Память Света

Глава 36 Незыблемые вещи

С Рандом было что-то не так.

Найнив изо всех сил вцепилась в сталагмит глубоко внутри Бездны Рока, сопротивляясь попыткам ветров затянуть ее в Ничто, которое простиралось перед ней. Морейн назвала это сущностью Темного, но разве это не означало Истинной силы? Хуже того, если его сущность проявилась в мире, не означало ли это, что он освободился? Что бы это ни было, его естество было чистым злом, и оно наполняло Найнив таким ужасом, который она еще никогда не испытывала в своей жизни.

Тянуло с огромной силой, втягивая все, что было поблизости. Она боялась, что, если отпустит опору, ее тоже рванет туда. Ее шаль уже безвозвратно утянуло. Если это Ничто затянет и ее, жизнь для нее закончится. Возможно, исчезнет и ее душа.

«Ранд!» — подумала Найнив. Может она чем-то помочь ему? Он стоял перед Моридином, и эти двое были словно соединены вместе, меч против меча. Словно их мгновенно заморозило. Пот стекал по лицу Ранда. Он не говорил. Он даже не моргал.

Его нога коснулась темноты. В этот момент он застыл, так же как и Моридин. Они были похожи на статуи. Ветер кружился вокруг, но словно не мог их коснуться. Они стояли так, замершие, уже добрых пятнадцать минут.

Всего пока еще прошло меньше часа с тех пор, как они вошли в Бездну, чтобы встретиться с Темным.

Найнив видела, как скользит по земле камень, а затем его втянуло в черноту. Ее одежда колыхалась и хлопала, как на сильном ветру, также как и одежда Морейн, укрывшейся за каменным выступом. К счастью, запах серы, который наполнял пещеру ранее, тоже втянуло в темноту.

Она не могла использовать Единую Силу. Ранд забирал каждую частичку, которую она могла удерживать, хотя он, кажется, ничего с ней не делает. Сможет ли она дотянуться до Моридина? Он, казалось, не в состоянии двигаться. Что, если она бросит камень в его голову? Это было бы всяко лучше, чем ожидание.

Найнив попробовала ослабить хватку, и тут же начала скользить. Вцепившись в сталагмит снова, она изо всех сил прижалась к нему.

«Я не собираюсь всю Последнюю битву провести, прижимаясь к скале! — подумала она. — По крайней мере, хотя бы не к одной и той же все время». Она должна была рискнуть и передвинуться. Двигаться прямо вперед казалось слишком опасным, но если она передвинется в сторону… Да, там был другой сталагмит, справа, неподалеку. Она отпустила свою опору, и полу-скользя, полу-бегом добралась до следующего сталагмита. Оттуда она присмотрела еще один, и, осторожно отпустив свою опору, ухватилась за следующую.

Этот процесс был очень медленным. «Ранд, ты дурак с головой, набитой шерстью» — подумала она. Если бы он позволил ей или Морейн привести круг, то, возможно, они могли бы что-то сделать, пока он ведет бой!

Она достигла следующего сталагмита и остановилась, поскольку заметила что-то с правой стороны. Она чуть не закричала. Там, в тени противоположной стены, укрытая от ветра скалами, притаилась женщина. Она, казалось, плакала.

Найнив взглянул на Ранда, который по-прежнему неподвижно стоял напротив Моридина, затем приблизилась к женщине. Здесь было довольно много сталагмитов, поэтому Найнив могла двигаться гораздо увереннее, так как камни защищали от притяжения в Ничто.

Найнив добралась до женщины. Та была прикована к стене.

— Аланна? — прокричала сквозь ветер Найнив. — Свет, что ты здесь делаешь?

Айз Седай взглянула покрасневшими глазами на Найнив. Ее взгляд ничего не выражал, как если бы она сошла с ума. Когда Найнив осмотрела женщину, она заметила, что вся левая сторона тела Аланна окровавлена из-за ножевого ранения в живот. Свет! Найнив должна была догадаться из-за чего лицо женщины настолько бледно.

Почему ее ранили и оставили здесь? Найнив понимала, что она связала Ранда. О, Свет. Это была ловушка. Моридин оставил Аланну истекать кровью, а потом начал сражаться с Рандом. Когда Аланна умрет, Ранд — как ее Страж — сойдет с ума от ярости, что сделает его легкой добычей для Моридина.

Почему он не заметил? Найнив начала копаться в своих мешочках с травами, затем резко остановилась. Помогут ли тут травы? Ей нужно использовать Единую Силу, чтобы излечить такую рану. Найнив разорвала одежду женщины, сооружая повязку, затем попыталась потянуться к саидар для Исцеления.

Ранд держал ее, и не позволил сделать этого. Она попыталась вырваться из круга, но Ранд держал крепко. Она попыталась вырваться снова. Кажется, он каким-то образом направлял, но она не видела плетения. Она чувствовало что-то, но ветер так выл, а природа Бездны была столь необычна, что все это напоминало ураган. Так или иначе, с этим была связана Сила.

Проклятье! Ей необходим саидар. Это не ошибка Ранда. Он просто не мог позволить ей использовать силу, пока возглавляет круг.

Найнив прижала руку к ране Аланны, чувствуя себя беспомощной. Может ли она рискнуть и позвать Ранда, чтобы он освободил ее из круга? Если она это сделает, Моридин, несомненно, повернется к ней и атакует Аланну.

«Что делать? Если эта женщина умрёт, Ранд потеряет над собой контроль. Это, вероятно, станет его концом… и концом Последней битвы».

Мэт обтесывал топором деревяшку, чтобы заострить конец.

— Смотрите, — сказал он, — это не должно быть красиво. Сохраните свои столярные навыки, чтобы произвести впечатление на дочку мэра.

Наблюдающие за ним мужчины и женщины кивнули с мрачной решимостью. Это были фермеры, сельские жители и ремесленники, такие же люди как те, которых он знал в Двуречье. Под командованием Мэта были их тысячи. Он никогда не подозревал, что их будет так много. Добрые люди со всех земель пришли, чтобы бороться.

Мэт полагал, что они обезумели, придя сюда. Если б он мог убежать, он бы спрятался где-то в подвале. Чтоб ему сгореть, но он бы попытался это сделать.

Те кости все гремели в его голове, так же, как они делали с тех пор, как Эгвейн отдала ему командование всеми армиями Света. Быть проклятым та’вереном — дурацкое занятие, не стоит и выеденного яйца.

Он сосредоточился, показывая как делать частокол. Один человек следил особенно внимательно, старый фермер с кожей, такой выдубленной, что троллоковы мечи от нее скорее всего просто отскочат. Он показался Мэту знакомым.

«Сожги Свет эти воспоминания», — подумал Мэт. Несомненно, этот парень был похож на кого-то из тех старых воспоминаний, которые дали Мэту. Да, точно. Он не мог вспомнить полностью. Эээ… телега? Исчезающий?

— Эй, Реналд — сказал парень, одному из своих приятелей, тоже фермеру, очевидно из Приграничья. — Давай, пройдем по рядам и посмотрим, удастся ли нам расшевелить других парней.

Те двое ушли, когда Мэт закончил вбивать кол и вытер лоб. Он потянулся за следующей деревяшкой: этим овечьим пастухам надо все показать еще раз, и тут облаченный в кадин’сор человек пробежал вдоль почти завершенного частокола.

Волосы у Урина были светло-рыжие, заплетенные сзади в короткий хвост. Он приветственно поднял руку, проходя мимо Мэта.

— Они зашевелились, Мэтрим Коутон, — сказал Уриен, не останавливаясь. — И, похоже, идут прямо сюда.

— Спасибо, — сказал Мэт. — Я очень тебе обязан.

Айил на мгновение повернулся, двигаясь задом наперед, лицом к Мэту.

— Просто выиграй эту битву! Ставлю мех с оосквай на нашу победу.

Мэт фыркнул. Единственно, что было хуже, чем стойкий Айил, это он же ухмыляющийся. Пари? На исход битвы? Что это за пари такое, если в случае их поражения некому даже будет потребовать выигрыш?..

Мэт нахмурился. Вообще-то это было довольно симпатичное пари, можно его заключить.

— И ты найдешь того, кто согласится на такое пари? — окликнул Мэт. — Уриен!? — но мужчина был уже слишком далеко, чтобы услышать.

Мэт заворчал и протянул свой топор одному из стоявших поблизости, им оказалась стройная тайренская женщина.

— Подровняй колья, Синд.

— Да, лорд Коутон.

— Я никакой не треклятый лорд! — ответил Мэт по привычке, поднимая свой ашандарей. Он отошел, затем обернулся, чтобы оглядеть возводящийся частокол, и поймал на себе взгляды горстки Стражей Последнего Часа, прогуливающихся около работающих людей. Как волки среди овец. Мэт заторопился.

Его армиям оставалось не так много времени для подготовки. Использование врат позволило им опередить троллоков, но не убежать от них. Свет, да и бежать было некуда! Хотя Мэт мог выбрать поле для сражения, и это место, Мериллор, лучшее из всех.

«Это все равно, как выбирать участок для собственной могилы, — подумал Мэт. — Естественно, я бы не хотел устроить ее в первом попавшемся месте».

Частокол возвышался перед деревьями на восточной стороне поля. У Мэта не было времени разделить поле на участки или обнести его частоколом по всему периметру, но даже если бы это и было сделано, то все равно не имело бы особого смысла. С помощью шаранских направляющих Тень могла пройти сквозь эти укрепления, словно меч сквозь шелк. Но все же, некоторые заграждения с площадками наверху дадут возможность его лучникам вести прицельный огонь по троллокам сверху.

В распоряжении Мэта было также две реки, которые он мог использовать. Река Мора текла в юго-западном направлении, неся свои воды между Высотами и Дашарским Выступом. Ее южный берег находился на территории Шейнара, тогда как северный принадлежал Арафелу. Она впадала в реку Эринин, которая текла прямо на запад через южную окраину поля.

Эти реки послужат лучше, чем любые стены, в частности сейчас, когда у него есть ресурсы, чтобы правильно их защитить. Ну, если это можно назвать ресурсами. Половина его солдат была зеленой, как весенняя трава, а другая половина сражалась уже неделю на последнем издыхании. Порубежники потеряли двух из каждых трёх своих воинов. Свет, двое из трех! