Патриот. Смута. Том 7

Глава 11

После разговора с Серафимом я потратил еще пару часов на взаимодействие с местными важными лицами. После всех этих чудес и настоящей мистики с обретением иконы, туляки оказались максимально сговорчивы. Смотрели на меня как на некий возвышенный образ. Не то, чтобы как на спас нерукотворный или ангела, но с некоей долей подобных чувств, это уж точно.

Желание угодить и отличиться, сделать так, как мне нужно преобладало.

Многие, и это они даже не скрывали, пытались войти в доверенный близкий круг. Выслужиться здесь и сейчас.

Мастеровые заверяли, что производство можно наладить. Время только нужно. Авдей взялся за дело с невероятной энергией, попросил предоставить ему помещение для проведения собрания. Я пошел навстречу. Судя по тому, что он предлагал — они там всем мастеровым людом должны были обсудить, чего не хватает, какие проблемы и как их решить.

А так же, как воинству помочь. Материально.

Зам воеводы… Я, признаться, не очень понимал его чин, но по факту он был именно замом военной администрации города — представил списки всей служилой корпорации. Сетовал, что многие в Москве уже в рядах воинства, но поскольку семья их здесь, то письма писать можно и вызывать обратно. Не будут же люди тульские, раз чудо такое случилось, против меня-то в рядах этого Васьки Шуйского биться.

Тем более, коли случится такое, город родной штурмовать.

Вообще, как-то за несколько часов авторитет сидевшего на троне… Царя? Авторитет Шуйского сильно упал. Его и цариком местные именовали, и Васькой за глаза, когда не в прямом со мной разговоре, а так, друг с другом.

Это радовало, но будет ли с этого толк?

Царик он там или нет, войско у него большое. Даже если туляки и рязанцы в нем смутятся, «отъедут с боя», как писалось в летописях тех лет, там еще корпус Делагарди. А это — сущие звери. Наемники. Они за монету воюют и, раз слово дали, плату получили, стоять крепко будут. Опыт Клушинской баталии это показал. Вся оборона, судя по источникам, держалась именно на них.

А во главе Шуйские и их люди. Которым как бы терять-то нечего.

Пока это было нужно, оставался я в Туле в кремле, в тереме наместника. Григорий работал. Заходил ко мне во время переговоров пару раз, докладывал о том, что найдено в арсеналах, что можно использовать, нужно ли, поможет ли. Совета спрашивал.

Люди препятствий не чинили. Как только понимали, что это мой человек, содействовали всячески.

Серафим также пару раз докладывал о наведении порядка, работе с беженцами, снабжении армии и людей в городе. Что сделано и какие меры предпринимаются. Шло все достаточно хорошо.

Пока выдалась возможность, я потребовал к себе Якова.

— Господарь? — Сотник был несколько удивлен, что я его вызвал одного, когда очередная делегация вышла от меня, отвешивая низкие поклоны.

— Собрат мой. Кашель твой лечить надо. — Смотрел на него пристально.

— Так это… Кха… после ранения-то. Не простуда, не червь носной.

— Червь? — Я признаться опешил от фразы последней.

— Ну так это, господарь, когда из носа течет, знамо дело, червь завелся. Его жаром выводят. Прогреешь, раз иной и все, вышел слизью зеленой.

Я с трудом сдержал желание то ли рассмеяться от души, то ли засадить себя ладонью по лицу. Червь! Сопливый! Мать честная. И как вот этого человека убеждать в ином то, раз у него насморк и простуда — это поселение червя в носу. Ладно!

— Яков. Тула, город большой. Лекари здесь есть. — Начал я. — Сходи.

— Так я, господарь… я же с Фролом Семеновичем говорил. Обсудили мы. Это же после ранения. Кашель. В легком пуля застряла.

Черт! Если бы у тебя свинец в легком остался, вряд ли ты здесь предо мной стоял. Или… Может в те времена организм людей был настолько лютый, что и такое пережить, переварить и усвоить мог.

Не верилось.

— Яков. — Я уставился на него холодно. — Время есть. Иди сходи. Я сам не лекарь, но знаю, каждый ошибаться может, и Войский тоже. Старик наш, молодец, вопросов ней, человек грамотный, умный. Но, лучше проверить. Отвар какой дадут или чего еще. Давай. Это приказ.

