Паргелион

Глава двадцать третья. Гесса

Я не помню паденья, я помню только

Глухой удар о холодные камни.

Неужели я мог залететь так высоко

И сорваться жестоко, как падший ангел?

Прямо вниз, туда, откуда мы вышли

В надежде на новую жизнь.

Прямо вниз, туда, откуда мы жадно

Смотрели на синюю высь.

Наутилус Помпилиус

Перемена была не настолько явной, чтобы заметить её с первого взгляда. Но, сидя сейчас напротив Гессы, на миг Айвис засомневался — она ли это? Она, безусловно. Но что-то переменилось. Её глаза затянуты тёмной поволокой сильнее, чем раньше, и кажутся другими, лишёнными человеческого выражения. И, хотя она и успела прикрыть руки дублёной шкурой, делая вид, что замёрзла, магик успел заметить проступавшие, немного вздувшиеся тёмные вены. Лицо осунулось, а на щеках выделялись еле заметные голубоватые жилки.

Беда в том, что он видел такое уже много раз. Сколько магиков, желающих усилить свои способности, начинали употреблять Вещество и достигали выдающихся результатов! Только конец большинства из них был печален. Вещество вызывало необратимую мутацию — генетические изменения без вмешательства генных инженеров. Оно имело свойство находить и достраивать нужные нейронные связи в мозге, потому то, что тысячи, а может быть, миллиарды лет дремало в генах, таясь без возможности проявиться, выходило наружу. С помощью Вещества магики обретали способности, до этого недостижимые. Они могли левитировать, подобно аэрам, только не используя никакие технические приборы. Могли вырастить новые органы или обретали спектры восприятия, недоступные не только людям и сиобам, но и магикам высших ступеней. Но, как и любая новизна, что когда-либо позволяла добиться существенного прогресса, употребление Вещества что-то давало, но и что-то забирало. Всегда нужно платить. И они платили — кто-то другими своими способностями, кто-то памятью, кто-то физическими возможностями, естественными для любого человека: зрением или слухом. Все они выглядели так, как сейчас выглядела она — отрешёнными. Их глаза становились чёрными, как бездна, в которую они силились заглянуть. А иногда тело не выдерживало мутаций, и физическое существование прекращалось. Как и любая новая технология, Вещество было помощником, но оно же было и провокатором.

Глядя на Гессу, Айвис понял всё, кроме одного — где она взяла Вещество?

Шахты иссякли много лет назад. Теперь можно было раздобыть только остатки, и они очень дорого стоили. На что ей пришлось пойти и ради чего? Или, может, кто-то из детей нашёл крупицы Вещества в колбах и отдал ей? Но этого было бы недостаточно. Как оказалось, его никогда не бывает достаточно.

Вещество принесло в мир так много нового. Благодаря его свойствам, которые, как считалось, до сих пор не изучены в полной степени, удалось воплотить то, что не было возможно раньше. Полёты, впрочем, доступные задолго до этого, были усовершенствованы. Освещение с лёгкостью обеспечивалось при помощи Вещества. Многие аппараты работали на нём же. Такие совершенные искусственные сознания, как М3, тоже содержали в себе каплю Вещества — этой субстанции, дающей доступ к бесконечному и постоянно возобновляемому запасу энергии. Ибо что есть их кибер-ядро, если не это? Совершенное, прекрасное, великое — и его изобрёл человек. Даже Паргелион — создать его было возможно только с использованием большого количества Вещества. Запускающий механизм, кристалл… теперь пропавший.

Гесса сфокусировала взгляд на непроницаемом лице магика. Он обдумывал — сказать прямо или сделать вид, что не заметил? И то и другое могло привести к успеху или к неудаче. Гесса любила прямоту, но при этом не терпела вмешательства в личные дела. А это… это дело действительно личное. И если она ничего не сообщила, значит, не считала нужным. Или просто знала, что он будет отговаривать её.

Айвис решил промолчать.

— Как ваши успехи, многоуважаемый господин магик? — Гесса вдруг начала с вычурного обращения, принятого когда-то в гильдии, и голос её прозвучал насмешливо.

— Прекрасно, многоуважаемая госпожа магик, — в тон ей ответил Айвис, не меняя выражения лица, отлично скрывающего эмоции.

— Не поделитесь результатами?

— Сегодня девочка смогла удержать воронку и простроить канал. Открытый, не зашумлённый.

Гесса подалась вперёд.

— Откуда тебе знать?

— Я видел. Она пошла бы по простроенному каналу, если бы я не удержал её.

— Невозможно. За такое короткое время…

— Возможно. Гесса, возможно.

— Но как?

— Она должна была такой родиться. Обычная девочка, но способная на подобные вещи. Она как кристалл, как Вещество, которое притягивает и пропускает через себя достаточное количество энергии. Значит, зерна, посеянные тогда, взошли.

— Да… да. И что ты намерен делать теперь?

— Я намерен продолжать занятия. При всём прогрессе девочка не готова. Если она откроет Паргелион, даже если мы все будем стараться удерживать и направлять его, она может не выдержать. И всё закончится физической смертью.

При этих словах Айвис в упор посмотрел на Гессу.

— Предполагается, что сейчас я должна что-то прочесть между строк?

— Я не знаю. Не буду говорить, но и молчать не хочу.

