Патриот. Смута. Том 7

Глава 1

Дело шло к вечеру, солнце клонилось к горизонту.

Мои основные силы были уже на подходе. Скоро, может час, и встанет у Тулы большой военный лагерь объединенных сил юга. Начнут мои, проверенные походом, стычками, а кое-кто и боем, люди учить молодежь рязанскую уму-разуму.

Вот диво будет со стен.

Надеялся я, что замочек этот, что на Упе реке стоит — уже не первый в моем пути на Москву откроется бескровно или, по меньшей мере, кровью малой. Так-то уже мы ее изрядно пролили у стен в посаде тульском. Окружили и заперли здесь чуть больше сотни дезертиров, перебежчиков, трусов, вставших против Ляпунова за второго рязанского воеводу Сумбулова.

Больше смертей видеть мне не хотелось.

Эти люди нужны для иных целей. Ляхов выдворять, страну поднимать, а не гибнуть под ударами друг друга.

Но сейчас дело было в ином. Сейчас предо мной предстал отряд во главе с воеводой над былыми силами Лжедмитрия второго — князем Дмитрием Тимофеевичем Трубецким. Его люди сопровождали Марину Мнишек. И здесь мои опасения не подтвердились. Только вот хорошо это или нет пока что неясно.

Ее не распяли и никоим образом не угнетали. Не было на ней ни пут, ни следов каких-то истязаний. Наоборот, выглядела она весьма гордо и чинно.

Только вот мои бойцы из сотни Якова, коих я потребовал здесь находиться в качестве караула, смотрели на нее с презрением.

В глазах холодный гнев виднелся. Не люба она им была.

До отвращения эта шляхтянка неприятна.

Хотя, чего уж там, девка что надо — хороша собой. Даже, пожалуй, по некоторым канонам — очень красивая. Только вот эта внешность, на мой взгляд, была не природной, любимой мной русской красотой. В ней виделось больше милого, наивного, что ли. Какого-то детского, игрушечного, кукольного.

А за такой внешностью вполне мог скрываться двуличный монстр.

Когда надо глазки строит и пищит. А повернешься, нож в спину засадит. Всем, вроде бы угодить пытается, а сама свою игру ведет.

Всмотрелся в нее. Глаза выдавали. Хитрые, лживые.

Взгляд холодный, расчетливый, пронзительный.

Продолговатое бледное лицо, широкий лоб, длинный, тонкий, чуть приподнятый в горделивом посыле нос. Миниатюрные губки. Темные волосы забраны в какую-то витиеватую прическу.

Облачена в красивое, но достаточно удобное, больше походное чем для приемов, платье. В пол. Из-под подола, когда она двигалась, выглядывали изредка носы сапожков или ботинок. Как здесь разберешь.

На плечах лежала снятая с головы накидка.

С первого взгляда можно понять: роковая женщина, сильная и умеющая стоять на своем. Только умело это скрывающая за милым личиком и глупенькой, с виду, улыбкой. Эта и глазки построить может. И пококетничать когда надо. И посмеяться, вроде бы наивно.

Но, все понимает и ошибок не простит.

Ох, не она ли верховодила этим запойным Матвеем из Северской стороны?

Гордость, наглость, умение вести дворцовые интриги. Хотя в случае со Лжедмитрием, больше становые, лагерные. Все же двор у него, больше походный, и состоял из воевод да бояр назначенных.

Смотрел я на нее, взвешивал ситуацию. Думал, а что она скажет, какую роль займет. Нелегко будет. Нельзя же просто взять и приказать на кол ее посадить или под замок. Это уже политика. Нужно таким ресурсом ценно распорядиться.

Лучше всего, чтобы она от схваченного мной Димитрия ложного отреклась. Да и от первого тоже. Но поглядим.

Перевел взгляд.

Князь. Стоял прилично напряженный, поглядывал по сторонам. Чувствовал силу мою и не очень понимал как себя вести. Как с царем, царевичем, князем или воеводой. Власть он мою над собой признавал, это было сразу видно. Но нюансы, связанные с недопониманием, были.

