Патриот. Смута. Том 7

Глава 3

Фрол Семенович Войский погладил бороду, посопел, покряхтел, с мыслями собирался. А я ждал.

— Господарь, я не бабка повивальная… — Начал он издалека.

— Ты не прибедняйся. По делу давай, говори.

— Ребенка, насколько я могу судить, нет. Либо срок очень маленький. Лучше… — Я был удивлен, но старик покраснел. — Лучше в Туле бабку какую найти. Я все же больше по иным делам. А с ней, не… С ней по требованию этого иуды этого чертового возился.

Здесь я припомнил, что очной ставки между Войским и этим Матвеем Веревкиным не делал. Упущение некое, но в целом и так всем ясно, что тот, кого я схватил и называл себя Диметриусом и в Тушине был именно он.

Но, с Мнишек, в целом, их двоих встретить нужно. В определенный момент.

— Кстати, про Иуду. — Проговорил я, смотря на старика. — Он же теперь у нас. Повидать его не хочешь?

Тот напрягся, вновь покраснел.

— Если только в рожу плюнуть. — Выдохнул. — Ты прости, господарь. — Тут же поклонился, перекрестился. — Прости меня. Если надо, то я, конечно.

— Надо, но позднее. Дальше что?

— С мужчиной, конечно, была. Это еще в Тушине ясно было. Оно же это… — Он продолжал краснеть. — Не зарастает же. А вот давно или нет. Тут я… Это. Не знаю, как понять-то.

Да уж, это вам не современная медицина, где и анализы, и тесты ДНК, и куча всего прочего интересного. Можно найти все что угодно, пожалуй. Если цель поставить. А здесь — только бабки повивальные, что надвое говорят. То ли было, то ли нет, то ли снилось, то ли бред…

— Что болезни? — Продолжил расспрашивать уже с приличной долей скептицизма.

— Пани выглядит здоровой. — Он пожал плечами. Замер, мялся. — Признаков какой хвори нет. Ни на что не жалуется, в плане физического состояния.

— Что-то еще, старик? Вижу, что-то сказать хочешь.

— Да расспрашивала она меня о тебе. — Он глаза в землю опустил, говорил тихо, как-то неуверенно.

Ага, значит, интересуется.

Понятно, ведь от меня ее жизнь зависит в полной мере. Захочу — на сук или на кол. А захочу и в жены возьму. Вот она и пытается первого избежать, а ко второму, судя по имеющемуся опыту — подвести. Мнит себя, как там писано было в исторических документах — Императрицей. Так-то, в целом оно более или менее верно, только вывернется это в реальной истории боком.

А здесь?

Поглядим, может, польза какая будет.

— Что еще говорила?

— Просила меня к тебе с просьбой обратиться, чтобы ей нянек ее троих вернули, как войско князя Трубецкого прибудет. Они там остались, в обозе. Она одна соизволила тебе первой предстать, увидеть избавителя от этого хама и колдуна… — Он перекрестился, продолжил. — И в ножки тебе упасть, чтобы о защите просить. О справедливости.

— Чего же не упала? — Усмехнулся я.

Войский опешил. Ответа на вопрос не знал.

— Что еще просила?

— Воды горячей, ванну и, встречи с тобой, чтобы посодействовал.

Ванну! Вот это запросы у шляхтянки. Где же я ей, черт возьми, ее в походе найду. Царский прямо запрос. Не такая уж важная особа, чтобы для нее стараться.

— Ясно, Фрол Семенович. Сказал ей, что я беспокоюсь, и что переживаю о том, что погорячился?

— Да. Ей по нраву это было.

Еще бы.

— Что ты ей еще сказал?

— Так это… Ну о том, что татар ты разбил. Что войско тебя царем, господарем считает. Но сам ты в Москву идешь Собор Земский собирать. Все это знают. — Он бороду погладил, добавил. — Еще спрашивала, есть ли жена у тебя или…

— Или? — Я понимал, к чему клонит старик и зачем Мнишек эти сведения.

— Женщина какая подле тебя есть, или нет.

— И что?

