Переход

Глава 25

Невысокая худенькая девочка внимательно смотрела на Алексея, а он просто стоял и улыбался, глядя на ее сердитую физиономию. И на секунду даже подумал, что где-то там, в другой реальности, вероятно Алексей Павлович закончил свое земное существование и именно поэтому он перестал себя чувствовать стариком, уже через все в жизни прошедшим, и окончательно превратился в молодого парня, у которого вся жизнь впереди…

— Ну чего молчишь? Сказать нечего? Ты, наверное голодный… заходи, сейчас ужинать будем. У нас как раз сдвоенный эксперимент закончился, я сразу дюжину цыплят принесла, так что ужин будет вообще праздничный.

— Да, это настоящий праздник! — с энтузиазмом откликнулся Алексей. — И праздновать мы будем по-настоящему!

— Что, давно не ел досыта? Стипендия закончилась? Сейчас мы это дело поправим, только немного подождать придется: я кур недавно жариться поставила, не готовы еще.

— А где все? Где родители твои, брат?

— Вечером приедут, поздно. У отца на работе сегодня тоже праздник, им в колхозе картошку выделили, но сказали самим ее забирать сколько утащат, и они все за картошкой и уехали.

— А ты…

— А кроме меня кто кур-то домой принесет? Опять же приедут они голодные, их кормить нужно, вот я по хозяйству и осталась. Ладно, до ужина еще время есть, рассказывай, почему ты не пришел тогда как обещал.

— Когда обещал?

— У меня на дне рождения. Сказал, что через неделю в кино сводишь, а сам…

— В командировке был.

— У студентов разве командировки бывают?

— У врачей — да, бывают. А после возвращения дела навалились, хвосты нужно было обрубить…

— Обрубил? И решил, что раз бесхвостый стал, можно и в гости на ужин зайти? — Сона говорила это с очень серьезным видом, но глаза ее смеялись.

— Нет, я вдруг понял, что мне срочно надо с тобой встретиться. И больше не расставаться.

— То есть ты меня в кино пригласить хочешь снова?

— А «Иллюзион» снесли, я сегодня мимо проходил и увидел как старую чугунную вывеску со стены отбивают. Вспомнил, как мы туда ходили… вместе, и окончательно вдруг понял, что… Выходи за меня замуж, а?

— Вот прямо сейчас? — девушка расхохоталась. — Придется обождать, я решила, что до восемнадцати о замужестве даже и думать не буду.

— Понятно… но ждать осталось недолго, четырнадцатого июня жениться и пойдем.

— Ты… ты это серьезно говоришь?

— Совершенно серьезно.

— Тогда… я тогда все же думать буду… Но не больше! — она снова рассмеялась. — Похоже, цыплята уже готовы… а вот и родители с батом вернулись. Только ты им про это не говори!

— Ну хорошо…

— Скажешь — сразу откажу тебе, ты понял?

— Понял, понял…

В конце октября на очередном совещании Лаврентий Павлович Иосифу Виссарионовичу докладывал, стараясь сдерживать эмоции:

— Я думаю, других подтверждений, что товарищ Воронов просто чокнутый гений, можно и не искать. Он же придумал лекарство от редчайшей болезни пока ему про симптоматику профессор рассказывал! И не побоялся этот препарат применить, потому что был полностью уверен в том, что он делает!

— Ну почему придумал? Вероятно, просто, как всегда, что-то вспомнил.

— Нет, не вспомнил. Заболевание вообще диагностировать научились пару лет назад, точнее, раньше никто и не подозревал, почему дети и молодежь вроде от простой простуды умирает. Но болезнь — редчайшая, по словам профессоров из МОНИКИ можно предполагать, что во всей стране не больше двух десятков детей с такой бомбой замедленного действия в организме ходят. А он сразу придумал, как их вылечить! Не всех, он действует только на детей лет до десяти, но сейчас, когда диагностику в МОНИКИ окончательно отработают, всех их можно будет вылечить!