— Спасибо, господарь, за заботу. — Он вздохнул, опять кашлянул. — Схожу.

— То-то. Давай прямо сейчас. Вечером нужен будешь.

Он поклонился, вышел.

Разговор со служилым человеком вверг меня в легкое смятение. Все же представление простых… Да черт возьми, не простых, Яков же подьячий, сотник — все же человек не от плуга в воинство взятый и здесь такое. М-да, уровень грамотности и осознанности все же поднимать нужно. Какая работа огромная. Смуту побороть, а потом…

Смута, это только начало, дальше грамотность, медицина, промышленность худо-бедно как-то поднять. Хватит ли жизни? Хоть и вторая она у меня, заемная, но столько же сделать надо! А я, в делах около военных, всяких интригах, заговорах — специалист. Хорошо. А в остальном? Придется на исторический опыт полагаться и познания не из моей профессии, а больше любительские. И на людей. Брать толковых, власть давать, делегировать и направлять.

Дел даже после Смуты на десяток жизней хватит.

Время шло, в работе оно даже летело. Солнце уже за полдень передвинулось.

Обедать я решил уже в штабе при войске. Распорядился, что переберусь туда в ближайшее время, и чтобы ждали там. Обед приготовили. Здесь есть не хотелось. Не то, чтобы боялся я отравления — нет. Пока нет. Но лучше заранее привычку вырабатывать, что есть только то, что Ванькой приготовлено и проверено.

Чем ближе к Москве, тем больше шансов, что подговорят, обманут, повару какие-то припасы негодные дадут, подкупят.

И — пиши пропало. А повторять судьбу Скопина, не сделав для Родины дело, хотя бы первое со Смутой, я не желал.

Задержался немного.

Получилось, что несколько после того, как солнце перевалило за зенит, вернулся с телохранителями из Тулы в штаб. Ванька несказанно рад был меня видеть. Улыбнулся, быстро накрыл на стол, поставил передо мной простую без изысков, но приготовленную с любовью еду.

Затараторил.

— Хорошо, господарь, что печь тут. В доме, хорошо. Что не как в походе, на костре-то. — Суетился, накидывал на стол как будто на десяток человек. — Я-то уже давно, я-то как посыльный пришел, сразу. — Улыбнулся. — А вас нет и нет.

Но телохранители тоже были голодны, так что слуга мой, молодец. Учел этот фактор. Сели, начали есть. Быстро как-то обед прошел.

— Свободны все. — Проговорил я, обращаясь к постовым, что охраняли мою ставку, импровизированный штаб.

Хотел поговорить серьезно как раз о безопасности.

Трое самых моих близких бойцов уставились, ждали, что говорить буду. Ванька мельтешил, нарезая хлеб, наливая травяной настой.

— Я сейчас, хозяин, сейчас закончу и уйду.

— Ванька, тебя это тоже касается. Сядь.

Он резко дернулся, удивленно плюхнулся на лавку. Уставился на меня.

— Собратья. Да, да, и ты, Ванька, хоть и холопом себя считаешь, верным собратом моим стал за время всего этого похода.

Слуга, мой аж прослезился от такого. Засопел. Видел я, что чувства переполняют этого человека. Сказать мне многое хотел, но сил не было. Задыхался от эмоций. Ну и хорошо, пока продолжу, а там, может, отдельно с ним поговорю, что с его холопством делать.

— Собратья. Вы всегда при мне. Храните меня, и благодарен я вам за это.

Лица их были собранными. Слушали, внимали.

— Чем ближе к Москве, чем ближе к Земскому Собору, тем опаснее нам всем. Уверен, десятки, сотни людей хотят смерти моей. Хотят, чтобы не дошел я до столицы и дела задуманного не сделал. — Руку поднял, пресекая речи их. — Знаю, что в войске говорят, что Царь, это я. Уверен, так и враги мои думают. Но, я как клялся изначально, так и говорить продолжаю и не сойду с этого. Земля, Собор Земский должен Царя выбрать. Если меня, так тому и быть. Но пока. Пока не Царь и зваться им не намерен.