Его взгляд потеплел, он протянул ладонь и коснулся руки, которая почти безжизненно лежала на столе, и только иногда пальцы нервно подёргивались.

— Я не буду молчать. Я прошу тебя… прошу тебя не делать ничего, что может навредить тебе самой. Или кому-то ещё. Я прошу тебя не спешить. Мы уже близки, очень близки. Скоро всё случится.

Она молча кивнула и, стараясь не смотреть на магика, криво улыбнулась. Айвис снова чуть сжал её кисть и неслышно вышел из комнаты. И тотчас появился рыжий кот, который, громко мяукнув, запрыгнул на стол и потёрся головой о ту же самую руку.

— Угомонись, Вельзевул! — тихо сказала Гесса животному, которое решило попробовать на вкус лежащие на столе свёрнутые листы бумаги. Кот немедленно прекратил и снова принялся тереться о её пальцы.

Гесса погладила его по голове, послышалось урчание.

— Не мешай мне.

Кот направился в дальний угол комнаты.

Гесса достала из-под стола нечто, завёрнутое в плотную ткань.

— Посмотрим.

Под тканью оказался очень потрепанный журнал, весь исписанный мелким почерком. На сильно выцветшей бумаге местами еле проступали чернила. Журнал был старый и принадлежал некоему Лаго Сигорну, а первая запись была датирована 663 годом. Этот документ любезно предоставила Лиза после того, как она, Гесса, узнала о находке мальчишек. Ладно, возможно, не предоставила — ей пришлось буквально вынудить девочку отдать журнал, и она не стеснялась в методах воздействия. Лиза сильна, но не сильнее её. А сильные девочки стали порядком надоедать Гессе. К тому же Лиза рассказала ей интересные сведения об одной старой знакомой. Кто бы мог подумать, что эти сведения были здесь, рядом с ней, уже почти год. Фрида была до сих пор жива, и у неё остался функционирующий кристалл. Знай Гесса об этом раньше, то не постеснялась бы нанести визит и, возможно, постараться забрать такой нужный ей самой предмет. Удивительно, что Фрида протянула так долго. А теперь — наверное, это уже не важно, ведь у Гессы есть кое-что, что поможет открыть Паргелион и, может, даже управлять им. Невероятная удача! То, что Фрида делает с кристаллом, она, Гесса, сможет сделать и без него, потому что она намного сильнее. Конечно, в этой истории фигурирует ещё и девчонка, которая, по её же собственным словам, сразу вошла во взаимодействие с артефактом. Но разве стоит сейчас принимать во внимание такие мелочи?

Журнал же ценен особенно в контексте того, что все материалы и записи Паргелиона были уничтожены. Так приказал Мар Этероис, последний глава комплекса, учёный и магик. Он же позаботился о том, чтобы кристалл исчез в неизвестном направлении. И если где-то, в каком-то закоулке мира и сохранились другие данные, то об этом ничего не было известно.

Гесса быстро пролистала страницы, убедившись, что в них нет закладок — а их, к сожалению, не нашлось. Как она успела убедиться уже много раз, именно на закладках люди часто пишут самое важное и полезное. Лаго Сигорн, судя по всему, был скучноват. Его записи чаще состояли из монотонного описания того, что он делал каждый день, а жизнь явно не баловала приключениями. Но иногда ему удавалось подметить интересные подробности, связанные с работой лабораторий. Например, на странице сорок один — страницы были пронумерованы, надо же, какая скрупулёзность, — содержалось детальное описание проводившихся в лаборатории экспериментов с Веществом, о которых даже Гесса не имела понятия. Химические формулы или перечисление оборудования отсутствовали, но был последовательно описан метод проведения опытов. Очевидно, Лаго желал продвигаться в карьере, может, мечтал о месте лаборанта, потому считал нужным изучить то, с чем предстоит работать. Но по большей части информация была скучной и к тому же трудночитаемой. Просидев так несколько часов и просмотрев лишь треть журнала, Гесса стала лишь бегло проглядывать страницы. Так продолжалось до записи, датированной седьмым ноября, пятым лунным днём шестьсот шестьдесят четвёртого года от нового времени. Гесса, сразу оживившись, впилась глазами в страницу, на которой была аккуратно зарисована кольцевая схема. Далее следовали пояснения, без упоминания названия установки. Но Гесса прекрасно поняла, что это. Конечно, Лаго и понятия не имел, с чем ему довелось иметь дело. Вероятно, он какое-то время работал здесь, в центре, поэтому посчитал нужным записать всё то, что увидел, услышал или узнал. Гесса лихорадочно пролистала журнал дальше. Работа его длилась недолго, потому что записи о Паргелионе занимали ровно десять листов, последняя запись датировалась первым декабря, значит, Лаго был здесь двадцать три дня. Совсем немного.

Гесса принялась изучать схему. Ей понадобилось увеличительное стекло, чтобы разобрать то, что Лаго подписал мелким шрифтом. Но по мере того, как ей удавалось различать написанное, её глаза разгорались. Вся более-менее полезная информация умещалась в две страницы. Остальное было детальным описанием комнат Паргелиона, лабораторий и прочего интерьера и обустройства, о котором Гесса знала и без журнала.

Но этих двух страниц было достаточно. Потому что именно здесь Лаго, который, очевидно, присутствовал на испытаниях раз или два, подробно описывал схему запуска установки. Очевидно, он не был эмоциональным человеком, но даже его сухие, сугубо информативные замечания указывали на то, как он был впечатлён.

— Схема три, — вслух прочитала Гесса, — «на схеме три я изображаю, как работает установка. Её запуск обеспечивают три оси…» Так, ну это я знаю и без тебя, скажи лучше, как заставить их функционировать. Так… нужно последовательно запустить все три оси против часовой стрелки. Начинать с крайней слева. Необходимо подать энергию кристалла на эту ось. Далее она способна запустить следующую. Каждая… не понять, что написано… закручивается и запускает другую, таким образом они формируют множественное гало, которое создаёт нужные потоки вращения. Частоты вращения возможно регулировать».

Далее следовал детальный чертёж кристалла. Впрочем, такие чертежи Гессе уже встречались. Только теперь ей предстояло самой стать кристаллом. Символично. Очень символично. Ведь что такое кристалл? Это Вещество, которое было подвергнуто очень низким температурам. Выходит, она взрастила, синтезировала Вещество в себе самой. Она долго готовилась для того, чтобы стать проводником силы, чтобы пропустить её через себя и коснуться первой оси. Записи только подтвердили её догадки. Медлить больше нельзя. Она чувствовала, что ещё одного сеанса просто не выдержит. Тело слабо. «А ты, Айвис, знал бы ты, как ошибся». Если бы только у неё было Вещество…

Но у Гессы была шахта, а там тёмная энергия мутировала внутри неё, меняя физиологию. Сейчас она, скорее всего, способна. И пока это так, нужно действовать.

Да, казалось, она ждала этого с той самой страшной ночи, которая перевернула её жизнь. Которая явилась тем ключевым событием, которое уже не отыграть назад. Точка невозврата.

Ночь.

Глаза закрыты.

Небо. Столько звёзд было в ту ночь, как никогда. Зловещее предзнаменование.

А вот и она. Вроде всё та же. Но нет — моложе и, наверное, лучше. До той ночи она была лучше.

Её кабинет. Она помнит его до мельчайших деталей. Простая и удобная мебель, приятный свет и множество кристаллов — часть её нежно любимой коллекции. На полу большая белая шкура, похожая на медвежью — синтетическая, конечно. Настоящий мех давно не в моде в Меркурии.

На столе разложены записи. Она, несмотря на то, что можно всё записывать на чип или просто наговаривать своему помощнику категории М, предпочитает вести записи от руки. Это стало тем, о чём ей приходилось жалеть, и не раз. Потому что в ту ночь удалось взять с собой только два чипа и маленький блокнот для самого важного. А всё прочее, все её наработки остались.

Дверь тихо стонет, и в комнату входит большой темно-серый кот с короткой блестящей шерстью и длинным, вытянутым телом.

— Это ты, Анубис, — ласково говорит она коту.

Кот подает хрипловатый голос и забирается на мягкий диван. Она продолжает делать записи. О чем они?..

Лампа-иллюзия в виде совы самопроизвольно гаснет. Странно, это уже второй раз. Она встаёт и проводит рукой над тонкой субстанцией. Сова обретает очертания, двигает крыльями и три раза ухает, снова распространяя вокруг себя мягкий тёплый свет. Забавная игрушка, подаренная ей пару лет назад Алией. Конечно, работает лампа на Веществе и представляет собой редкость, потому что Вещество исчезло из их мира так же внезапно, как и появилось. Сова снова гаснет, почти растворяется в пространстве, оставив лишь неясные очертания. В чем дело? Вдруг она слышит стук и внезапный крик. Что такое? Открывает окно, смотрит вниз, на заснеженный сад. Крики, шум, шаги в коридоре. Вызывает помощника, чтобы он выяснил, откуда шум.

— Сай, ты здесь?

— Я здесь, — отвечает приятный голос.

— Что происходит в корпусе?

— Минуту, я узнаю.

Бледно-жёлтый огонёк мигает и гаснет. Но Сая опережают чьи-то гулкие шаги в коридоре. Гесса вскакивает и бросается к двери.

В комнате появляется Тайвис. Его лицо выражает смесь волнения и скорбной решимости.

— Нужно уходить, Гесса, — не дожидаясь вопроса, говорит он. — Они у ворот. Это конец, всё.

— Кто — они?

— Охотники, Гесса. Они пришли за детьми. За всеми, кто…

Она не дослушивает:

— Но по договорённости они не должны! Мы же обсуждали это с советом…

— Значит, они солгали! Уходи, Гесса. Бери детей и уходи. Всех, кого считаешь нужным. Это срочно!

— Но я…

— Их убьют! Ты что, не понимаешь? И тебя заодно, им уже всё равно, кто ты.

Несколько секунд повисают долой паузой. Она принимает решение. Хватает блокнот, чипы с данными, небольшую сумку со стола и выбегает из комнаты. Надо идти в детский корпус. Остальные смогут позаботится о себе сами.

Бежит по коридору. Ещё пролёт. Ещё лестница. О боги, почему так далеко? Выскакивает на улицу и бросается к стоящему в отдалении корпусу. Часы на площади гильдии магиков бьют одиннадцать.

