат стены, — отозвался Муравьёв.

— Каждую из которой можно без проблем поменять по-отдельности, — отрезал Юсупов.

Потёмкин согнулся вперёд, наградив собеседников тяжёлым, как его родной аспект Земли, взглядом:

— Пётр Сергеевич, вы куда клоните? К изменению Дворянского устава? К ревизии полномочий? Или может к самой Книге Его Императорского Величества?

— Я говорю об очевидном, — мягко сказал Воронцов. — Разумовские получили слишком много власти. Слишком быстро. Это опасно для баланса. Опасно — значит требует коррекции. Мы — не оппоненты Императору. Но на плечи наших родов Империя опирается веками. Наш долг — предупредить.

Пожарский медленно поставил чашку. Его ладонь легла на стол так, что по полировке прошёл едва заметный рябой рисунок — температура в комнате слегка прыгнула вверх.

— Предупредить — это когда ребёнок бежит к проруби. А здесь ты предлагаешь подрубить мостки, Воронцов. И я хочу понять: зачем?

Он наклонился, заглянув хозяину прямо в глаза:

— Или ради кого?

В комнате стало еще чуточку теплее. Муравьёв перестал улыбаться. Хан Эрмед отвёл взгляд от чашки, глядя теперь на дверь: прислушивался к коридору. Потемкин не шелохнулся, но ладонь его, тяжёлая, как плита, легла на подлокотник иначе — глубже, будто проверяя опору.

— Ты переходишь грань, Евгений Александрович, — ровно произнёс Воронцов.

— Ты её давно перешёл, — так же ровно ответил Пожарский. — Когда подписал особые листы поставок на Тихоокеанский сектор в обход казны. Когда дал людям из Империи Восходящего Солнца доступ к портовым складам во Владивостоке. Когда твои люди «случайно» встречались в Хабаровске с японцами. Ты думаешь, это никто не видит?

Воронцов впервые не удержал ручку. Она ударилась о блюдце и тоненько звякнула. Потёмкин поднял голову, Лопухин распрямился, а у Юсупова заскрипели зубы.

— Осторожнее, Пожарский, — вмешался Лопухин, слегка отпуская свою силу. Голос Тьмы был мягким и липким, как шёлк, которым удавливают. — Обвинения такого рода не остаются безнаказанными.

— Я знаю это, — Пожарский не отвёл взгляда. — След ведёт на восток. К японцам. К тем, кто просит в оплату не золото, а души наших одаренных. Кто-нибудь объяснит, почему недавно разорвало на куски мастера Артефактного дома из Оренбурга — без всякой причины? Почему у него из глаз вытекла Тьма, как чернила, а артефактная защита треснула как простое стекло?

— Несчастный случай, — тихо сказал Воронцов. — Перегруз.

— Мне это видится по-другому, — отозвался Муравьёв, а его глаза внезапно вспыхнули Светом. — Пётр, ты играешь не теми картами. Скажи прямо: с какой стати твой Дом подписывал пробный доступ к матрице «Сёти»? И почему отчёт по ней ушёл в закрытый архив, минуя Совет?

— Потому что мы — артефактный дом, — Воронцов тоже перестал быть мягким. — Мы тестируем то, что завтра может убить Империю. Или спасти. И мы обязаны понимать это раньше остальных. Да, мы смотрим на Восток. И на Запад. И под ноги. И вверх. Это — наша работа.

— Твоя работа — служить Империи, — отрезал хан, на миг утратив сонную мягкость. — Не японцам. Не их Императору. Не своим карманам.

Воронцов выдержал его взгляд. На миг между ними прошёл лёгкий, почти неуловимый шорох — ветер встретился с мыслью. Воронцов не отвёл взгляда.

— Вы меня слышите избирательно, — наконец сказал он. — Я говорю о балансе. О том, что Разумовские — опасны в своей скорости развития. Это не ревность, не зависть. Это простая инженерия. Конструкция без демпферов рвётся. Я предлагаю демпферы.

— Сотрудничать с японцами без ведома Императора? — Пожарский приподнялся из-за стола, тяжело опершись на массивный стол. В голосе у него разгорелся Огонь. — Уродам, которые замышляли зло всей Империи? Ты как минимум двурушник, Пётр. Как максимум — предатель.

Слово повисло в воздухе, как факел над пороховым погребом. Кажется, в кабинете даже запахло гарью.

Юсупов заговорил первым, медленно, как двигается пласт земной:

— У нас нет оснований… пока… считать светлейшего князя Воронцова изменником. Но у нас появились основания считать, что чья-то рука пытается перехватить власть под видом заботы о балансе.

— Это рука Разумовских! — резко бросил Лопухин. — Они и подсунули Пожарскому «факты», чтобы убрать конкурента.

— Ложь, — сказал Муравьёв. Свет в его глазах стал резче, очертив голову нимбом. — Факты мои. И информация по востоку — тоже.

— Хватит, — тихо сказал Потёмкин. — Мы либо сейчас выверяем слова, либо завтра выворачиваем кишки. Пётр Сергеевич, вы отзовёте свои письма Императору?

— Писем не было, — так же тихо ответил Воронцов. — Была записка на стол. С формулировкой: «Следует рассмотреть вопрос о перераспределении полномочий». Не против Императора. Не против Разумовских. Во благо Империи.

— Во благо Империи, — повторил Пожарский, и по столу, словно по сухой траве, пробежала тёплая зыбь. — Тогда отвечай, Пётр. Почему в твоих лабораториях стояли японские шкатулы сознания? Почему ментальные схемы, запрещённые после гона в Южной Америке, вдруг всплыли у твоих людей? Я видел узор. Там иероглиф на спайке.

— Потому что мы должны знать, как это ломать, — резко ответил Воронцов. — Потому что завтра это окажется во дворце, ради безопасности Империи и вы первые придете ко мне на поклон за такими же устройствами. Тогда вы вспомните мои слова.

Он встал. Медленно, не показывая спешки.

— И потому, Евгений Александрович, — добавил Воронцов, — не смей произносить слово «предатель», пока не готов доказать его мечом.

Пожарский улыбнулся — совсем коротко. И поднялся.

— С удовольствием.

Стул под ним скрипнул, превращаясь в пепел на полуслове — огонь у него всегда приходил раньше жеста. Муравьёв поднялся следом: в кабинете словно приоткрыли окно — стало светло без источника. Хан Эрмед уже стоял — легчайший ветер шевелил его волосы, и ни одна бумага на столе не шелохнулась. Юсупов поднялся, и пол слегка качнуло, как на барже. Потемкин встал — и стол вдруг заскрипел, как будто став тяжелее. Тень у Лопухина за спиной вытянулась, как охотничья собака, готовая к прыжку.

Воронцов тоже встал. Резко, но без позы.

— Господа, — произнёс он, — мы все — столпы Империи. И я всё ещё надеюсь, что мы договоримся…