Перевел дух, продолжил:

— Собратья. Но враги мои считают меня и Царем, и цариком, и вором, и тварью последней, а кто предателем, кто врагом Руси.

На лицах их я увидел ненависть.

Каждый из них видел, что я делаю, как и… Уверен я был, в их глазах человек достойный, честный, справедливый и даже, мягкий. Добрый в какой-то степени. Все же не убивал заговорщиков направо и налево. Не карал по первому навету. Даже вот Лжедмитрия с Мнишек на сук не подвесил.

И, считай, люто не пытал никого. Как-то иначе все сведения вытаскивал, которые нужны мне были. Да… Пару врагов с ума свел. Но то, от небольшого ума, который они постичь не смогли.

— Так вот. — продолжил речь. — Чем ближе мы к Москве, к стольному граду. Тем больше шанс, что убить меня решат, отравить, застрелить, зарезать. — Вздохнул. — Я это понимаю. Постоять за себя могу. Но от пули, от ножа в спину в бою или от стрелы подлой и весь навык мой не защитит, на то вы у меня.

— Господарь! — Прогудел богатырь поднимаясь. — Мы за тебя… — Он посмотрел на всех остальных. — Мы за тебя жизнь положим не думая. От пули и сабли прикроем

— Верю. Собрал вас, чтобы сказать. Чем дальше, тем сложнее будет. В войске воронежском я уверен. А вот среди рязанцев да бывших лжедмитриевцев, что с князем Трубецким пришли, уже сложнее.

— Так, клятву же все давали. — Проговорил Богдан. — Все клялись.

— Отважный ты человек, казак Богдан. — Улыбнулся я. — Вот поэтому и говорю сейчас. Обманом взять могут. Дальше, собратья, смотрите в оба, слушайте каждый за троих. Думаю, я всю сотню Якова взять, как личную свою охрану. Чтобы, когда на дело важное идем, когда в бой самому нужно, то больше бы нас было.

— За Яковом крепкие люди стоят. — Прогудел Пантелей. — А вы бы остереглись, сами то.

Я пропустил последнее мимо ушей. Понимал, что он прав, но некоторые вещи мог сделать только я. Своим опытом и примером. Елец взять вышло бы? Лжедмитрия? Вот… Приходится.

— Да, но сам Яков болен. Кашляет страшно и давно. — Покачал я головой. — Я его к лекарям тульским направил. В Тренко, Григории и всех тех, с кем из Воронежа начинал, уверен я, но они тоже люди. Их тоже убить можно и обмануть. А врагов, чем дальше, тем больше будет. Надо бы нам, собратья, приказ… — Слово как-то само легло на язык. — Учредить службу, которая охранять будет. А впоследствии и выявлять воров, расхитителей, отравителей.

— Хм… — Пантелей прогудел. — Это что-то типа разбойного приказа.

— Да. Этим я займусь, а вы пока. Ухо востро. Ванька. — Перевел взгляд на слугу своего верного.

— Да… — Он носом шмыгнул. — Да государь, хозяин мой. Я за вас… Надо, я все сам пробовать буду, все есть, пить. Только бы от смерти спасти тебя, благодетель.

Кивнул ему. Это было очень лестно.

Абдулла, доселе молчавший, голос подал.

— У турка, султана, хана над хана. Слышал. Янычары. Люди не… — Он слово подбирал. — Не… такие. Люди другие в охране.

— Да, собрат мой, татарин. Верно мыслишь. Люди лично верные и с иными людьми в государстве не связанные. Думаю, такое же сделать можно. Только. — Усмехнулся. — Не потерпят бояре, да прочие русские люди над собой такого от твоих сородичей. Слишком много мы от вас натерпелись. Из своих надо брать, создавать.

— Опричнина. — Вновь прогудел Пантелей. — Как при царе великом.

— Нет. — Я покачал головой. — Подумаю, собратья, как сделать это. Но порядка больше надо.

Они закивали. Лица их выражали полное согласие.

— На том и порешили. Работайте, служите.