Надо решить, кого брать. Всех не увести. Надо спасать сиобов, тех, которых они точно убьют. В корпусе тихо. Она будит детей. Не давая им одеться, ведёт через двор к выходу из комплекса гильдии. Только бы пробраться незамеченными. Всего семнадцать человек. Младшему шесть, старшему, Игвину, пятнадцать. Талантливый мальчик-сиоб. Он помогает ей справляться с теми, кто поменьше. Бегут что есть силы, так тихо, как только возможно. Детям страшно. А это значит, что она сама не имеет право на страх. Кажется, она наступила на подол платья, и теперь полуоторванный кусок волочится по земле. Она на секунду останавливается и резко дёргает за него. Громкий звук рвущейся ткани.

Кто-то из детей не может больше бежать. Сбавляют темп. Она слышит их тяжёлое дыхание. И своё, частое, сбитое.

Страх. Он гонится за ними по пятам.

Последний корпус. За ним небольшая калитка, а там — лес. В него мало кто ходит. Может, и охотники побоятся. Не пойдут. Там можно спрятаться и переждать.

Топот ног, голоса, крики.

Это позади.

— Быстрее! Игвин, помоги мне!

Она хватает самого младшего и мчится к калитке. Та легко поддаётся.

Они в лесу. Темно, нечем посветить. Идут по тропинке. Главное, уйти подальше. Может, охотники испугаются этого леса. Тяжело бежать с ребёнком. Она останавливается, опускает девочку на землю, берёт за руку.

— Бегите! — кричит. — Прячьтесь, лезьте на деревья!

Дети растворяются в темноте.

Сзади огни, сзади голоса. Сзади свист.

Она бежит. Спотыкается, падает. Рука в крови. Девочка плачет. Голоса всё ближе. Нужно спрятаться и сидеть тихо. За тем кустом, да. Как они посмели войти в лес? Никому нельзя входить сюда, кроме членов гильдии. Но, похоже, гильдия теперь ничего не значит.

Грубые окрики. Её заметили. Бежать!

За спиной шаги. Окрик. Удар в спину. Вопль ребёнка. Другие крики где-то там, вдалеке. Она падает. Видит лицо девочки, всё в крови. Глаза открыты. Изо рта змейкой струится кровь. Удар в живот. Ногой, кажется. Боги, как больно. Удар по голове. Что-то хрустит. Удар по лицу.

— Убей её!

— Она магичка, ты что, не видишь?

— Плевать! Сегодня можно!

Кто-то снова бьёт её ногой в живот. Боль становится слишком сильной, и она проваливается в небытие.

Открывает глаза. Больно и холодно. Кажется, утро. Светает. Она двигает рукой, прикасается к голове. Запёкшаяся кровь. Медленно и аккуратно она старается подтянуть к себе энергию земли.

Что-то под пальцами. Девочка. Мира. Глаза открыты, в них застыл страх. Она отворачивается.

Нет сил смотреть.

Нужно встать. Она снова тянет к себе силы. По чуть-чуть. По капле.

А потом — находит тела. Все семнадцать. Никто не выжил, их забили до смерти.

Наверное, кости детей и сейчас в том лесу. Иногда по ночам кажется, что мёртвые зовут её. Они не забыты — она помнит каждого из них.

Да, та ночь изменила все.

Гесса посмотрела на свои руки. Тёмные прожилки становились всё более заметными. Медлить нельзя — у неё есть два-три дня. В очередной раз задумалась о том, что будет после того, как она откроет Паргелион. И в очередной раз, как и много раз до этого, ответила, что не знает. Не возникнет ли огромная воронка, которая пожрёт всё вокруг и втянет в себя? Не случится ли так, что все они пропадут? Не получится ли, что их перенесёт в другое пространство? Риск очень велик. Стоит ли оно того?

И в очередной раз она ответила себе, что стоит. Она готовилась к этому тридцать лет. И теперь время пришло. Да, есть девочка. Но девочка неопытна, пусть и сильна. Нет уверенности в том, что она справится. Что запустит установку. Потому — она, Гесса, всё сделает. Пусть даже после этого уже не поднимется. Когда Паргелион будет запущен, всё наконец начнёт происходить. Она знала это, и знать было достаточно, пусть она и никогда не сможет этого увидеть. Они разберутся, как управлять им. Айвис и Келер смогут довершить их дело. То, о чём они поклялись друг другу впятером.

Гесса снова открыла журнал и просмотрела схему. Потом бегло пролистала журнал до конца, чтобы убедиться, что ничего не затерялось там по интересующей её теме. Нет, она прочла всё. Лиза, конечно, захочет получить журнал обратно. Ничего, он ей больше не нужен. Гесса достала блокнот и перерисовала несколько важных узлов схемы.

Надо действовать, медлить больше нельзя. Только нужно правильно выбрать момент.

Момент был выбран день спустя. Поутру Лиза заявилась к ней без приглашения и потребовала журнал обратно. Она была так настойчива, что быстро надоела Гессе. Лучше отправить девчонку куда подальше вместе с журналом. Про себя она отметила взгляд, брошенный любимой подопечной, из которой ей так и не удалось сделать магика. Хотя со временем Лиза могла стать не хуже её самой.