— Так нет никого. Так и сказал. — Он опять краснеть начал.

Вроде человек пожилой, а от таких дел себя ведет, будто юнец. Как он ее осматривал сейчас и раньше то? Как людей лечил? Неужто только мужиков? Или… Это он предо мной, господарем своим, как складывается, смущается?

Ладно. Это все мелочи. Предстоит мне тяжелый разговор с этой хитрющей девкой.

— Молодец. Все верно сделал.

Я распорядился, чтобы, как только обоз мой подойдет этого иуду, упыря, бывшего Дмитрия сюда под утроенной охраной привели. Постучали в избу и сообщили о прибытии. Надо было как-то создать ложное впечатление о себе у этой барышни, а потом расставить все точки над i.

Вздохнул, настроился, махнул Войскому, и вдвоем мы вошли.

Внутри было достаточно темно. Изба уже привычная, что топилась по черному и имела всего несколько маленьких окошек у высокого потолка. Убранство было очень простым. Земляной пол, голые стены, печка — очаг, напротив входа. Слева женский угол с местом для готовки и какой-то посудой. Справа — красный. Там полочка для лампадки была. Иконы, как вещи дорогой, конечно же не было. Даже если имелась она здесь раньше, ушедшие в Тулу жители непременно прихватили ее с собой.

По центру стол и две лавки. У двери справа место главы семьи. Видно было, что сундук там стоял, только вытащили его, когда бежали.

Марина Мнишек сидела у стола, спиной к входу и смотрела на красный угол. Делала вид, что молится. Почему? Интуиция и знание людей. Эта девушка действовала всегда и во всем для личной выгоды и так, как того требовала ситуация. Это настоящий враг. Возможно, даже пожалуй скорее всего, это она манипулировала Матвеем Веревкиным и руководила всем лагерем за его спиной так, чтобы не перегнуть палку и не лишить своего, чудом спасенного муженька, головы раньше срока.

А срок был — ребенок. Пока его нет — она лишь тень, черный кардинал.

А будет — все резко могло измениться, с ее то навыками.

Только вот незадача, не выходило. А это с каждым годом ослабляло ее позиции. А от другого забеременеть в Тушине… На виду же все. Все про всех знают. Такой ход возможен, но будет много сплетен и пошатнется ее позиция.

А сейчас, уверен, готова она пойти во все тяжкие.

С кем угодно, лишь бы на трон. Хоть тушкой, хоть чучелом, как говорится.

— Приветствую тебя, государыня… — Самому мне от такого обращения мерзко стало. Но надо, пока надо играть так и никак иначе. — Прошу простить за слова бранные и обращение неподобающее.

Войский аж икнул, стоя рядом.

Я прошел вперед, замер у стола, сделав вид, что смиренно жду, когда закончит она молиться. Ведь в разговорах с богом обретается благолепие, и не человеку его нарушать. Марина выждала пару мгновений. Это дало мне фору, глаза привыкли к полумраку.

— Фрол Семенович, а где же свечи? — Я спросил это максимально удивленно.

— Так… Я одну приносил, потухла уже…

— Ах, раззявы. — Выругался я. — Высечь прикажу. Как можно государыню и без света оставлять. Сходи, распорядись чтобы принесли, и сразу с десятком возвращайся.

Игра была мне неприятна, но я старался вжиться в выбранную роль до поры и вести себя так, как того требовала ситуация. Ведь Мнишек должна мне поверить.

Держись, терпи, Игорь Васильевич, для дела надо.

Старик вновь икнул, пробурчал что-то себе под нос. Вышел.

Я тем временем поклонился Марине, подавляя приступ ненависти. Сделал еще шаг в ее сторону. Она смотрела на меня с удивлением. Пока что не верила. Да, не так просто ее было ввести в заблуждение.

— Я, как только вспомнил, что в войске моем есть близкий вам человек, Фрол Семенович, сразу за ним послал. Он же врач, а вы давно в походе. Ваше здоровье, дело первостепенной важности… Вы же государыня наша.

Последнее далось нелегко.

Но я смог выдать паузу за неуверенность.