Волей-неволей, но действительно, чем ближе к Москве, тем больше был шанс проблем, созданных боярами. А они же в войско вливаться будут своими силами. И тогда начнется страшное. Ведь все эти родовитые семьи они же не только людей служить поставляют, не только мощный боевой контингент из них составляют, но и… Как там это все — «Скандалы, интриги, заговоры», а еще заговоры, доносы, подметные письма, клевета, распри. Попытки выбить для своего рода больше преференций чем возможно.

Да, мы не ляхи.

У них там вообще ужас. Король — не король, а первый среди равных. И каждый шляхтич на сейме может голос свой подать и решение многих заблокировать. Каждый пан может выразить свое несогласие с политикой королевской и восстание поднять — рокош.

К чему привело это могучее государство Речь Посполитую?

Да ни к чему хорошему.

История говорит, что на текущем этапе нужна сильная централизованная власть. Но! У нас на Руси не так все просто. Власть-то нужна, только у нас от одного города до другого, месяц пути! Я вот сам от Воронежа до Тулы с войском сколько шел? И это накладывает свои моменты. Свои сложности.

Так что управление централизованное, но на местах каждый воевода он сам себе небольшой такой царь. Через него все идет, все решается. А у нас же как — чин одно, а родственные и прочие связи — иное. Все это в устроении будущего государства учитывать надо.

Вздохнул я, руками голову обхватил.

Да, Игорь Васильевич, страной править, это тебе не саблей махать и из калаша стрелять. Здесь иные таланты нужны. Есть они у меня, справлюсь. Но, фундамент уже сейчас закладывать надо.

Индустриализация — Тула.

Вычищение всей твари из рядов людей служилых… Как там у Тишайшего было? Приказ тайных дел. Слово и дело. Придется пораньше что-то такое сделать. Чрезвычайный комитет или комитет государственной безопасности. Или, как это на текущий манер семнадцатого века — приказ получается.

Вернул постовых на свои места. Разговор с ближним кругом окончен.

Теперь мне предстояло заняться стратегическим военным планированием.

Уже скоро придется мне двигаться дальше на север. А там, чем ближе к Москве, тем больше не только политических проблем, но и рисков военного противодействия. Бояре которые, люди переметные. Они же все окрест столицы живут и в ней родимой. А еще там больше сила Шуйского и всяких людей думных, что вокруг трона сидят и с него кормятся. Да, они не единое целое, но каждый из них на себя захочет перетянуть меня. За спиной встать, попытаться черным кардиналом подле меня быть.

Уверен, многие из них, что из будущей Семибоярщины, что менее известные чином, достатком и важностью поменьше спят и видят, как воспользоваться мной, как дикой картой. Как это в прогнозировании говориться — я для них стал тем самым «Черным лебедем». Они же не знают, что не будь меня — было бы Клушино. И вся их пирамида, выстроенная вокруг Василия власти, вмиг рухнула бы.

Сейчас она уже покачивалась, хоть и стояла довольно крепко.

Если задуматься.

Лжедмитрий разгромлен Скопиным. Его силы рассеяны. Где-то бандитствуют, но это дело решить можно за полгода, год. Лисовский и подобные ему не пользуются популярностью у тех, где стоят. Да, они грабят, живут на ногах. Но по факту без лагеря действовать им сложно. Еду добыть — можно. А порох, пополнения, пули? Как? Города брать? Можно, но на сколько хватит? А раненые? С ними что?

Поэтому такие отвратные банды упырей, если иных врагов у страны нет, задавить-то и у Шуйского получилось бы.

Но, враг был — поляки. Точнее их король — Сигизмунд Ваза. Он под Смоленском стоит сейчас, хочет этот город. И, если бы Шуйскому в реальной истории удалось бы его разбить. Ох как история повернулась бы. Скорее всего, видели бы мы династию не Романовых на троне.

Но, случилось позорное Клушино.

А сейчас уверен я, не бывать ему. Со мной что-то Василий делать будет. В первую очередь. Ведь я угроза его трону первейшая. А Смоленск — да черт с ним. Этот человек, уверен, готов и его ляхам отдать. Ведь некоторые северные земли он уже шведам передал.

Да и с татарами думал, что договорился.

На все готов был пойти, чтобы усидеть. Упырина эдакая!

