Пауки в банке

Глава 3

Пилот прежде почувствовал вертолёт, и лишь потом заметил его. Крошечная песчинка на фоне зелёного океана резанула по сознанию, воспаляя нейроны. Пилот развернул самолёт, глядя на ту единственную точку, что двигалась над лесом. Перегрузка вдавила в кресло, слегка затуманила взор. Если ему почудилось, обойдётся рапортом, но если нет…

— Центр-Один, это Волхв-Четыре, — отчеканил пилот, приближаясь к границе действия умирающего дрона-передатчика, — заметил движение над зеленью. Предположительно вертолёт. Инструкция на случай контакта?

Вместо ответа — шелест помех и обрыв связи. Ресурс дрона исчерпался, и тушка сорвалась в пике. Пилот, следуя протоколу, раз повторил намерение вернуться. На случай, если бортовой самописец дал сбой в первый раз. Такого, конечно, не бывает, но армия предпочитает перестраховку.

Истребитель на дозвуковой скорости вышел из поворота и, снижаясь для лучшего обзора, полетел в квадрат за вышкой. Пилоту пришлось накренить машину. Чёрная точка разрослась в винтокрылый вертолёт, до удивления быструю и многофункциональную машину. Он летит, почти касаясь брюхом крон и порождая на них концентрические круги, словно на воде, смещающиеся по вектору движения.

Вертолёт вильнул и начал смещение к поляне у руин. Заметил истребитель. Теперь вся тяга ответственности ложится на пилота. Он может передать приказ сесть, сложить оружие и дожидаться прибытия пограничников. Но нарушитель просто сбежит, как только истребитель улетит на дозаправку, а может, его пассажиры просто скроются в лесу. Гоняться за ними на истребителе слегка проблемно.

Пилот может «не заметить» вертолёт, и тогда бумажной работы с отчётом будет меньше. Вот только это не гражданская машина. Такими пользуются наёмники на юге континента и спецподразделения горных королевств. Там важна не скорость, а мобильность и способность высадить десант.

Остаётся только одно. Сбить нарушителя и пусть военный следователь ломает голову.

Ладонь вцепилась в рычаг управления двигателем и потянула вверх, наращивая тягу. Шлемофон заглушил объёмный хлопок перехода на сверхзвуковую скорость. Вокруг крыльев заструились белые змейки, а хвост на пару мгновений скрылся за белой юбкой сжатого до конденсата воздуха. Перегрузка вдавила в кресло, а точка вертолёта начала быстро разрастаться.

Большой палец рефлекторно скользнул к запуску ракет, но прошёл мимо. На лицевой щиток спроецировался голографический прицел, подрагивающий квадрат на вертолёте. Палец пилота коснулся триггера на рукоятке управления самолётом. Со щелчком откинулся защитный колпачок. Пилот накренил так, чтобы прицел сошёлся…

Чудовищное «бррррррррр» вспороло воздух, почти перекрыв рёв реактивного двигателя. Счётчик за два удара сердца отсчитал пятьдесят выстрелов из пяти сотен. Полоса из сияющих чёрточек калибра 30 мм перечеркнула вертолёт по диагонали. Через кабину пилота, прямо по винту. Машина клюнула носом, задела деревья, и винт разорвало. Во все стороны брызнули обломки, разрубая ветви и стволы. Вертолёт врезался в высокое дерево и нырнул в чащу, оставляя за собой полосу разрушений.

Истребитель резко задрал нос и ускорился, почти свечой уходя в голубое небо. Пилот выровнял курс, заложил круг, фиксируя на бортовые камеры место крушения.

Следователь Велар Потокель закурил, хотя клялся себе бросить эту дурную привычку. Однако вид тел, переживших очередь из тридцатимиллиметровой пушки и падение в вертолёте, может кого угодно подкосить. Свет множества прожекторов просвечивает через сизый дым, на нём мелькают тени людей и техники. Ночной лес притих и тревожно следит за чужаками. Воздух то и дело вспарывает свист вертолётных винтов. Корпус упавшей машины облепили рабочие с дисковыми пилами, из-под которых то и дело вылетают искры.

Рядом, в чёрных мешках, — тела пилотов и нескольких человек сопровождения. К несчастью для себя Велар видел, как их достают буквально совками.