Я чувствовал недоверие, но все же стена между нами начала таять. Уверен, сейчас я встречусь с маской. Той, что дует губки. Обижается и показывает себя такой милой, ранимой и угнетенной. Но мне надо снять ее, обнажить амбициозную упырицу, лезущую на русский престол всеми силами. Вытащить из нее нужные мне сведения, а потом…

Потом, как говорится — суп с котом.

— Ах, ясшно вельмосшный госшподарь. — Проговорила она кокетливо, поднимаясь и делая реверанс. — Я так исшпугаласшь при насшей первой всштресче. Вы были так грозсшны.

Уверен, на ее глазах навернулись слезы, коих в полумраке было не видно. Чертова актриса. Но как играет.

Маска идеальная. Не будь за моими плечами столь глобального опыта, повелся бы тут же. Стал бы ее рыцарем в сияющих доспехах. Такую защищать — одно удовольствие. Казалось бы. А она из тебя веревки совьет, а как только все жилы вытащит, выпьет всю кровушку до конца. А после, как позабавится и получит все, к иному перейдет, упырица чертова.

Так, отключить эмоции, Игорь.

Играем дальше!

— Служба, государыня. Вы же видите, кто меня окружает. Казаки, да люди безродные. Даже бояр нет. А они все понимают только язык силы. — Проговорил я. Сделал еще один шаг к ней.

— Как я васш понимаю. Я сшама находилась с такими неотесшаными мужсланами. — Она закатила глаза, прижала ладони к груди. — Вы предсштавляете… Несшколько лет.

— Это ужасно, государыня. Я так сочувствую вам. Для девушки вашего происхождения, вашей красоты и все время в походах. При войске.

Еще шаг.

Нас разделяло какая-то пара метров, и я начал ощущать легкий аромат дурманящих духов. У нее с собой было что-то припрятано. Некие эфирные масла. Молодой организм откликнулся на запах. Ему было приятно. Но, старый, опытный я знал — нет, такой простой номер не пройдет.

Хотя сделать вид легкой влюбленности придется.

Потом в баню не забыть сходить.

— Ах, вы один исш немногих, кто меня понимает. Ясшновельмосшний госшподарь. — Она чуть двинулась вперед. Подалась ко мне медленно, словно плыла. Запах стал немного сильнее. В полумраке было видно, что Марина старалась занять достаточно соблазнительную позу, чтобы все ее природные прелести подчеркивало походное платье.

Чертовка.

— Государыня, я пришел поговорить один на один. Как рыцарь и… — Я сделал еще один шаг, бросил на нее взгляд и тут же отвел. Очень надеялся, что мне удалось покраснеть. Это было чертовски сложно, вызывать такие эмоции. Благо ее ароматические афродизиаки помогали. Молодое тело действительно испытывало некоторое возбуждение. — Как рыцарь и принцесса, государыня.

Не перегнуть бы, не поторопиться.

— О, как сже я отвыкла от такого обрасщения. — Почти что простонала она. — Ясшновельмосшный госшподарь. Я нисжайсше просшу васш о сзашщите.

Она пала на колени и простерла ко мне, к потолку свои белоснежные руки. Грудь ее затрепетала. Слезы катились градом.

— Я, обманутая девусшка. Несшколько лет я томилашсь в оковах этого колдуна, что выдавал себя за моего сшупруга. Какая сже мука, вы предсштавляете.

Как играет.

— Что же вы, государыня. — Я подскочил, рухнул рядом, надеясь, что веду себя так, как она того ожидает. — Встаньте, не след вам. Это мне нужно стоять на коленях пред вашей красотой, пани.

Ситуацию спас Войский. Он ворвался с горой свечей в руках и замер на входе, увидев нас, на коленях друг перед другом. Охнул. Отпрянул от удивления. Глаза его полезли на лоб.

Я вскочил, бегом рванулся к нему, закричал что-то бессвязное, злое.

— Вон, слышишь, вон!

Схватил за грудки. Свечи полетели на пол. Прижал к себе, встряхнул, прошептал на ухо одними губами в этой суете.