— Но все же насчет «на лету придумал»…

— Именно на лету. Там процесс изготовления препарата занимает ровно восемь суток, быстрее его произвести просто нельзя. Так что он препарат делать начал сразу, как из клиники в общежитие вернулся, да и свидетели подтверждают: он из лаборатории как раз восемь суток и не вылезал. И препарат сделал! Дорогущий, конечно, но на одного-двух детишек в год… страна не разорится. И даже на те два десятка, которые, возможно, получится выявить… Ведь даже политический эффект от того, что Советский Союз лечит своих детей даже с самыми редкими и ранее неизлечимыми…

— Лаврентий, мы не на митинге, а я — не колонна демонстрантов. И я понял тебя, но не понял, почему врачи из МОНИКИ к тебе с докладом о Воронове пришли. Они что, знали о нашем наблюдении?

— Нет. Позавчера Воронов рассказал им о препаратах для лечения рака. Некоторых форм рака, и препараты эти… в общем, изотопы для них нужно в атомных котлах нарабатывать. А врачи… они же за этой девочкой почти месяц наблюдали, от удивления, что ее исцеление идет точно так, как предсказал этот студент, только что в обморок не падали — и теперь они по части препаратов верят ему как магометане пророку Магомету. Они мне просто принесли список нужных изотопов… инструкции, как их в атомном котле производить, тоже принесли — правда, эти инструкции были в опечатанном пакете, сами доктора их не читали.

— То есть все же товарищ Воронов даже если и гений, то уж точно не чокнутый, режим доступа к секретной информации понимает и соблюдает… Интересно, что еще он нам интересного напридумывает?

— Я тут заметил… дополнительно убедился: у него все же на детях пунктик. Сказали ему, что девочка умрет — и он… профессор сказал, что у него и выражение лица резко изменилось, и побледнел он сильно… то есть голова у него сработала на смертельную опасность для ребенка. И радиофармпрепараты он тоже придумал после посещения ракового отделения клиники. А вот как детей использовать чтобы он придумывал то, что стране нужно…

— Мы, Лаврентий, такие твои выводы проигнорируем. То есть сначала, конечно, на смех их поднимем, а потом уже проигнорируем: товарищ Абакумов группу сформировал, которая сейчас изучает опыт корейской армии… который корейским товарищам этот Воронов передал. Очень полезный опыт, у него же эта самая ДРГ из десятка человек пару батальонов уничтожила и заставила несколько полков просто сдаться, отрубив противнику линии снабжения. И мины, которые эти ДРГ применяли, тоже ведь Воронов придумал — а на той войне с детьми он точно не сталкивался. Лично мне кажется, что он что-то быстро придумывает, когда не только детям,а стране какая-то опасность грозит — и как только он эту опасность замечает, у него в голове что-то и срабатывает. Так что нужно, скорее всего, не детей к опасным затеям привлекать, и товарищу Воронову обеспечить доступ к определенной информации… кстати, удалось выяснить, откуда у него появилась столь детальная информация по участникам спецпроекта?

— Нет. Но и пытаться это выяснять я не стану. От него никакая информация куда не надо не уйдет, в этом я уверен полностью. Он ведь даже нам… когда что-то сообщает, четко указывает круг лиц, к которым у него есть недоверие, и Виктор Семенович, несколько раз этих лиц особо проверивший, теперь даже перепроверками себя утруждать не хочет. Кстати, из спецпроекта по инициативе Воронова мы всего троих… исключили, и на качество работы это практически не повлияло.

— Но немного-то…

— Да, термоядерный заряд изготовили, по мнению Игоря Васильевича, на месяц быстрее чем планировали.

— Ну что же, мы, пожалуй, товарищу Воронову постараемся создать наиболее благоприятные условия для работы, но если он так и останется мизантропом, то…

— Не останется, он сейчас вообще как будто переродился. Девушку встретил, ухаживает за ней — и сам на глазах расцветает. В общежитии товарищи… и не только наши товарищи тоже заметили, что он сильно за последний месяц изменился. В лучшую сторону изменился.

