Память Света

Глава 45 Щупальца тумана

Кости со стуком перекатывались у него в голове, когда Мэт нашел на Высотах Грэйди с Олвером и Ноэлом. В руке он нес треклятое Рандово знамя, завязанное в небольшой узелок. Вокруг лежали тела, оружие и обломки доспехов, и кровь покрывала скалы. Но битва здесь закончилась, врагов уже не осталось.

Ноэл на ходу улыбнулся Мэту. Олвер сидел в седле перед ним, сжимая Рог. Олвер выглядел усталым из-за Исцеления, проведенного Грэйди — Аша’ман стоял рядом с конем Ноэла — но очень гордым.

Ноэл. Один из героев Рога. Проклятье, это имело смысл. Сам Джейин Далекоходивший. Что ж, Мэт не станет с ним соперничать. Ноэлу это, может, и нравилось, но Мэт никогда не станет танцевать под чужую дудочку. Не станет даже ради бессмертия.

— Грэйди! — сказал Мэт. — Ты славно поработал на реке. Вода вернулась точно тогда, когда была нам нужна!

Лицо у Грэйди было пепельно-бледным, словно он увидел нечто, чего не хотел видеть. Он кивнул:

— Что… Что это было…

— Объясню в другой раз, — ответил Мэт. — А сейчас мне нужны проклятые врата.

— Куда? — спросил Грэйди.

Мэт глубоко вздохнул, беря себя в руки.

— Шайол Гул. И обругайте меня дурнем.

Грэйди покачал головой.

— Это невозможно, Коутон.

— Ты слишком устал?

— Я устал, — согласился Грэйди. — Но дело не в этом. Что-то случилось у Шайол Гул. Врата, которые пытаешься там открыть, искажаются. Сам Узор… искривился, если в этом есть какой-то смысл. Долина теперь — не исключение, а лишь одно из многих мест, куда нельзя открыть врата.

— Грэйди, — сказал Мэт, — для меня в этом столько же смысла, сколько в игре на арфе без пальцев.

— Нельзя Переместиться к Шайол Гул, Коутон, — раздраженно сказал Грэйди. — Выбери какое-то другое место.

— Как близко к нему ты сможешь меня отправить?

Грэйди пожал плечами.

— В один из лагерей разведчиков, около дня пути, вероятно.

Целый день пути. Эта тяга внутри Мэта становилась все сильнее.

— Мэт? — спросил Олвер. — Я думаю, мне нужно пойти с тобой, верно? В Запустение? Герои ведь нужны, чтобы драться там?

Это было частью томительной тяги. Притяжение становилось невыносимым. «Кровавый пепел, Ранд, оставь ты меня в покое, ты…»

Мэт замер. Его внезапно осенило. Лагерь разведчиков.

— Ты имеешь в виду один из этих шончанских патрульных лагерей?

— Да, — сказал Грэйди. — Теперь, когда врата не действуют, они докладывают нам о том, как там проходит битва.

— Ну, что ж, не стоит сидеть здесь с глупым видом, — сказал Мэт. — Открывай врата. Пойдем, Олвер. Нам еще надо кое-что сделать.

— Ааах… — Шайсам ворвался на поле боя в Такандаре. Так безупречно. Так приятно. Его враги убивали друг друга. И он… он вырастал все больше.

Его разум был в каждом туманном щупальце, что расползались сейчас по долине. Души троллоков… ну, они не удовлетворяли его. И все же даже простым зерном можно насытиться, если его много. И Шайсам поглощал их во множестве.

Его марионетки брели вниз по склону холма, окутанному туманом. Троллоки с рябой, точно ошпаренной, кожей. С мертвыми белыми глазами. Едва ли они ему еще понадобятся, после того как их души дали ему материал, чтобы восстановить себя. Его безумие отступило. В основном. Ну, не в основном. В достаточной мере.

Он двигался в самой середине туманного сгустка. Он еще не возродился, не полностью. Ему нужно найти место, которое можно заразить, место, где барьеры между мирами истончились. Там его сущность может впитаться в камни и укоренить тут его сознание. Этот процесс займет годы, но когда это случится, убить его станет труднее.

А пока Шайсам был еще очень хрупок. Эта смертная оболочка, которая двигалась в середине его сознания… он бы с ней связан. Он был Фейном. Паданом Фейном.

И все же он был огромен. Эти души позволили поднять еще больше тумана, а тот, в свою очередь, находил новую пищу, чтобы пожирать ее и расти. Впереди люди сражались с порождениями Тени. Все они отдадут ему свою силу.

Его рабы вышли на поле боя, и немедленно обе стороны схватились с ними. Шайсам задрожал от радости. Они не видели. Они не понимали. Рабы были здесь не для боя.

Они были там, чтобы отвлекать внимание.

Пока продолжался бой, он переслал свою сущность в туманные щупальца, затем вонзил их в тела дерущихся людей и троллоков. Он захватил Мурддраала. Обратил его. Использовал.

Вскоре вся эта армия будет его.

Он нуждался в силе, если его древний враг, его дорогой друг решит атаковать его.

Те двое друзей-врагов были заняты друг другом. Отлично. Шайсам продолжал свои атаки, атаки на врагов с обеих сторон, и их последователей. Некоторые пытались напасть на него, попав к нему в туман, в его объятия. Конечно, он убивал их. Это была его истинная сущность. Он пытался создать этот туман еще будучи только Фейном, но тогда он еще не был достаточно зрелым.

Они не дотянутся до него. Ни один живой не мог выжить в его тумане. Когда-то это была просто безмозглая тварь. Она не была ИМ. Но теперь она поймана в нем, он унес в себе ее семя, и этой смерти — этой чудесной смерти — была дарована плодородная почва в человеческой плоти.

Три сущности слились в нем. Туман. Человек. Хозяин. Этот прекрасный кинжал — сейчас кинжал несла его физическая оболочка — взрастил нечто восхитительное, новое и древнее одновременно.

Итак, туман был им, но также и не был им. Лишенный своего разума, он был его телом, и он нес его разум. Чудесно, благодаря облакам, затянувшим небо, не нужно беспокоиться, что солнце его обожжет.

Как мило со стороны его старого врага так встретить его. И физическая оболочка в сердце ползущего тумана рассмеялась, пока его разум — сам туман — гордился тем, как все идеально.

Это место будет принадлежать ему. Но только после того, как он поглотит Ранда ал`Тора, сильнейшую душу из всех.

Какой замечательный праздник!

Гаул цеплялся за скалы у Бездны Рока. Ветер рвал его на части, песок и осколки скал впивались в его тело, оставляя царапины на коже. Он рассмеялся в водоворот тьмы.

— И это все? — закричал он вверх. — Я жил в Трехкратной Земле! Я слышал, что Последняя битва должна быть великой, а это — все равно, что собирать цветочки на крыше у моей матери!

Ветер подул сильнее, как будто в наказание, но Гаул вжался в камень, не позволяя ему ухватить себя. Он потерял свою шуфа — ее сдуло — и теперь прикрывал нижнюю часть лица обрывком рубашки. У него осталось одно копье. Остальные потеряны или сломаны.

Он подполз к отверстию в пещере, которая находилась перед ним. Тонкая фиолетовая вуаль преграждала путь вперед. Фигура в черном появились перед входом. Возле нее ветры стихали.

Щуря глаза от ветра, Гаул бесшумно подполз к фигуре и метнул копье.

Убийца с проклятием развернулся и схватил копье рукой. Он был силен как сталь.

— Я сожгу тебя! — крикнул он Гаулу. — А ну стой!

Гаул отскочил назад, Губитель кинулся за ним, а потом пришли волки. Гаул прыгнул и исчез в камнях. Губитель был очень силен здесь, но то, что он не мог видеть, он не мог убить.

Волки гнали Губителя, пока он не исчез. В долине были сотни волков, скитавшихся среди ветров. Губитель успел убить несколько дюжин волков. Гаул шепотом попрощался с теми, кто погиб сейчас. Он не умел разговаривать с ними, как Перрин Айбара, но они были братьями по копью.

Гаул полз медленно, осторожно. Его одежда и кожа сливалась со скалами, это было хорошо. Они с волками, наверное, не сумеют победить этого убийцу, но они могут хотя бы попробовать. Постараться изо всех сил.

Как давно ушел Перрин Айбара? Часа два назад?

«Если Тень захватила тебя, друг мой, — подумал он, — я молюсь, чтоб ты успел плюнуть в глаза Затмевающему Зрение, прежде чем проснуться».

Губитель снова появился среди скал, но Гаул не бросился вперед. Губитель и раньше создавал приманки-ловушки из камней. Фигура не двигалась. Гаул осторожно, медленно обернулся, а несколько волков появились возле обманки, обнюхивая ее.

Он начал их убивать.

Гаул выругался, выскочив из укрытия. Очевидно, именно этого Губитель и добивался. Он метнул копье — одно из копий самого Гаула. Оно ударило Гаула в бок, он охнул и упал на колени.

Губитель засмеялся, потом поднял руки. От них исходили мощные струи воздуха, разбросавшие волков в разные стороны. Гаул едва слышал их стоны из-за воя ветра ветра.

— Здесь, — кричал Губитель сквозь рев бури, — я — король! Здесь у меня больше власти, чем у Отрекшихся. Это место мое, и я…

Вероятно, боль затуманила рассудок Гаула — ему показалось, что ветры начали утихать.

— Здесь, я…

Ветра больше не было.

Долина погрузилась в тишину. Губитель застыл, потом беспокойно оглянулся на пещеру. Ничто, казалось, не изменилось.

— Ты не король здесь, — произнес тихий голос.

Гаул усмехнулся. На выступе скалы позади него стояла фигура, одетая в зеленые и коричневые цвета дровосека из Двуречья. Его темно-зеленый плащ слабо развевался на ветру. Перрин стоял с закрытыми глазами, подбородок приподнят, как будто он смотрел на солнце, хотя, если на небе сейчас и было солнце, то его надежно скрывали облака.

— Это место принадлежит волкам, — сказал Перрин. — Не тебе, не мне, никому из людей. Ты не можешь быть здесь королем, Губитель. У тебя здесь нет подданных, и никогда не будет.

— Наглый щенок, — зарычал Губитель. — Сколько раз я должен убить тебя?

Перрин глубоко вздохнул.

— Я смеялся, когда узнал, что Фэйн убил твою семью, — прокричал Губитель. — Я смеялся. Я должен был убить его, ты знаешь. Тень считает его безумцем и жуликом, но он стал первым, кто сумел сделать что-то значимое, чтобы принести тебе боль.

Перрин промолчал.

— Люк хотел стать частью чего-то важного, — прокричал Губитель, — в этом мы с ним похожи, хотя я искал возможности научиться направлять. Темный не может ее дать, но он нашел для нас нечто иное, еще лучшее. Оно требует, чтобы душа растворилась в чем-то ином. Примерно как это произошло с тобой, Айбара. Как с тобой.

— Мы не похожи с тобой, Губитель, — мягко возразил Перрин.

— Нет, мы похожи! Вот почему я смеюсь. А знаешь, есть пророчество о Люке. Почему он важен для Последней битвы. Вот почему мы здесь. Мы убьем тебя, затем убьем ал’Тора. Так же, как убивали твоих волков.

Стоя на скалистом выступе, Перрин открыл глаза. Гаул отшатнулся. Эти золотые глаза сияли как маяки.

Буря началась вновь. Но эта буря была слишком слабой по сравнению с той, что Гаул видел в глазах Перрина. Гаул чувствовал, как от друга исходит давление. Словно давление солнца в полдень, после четырех дней без воды.

Несколько мгновений Гаул смотрел на Перрина, затем зажал рану рукой и побежал.

— Кровь и проклятый пепел! — воскликнул Мэт, придерживая одной рукой шляпу, а другой хватаясь за седло. Он был привязан какими-то ремнями. Два небольших кожаных ремешка. Слишком тонких. Почему бы не взять ещё несколько? Десять или двадцать? Вот сто ремней — это было бы замечательно!

Морат’то’ракены были треклятыми безумцам. Все до одного! Они проделывали это каждый день! Может, у них в голове что-то не в порядке?

Привязанный к седлу перед Мэтом Олвер весело рассмеялся.

«Бедный парень — подумал Мэт. — Ему так страшно, что он свихнулся. Или на него так действует недостаток воздуха на такой высоте».

— Это здесь, мой принц! — морат’то’ракен Сулаан обернулась к нему со своего места у самой головы летящей твари. Она была хорошенькая, эта морат’то’ракен. Тоже сумасшедшая. — Мы достигли долины. Вы уверены, что хотите здесь приземлится?

— Нет! — прокричал Мэт.

— Хороший ответ! — Женщина направила своего зверя вниз.

— Кровь и пепел!..

Олвер рассмеялся.

То’ракен пронес их над длинной долиной, где повсюду кипело яростное сражение. Мэт попытался сосредоточить своё внимание на сражении, а не на том, что он летит по воздуху на ящерице с двумя клятыми сумасшедшими.

Кучи троллоковых тел говорили о сражении не хуже, чем карта. Троллоки прорвали оборону у входа в долину позади Мэта. Он летел в сторону горы Шайол Гул, справа и слева были горы, окружавшие долину.

Внизу царил хаос. Отдельные отряды Айил и троллоков передвигались по долине, сражаясь друг с другом то здесь, то там. Какие-то солдаты, не Айил, защищали подходы к Бездне Рока, но, насколько понял Мэт, это были единственные организованные боевые части.

По одну сторону долины начал подниматься над землей плотный туман. Вначале Мэт пришел в замешательство, решив, что это прибыли герои Рога. Но нет, Рог привязан к седлу рядом с ашандареем Мэта.

И этот туман слишком… серебристый. Если это слово подходит тут. Кажется, он видел такой туман прежде.

В это время Мэт почувствовал что-то. Исходящее от этого тумана. Покалывание, ощущение холода, а затем, он мог бы поклясться — шёпот в голове. Он сразу понял, что это такое.