Казалось бы, рутинная проверка пограничья на предмет контрабандистов и чёрных копателей вылилась в нечто худшее. Военная техника непонятно кого, да на территории Республики Руос. Всё это пахнет керосином и войной. Осталось только разобраться, с кем именно.

Продолжая курить, Велар подошёл к найденным мотоциклам. Конечно, без номеров, конструкция простейшая, такие можно купить в любой стране. Немного выделяются люльки, как-то их вид не вяжется с военизированной группировкой. Велар поскрёб щетину, зажав сигарету зубами. Н-да, неделька обещает быть душной. Ох, Деус Питар, за что ему всё это?

Тела опознают, вертолёт изучат до последнего винтика и тоже опознают, даже завод, на котором его сделали. А Велару — писать отчёты, допрашивать всякого, кто может быть связан, да ещё и искать таковых.

Рация в зажиме на груди ожила, выплюнула серию хрипов.

— Велар… к озеру… быстро!

Да чтоб вас всех. Следователь стряхнул пепел и поспешил на зов, придерживая ворот пальто от пролетающих над головой вертолётов. Потоки ветра вырвали сигарету и унесли прочь, опутанную ворохом искр. Лес прочёсывают квадрат за квадратом с воздуха и с земли. Несколько отрядов рейнджеров с приборами ночного и теплового видения. Они строем пробегают мимо следователя, а впереди бегут служебные собаки.

Что же там, на озере, интереснее трупов пилотов и покорёженного вертолёта?

Велар пересёк огороженную территорию и вышел на звериную тропу, а по ней — к кратеру. Странный гул винтов он приметил задолго, но только сейчас увидел источник. В глубине кратера над водой кружит вертолёт, и люди баграми цепляют нечто, похожее… Ох, Деус Питар. Это же трупы в защитных костюмах.

На берегу стоит второй военный следователь, Ларон Лугин, для друзей — Л. Л. Тощий, с глубоко запавшими глазами и вечной ухмылкой на шрамированном лице. Он приветствовал коллегу взмахом руки и указал на далёкую воду.

— У нас тут подарочек.

— Такой себе, если честно, — вздохнул Велар. — Я бы предпочёл дело попроще.

Первая партия трупов выложена на грунтовой дороге у самого края кратера. Шестеро в жёлтых костюмах закрытого цикла. В таких работают на заражённой территории. Все мертвы. Пуля в голову. Лицевые щитки разбиты, и внутрь натекла фонящая вода. Отчего тела в костюмах кажутся потешно раздутыми, словно персонажи детского мультика.

— Есть идеи? — спросил Велар, наблюдая, как очередное тело подцепили багром и тянут в вертолёт.

Ларон сверкнул искусственными зубами и повернулся к руинам, невидимым за деревьями. Вновь посмотрел на трупы и кивнул.

— Да, ребята в хорошем снаряжении, явно подготовленные и рядом с руинами. Они там что-то искали и долго, раз успели поставить вышку. А раз поставили, значит, либо нашли, либо думали, что нашли. Потому этих и устранили.

— Пожалуйста, скажи мне, что это просто бандиты. Разборка, делёж территории.

— Ну, если тебя это успокоит…

Велар выругался. Нет, это его не успокоит. Больше нет. Тут явно провернули нечто из разряда угрозы национальной безопасности.

— Три сотни лет, — сказал он, указывая в сторону руин. — Три сотни лет они стояли никому не нужные, но вот те раз, именно в моё дежурство…

— Ну, бывает в жизни огорчение, — Ларон достал сигарету и прикурил.

Человек, не способный свести губы до конца, довольно странно смотрится с сигаретой. Вертолёт выгрузил новые тела. Ох, Отец Небо, да сколько их там. Следователи отвернулись, спасая сигареты от резких порывов ветра. Велар невольно поднял взгляд к небу, лишь бы не смотреть на чёрный лес.

Подсвеченное прожекторами небо выглядит серым, ненастоящим. Но даже так видны длинные росчерки сгорающего в атмосфере мусора и призрачное сияние в верхних слоях. Будто разноцветная дымка.

Кто-то заорал истошно, как обезьяна, падающая с дерева. Следователи развернулись и увидели, как один из трупов дёргается.

Она видела свет и тьму. Чувствовала холод и воду, но ничего не могла сделать. Странно, даже больно не было, до тех пор, пока под руку не вонзился стальной шип, и тело не повисло на ране.