Но вокруг него тоже смутно. Бояре, семьи их на себя тянут власть, денежные потоки, привилегии, возможности.

Именно поэтому сегодня я с собратьями поднял вопрос о создании некоей службы. Как в Москву войдем, сразу она мне понадобится. Допросы, расспросы и кара. Вспомнилась мне крылатая фраза из анекдота в одно предложение: «Только массовые расстрелы спасут Родину». И черт возьми, как не прискорбно это признавать, сейчас мне все больше придется следовать ему. Ведь боярская паутина окутала страну. Интриги плетутся, яды льются в бокалы, люди отправляются на убой не ради Родины, ради ее будущего и процветания — а лишь потому, что это нужно и выгодно какому-то знатному роду.

Положить полностью конец этому не выйдет. Здесь как ни старайся, не получится. Но сократить до минимума и поставить желания бояр в русло необходимостей страны — вот цель важная.

Пообедал, занялся делами армейскими.

Созвал полутысячных своих, князя Трубецкого, Ляпунова и Франсуа на доклад. Не было только Серафима, работал он в Туле, дела делал, занят был, как и Григорий, хотя он и полутысяцким не являлся. А еще Яков отсутствовал. Этих троих мне, конечно, не хватало, но пока что так. С ними можно и отдельно поговорить. Они меня поймут, приказ, считай любой, исполнят.

— Что сотоварищи есть у вас мне сказать. — Перешел на Французский. — Начни ты, Франсуа.

— Инфант, Игорь Васильевич. — Он перенял на вооружение мое звание, сказанное им еще голландцами. — Войско обучается, но… — Пожал плечами. — Времени слишком мало. Слишком. Но, делаем все возможное.

— Успехи?

— Молодежь из Рязани. — Название города он произнес довольно ломано. — Делает большие успехи. Вообще те, кто только в войско прибыл, довольно быстро подтягиваются до «Минимум миниморум».

Ох уж эти латинские словечки.

— Как твой русский, Франсуа?

— Спасибо, товарищ, лучше. — Проговорил он с очень сильным акцентом.

Я чуть не рассмеялся, понял его шутку. Уверен, он знал, что «товарищ», это несколько привнесенное мной в армейский обиход, больше казацкое, чем дворянское обозначение человека, с которым плечом к плечу воюешь. Собрат — уже более близкое. И уж точно, он знал, что меня следует господарем называть или, как и по-французски он говорил, инфантом.

— Хорошо.

Дальше я начал слушать о проблемах, вопросах, предложениях.

В целом — все было в одной манере, иной логике и достаточно хорошо. Лучше среднего. Были проблемы. Лошади падали, ломали ноги, сбивали копыта. Телеги ломались, приходилось их бросать. Люди болели, и кого-то также нужно было оставлять в более или менее укрепленных и хоть как-то обжитых населенных пунктах. Но, по докладу я понимал, что потери на марше минимальные.

Трубецкой доложил, что переформирование по новому образцу прошло достаточно успешно. Я потребовал разговора с предводителем северских сотен и отцом Богдана. Первый мог поставить мне крепкую, бронную конницу, которая по функционалу могла сравниться с лучшими сотнями из Воронежа. Люди тренированные, прошедшие через многое. Подучить, снарядить и будет удвоение качественного воинства нового образца. Не польская гусария, конечно, но ощутимо лучше, чем легкие стрелки с саадаками.

Ну а второй — это крепкая пехота.

Дальше пришел черед Ляпунова. Старик поднялся, усы свои подкрутил, раскрыл было рот. Но здесь у входа во двор поднялся какой-то шум.

— Что там? — Выкрикнул я, обращаясь к охране.

Телохранители тут же навострились.

— Гонец какой-то. Наши его привели.

— Ввести.

Двое моих служилых людей, пропыленных и прилично утомленных с виду, чуть ли не под руки втащили человека. Дышал он тяжело, выглядел очень плохо. Поднял голову. Прохрипел почти безжизненно.

— П… прокопий… П… петрович. — Вздохнул, сглотнул подступивший к горлу ком. — Войско из Москвы… Утром. Вчера… Вышло… Сюда…

Повисла гробовая тишина. Шуйский все же решился.