Патриот. Смута. Том 7

Глава 15

Вечер прошел в делах рутинных.

Один из Голландцев с письмом и наставлениями умчался на север.

Вернулись дозоры с докладом. Ничего необычного, все в пределах ожидаемого. Ну и, что сильно отличало местность до Тулы и после нее — так это население. За Упой оно было. Хутора, деревеньки. Да люди, что жили там, выглядели, по словам дозорных, изможденными, угнетенными Смутой и невероятно бедными, но они были. Разбегались, прятались, старались не попадаться на глаза служилым людям, но эта территория жила в отличие от всего того, что я видел по пути.

Дальние разъезды, отправленные к бродам и Серпухову, еще не вернулись. По плану завтра к вечеру должны были обернуться, но встретим мы их уже в процессе того, как сами двинемся на север.

Из интересного по докладам — сил противника и иных военных отрядов нет.

Перед самым закатом явился Григорий. Усталый, наряженный и на взводе.

— Господарь, с докладом к тебе.

Махнул рукой, пригласил сесть. Сам уже отужинал, ему предложил.

— Да, спасибо, господарь, не откажусь.

— Ванька, давай все, что есть в печи, все на стол мечи.

Слуга забегал, засуетился, а собрат мой говорить пока начал.

— Как я понял, завтра мы к Серпухову идем, без обоза, так?

— Да.

— Рисковое дело. — Насупился он. — Но, зная тебя, господарь, вверяю себя в руки твои.

Чудно, от него я ждал больше всего критики, а оказалось иначе.

— Туляки после чудесного обретения иконы чуть ли не каждый идти с нами хотел, но пришлось нам с Серафимом и Яковом, он, кстати, тоже скоро будет… — Перевел дух, продолжил. — Пришлось отговаривать. Укомплектовали мы две сотни. Больше это город вообще без защиты оставлять, а здесь мало ли что.

— Хорошо.

— По снаряжению. В арсеналах найдено много всего. Доспехи я все изъял. Аркебузы и пистолеты тоже нашлись. Много. Сотен пять наших конных перевооружили уже. Многое решили оставить для местных ополченцев. Чтобы было чем, в случае чего, город оборонить. Но, самое лучшее забрали.

— Отлично. — Я улыбнулся ему.

— Я верю, что у тебя есть план и… — Он осмотрел то, что притащил ему в качестве ужина Ванька. — И мы одолеем Шуйского.

Погладил бородку свою жиденькую, взялся за ложку и начал наворачивать.

А я погрузился в раздумья.

Можно было, конечно, развернуть войска, дойти до Калуги, затем двинуться к Смоленску и дать бой там Жигмонту и его ляхам. Но, это выглядело очень странным действом. Поэтому то, что я придумал по противодействию войску Шуйского, нравилось мне все больше.

Распрощался с Григорием, принял еще несколько сотников и дозорных, чтобы выдать более точные указания по завтрашнему делу. Все же непростое оно нам всем предстояло. Рисковое и требующее приличных усилий.

Затем банька и добрый сон. Лег пораньше, потому что вставать нужно ни свет ни заря.

Воинство мое выдвигалось. Солнце только-только показало первые свои лучи из-за лесов на востоке, а полки уже втягивались в Тулу и форсировали Упу по ее мостам.

Войско двинулось без обоза. У каждого бойца только запас еды на трое суток, очень скромный, порох, пули, что для боя надо и походное снаряжение. Коннице было чуть проще, но на нее нагрузили дозоры. Они умчались вперед, как только войско подниматься стало. Никто перед нами, основными моими силами, не должен был послать Шуйскому весть о том, что идем мы. А значит — полный контроль всех дорог, троп и чего угодно на пути к Серпухову.

Конный, который может принести весь, пройти не должен. А для этого несколько сотен я отправил вперед, широким фронтом, отрядами по несколько человек, следить за всем.

Сам шел с лучшей полутысячей. Блестели доспехи, люди выглядели собранными. Над нами реяло гордое знамя Ивана Грозного.

Как переправились через реку, ушли в авангард.

План был в том, что конница как можно быстрее, но, сохраняя коней, идет вперед. Быстрым маршем выходит к бродам, нависает над ними к ночи, но не переправляется. То есть такой легкий контроль из удаленного присутствия. Лагеря основных разбиваем скорее два. Все от скорости пехоты зависит. Если выдерживает она скорый марш в семьдесят километров, то вместе стоим. Но, шансов на это было мало.

Все же пешком идти это километра три в час. Даже с учетом того, что сейчас лето и продолжительность светового дня часов шестнадцать, нужно заложить час на обеденный привал и час на постановку лагеря. Выходит, где-то сорок пять километров. Если поднажать сильнее, ускориться, пятьдесят.

Но это очень сильный надрыв. Крепкое усилие.

А конница может быстрее. Вот ей броды и контролировать.

Ну а как выйдем к переправе уже ясно будет — где Шуйский со своей армией и как действовать. Изгоном Серпухов брать, что вполне возможно. И я рассматривал такой вариант событий. Город мне нужен, там люди, которые могут приоткрыть завесу тайны на происходящее. Что за Рюриковна, там ли она, или везут только. Это раз. Второе — Серпухов, это все же крепость. И если силы Шуйского хотели штурмом брать Тулу, а поймут, что я уже так близко, то… Может и паника начаться.

Психологическое давление — мой сильный козырь.

Опять же — основной план в ином.

План измотать войско на марше. Попытаться хотя бы это сделать. Их много, очень. Большая доля посошной рати негодная к прямому бою и очень уязвимая для засад. Конница хоть и не сильно, но уступает моей. Преимущество, пехота. Немецкие наемники и шведы опытнее и лучше моих бойцов. Превосходят их в выучке.

Но… Это же тоже можно использовать.

Не просто так я пушки в поход с собой брал. Была у меня мыслишка использовать более позднее новаторство, которое не ожидал противник. Каре с артиллерией внутри. Но, это как последний довод в бою.

А до встречного, полевого боя. По-хорошему — ударами конных сотен с разных сторон растащить, измотать противника. Показать ему, что мы лидируем в маневренной войне и мы навязываем ему бой.

Ну и диверсии.

Все стоило начать с ночного налета на лагерь.

Но для всех этих действий мне, а в большей степени моим людям нужно было совершить немыслимое. Менее чем за сорок часов пройти семьдесят с небольшим километров от Тулы до бродов, переправиться и там уже, на иной стороне Оки понять — что мы делаем дальше.

А пока — дойти.

Дозоры умчались на север. Авангард шел как передовой отряд. Телохранители мои и Яков со своей сотней окружали меня. Остальная полутысяча двигалась тоже рядом, достаточно плотной, походной колонной.

Пехота все больше отставала, но на то, что она сможет держать сопоставимую скорость я и не рассчитывал. Благо — мы могли идти чуть более прямо, чем обычно ехал обоз. Проходимость пешего и конного ощутимо выше, чем у колесного транспорта. Поэтому там, где было возможно — срезали углы, протаптывая по факту новую дорогу.

Что до обоза — он также должен был выдвинуться вслед за основными силами. В последнюю очередь. Идти под малой охраной — две сотни я там оставил в надежде, что окрест каких-то еще крупных формирований нет. Мы же, идя на север, зачищали и прикрывали его от каких-то вражеских сил.

Диверсанты и те, кто по лесам прятался и мог напасть?

Разведка была как раз на то, чтобы предотвратить наличие подобных частей, если они вообще будут. Мог ли Серпухов вывести в поле какие-то части? Да, в целом мог. Но мне казалось ввиду того, что основные силы собраны в Москве, вряд ли там, в городе несколько меньшем, чем Тула, которую мы уже прошли, будут какие-то значимые контингенты.

Да и сидеть они должны в ожидании основного воинства.

Шли быстро, но коней берегли. Все же загонять животных — дело последнее.

Пейзаж окрест становился все более характерным для лесной зоны. Дорога шла между деревьев. Полей было прилично, но многие выглядели заброшенными. Сев прошел, но на них вместо уже должных стебельков хлеба росла обычная трава. Народ, который мы встречали, старался убраться подобру — поздорову. Избы, которые преимущественно группировались по пять-семь, формируя небольшое поместье, пустовали.

Коней, коров, свиней и какой-то иной живности не было.

Беден был русский крестьянин начала семнадцатого века. Да и то, что было лет десять назад, на изломе веков уже проели, забили или разбойники угнали. Так что, даже если и было чего — уже нет.

Лошадей в армию всех. Пахали на себе, а что делать.

Возвращающиеся дозоры докладывали, что все спокойно. Местные не могли себе позволить коня. А дворяне, что худо-бедно как-то что-то могли, уже находились в Москве или где-то еще. Воевали. Управление местным населением происходило постольку- поскольку. Вся страна воевала, а крестьянин выживал как мог.

Все это, как Смуте конец поставлен будет, придется поднимать, восстанавливать.

Чтобы государство стало сильным и смогло заявить о себе на мировой, а в данном случае, европейской политической арене, нужны реформы. Сложное, долгое дело, адская работа.

Пока ехали, раздумывал я, как быстро подойдут ко мне всякие послы, гонцы от власть имущих московских группировок, замерших в ожидании у трона. Кто первым решится, кто людей пошлет и что предложат. По идее к вечеру этого дня уже должны были. Они не так шустры, как тот гонец, не щадящий себя и лошадей, что принес весть об идущем на нас войске.

Но уверен, явят себя.

Когда солнце подошло к зениту, примчался один из дозорных, которых я еще вчера поутру отсылал в самый дальний дозор к Серпухову и бродам. Этот от города шел. Привели его ко мне, запыленного и усталого, но вполне довольного собой.

Привстал он на стременах, поклонился.

— Говори, служилый человек, что там?

— Несся я к Оке, окрест особо не смотрел. Но и так понятно, что народу тут поболе будет, господарь, чем в Поле. — Он перевел дух, продолжал. — У Серпухова, как я понял, наблюдая издали, суета. Пару местных, на этой стороне реки Оки удалось поймать, порасспрашивать. А то далеко-то, видно очень плохо все. А народ-то очень трусоватый стал. И это ясное дело. Кто с оружием, тот и прав. Смута всех запугала до ужаса. — Он губы облизнул. Жарко было, душно, пить хотелось, это точно. — Шуйского Дмитрия, брата Василия там ждут, в Серпухове. Идет он из Москвы.

Он уставился на меня, понимал, что мы идем ему навстречу и будет бой. Где?

— Когда ждут?

— Дня через три вроде бы. Он с большим обозом идет. С пушкарским нарядом. С посошной ратью. На нас идут, стало быть. — Он кашлянул.

— Три дня, выходит. Хорошо. Еще что?

— Так это, у Серпухова же строительство затеяно. Кремль там новый хотят возводить. Камней много, людей. Вот мыслю, может посошная рать, это не по наши души, а туда, чтобы город укреплять.

— Что за стройка? — Я не очень понимал, о чем речь.

— Кремль каменный, как я понял. Взамен деревянного, но… То ли встало оно все с походом, то ли… В общем, хаос там какой-то. Народу много, лагерь целый. Но стройка не идет. Может, Шуйского ждут, воеводу. А так, издали то, как понять, что на уме. Далеко очень, увидеть-то никак. Я больше по расспросам. — Он замялся малость. — Собратья, что за Оку ходили, вернутся, больше расскажут.

Я отпустил гонца. Новости были хорошими. Время у меня есть. Не торопился брат царя к нам навстречу. Уверен, даже не думал он о том, что мы можем на него всей силой своей пойти. Чувствовал себя в полной безопасности и неспешно продвигался на юг.

Скорее всего, побив нас, думал он, что развернется от Тулы и на Калугу двинется.

Думалось мне, что план у верховных думных чинов, возле трона засевших, был такой. Я, больше страх создаю, а по факту и нет за мной ничего. Татары — то ушли, с кем я сюда пришел-то, под Тулу? Что там, пару городов пограничных поднял? Ну две тысячи, от силы.

То, что Ляпунов и Трубецкой ко мне подошли, а насколько эта информация уже была известна в Москве? Мы же быстро двигались, быстро действовали.

Да, от князя многие ушли, утекли. Но… вовсе не друзья они были засевшим в столице служилым людям. Совсем нет. А Прокопий Петрович так вообще неясно, как шел и двигался. Что сообщалось о Рязанском воеводе в Москву, какие сведения? Ну привел он несколько тысяч, а договорился или нет — неясно же. Нет понимания у Шуйских вместе мы все или порознь.

Уверен, питают они надежды, что я здесь с парой тысяч казаков в лучшем случае буду. А воинство столь большое, да с орудиями, потому что могу и в Туле сесть. Мало ли. Города нынче не стойкие. Отвернутся и что? Отдельно потом пушки тащить.

А после краткого боя, который может и не случиться по мыслям Шуйских, пойдут они на Смоленск. Почему не случится бой? Да увидит воинство мое всю силу, что привели под стены и сдастся. Меня выдаст.

Уверен — именно поэтому взяты проломные пищали и посошная рать. Страху нагнать числом и мощью.

Погладил я бороду, почесал затылок.

М-да. Сам себя обманул сидящий в столице на троне человек. Хотел как лучше, а вышло ну так себе.

Мы двигались дальше. Дозоры возвращались и вновь уходили вперед, на север.

Наконец-то вернулись те, дальние, что уже за Оку переходили. Были очень удивлены, что мы здесь, а не в Туле. Доложили, что разъезды там есть и охраняется переправа. Примерно, как у Ельца все организовано. Только Серпуховских там нет. Стоит казацкий отряд человек вроде бы в полсотни. Мои с ним никак не сталкивались, на рожон не полезли. Обошли. Добыли лодку, переправились. Посмотрели, поглядели.

Близко подплывать не стали.

Подтверждалась информация от первого разведчика, что в Серпухове идет строительство. Нагнано прилично мужиков, делают крепость. Кремль. Камня белого много из него и ваяют. Поэтому в крепости, да и посаде полный раздрай. Жизнь, привычная у местных, смешалась с идущей вокруг стройкой.

Что-то разбирают, что-то строят. Но спешат, торопятся.

И про войско, что через три дня только подойдет, у нескольких местных узнали. Ну а потом ушли. Погоня была небольшая. Человек пять серпуховских их приметили, думали догнать, но мои ушли.

Больше ничего особо интересного пока что не происходило. Монотонная тряска в седле, которая утомляла. Но пехоте, что прилично так отстала, было еще тяжелее. Им же пешком идти да тащить на себе много всяких припасов. Зато наступаем. А русский солдат он движение вперед к цели обозначенной любит. Без этого страдает и дух боевой теряет.

Вечерело.

Скоро уже лагерем становиться.

Дозоры сообщили, что до реки, до бродов верст десять. В целом, посильное расстояние, чтобы пройти часть его, встать лагерем и выслать крупные разведывательные отряды туда. Ночью посмотреть, что да как на бродах.

Люди и кони устали. Нелегко дался нам этот рывок. Пехота прилично отстала, верст на пятнадцать. Но мы скоро уже станем лагерем, а они еще немного пройдут перед отбоем. Ну и получится, что нам до Оки останется где-то с пять, а им может быть около двадцати.

Это было невероятно, но мы сделали это.

Да, завтра уже повторить такое будет невозможно, усталость сильно ударит по моим людям. Но рывок, который стал началом реализации моего плана и без которого ничего бы не получилось, удался.

Дозоры разошлись во все стороны. Костяк моего конного войска уменьшился вполовину, потому что очень и очень многие силы находились окрест. Все устали, но людям приходилось заботиться об измотанных животных. Бойцы чистили их, приводили в порядок, кормили запасенным овсом, поили в водах неизвестной маленькой речушки близь которой мы стали.

Настроение мое, несмотря на приличную усталость, было на подъеме.

Еще бы — первая победа. Пока что, правда, над временем, но уже важная и значимая.

Никаких шатров у нас не было. Ночлег предполагался у костров под открытым небом. До Серпухова здесь рукой подать, но вряд ли они увидят наши дымы. А вот от бродов — возможно, все возможно. Но, пускай боятся. Дело уже сделано. Шуйский, даже если узнает, что мы форсировали утром броды, уже предпринять вряд ли что-то сможет.

Бросок кавалерии вперед?

Пойдет ли на такое осторожный и не очень-то удачливый полководец.

Обдумывая весь день, к чему готовиться, на что надеяться и как действовать против предводителей моих противников, я все больше склонялся к тому, что они, как было при Клушино и несколько раз до этого, займут пассивную тактику. Будут выжидать, и даже выйдя мы в поле друг против друга, ударной силой воинства идущего из Москвы, станут наемники. Не поместная конница, а рейтары и пехота.

Этому можно пробовать противостоять.

Мыслишки появились.

Но, пока что нужно отдохнуть. Тренко, Яков, который на удивление после посещения доктора в Туле кашлял несколько меньше, Григорий, Ляпунов, Трубецкой явились ко мне всеми. Было еще несколько сотников, но всех остальных я живо отослал в свои части, получив краткий отчет.

В общих чертах все и так понятно — устали все. Тяжело. А завтра нам предстояло перейти реку и выйти быстрым броском к Серпухову. Город возьмем, а дальше по плану.

Расселись мои старшие офицеры и близкие собратья. Что-то типа военного совета получилось. Все утомленные, но пришли ко мне, как к воеводе, как к царю на поклон, выходит, перед сном доложиться и при мне может и почивать. Кто их знает-то.

Лица понурые, сил много на переход ушло.

— Ну что, собратья? — Всмотрелся я в них.

И здесь к костру подбежал вестовой.

— Господарь, гонцов перехватили. Трое, говорят, что к тебе идут. С севера, от Москвы.

— О как. Ну давай, послушаем.