Гесса встала, пошатнулась, ухватилась за спинку стула. Потянулась к небольшой фигурной склянке с тёмной жидкостью, от которой шёл сильный запах полыни. Сделала несколько маленьких глотков.

Лиза, впрочем, принесла кое-какую пользу: сообщила, что Айвис планирует обход несколькими группами, поэтому многие из тех, кто постарше, будут на маршруте. Необходимо устроить так, чтобы никого из младших детей не было поблизости от главного зала. И как можно меньше народу должно быть в Рае.

Кейра явилась к ней через двадцать минут после зова. Запыхавшись, спросила, что случилось. Гесса лишь мельком глянула на её неопрятный вид и грязное лицо — где была эта девчонка? В иное время она бы сделала ей замечание, что не проследила за собой, но сейчас это казалось неважным. Она скомандовала Кейре вывести всех младших детей на площадку для занятий и проследить, чтобы никого из них не было поблизости от главного зала до ужина. Кейра попыталась что-то возразить или спросить, но Гесса только махнула рукой, не допуская возражений.

Девчонка ушла.

Гесса нетерпеливо отмахнулась от беспокойного кота и стала ждать. Время тянулось медленно.

Память снова дала знать о себе. Но вспоминать отчего-то не хотелось, потому Гесса гнала её, стараясь не думать ни о чем.

Пора.

Она встала, оглядела комнату, опустила глаза, когда кот начал жалобно мяукать. Вышла и прикрыла дверь. Коридоры показались ей бесконечно длинными. Что случилось со временем? Что случилось с минутами, с секундами, что сталось с ними? Она видела их нанизанными на тонкие нити и парила между ними, соединяя одну с другой. Полутьма коридора сменилась яркостью лестничной площадки. Выглянуло солнце, и его тёплые лучи заплясали на бледном лице. Она прикрыла глаза, потянула волочащийся подол накидки.

Ступенька, ещё одна.

Как же долго она здесь, в Кайро. Паргелион стал ей таким добрым пристанищем. Но, может быть, настала пора покинуть и его.

Нет никого в коридорах. Пусто, непривычно пусто, и это хорошо, это ей на руку.

Свобода и пустота. Сила влекла её. Сила. Она требовала выхода. Сила, рождённая материей из другого мира, сила, не принадлежащая человеку. Чуждая, потусторонняя. Она прорастала в ней, позволяя наслаждаться, позволяя упиваться собой, давая иллюзию обладания. Но теперь Гесса поняла, что это сила обладала её телом. Она забрала сначала тело, потом и всё нутро, пробираясь через трещины сознания к самой душе. А теперь жаждала выхода. Сила жаждала проявиться, хотела того, для чего и была предназначена. Вышедшее из других миров когда-то обязательно должно туда вернуться.

«Выпусти».

Так вопияла сила, поднимая её в ночи.

Так бурлила она в крови.

Так заливала глаза.

Шаг за шагом, всё ближе.

Снова пролёт. Будто чьи-то голоса недалеко, там, в переходе. Кажется, затихли.

Она прошла классные комнаты, пустые. Что-то полоснуло по сердцу, может, любовь, может, ненависть к этому месту. Любит ли узник свою тюрьму? Сможет ли когда-нибудь посчитать её домом?

Тишина, спасающая, спасительная.

Мечтает ли узник однажды пересечь границу и увидеть наконец Вселенную с той стороны?

Дверь в главный зал распахнута.

Как будто кто-то ждёт её. Как будто она приглашена.

Что это за звуки? Неужели где-то капает вода?

«Тебе кажется», — произнесла она вслух.

Хриплый голос прозвучал слишком громко в пустом зале. Никогда и никому она бы не призналась, что этот зал всегда пугал её. А теперь она осталась с ним один на один.

Она и Паргелион.

Сила зарычала внутри. Сила разгоралась, сила вспыхивала миллионом маленьких огоньков, сила шипела рвущейся из тесных оков водой, свистела порывами ветра, наливалась тёмной материей земли.

Гесса подошла к самому центру, где сверкал в лучах заходящего солнца узорчатый круг установки.

«Вода из воздуха», — громко сказала она, нащупала сознанием первую ось и дала силе выйти.

Тем временем Кейра собрала всех младших детей, а заодно и тех, кто постарше, и повела их на площадку. В Кайро сегодня почти никого не было. Отличный день для нападения — так она подумала. Уже давно не случалось такого обхода, на который собралось бы столько народу. Кто-то ушёл на охоту, кто-то работал в огороде за территорией. А ей в очередной раз выпало смотреть за детьми. И как, по их мнению, она должна развлекать сорок человек? Сорок два, если посчитать этих идиотов. Да, она не слишком жаловала комплиментами своих товарищей — Кеса и почему-то болтавшегося с ним Корина. Сейчас ей некогда было думать, как эти двое вообще могли оказаться вместе. Она просто заявила им тоном, не терпящим возражений, что они должны присмотреть на младшими детьми. Кес пытался что-то мямлить, но она только махнула рукой и, добавив, что, если они решат свалить куда-то до её возвращения и оставить прочих, она уж найдёт способ с ними расквитаться, собрала рассыпавшиеся волосы в хвост и убежала по направлению ко входу.