Не мыслилось мне как-то, что настолько хорошо он с Мнишек обойдется.

Что за причина-то? Засвидетельствовать тебе свое почтение до всей рутинной работы по постановке лагеря.

Странно, государем зовет, а ведет себя как с чуть более высоким чином. Ну ничего.

Поднялся, вышел неспешно из-за стола, за которым сидел и до этого момента принимал всех вестовых, сотников и прочий народ, снабжающий меня информацией и ждущий распоряжений.

— Здрав будь, князь. — Улыбнулся.

— Государь. — Трубецкой слегка поклонился. — Мы прибыли раньше воинства нашего, чтобы выразить свое уважение. А также договориться о будущем. О планах.

Что за планы у тебя, поглядим.

Мнишек тем временем сделала шаг вперед, потупила взгляд. Улыбнулась кокетливо, чуть присела в приветствии, сделала реверанс, смотрела на меня, взгляд не отводила.

А я внимание перестал обращать. Пока. Последить хотел, что дальше будет, если ее вообще игнорировать. Может вылезет ее истинная натура.

— Вижу, князь, ты с… — Я искал подходящее слово и никак не мог выбрать, что подходит лучше.

Ведьма, распутница, блудница, обманщица, чертовка, сучка… В целом — все это слова могли в некоторой мере охарактеризовать эту женщину. Но, здесь нужно не ошибиться в посыле. И, молчание казалось лучшим вариантом.

Взглянул на Трубецкого многозначительно. Мол давай, говори — какого черта тут происходит.

Но девушка проявила себя сама. Вновь сделала реверанс и еще один шаг в моем направлении. Заговорила.

— Маршия Мнишжек, к вашжим усшлугжам, ясшновельмошжный пан. — Она неплохо говорила по-русски, хотя акцент, конечно, имелся значительный. Шипящие звуки сильно выделялись.

Князь, это было видно, пребывал в растерянности. Это стало почти сразу бросаться в глаза. Причем, уверен, не только мне, но и бойцам. Слишком уж явно он это транслировал, не скрывал. Замер, ее чуть вперед выпустил и молчал, поглядывая по сторонам на моих служилых людей.

Бойцы за его спиной нервничали, но не то чтобы сильно.

Раз тогда, несколько дней назад все обошлось, то и сейчас обойдется. Уверен, так все они думали.

А мне было безмерно интересно, каким образом эта баба убедила князя, весьма опытного человека, воеводу, вести себя так и взять с собой на эту встречу. Что пообещала? Да и вообще, как у них диалог-то построился? Ведь за ней нет ничего. Насколько я понимаю и помню историю.

— Пани просила… — Он нервно начал, сбился, продолжил. — Просила поскорее увидеть вас. Того, кто освободил нас. Снял со всех заклятие этого проклятого колдуна.

Я не сдержался, поморщился.

— Колдуна? — Процедил сквозь зубы, зло уставившись на Трубецкого.

Князю было явно нелегко говорить. Он, насколько видел по мимике и жестам, по языку тела — все понимал. Весь идиотизм ситуации. Но по-иному почему-то не мог. В чем проблема? Страх признаться, что служил марионетке? Или что с того. Смута. Многие вещи творятся потому что так выгодно и нужно.

Не поймут тебя твои же люди?

Так они такие же. По факту подчинялись черт разберет кому. Некоему хрену с непонятного бугорка, вытащенному то ли ляхами, то ли самими северцами — раз он попович, Матвей сын Веревкин из Северской стороны.

Эти игры все понимали, но смысл какой-то сакральный в них был.

Свалить ответственность за свои крамольные решения на колдовство, обман и прочие около мистические моменты.

Околдовали? И ее, что ли, тоже? Так что угодно отмазать можно! Заговор наложили — человека убил, чары проговорили — под другого легла, мужем признала, да еще и не просто так, а целым царем.

Нет, я все понимал. Уже думал об этом.

Выбор у Мнишек был невелик. Кому она у себя на Родине нужна такая? В эти то годы.

А здесь — законная жена государя. А что подле нее вообще другой человек — так это дело десятое. Царь же. Но, здесь проблем стало все больше и больше. Если с первым Лжедмитрием ей удалось шустро взлететь и сесть подле престола, как будущая супруга царя, невеста. После свадьбы началось падение. Убийство и чудесное воскрешение. Новая ипостась суженого. Бегство, походная жизнь, политические интриги.

Детей сделать не получается, как Войский говорил. А кто виноват?

Так, тоже ведь на колдовство списать можно.

Или… Так, она же заявить может, что ничего и не было вовсе, детей же нет. Первый Дмитрий не успел. Второй, не посягнул на царственную особу, не посмел. Хоть и колдун, но не смог побороть силу венчанных уз. Вот поэтому-то и нет зачатия. Господь уберег.

Тьфу ты черт.

Похоже на бред, но сейчас он, скорее всего, на меня польется.

— Колдуна? — Повторил я после паузы.

Ведь молчал и раздумывал не только я, но и пришедшие вели себя неуверенно. Все, кроме Мнишек, выжидавшей и наблюдавшей за мной. Эта шляхтянка была чертовски хитра и умела играть. Настоящий талант, только… Вряд ли от бога.

Видимо, на моем лице было откровенно написано все, что я думаю по этому поводу. И это вызывало и у князя, и у нее некие мысли. Скрывать, в целом, я смысла и не видел. Не перед этими людьми и не то, что думал по поводу всего чародейского и ведовского бреда.

— Околдовали нас всех, государь. — Трубецкой перекрестился. — Вот те крест. Как с ума свели. К крамоле подвели. Но не по своему разумению, а чарами злыми. — Говорил и все больше нервничал. Видел на моем лице появляющуюся саркастическую ухмылку. — Он же колдун чертов. Он же…

Я руку поднял.

— Так. Колдун значит. Интересно. — Обратился к Якову и прочим, стоящим рядом с ним людям. — Собратья мои. Воинство мое христолюбивое. Вы все, когда мы везли этого лжеца, иуду из лагеря его воинства, чувствовали что-то. А? Чары, наговоры какие?

Все молчали, переглядывались. Яков в своей манере закашлялся.

— Может неизмеримое желание в ноги ему пасть? Царем назвать? А? может освободить его?

— Не… нет. — Сотник, который был со мной знаком несколько дольше остальных, начал понимать суть моих слов. — Нет, господарь. Не было такого.

— Когда под охраной этого упыря содержали, может он кого околдовать хотел? Чтобы один против иных встал? Чтобы отпустил его на волю?

После короткой паузы один из бойцов произнес четко.

— Господарь. Желание было одно, прирезать падаль эту. Но слово твое, закон для нас. Живым он нужен, поэтому хранили, как и должно.

Молодец. Четко все сказал.

— Князь. — Обратился я к Трубецкому. — Тогда скажи мне. Как так выходит, что некий попович Матвей, сын Веревкин из Северской стороны твоих бойцов с ума свел, Царем прикинувшись, а моих не смог.

— Так это… Так…

Трубецкой понимал, что его… А может, и не его вовсе придумка. Выдумка вся эта валится, рвется на куски. Не пожелал я принимать то, что он мне навязать хотел.

Не надо втирать мне эту дичь. Покайтесь все и черт с вами, служите, кровью докажите своей и потом, что вы не за этого хрена с бугра стоите, а за интересы Родины. А коли не знаете, в чем ее нужда, так меня послушайте. Ведь Смута-то до добра нас всех не доведет. Кончать с ней надо быстро и решительно.

Стоял, буравил взглядом князя, ждал продолжения колдовской тирады.

— Госшподарь ясшновельмосшный. — Подала голос Мнишек. Присела в реверансе. — Воинсштво твое под твоим святым благосшловением ходит. Под зсшнаменем с ликом Хрисшта. Ни одного верного исштринному госшподарю человека ведьмовсштво не сшведет с пути исштинного.

Ах ты падаль. Что же ты такое несешь-то.

Но хитра, ух хитра. Князь сдулся, а ты продолжаешь играть. Хотя, лишнего сболтнула, про истинного господаря. Я же себя таковым никогда не звал.

По бокам заворчали вновь мои служилые люди. Не нравилось им, что какая-то шляхтянка вмешивается в разговоры воевод. Бабское дело детей растить, да домашним очагом заниматься. А еще прясть да вышивать. Воевать и разговоры говорить — не ее это.

— Увести. — Процедил я сквозь зубы. С ней у меня будет иной разговор.

Трубецкой было за саблю схватился, но я уставился на него. А рукой тем временем махнул на Мнишек. Та сделала вид, что не понимает что происходит, но в глазах я увидел невероятную злобу и ярость.

— Госшподарь, ясшновельмосжный пан. Как мосшно. — Но двое моих молодцев уже подхватили ее под руки.

— Зла не чинить. Посадить в отдельную избу. — Распорядился я. — Под охрану и дело с концом. Позже с ней потолкую, как Серафим приедет. Чтобы беса из нее изгнал. — Ощерился, переведя на нее взгляд. — А то колдун же с ней ночи проводил. Бесы с ней теперь рука об руку ходят.

А еще Войский мне понадобится, чтобы осмотрел ее на предмет всех этих интимных дел. К тому же человек-то с ней знаком. Может и расскажет чего. Я-то все про Лжедмитрия выспрашивал, думал он основная фигура в лагере. А здесь оказалось, кто бы мог подумать, девка эта мужиками верховодит. Да какими! Князьями!

Так-то перед таким талантом шапку снять можно. Но мне она враг. Ей на Родину мою плевать и изменить ее мнение никак не выйдет. А вот повернуть как-то вспять, чтобы себе выгоды получить. Тут подумать малость надо.

— Нет, ясшно… — Она дернулась, слеза покатилась по щеке.

Актриса, чтоб ее!

— Еще слово и я прикажу отнестись к тебе так, как того хотят мои бойцы. — Проговорил я спокойно. — Молчи. Посиди, подумай. Твой черед будет позднее.

Потерял к ней интерес и лишь повторил сказанное в самом начале:

— Увести.

Шляхтянка замолчала и повиновалась.

Тем временем я с волчьей ухмылкой уставился на князя и людей, которые его сопровождали. Они были напряжены до предела, но понимали: попытка сопротивления приведет к плачевным последствиям. Драться будут только, если мы нападем, а этого не последует.

Чего такие неуверенные? Да все просто.

Во-первых, они в меньшинстве. Во-вторых, они же просить сюда чего-то приехали. Не просто же так вырвались вперед армии. Хотели чего-то. Ну а третье, если побьют их, то и воинству их, скорее всего, конец. Всем тем, кто там остался. А это возможно их дети и родственники.

— Дмитрий Тимофеевич. — Проговорил я, стараясь смешивать в интонациях злость и некое расположение к человеку. Махнул рукой на стол. — Проходи, гостем будь. Присаживайся. Поговорим с глазу на глаз. А вы, сопровождение его, бойцы славные… — Хотел сказать околдованные, в шутку, но сдержался. — Также располагайтесь. Да и в войско свое вестового пошлите, что встретили вас с миром. Бед никаких не чинили. Хорошо все.

Выдержал паузу, наблюдал за их действиями, добавил.

— А что до Марины Мнишек, так негоже, чтобы пани в разговор людей военных лезла. Потом с ней поговорим. — Приподнял бровь. — Потом.

Ситуация немного охладела. Бойцы князя стали убирать руки с оружия, выдыхать. Мои тоже поспокойнее на них глядели. Без прежней злобы и агрессии. Вроде ситуация себя исчерпала.