— Так надо, жди снаружи, никого не пускай.

Вытолкал прочь. Неуклюже стал собирать свечи.

Наконец-то повернулся к Марине. Она уже поднялась и сидела на лавке, как бы приглашая меня примоститься рядом. Платье было несколько поднято. Голени из-под него виднелись. А по тем временам это тот еще разврат.

Но сделала она это хитро, как бы случайно. По недомыслию.

— Вот видите, государыня с кем… С какими людьми. — Я пытался, как мог имитировать раздражение. Хотя по факту испытывал отвращение от всей этой игры, но нужно было продолжать.

Качай, Игорь! Качай!

Подошел к ней, вздохнул. Поставил свечи на стол. Уронил несколько, замешкался. Естественно, эту неловкость я делал специально, чтобы эта ведьма все больше чувствовала, что получила меня, молодого воеводу, неопытного в любовных интригах дурачка в свои коварные сети.

В процессе поднимания вроде бы случайно коснулся ее плеча. Отпрянул.

— Простите, государыня. — Потупил взгляд, начал дрожащими руками высекать искру.

Черт, как же сложно все это. Лучше людей шашкой рубать, и с татарским сыном хана говорить, чем играть вот в такое.

— Чжто вы, ясшновельмосшный. — Она чуть приблизилась ко мне. Сделала так, что я ощутил ее дыхание.

Чувства, надо признать, двойственные. Мне, калачу тертому и все понимающему это было достаточно противно. А вот молодое тело, не очень понимающее что происходит, реагировало, как и должно. В целом отлично даже. Подспорье хорошее. Выглядит все более естественно.

С каждым мигом уверенность моя в том, что она попалась на удочку, росла.

Я разжег одну свечу, запалил от нее вторую. Сел рядом.

— Государыня, вы позволите? — Я смотрел на ее руки, не поднимал взгляда.

— Ясшновельможный. — Пальцы ее легли на мои. — Госшподарь Игорь. Вы засшчитите меня?

— Все, что могу, государыня. Все, что в моих скромных силах.

— Вы сже идете в Мосшкву, верно?

— Да, так и есть. Проклятый Шуйский сел там. Страной правит, людей травит и убивает. Татар на землю пустил, чтобы они разбой чинили. На кол такого царя, государыня. Не раздумывая и без суда.

— А кого сже… Кого… — Она как бы пыталась спросить, но играла в стеснение.

Сама тем самым подсказывала мне ответ.

— Мы, с людьми всеми этими, простыми… Казаками, да дворянами. — Начал, чуть тараторя и малость заикаясь, я. Играл как мог, прикидывался очарованным ее красотой простаком. — Земский Собор учинить решили. Димитрий, колдун, что вас удерживал, тоже не царь… Шуйский, тоже. Поляки…

Ждал ее реакции, но она тоже выжидала, что я скажу.

Хитра, стерва.

— Государыня, понимаю, что это ваши родичи, но не примет народ русский католика.

Выронил ее руку, перекрестился.

Но она после моего жеста вновь поймала ладони в свои, сжала.

— Зсшнаю, Игорь, понимаю. Другхая сштрана, иная вера. — Она еще чуть приблизилась ко мне, прижалась слегка. Я ощущал ее тепло несколько сильнее, чем прежде.

— Собор истинного Царя выберет, на веки вечные.

— Вы. Вы настоясщий лыцарь. Без сштраха и упрека. — Произнесла она, томно вздыхая. — Я могу вам доверитьсша.

Промолчал, вдыхая идущий от нее сладкий аромат и делая вид, что внимаю ее речам.

— Там в Мосшкве, этот Шуйский убил настоясщего государя. Димитрия. — Она опять вздохнула, приблизилась еще ближе так, что прижалась ко мне боком и повернулась немного вполоборота грудью.

Глянула в глаза.

Пришлось, играя роль, робко отвести взгляд, потому что в моем читалось бы, скорее всего, раздражение и напряжение. Все же глаза оттенок души, могли выдать даже опытного разведчика и интригана. Ведь противница моя была из числа таких же.