Кейра, возможно, незаметно для остальных, которые в последнее время были заняты более важными вещами, из неказистой надоедливой девчонки превращалась в молодую девушку, достаточно умную для своих двенадцати лет, чтобы понять: с Гессой творится что-то неладное. Во-первых, её вид определённо внушал опасения. Что только она принимала? Кейра не имела ни малейшего понятия, но почти чёрные белки глаз явно не могли дойти до такого сами собой. Потом, магик явно хотела скрыть скрыть своё состояние — в комнате было полутемно, верхнее окно закрыто, где-то в глубине горел тусклый огонёк лампы. И голос у Гессы тоже был странный — нервный, хрипловатый, как будто чужой. Что с ней такое? И зачем ей понадобилось, чтобы все дети вышли из помещений?

Было очевидно, что Гесса собирается сделать что-то без свидетелей. Конечно, Кейра не посмела бы её ослушаться, и не из-за боязни наказания. Гесса пользовалась большим уважением и любовью детей и почти всех взрослых в Кайро. А тех, кто по какой-либо причине имел зуб на неё, можно было просто не принимать в расчёт. Но всё-таки увиденное очень обеспокоило Кейру, и она, отчасти из-за природного любопытства, которое выдавали большие яркие глаза-хамелеоны, отчасти из-за разрастающегося страха решила пойти и посмотреть, что собирается делать Гесса. А все остальные и так прекрасно проведут время на площадке.

Сначала она забежала в Рай — посмотреть, не пришёл ли кто. На всякий случай. Конечно, пока не было нужды бить тревогу и кого-то вызывать, но не помешало бы убедиться, что таковая возможность имеется. Но в Раю было пусто. Что за дела? Ни Эси, ни остальных. Может, они на складах? Или в морозильнике разделывают заячьи тушки? Надо бы посмотреть, но ладно — слишком уж далеко.

На секунду девочка остановилась и подумала о том, с чего, собственно, она взяла, будто Гесса собирается в главный зал? Напрямую магик об этом не упоминала. Но что-то всё-таки подсказывало девочке: идти надо именно туда. Только стоит зайти так, чтобы Гесса её не заметила. Если она узнает, что Кейра за ней следит, точно влепит наказание, и, скорее всего, нехилое. Девочка отлично помнила тот день, когда, вместо того, чтобы после занятий в лесу идти обратно в Кайро, она и ещё пара учениц решили прогуляться по закоулкам Вересберга. Хотелось же потом рассказывать старшим, что и они уже в состоянии делать такие вылазки и способны себя защитить. Конечно, это мероприятие здорово подняло их авторитет в Кайро, особенно среди тех, кто помладше. И поговаривали даже, что скоро им предстоит посвящение в химеры. Сами-то они, похоже, держали это за шутку. Но Кейре очень хотелось эту инициацию пройти. Правда, в чём та состояла, доподлинно известно не было. В общем, вылазка обернулась скорее в плюс, только стоила месяца самой тяжкой работы, а ещё приходилось не заниматься, а убирать за всеми после занятий. Так что, не желая повторения, Кейра решила, что стоит зайти в главный зал с бокового входа. Ими редко кто пользовался, но Кейра о них знала, и вели они на небольшие балконы, расположенные прямо под потолком. Оттуда, рассудила она, удобнее всего будет посмотреть, что происходит внизу — если вообще что-то будет происходить. Поэтому, не забыв захватить с кухни безрассудно оставленные кем-то палочки вяленого мяса и засунув их к себе в карман, Кейра направилась не ко входу в главный зал, а поднялась по боковой лестнице. Дальше последовал ещё один лестничный пролёт, потом нужно было пройти по небольшому помосту… Она засунула в рот кусочек мяса, которое показалось ей в эту минуту просто великолепным, но прекратила жевать, услышав где-то в стене скребущийся звук. Да что такое, неужели крысы? Об этом точно надо будет сказать Эси или ещё кому, потому что они пожрут все запасы. Но ладно, это потом. Сейчас нужно незаметно добраться до импровизированного наблюдательного поста.

Кейра тихо открыла дверь и быстро прошла сквозь тёмный проход. Дверь, выводящая на балкон, предательски скрипнула. Кейра мысленно ругнулась, не забыв при этом закрыть себя от любого взгляда — что, кстати, у неё выходило отлично. Став невидимкой — хотя и это не гарантировало ей безопасность, — она медленно поползла к точке, с которой отлично могла бы обозревать огромное помещение.

В зале кто-то был — это Кейра определила, ещё не посмотрев, по неясному бормотанию. А теперь она ясно видела, что посреди помещения ходит Гесса, проговаривая какие-то слова и взмахивая руками. Как точно она определила, что магик придёт сюда! Мысленно дав себе пять баллов за интуицию, Кейра засунула в рот ещё один кусочек мяса и прислушалась.

Гесса всё продолжала ходить кругами. Девочка не могла расслышать слов, но, казалось, магик монотонно повторяет одно и то же, изредка прерываясь, чтобы начать всё сначала. Слов было не разобрать. Возможно, Гесса говорила на другом наречии или даже на языке, понять который Кейра была не в состоянии.