Затем были вспышки света, чувство холода и тепла. Она забылась. Снова очнулась спустя целую вечность, что длилась два удара сердца. О, Орсар-дей, что с ней происходит?

Пилот писал отчёт. Обыденный патруль резко обернулся целой горой бумаги и бесполезных разговоров. Это раздражает, ведь отнимает драгоценное время. А у пилотов его очень мало. Большую часть отжирают проверки перед вылетом: скорость и острота зрения, реакция, выносливость и ещё с полсотни показателей.

Тело пилота — самая важная деталь в истребителе. Только от него зависит успех в глухих вылазках, когда нет ни связи со штабом, ни навигации. Пилот обязан быть если не совершенным, то функциональным на сто десять процентов.

Маленькое военное общежитие в этот раз заждалось его допоздна. Нирел, покачиваясь от усталости, бросил на стол ключи. Пересилив себя, стянул лётный комбез и плюхнулся на кровать. Лицом вниз. Но так сон не идёт. Он перевернулся на спину и только сейчас заметил письмо в контейнере на двери.

Выругался и с трудом поднялся. Нет, ему не тяжело, просто так не хочется вставать. Письмо маркировано печатью Министерства обороны. Ну конечно, кто же ещё ему будет писать. Только начальство и налоговая. К счастью, доходы военного не облагаются налогом, к несчастью, тратить их некогда. До ближайшей увольнительной почти полгода.

Нирел сел на кровати, подцепил конверт ногтем и резким движением вскрыл. Один-единственный листок. Почти без текста. Приказ о переводе в новое подразделение. Пилот сглотнул, руки мелко затряслись. Приказ выскользнул и, покачиваясь, опустился на пол.

Ему страшно. Он сам не понимает почему, но как же страшно.

Завтра приказано явиться на сборный пункт, с которого перебросят в новую часть. На передний край, на стык трёх государств. Если даже его забирают, значит, война на пороге.

Нирел прикусил губу, мотнул головой и полез в тумбочку. Одна-единственная таблетка снотворного. Раз уж завтра ему не летать, то можно себя побаловать.

Ему снился воздушный бой. Не тот, что был днём, то даже дракой не назвать. Вертолёт был беззащитен. Нирел видит нечто ужасное. Полная тишина. Локальный ЭМИ уничтожил всю активную электронику. Вся координация подразделения полетела в пекло. Контуры истребителей несутся через рваные облака. Мимо тянутся трассеры от зенитных орудий. Настоящий свинцовый дождь, идущий снизу вверх, и каждая капля калибром 130 миллиметров.

Пули прошивают броню, как игла — бумагу. Рвут в клочья, и товарищи падают сквозь серые облака в полном молчании. Нирел сжимает штурвал, совершенно не понимая, что делать, куда стрелять и как спастись. Тело действует рефлекторно, давит на педали, дёргает штурвал, будто стараясь вырвать.

Истребитель швыряет из стороны в сторону, закручивает, и от перегрузок темнеет в глазах. Из носа уже течёт кровь, а Нирел продолжает уворачиваться от длинных очередей. Забыв о задании, забыв о товарищах, забыв о самом себе.

Очередной истребитель вспыхнул от попадания неуправляемой ракеты. Нирел готов поклясться, что видел, как нос распускается, подобно цветку, объятый пламенем. Видел, как пилот кричит, сгорая, а его фонарь покрывается трещинами и чернеет изнутри.

Нирел кричит, представляя, как сам сгорит в кресле, а руки тянутся к рычагу катапульты. Но ведь и это не шанс на спасение, просто чуть более медленная смерть. Медленно опускайся на землю и жди, пока тебя поймают в прицел.

Нирел проснулся, упав с кровати, и долго лежал, жадно хватая ртом воздух и пытаясь успокоить сердце. В окно заглядывает трепетный рассвет, пение птиц пробивается даже через двойной стеклопакет. Впрочем, окно приоткрыто, и Нирел может слышать, как скребёт метла по бетону.

Шкряб-шкряб.

И в этом звуке он слышит далёкие отзвуки пуль, рвущих фюзеляж. Сердце сжимается, рвётся из груди, обливаясь кровью. Нирел перевернулся на спину, раскинул руки и задержал дыхание. Может, проще закончить всё так. Просто перестать дышать.

Проклятье, он до сих пор не может понять, почему его вообще допускают до полётов. Да таких, как он, даже на винтовочный выстрел нельзя подпускать к штурвалу.