— Что за девушка?

— Просто девушка, возраст — семнадцать лет, из простой семьи. Отец — водитель на автобазе… пока слесарь, со следующего лета, когда ему права вернут, снова водителем будет. Родом из деревушки под Агдамом, в Москве с двадцать девятого года, всю войну прошел в автобате. Мать с Вологодчины, закончила индустриальный техникум, работает в нормоконтроле оборонного КБ. Есть брат четырнадцати лет, школьник…

— То есть хорошая девушка…

— Для него — хорошая. А значит, и для нас тоже.

— Но мы можем быть уверены, что эта девушка…

— Проверили, она о его наградах вообще ничего не знает. Да о них и в институте его не все знают, точнее, кое-кто знает, но далеко не о всех, а сам он ими не хвастается. Девушка считает его простым студентом, причем вечно голодным студентом…

— И это хорошо. То есть то, что он сам за питанием своим не следит…

— Теперь уже следит. Говорю же: ожил парень, на глазах ожил.

— А если у него это серьезно… думаю, к свадьбе мы его дополнительно ценными подарками… кстати, надо будет у товарища Жданова уточнить как дела обстоят с планами жилищного строительства…

Вопросы жилищного строительства в руководстве страны находились под постоянным контролем. В том числе и потому, что — как показал пример Белоруссии — предоставление качественного жилья рабочим и инженерам было огромным стимулом к качественной работе. А предоставление жилья «повышенного комфорта» в основном ИТР резко повышало интерес молодежи к получению высшего образования. За разработанную в Белоруссии программу по строительству жилья товарищи Пономаренко (как ее главный инициатор) и Гусаров (как руководитель уже массового строительства) получили по заслуженному ордену, а Николай Иванович, «придумавший» стимуляцию деторождения резким улучшением жилищных условий матерей, еще и второй орден успел за это получить.

Но все же больше всего наград получили архитекторы и инженеры, разработавшие и несколько довольно удачных (и недорогих) серий жилых домов для городов и деревень, много инженеров и техников, придумавших более совершенные способы изготовления стройматериалов, в стране заработали сразу три завода, выпускающих башенные краны (в Москве, Харькове и Новосибирске), два заводика стали выпускать краны поменьше, на базе ярославских автомобилей. И по всей стране строились многочисленные кирпичные заводы, а число заводов, выпускающих различное оборудования для строительства домов (то есть труб, кранов, батарей, электроарматуры) стало уже и подсчитать невозможно. В том числе и потому невозможно, что очень многие такие заводики, выпускающие очень нужные вещицы, были артельными и подчинялись в лучшем случае министерствам совершенно местной промышленности.

И в становлении одного такого заводика Алексей тоже поучаствовал. На самом деле он в свое время договорился с товарищем Поповым (смоленским), лично «профинансировал» обустройство в Гжатске небольшого артельного предприятия по выпуску «кранов для хирургов» — то есть краны-то для воды были, но менять напор и делать воду погорячее или похолоднее (а имелось в виде и «горячее водоснабжение») можно было одной длинной рукояткой, которую врач-хирург мог вообще локтем поворачивать. В больницах такие краны врачам конечно же очень понравились, а когда в Смоленске тоже развернулось массовое (относительно массовое) жилищное строительство, артель стала выпускать краны такие же, но с короткой ручкой, очень понравившиеся уже новоселам. Настолько понравившиеся, что эти краны и просто продаваемые в магазинах народ влет раскупал, так что артель довольно быстро выросла — а потом уже и госзаказы на ее продукцию начали превышать возможности артельщиков. Поэтому выпуск аналогичных изделий быстро наладили и в других местах, а сколько вообще этих кранов производилось теперь в стране, Алексей знал очень примерно. Но как раз он знал это вообще лучше всех, ведь ему за каждый выпущенный кран все еще капало «авторское вознаграждение»…

А за тем, чтобы поток выплат в его карман все же не иссякал, внимательно следил лично товарищ Абакумов. То есть все же не лично, но по его указанию специально обученные люди отмечали каждую модификацию «исходного изобретения» как «новое изделие» — и отсчет срока выплат вознаграждения за изобретение каждый раз начинался заново. По этому поводу товарищ Берия как-то даже попенял Виктору Семеновичу:

— А не слишком ли МГБ сильно заботится о наполняемости карманов товарища Воронова?