— Не смусщайтесь, Игорь. Не надо. Счего было, того не воротисшь. — Пошла наконец-то в наступление. — Но, мы сже молоды. У нас вся сшизнь впереди. Сштолько всшего мосшно сшделать.

Она вцепилась в мою руку, не выпускала ее. Говорила томно, прижимаясь все ближе.

Жар шел от тела, аромат пробуждал низменные эмоции, а она продолжала излагать свой гениальный по простоте план. Ей все, а мне… Да плевать что мне, стране то что? На кой черт Руси нужна эта девка?

Держись, Игорь и качай!

Но она говорила нежно, томно.

— Мы могли бы войсти в сштолицу вмесште. Я бы сштала васшим добрым другом.

Ага, вот так это значит называется.

— Да, могли бы. — Неловко ответил я, делая вид, что смешался и не понимаю, что происходит.

Ух и девка. Интересно, она со всем офицерским корпусом Лжедмитрия так себя вела? Как детей тогда еще не было-то, а? Или это уже от понимания, что если меня убедить не удастся, ей конец?

Делает ставку и играет на все, по-крупному.

— Я открою вам тайну, Игорь, хотите? — Это она почти что уже шептала мне в самое ухо.

Отчего мороз пробирал по коже и мурашки помчались по спине.

— Да, хочу… Очень. — Я тоже приблизился к ней.

Мы уже почти обнимались. Только вот руки наши были сцеплены.

— Войсшко все будет за васш. Вы, Игорь Васшильевисч, Царь! — Она сползла с лавки и стала на колени предо мной. — Посшмотрите на меня. Красшива ли я? Люба ли вам?

Черт. Вот здесь бы не дать слабину. Ты-то мне прилично так противна Марина Мнишек, но игра стоит свеч.

Глаза я не поднял, смотрел на руки ее, что лежали в моих руках.

— Да, думаю, да. Так и будет, государыня. Войско. Это одно. А вы… — Сбился специально. — Вы очень…

— Ну а расзш люба, то… — Она начала подниматься и забираться прямо ко мне на колени.

Ух ты черт, вот это напор.

Не ждал я такого. Это больше поведение распутных девок из моего времени. Я, по долгу службы бывал много где и работал много с кем, знаю о чем говорю. Но не думал, что вот здесь и сейчас, вот прямо чтобы так…

— Государыня, я не смею. — Пролепетал я, подавляя все негативные эмоции, которые испытывал к ней. — Я, я защищу вас, чего бы это мне не стоило. — Начал толкать заготовленную тираду, поднялся, обнял ее как-то слегка по-детски. За плечи, не за талию даже.

— Я обещаю, что… — Черт, врать-то как неприятно, но для дела! Игорь! Жги. — Обещаю, что вы войдете со мной в Москву. И станете возле тона.

— Обесшжаете?

— Клянусь.

Черт, а в этом же не было никакой лжи. Она действительно поедет со мной в столицу. И у трона ее будут судить. Так что, даже совесть моя чиста.

Выдохнул.

Она расценила это, как некий поворотный момент. Свою победу. Прижалась ко мне.

— Вы насштожящий лыцарь, Игорь Васильевич. Царь. Истинный Император. Вы подобно Цсезарю войдете в Мосшкву. Васш триумф осштанется в годах. А я, васш добрый друг… — Она сделала губки бантиком и потупила взор. Чертова актриса.

— А я буду с вами. Рядом.

— Государыня. — Я пытался лепетать как мог. — Но, ваши родичи, ваши поляки, осаждают Смоленск. Я должен буду воевать с ними. А еще, все ваши гетманы, офицеры, весь цвет шляхты, все славные рыцари… — Как же хотелось ляпнуть что-то про кровавых ублюдков, головорезов и упырей. Нельзя. — Весь цвет перешел к славному королю Сигизмунду. Я… Я… обязан бросить ему вызов, как защитник земли русской. Бросить перчатку.

— Мой лыцарь. Я знаю, чем тебе помошчь. — Проговорила она более собранно.