Князь прошел, сел за стол. Я занял место во главе.

— Скажи мне, Дмитрий Тимофеевич… — Проговорил тихо. — Как так вышло, что баба из тебя веревки вьет?

Он уставился на меня вначале зло и раздраженно. Я смотрел холодно, спокойно, ждал. Не выдержал князь, взгляд опустил. Видно было, что устал он сверх меры. Напряжение физическое и психологическое от этого всего похода, от служения Лжедмитрию убивало его. Оно выжало из человека сильного все, почти до последней капли. Заставило бояться почти все время за свою жизнь. Постоянно нужно следить за всем, людей пинать, заставлять, убеждать. А власть-то не тебе принадлежит, а кому? Царику? Нет. Нет ее в этом стане. Только после того, как я забрал его в полон, видимо вышло так, что войско, остатки его, сплотилось вокруг Трубецкого.

— Ну, мы здесь один на один говорим. — Продолжил я тихо. — Без лишних ушей. Это что за представление, а?

Он поглядел на моих телохранителей, хмыкнул. Потом на крутящихся вокруг бойцов.

— Первые, немы как рыба. Вторые тебя не слушают. — Снял я его опасения. — Говори.

— Не гневись, государь. — Начал Трубецкой. — Бес попутал.

— Так, сразу говори, не бес, а эта Марина. — Я усмехнулся.

Он перекрестился, покачал головой.

— Ты, как ушел, сели мы старшинами казацкими и дворянами северскими, что поопытнее, решать что делать. Как к тебе-то идти…

Почувствовал я, что разговор может стать довольно долгим. Но, нужно его было выслушать.

Рассказ по моим прикидкам занял примерно минут двадцать, может полчаса.

Поначалу решили они, что надо идти ко мне и в ноги падать. Прощение просить и на верность присягать. План-то отличный, я бы такой принял и примерно такого ожидал. А не вот всего этого с явлением Мнишек.

Но вышло иначе.

После долгих разговоров и увещеваний того, что многие люди видели настоящее ангельское воинство… Ангельское ли или пришедшее из самой бездны — некоторые тоже сомневались. Решил костяк воинства, что не все просто.

Силы темные здесь замешаны. Настоящая война неба и ада.

После обыска остатков имущества захваченного мной Дмитрия обнаружились там некие книги на языках иностранных. И даже талмуд. Выходило, что колдун он. Также многие казаки вспомнили, что вино обычное и зеленое в воинстве никогда не заканчивалось, а это же явный признак колдовства!

Вот и пили люди не просыхая.

До одури дошли, потому что это такой эффект чар злых.

Дальше, слово за слово и вышло так как-то, что решили — точно, волшебство. Все воинство подверглось чарам лютым, злым. И только явление Игоря Васильевича Данилова, то есть мое — очистило разум. Пришло похмелье, а с ним прозрение.

Тогда решили они у самой близкой души этого черного колдуна испросить. К ответу ее привести. А жена, как не близка. Ведь они несколько лет законным браком обручены. Или… Все это ложь и выдумка?

Явились к Мнишек. Она встретила их в самом лучшем своем платье. В руках нож. Сказала — если кто коснется ее, то отбиваться будет до последних ее сил. Не дастся живой. Ибо Царю она предначертана и только ему.

Я чуть ладонью себе лоб не прошиб от услышанного.

Стерпел, не рассмеялся.

Они, по рассказу Трубецкого, спросили ее, и девка расплакалась. В слезах сказала, что чары тоже спали. Что она же жена истинного Димитрия, который исчез там еще в Москве, а последние годы — как в тумане и во сне. И некому ее, государыню защитить…

Это уже был перебор!

— Князь. — Я поднял руку, прервал его. — Князь, я вот слушаю и диву даюсь. Ты сам то в это веришь?

Уважаемые читатели, спасибо!

Пожалуйста не забывайте ставить лайк.

И конечно — добавляйте книгу в библиотеку.

Впереди — много интересного.