— Не слишком. Товарищ Воронов на все премиальные деньги заказывает у разных умельцев приборы всякие, в производстве медицинских препаратов нужные…

— А Госбезопасности без медпрепаратов, конечно, не обойтись.

— Без некоторых — не обойтись, но и сами приборы иногда оказываются довольно полезными. А так как их он заказывает для вполне открытой медтехники, никому и в голову не приходит, что их как-то иначе использовать можно. А он всего лишь их несколько иначе компонует — и вот мы прекрасно слышим, о чем говорят люди на другой стороне бульвара…

— Он сам вам все это предлагает?

— Да, мы ему предоставили оперативного работника для связи. А так как все знают о его заботе о чужих младенцах и одиноких матерях в общежитии, то ни у кого эти контакты подозрения не вызывают…

Товарищ Жданов на должности первого секретаря МГК за «жилищным вопросом» тоже следил очень внимательно, и не только в Москве и области. Когда несколько «народных умельцев» (а на самом деле хотя и молодые, но весьма талантливые инженеры из Борисова) придумали автомат, укладывающий кирпичи в большие блоки прямо на кирпичном заводе, он из довольно напряженного бюджета города сумел профинансировать строительство в Борисове завода по выпуску таких автоматов. А на вопли целого ряда довольно известных архитекторов о том, что дома лучше строить из бетонных блоков, он решил внимания не обращать: как ни крути, а дом перед тем, как строить, нужно сначала на стройку привезти — а кубометр кирпичной кладки (если использовать пустотелый кирпич) на тонну легче кубометра бетона. Да и дом из такого кирпича получается более теплым.

Но на одном «стройматериале» товарищ Жданов не зацикливался: когда в Алексине начали массовый выпуск керамзита, а какой-то инженер из Тулы придумал делать керамзитобетонные блоки «с кирпичной опалубкой», то и этот опыт был немедленно повторен на Мытищинском кирпичном заводе. И в результате вдоль Большой Ростокинской за ВСХВ началось строительство блочных домов. То есть там дома и раньше начинали строить, но теперь строительство было действительно массовым. И, что товарищ Жданов особо отметил на совещании с группой московских архитекторов, достаточно дешевым.

А дешевизна объяснялась очень просто (о чем Андрей Алексанлрович отдельно доложил товарищу Сталину, готовящемуся к Съезду архитекторов):

— почему-то все эти известные архитекторы, когда считают стоимость своих творений, думают, что стройматериалы на стройке сами по себе возникают. А вот строители, работающие в стройуправлении Моссовета, сообщают, что на перевозку стройматериалов на стройку денег тратится примерно столько же, сколько и на сами материалы. Двухкомнатная квартира в новом доме весит примерно семьдесят две тонны, если ее строить из бетона. И сорок семь тонн, если строить из кирпича или из керамзитобетона. То есть на перевозку стройматериалов мы тратим на треть меньше средств, а конечная стоимость дома сокращается уже на шестнадцать-восемнадцать процентов. Только на доставке нужных материалов сокращается!

— То есть, если использовать кирпич, то вместо шести бетонных домов можно выстроить семь кирпичных? Но ведь трудоемкость кладки…

— Поэтому я и предлагаю инженеров из Борисова наградить, и этого… как его… тульского инженера, у меня фамилия где-то записана.

— Найдите и пришлите все фамилии мне, за такое награда должны быть весомой… и быстрой.

— Найду, а относительно трудоемкости кладки… сейчас на стройках у нас получается использовать эти блоки только на первых трех этажах: пока стройки ведутся с автокранами, а башенных… для строительства на Первой Мещанской и далее по Троицкому шоссе мы смогли выделить только два таких крана.