О, Свет!

— Мэт смотри! — показал Олвер, — волки!

Стая стремительно несущихся черных зверей, размером почти с коня, напала на солдат, защищавших тропу в Шайол Гул. Волки быстро разделывались с людьми. Свет! Как будто все и так не было достаточно трудно!

— Это не волки, — мрачно сказал Мэт. Дикая охота пришла в Такан’дар.

Может быть, они и Машадар уничтожат друг друга? Или это было бы слишком хорошо, чтоб надеяться? Пока у него в голове рассыпаются эти кости, Мэт не собирался делать ставки. Силы Ранда, те, что остались от прибывших сюда Айил, доманийцев, Принявших Дракона и тайренских солдат, будут уничтожены Гончими Тьмы. Если бы они выжили, Машадар забрал бы их. Они не смогут противостоять ни туману, ни Гончим.

Этот голос там… Это был не просто Машадар, безмозглый туман. Фэйн тоже был где-то поблизости. И кинжал.

Шайол Гул нависал над ними. Высоко в воздухе кипели тучи. Удивительно, но с юга катились белые облака, сталкивались с черными и начинали вместе вращаться. Собственно, белые и черные вместе выглядели жутко похоже на…

То`ракен развернулся и взмахнул крыльями, затем полетел ниже, быть может, всего в сотне футов от земли.

— Осторожнее! — крикнул Мэт, придерживая шляпу. — Проклятье, ты пытаешься нас угробить?

— Извините, мой принц, — закричала женщина, обернувшись. — Мне просто нужно найти безопасное место, чтобы высадить вас.

— Безопасное место? — сказал Мэт. — Удачи в этом.

— Кажется, это будет непросто. Дана сильная, но я…

Стрела с черным оперением, запущенная откуда-то снизу, вонзилась в голову Сулаан. Десяток других стрел просвистел рядом с Мэтом, а одна ударила в крыло то`ракена.

Мэт выругался, отбросил шляпу и потянулся к Сулаан, когда Олвер вскрикнул от ужаса. Сулаан обмякла, выпустив поводья. Внизу отряд айильцев в красных вуалях приготовился дать новый залп.

Мэт отцепил ремни и перепрыгнул — ну, скорее прополз — над Олвером и потерявшей сознание женщиной. Он схватил поводья испуганного то`ракена. Это же не намного труднее, чем править конем, верно? Он натянул поводья так же, как делала Сулаан у него на глазах, развернув то`раекна, когда стрелы прошли в воздухе позади них, а несколько воткнулись в крылья зверя.

Они свернули к скалистой стене, и Мэт обнаружил, что стоит в седле и крепко сжимает поводья, пытаясь не дать раненому зверь, проклятье, поубивать их всех. Когда то`ракен развернулся, Мэта чуть не сбросило, но он удержался на месте, только еще крепче натянул поводья, хотя ноги у него задеревенели.

Порыв ветра, когда они резко развернулись, унес слова Олвера. Тяжело раненая тварь дико хлопала крыльями и жалобно кричала. Мэт не был уверен, что кто-то из них вообще мог бы управлять то`ракеном, когда зверь устремился к земле.

Они беспорядочной кучей рухнули в долину. Треснули кости. Свет, Мэт только надеялся, что это были кости то`ракена — и тут он сам покатился по истерзанной земле.

Наконец он остановился и распластался по земле.

Он тяжело переводил дыхание, ошеломленный всем происшедшим.

— Это, — наконец заявил он, — проклятье, была самая дурная идея, какая когда-либо приходила мне в голову, — он помедлил. — Ну, может, почти самая дурная.

Ведь он же все-таки решился когда-то похитить Туон.

Он поднялся и убедился, что ноги его еще слушаются. Не так уж сильно он и хромал, когда бежал к разбившемуся то`ракену.

— Олвер? Олвер!

Мальчишку он нашел — тот еще был привязан к седлу, моргал и тряс головой.

— Мэт, — сказал Олвер. — В следующий раз ты лучше мне дай управлять им в полете. А то у тебя это не очень-то выходит, по-моему.

— Если будет следующие раз, — сказал Мэт, — я сожру целый кошель тарвалонских золотых. Он распутал веревки, державшие его ашандарей и Рог Олвера, затем вручил мальчику инструмент. Он потянулся к мешку с Рандовым знаменем, который привязал к поясу, но тот пропал.

В панике Мэт озирался вокруг.

— Знамя! Я выронил треклятое знамя!

Олвер улыбнулся, глядя на узор, образованный вращавшимися облаками.

— Это не страшно, — сказал он, — мы уже под знаменем.

Затем он поднял Рог и протрубил прекрасную ноту.