Я постарался опешить. А сам чуть ли не прыгал от счастья.

— Чем же, государыня? Вы же не воитель, не рыцарь, а очаровательная, прелестная государыня, пани, свет очей моих. Это я должен защищать вас, а не вы меня.

— У меня там есть друсзшья. Как вы верно заметили, родня. Панове. Шляхтичи. Я написшу им.

— Друзья?

Давай, давай! Жми, Игорь, вот оно!

— Да. — Томно проговорила она. — В васшем войшске много людей, как я висжу. Вы храбры как лев. Но, как вы сшказали, вы один…

Что есть, то есть.

Я один. Подле меня пока что нет тех, кто хочет меня спихнуть или марионеткой сделать, или нож в спину воткнуть. И это отлично. Всех несогласных я ломаю. И тебя, Мнишек, судя по всему, вот-вот сломаю. Хитро твоими же инструментами. На твоем же поприще.

Все это, что сейчас происходит, делается как фундамент будущей мощной интриги.

Качай, Игорь! Качай!

— Толковых бояр нет, государыня. Дворяне и казаки воевать умеют, но… Мы же бились с такими же, как и они. Хамами. А война с вашими родичами, это бой иного толка. Рыцари бьются с рыцарями, а у меня их нет.

Я нес какую-то околесицу, в надежде, что она заглотила удочку и сделает все, как надо. В целом — ситуация-то благоволила. Она уверена, что получила меня в полное свое распоряжение. Ляхи, ушедшие от Лжедмитрия к Жигмонту под Смоленск там угнетены им. А значит, с радостью перебегут в новый разросшийся стан.

Дмитрий, Игорь — им плевать. Хоть черт с копытами. Если этот человек сядет в Москве и сделает то, что было обещано — их это устроит. А вот Жигмонт — пошлет их далеко и надолго. Он им ничего не обещал.

— Но как, государыня? — Задал я вопрос, эмитируя растерянность.

— Велите дать мне перо и бумагу, мой лыцарь. Я напишу несшколько сштрок Яну Сапеге.

— Славный рыцарь, государыня, наслышан о нем. Но… — Я потупился. — Он же тоже один.

Давай еще, кому ты можешь писать и кого позвать служить мне?

— Ясшновельмосшный пан с ним сотни шляхтичей, а еще… — Она крепко обняла меня. — Есшть еще один касзшак. Опасшный, лютый, хам… — Мастерски выдержала паузу. — Но, он весзучь, как сшам дьяболо. И с ним мносшго опытных воинов.

— Кто он?

— Сзарутский, гетьман войска донсшкого. Но, Игорь. Он… — Она прижалась сильнее. Так, что я ощутил биение ее сердца, а еще…

Черт, да у нее в корсете стилет! Мои вояки не обыскали эту барышню, вот это упущение.

— Я боюсшь его. — Пролепетала Мнишек.

Ох и лиса. Еще и вооруженная и готовая, судя по тому, что говорил Трубецкой, пустить оружие в ход. Своего фаворита хочет тоже вытащить. Держать подле себя, как запасную карту.

— Он поможет нам взять Москву?

— Да, Игорь. Он помосжет.

— А потом обещаю тебе, я обезглавлю его, ради тебя. Чтобы ничего не пугало мою государыню.

— О, мой лыцарь. — Она поцеловала меня в щеку.

Я чуть отстранился.

— Сейчас же распоряжусь о бумаге и пере. И, тут же вернусь к вам, моя государыня, как только проверю войска.

— Буду сшждать, мой лыцарь. — Она послала мне воздушный поцелуй.

Покачиваясь, я вышел из избы. Здесь же меня ждали Григорий, Войский и Серафим.

— Ну что? — Тихо проговорил последний. — Как ведьма?

— Потом. Пока ей нужно перо и чернила. И где Ванька? Мне чертовски нужна баня. — Проговорил я тихо, помолчал, добавил. — Пока вести себя с ней по возможности раболепно, кланяться. Пускай письма пишет.

Они переглянулись.

— Сделаем. — Напряженно ответил Григорий.