— Но ведь они уже в Москве и выпускаются?

— Да, но завод очень небольшой, а Москва ведь вся строится…

— Согласуйте с Госпланом выделение средств на расширение завода.

— Средств… и городских средств хватило бы, но нарастить быстро выпуск кранов мы пока не можем. Не хватает металла и, самое главное, острая нехватка стальных тросов.

— Тросы… это же Ленинград?

— Да. И Харьков.

— Хорошо, мы разберемся. У вас всё?

— Не совсем. Нужно максимально быстро нарастить производство оконного стекла: мне тут наши медики прислали данные о том, что окна в Москве нужны с трехслойным остеклением. То есть там вообще написано, что севернее Ростова-на-Дону тройное остекление экономически выгодно и окупается на топливе менее чем за два года…

— Медики?

— Да, мне поступила записка из МОНИКИ, они просят клинике выделить средства на замену всех окон трехслойными, а про севернее Ростова они в обосновании своего заказа написали.

— А подписал обоснование часом не товарищ Воронов?

— Он и до вас уже со своими просьбами добрался? Только я, кроме фамилии, о нем вроде ничего и не знаю, но подозреваю, что это гигиенист какой-нибудь.

— Ну да, гигиенист… пока стройте с обычными окнами, но озаботьте архитекторов и строителей тем, чтобы заранее предусмотрели возможность установки третьего стекла. Этот товарищ Воронов плохого точно не посоветует… Вы сейчас на Ростокинской сколько домов строите? Десять?

— Восемь, рабочие придумали, как одним краном сразу четыре дома обслужить. Но даже если кранов мы больше изготовим, быстро нарастить число строек не сможем: завод по выпуску деревянных стройизделий только к следующей весне заработает, да и с кирпичными производствами… только на одну Москву, по нашим подсчетам, потребуется минимум три завода по производству блоков, а если учитывать и Подмосковье…

— У вас уже подготовлены планы по созданию нужных производств?

— Да, и работы уже ведутся. Новые заводы по выпуску блоков уже строятся в Пушкино, Загорске, Наро-Фоминске, Волоколамске и Серпухове — это для области, для Москвы — в Красногорске, Люберцах и Подольске, в следующем году еще шесть заводов по производству блоков и четыре по деревянным изделиям строить начнем…

— А ускорить…

— Самому хочется, но завод в Борисове не на одну Москву работает, быстрее он просто автоматы кладочные производить не может.

— И еще один вопрос… тут у меня есть предложения… или жалобы, поступили от отдельных товарищей архитекторов, по поводу применения готовых плит для межэтажных перекрытий. Сообщают, что на стройке жилых домов в Москве у вас почему-то эту прогрессивную технологи. внедрять не спешат. Почему? Если можно, поподробнее, мне на днях нужно будет архитекторам на этот вопрос ответить.

— Сначала отвечу как строитель: кранов подъемных такие перекрытия поднимать не хватает. А потом как архитектор, мне этот белорусский товарищ Колесников очень подробно объяснил: отливать перекрытия на месте получается и дешевле, и гораздо лучше. После того, как поставили стены одного этажа, на перекрытии предыдущего опалубка на стандартных подпорках собирается меньше чем за одну рабочую смену. И заливаемый на такую опалубку бетон — то есть будущий потолок — получается исключительно ровный. То есть если использовать наборную опалубку из ламинированных полиэтиленом досок. Ребра жесткости перекрытия можно наверх и без крана поднять, а через сутки, когда первая заливка схватится, между этих ребер рабочие укладывают плиты изолирующие из базальтовой ваты — и после того, как поверх этой ваты отливают уже пол следующего этажа, получается и пол этот очень ровный, а звукоизоляция такого перекрытия толщиной в тридцать сантиметров получается лучше, чем у трех подряд уложенных заводского изготовления плит. И теплоизоляция гораздо лучше. А основная экономия обеспечивается тем, что такие перекрытия не требует долгой и дорогой отделки: потолки можно сразу белить, а на ровные полы — паркет сразу укладывать. То есть даже доводы о том, что класть готовые плиты быстрее и дешевле, выглядят совершенно необоснованными, но при этом один этаж нового дома поднимается всего за пять-шесть дней…

— Понятно, спасибо за объяснение. И… совершенно попутный вопрос, я из чистого любопытства спрашиваю: на стройках, по вашим словам, перевозки стройматериалов составляют чуть ли не важнейшую часть. А у вас предусматриваются ли какие-то формы поощрения сотрудников автобаз, которые все эти перевозки осуществляют?

— Думаем об этом. На том же Ростокинском участке рабочие и шофера с третьей автобазы работают действительно ударно, у них перевозки блоков из Мытищ идут даже быстрее планов, что и дома поднимать быстрее позволяет. Они на своих ЗИСах с прицепами по три ходки в смену выполнять умудряются вместо двух по плану!

— Молодцы… и мы о формах их поощрения еще подумаем… вместе подумаем. Немного позже…

Новый год Алексей впервые в этой реальности провел не один, а в гостях. У Соны в гостях. Когда из висящего на стене в комнате динамика прозвучал возвещающий о наступлении пятьдесят первого года бой курантов, родители Соны это отметили уже второй рюмкой водки (к некоторому удивлению Алексея про шампанское на новогоднем столе никто и не слышал), и Алекпер Ильясович — отец Соны — с некоторой грустью сообщил дочери:

— Эх, поздновато ты, Соночка, у нас родилась! Если бы на полгодика раньше…

— Вовремя я родилась, — сердито ответила девушка.

— А я говорю поздновато! Вот было бы тебе уже восемнадцать, мы бы тебя замуж отдали за хорошего человека, прописали бы твоего студента у нас…

— У нас что, места тут избыток? Да и летом никто этого сделать не запретит.

— У нас комната двадцать шесть метров, на четверых норма получается. А на пятерых уже маловато. Тут нашей автобазе обещали на новой стройке в Ростокино целый подъезд квартир выделить. Мне, конечно, из-за аварии квартиру не дадут, а вот Степанычу — он кивнул на стену, отделяющую эту комнату от соседской, — дадут наверняка. В марте дадут уже, и если бы у нас пятеро было прописано, то могли бы его комнату и нам отдать. Вам… — он пьяно улыбнулся, — а то твой студент так до пенсии по общежитиям и проваландается. Слушай, Алексей, ты же врач будущий, у тебя врачей знакомых в женский консультации нет? Сделаем Соне справку о беременности, вам тогда жениться разрешат… Ты не думай, я тебя жениться не заставляю, если захочешь то потом, как комнату получим, и разведешься сразу. Ты же парень хороший, ну помоги девчонке с жильем, а?

— Папа! — Сона вскочила, яростно сверкая глазами. — Или ты сейчас замолчишь…

— Или что?

— Или я справку честно такую получу. Хочешь?

— Нет… извини, дочка, что-то на меня нашло… Алексей, ты меня извини, глупостей я наговорил… Пойду просплюсь, что ли.

— И я тогда, пожалуй, пойду…

— Лёш, а давай вместе пойдем? Просто погулять, смотри, какая погода хорошая!

— С удовольствием! Ну что, пошли? Всех остающихся с Новым годом!

— Леш, — тихо произнесла девушка, когда они уже неторопливо шагали по тихой улице, — ты отца не слушай. И не обижайся на него, он же думал, как мне… как нам лучше сделать. Потому что у нас… ну ты сам видел… но я с тобой и в общежитии готова, или просто комнату где-то снимем. На комнату-то я денег заработаю, а на еду… мы как-нибудь выкрутимся.

— То есть ты принимаешь мое предложение? Тогда четырнадцатого идем в ЗАГС.

— Да, договорились. Четырнадцатого. Во сколько ЗАГС открывается, ты не знаешь?