Кроме этого ничего не происходило. Прождав около получаса, Кейра решила было, что зря вообще сюда пришла. Ну мало ли чего у неё на уме, решила, может, попрактиковать какую-то технику. И, почти устыдившись своего поведения, девочка начала было медленно отползать назад, потому что держать «шапку-невидимку» становилось всё сложнее. Однако её остановил громкий вскрик Гессы и звук удара. Кейра поползла обратно и увидела сквозь щель, как прямо из солнечных часов по центру, точнее, из левой их части, исходит яркое свечение. Целый столб света, достигающий потолочного купола. Гесса же при этом стояла, подняв голову и настолько изменившись в лице, что Кейра вообще едва её узнала — хотя, может, всё дело было в дальности. Тело магика конвульсивно вздрагивало, казалось, едва держась на ногах. Заклинания на странном языке Гесса прекратила.

Кейра сосредоточила внимание на световом столбе. Что за явление! Столб начал вращаться, и делал он это всё быстрее и быстрее, как будто создавая вокруг себя собственные проекции. Гесса явно испытывала сильное напряжение, она согнулась, подалась вперёд и медленно осела на колени. Кейре показалось, что из глаз у неё что-то потекло. Слёзы? Не стоит ли вмешаться?

Ну уж нет, так она рисковать не станет. Хотя здесь явно творится что-то не то. Кейра подумала, почему при этом не присутствуют другие магики? И что, скажите на милость, делает Гесса? Пространство, казалось, ходило ходуном. Кейра смотрела, не отрывая глаз и всё ещё не решаясь предпринять что-либо. Показался второй столб света, по другую сторону от первого. Сначала он был тонок и эфемерен, но постепенно стал набирать толщину. Прошло немало времени, прежде чем и он стал вращаться против часовой стрелки. Всё вокруг гудело, подпрыгивало, наполнялось непонятной для Кейры энергией и силой. Она, забыв обо всем, смотрела на вращение двух столбов. И тотчас же заметила, когда возник третий. Как и первые, он проявился тонким сиянием, нитью, еле уловимым светом. Но, постепенно набирая обороты, стал вращаться, как показалось Кейре, уже по часовой стрелке. Теперь все три столба крутились с немыслимой скоростью. Наверху, в узорчатом своде, Кейра могла поклясться, вспыхнули и зажглись звезды. Девочка смотрела и смотрела, как они полетели вокруг, мерцая и переливаясь, как они падали на тёмный плащ Гессы, которая теперь просто стояла, опустив голову, в центре круга. Кейра чувствовала кожей, как задрожало пространство, как изменилась его плотность и, может, даже состав, и вдруг увидела, как расходятся по всему залу, охватывая его кругом, множественные восходящие солнца. Никогда она не встречала ничего подобного. Солнца вращались, гасли и снова вспыхивали, и тут красный свет заката полился сквозь потолочное окно. «О, великие боги, — прошептала Кейра, — гарпии меня раздери, что же происходит…» Но она не могла оторваться от этого зрелища. Говорят, где-то там, в небе, есть миллиарды звёзд, миллиарды миров, и, бывало, она рассматривала карту звёздного неба на одном из ридеров в лаборатории. Но, будь всё проклято, это зрелище намного прекраснее!

Их оцепенения Кейру вывел вскрик Гессы. Женщина упала на колени, потом стала как-то заваливаться на правый бок. Больше со своего места Кейра не могла разглядеть ничего. Тогда она решила, что делать.

Всё ещё стараясь двигаться бесшумно, хотя вряд ли магик заметила бы её среди того, что здесь творилось, девочка направилась в коридор. Оттуда она собиралась вызвать Лизу. А кого ещё? Можно было попробовать достучаться до Айвиса, но Кейра побаивалась магика и никогда бы не стала вызывать его напрямую.

«Только бы у меня получилось», — подумала она. Послышался ещё один истошный крик Гессы. «Да гарпии вас раздери, что, вообще этого никто не слышит? Давно бы пришли посмотреть». Проблема была в том, что Лиза запретила ей вызывать себя телепатически. Тут, конечно, она, Кейра, была виновата сама, слишком уж часто дёргала её по пустякам.

Но теперь-то случай уж точно не пустяковый. Девочка села, прислонилась спиной к стене и обхватила руками голову, стараясь сосредоточиться на образе Лизы. Эх, не получается. Ну давай же. Сосредоточилась ещё лучше, вся превратившись в одну-единственную мысль. Вскоре она услышала где-то внутри своей головы слабый ответ:

— Да? Кто это?

— Это Кейра.

— Ну чего надо? Я же тебе…

— Лиза! Это особый случай!

— Что? Снова кто-то опился пунша? Слушай, мне некогда, давай…

— Лиза! Срочно вернитесь сюда! Тут такое происходит!

— Что? Почётче говори!

— Вернитесь! В главном зале творится что-то не то. Гесса…

— Кейра говорит, что-то происходит в Кайро, — сказала Лиза скучающему Алису, который развлекался тем, что смотрел на ворон, сидящих на полуразвалившихся шпилях.

— Что?

— Говорит, надо возвращаться.

— Просто нагнетает. Ты же её знаешь.

— Давай лучше прибавим шагу, всё равно уже скоро…

Они замолчали, увидев с холма, на котором раскинулась некогда людная улица, как яркий столб света встаёт прямо над Кайро.

— Я, конечно, хотел посмотреть закат, но такого… — заметил Ласточка.

— Срочно, надо возвращаться!

«Кейра! Мы едем!» — послала она мысль девочке.

Дара мчалась в Кайро что было мочи. Нет, это понятно, что там что-то происходит, это понятно и ослу, ведь не каждый же день такое сияние разгорается. Вот срань! Жаль, сегодня она не на Матильде, хотя кобыла тоже быстрая. Но робот был бы быстрее.

Что там творится? В голове у неё крутилась мысль, которая возникла в каждой из четырёх голов: это Паргелион. Грубо обругав вечернюю охрану, которая открывала ворота, потягиваясь и почёсывая зад, Дара перемахнула через заграждение, не слушая их ответных окриков. Услышала только, как заорал на них Алис и топот копыт позади.

Бросив лошадь у ворот, быстро сделала набор кодовых жестов.

Она знала, что это. Чувствовала кожей, мышцами, костями. Только кто-то другой или что-то другое открыло его. Не она.

Дара ворвалась в зал, не остановившись, не задумавшись, ни на минуту не засомневавшись. Оно звало её, притягивало, умоляло.

Но картина, которую она увидела внутри, заставила остановиться.

Зал был наполнен светом, вихрями, из центра били куда-то ввысь три сверкающих столба, вокруг которых расходились словно бы тысячи солнц. А на фоне всего темнела маленькая фигура в чёрном, поднявшая руки и смотревшая вверх. И было в этой позе такое исступление, такой надрыв, состояние предела своих возможностей, что Дара смотрела, не отрываясь, как в это маленькое тело потоками вливается сила и выходит из него, продолжаясь в этом скользящем сиянии.

Опомнившись, Дара бросилась вперёд. Поняв, что Гесса слабеет, она подбежала к кругу и подтянула к себе как можно больше энергии, исходящей из потоков. Девочка лишь мельком поймала на себе взгляд Гессы и её еле уловимую улыбку, заметила чёрные подтеки на её лице, расширившиеся глаза.

Дара сосредоточилась на потоках. Гесса слабела, и девочка поняла без слов, что если никто не возьмёт на себя роль проводника, то случится непоправимое. Может, всё взлетит на воздух?

Вдруг кто-то крикнул, истошно и дико. Дара посмотрела вперёд и увидела бегущего Келера. Он подскочил к кругу и, взяв Гессу за плечи, постарался оттащить её.

— Не смейте! — заорала Дара громко, не узнавая себя. — Не смейте! Не трогайте её, иначе всё!

Келер отпрянул, отпустив Гессу, и остановился позади. Его лицо побледнело. Дара увидела белое свечение, будто сквозь пелену сна заметила, как врываются в зал остальные. Казалось, они движутся медленно и неестественно, их фигуры расплывчаты, эфемерны и совершенно нереальны. Реальна только сила. Но, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль, Дара крикнула, не уверенная, что они поймут:

— Помогите мне! Помогите, я не выдерживаю!

Алис и Тео в смятении переглянулись, не понимая, что делать, но Лиза поняла. Она подбежала прямо к одному из потоков и протянула к нему руки, принимая силу и отдавая её.

Остальные, сообразив, стали подходить, беря на себя энергию портала. Дара видела их. Видела, как все они становились кругом, поддерживая портал. Алис и Тео, и дракайны, и мантикоры, и все остальные, кто был здесь, соединялись в едином потоке. Стало легче, и Дара встретилась взглядом с Айвисом, который встал прямо за Гессой. Он обнял её за плечи, но смотрел на Дару, а потом покачал головой. Однако Дара не послушала его.

Вот оно. Она почувствовала, как раскрывается самая огромная, самая великолепная воронка из тех, которые ей пришлось наблюдать. Дара стала искать, как в неё войти, как распахнуть её. Она ощутила привычное поле вокруг себя и, позабыв обо всем, медленно двинулась вперёд. И вот она уже внутри открывшегося пути. В самом центре, в нулевой точке отсчёта, в бесконечной потенции, в вечном движении и одновременно всяком его отсутствии.

Девочка вдохнула поглубже и заметила, как раскрылось перед ней волнообразное гало, чуть вытянутое, похожее на мазок кисти.

Она обернулась и увидела их всех, стоящих вокруг Паргелиона, увидела их лица, увидела Гессу. «Постарайся, — постучалась в голову мысль, — постарайся, если сможешь, найти их. Верни их оттуда». Дара поняла и кивнула в ответ. Она видела лицо Айвиса и мысленно сказала ему: «Простите меня, но я должна». И отвернулась.

А Айвис, который стоял на пороге бездны, увидел, как медленно оседает Гесса, и подхватил её, обнял и бережно опустил на пол. Взял её лицо в ладони и погладил лоб. Она прошептала что-то. Он наклонился, чтобы расслышать.

— Отпусти меня, — снова прохрипела Гесса, и магик увидел её окровавленные зубы. — Отпусти. Я… хочу уйти.

— Нет, нет, не надо, — заговорил он, пытаясь обнять ослабевшее тело.

— Отпусти меня, Айвис. Мне лучше уйти. Есть много миров, кроме этого.

Магик смотрел на неё, долго и обречённо, а потом сказал:

— Иди.

Лицо Гессы успокоилось, напряжение спало. Магик, прижав её к себе, поднял голову и увидел, как исчезает Дара в глубине портала.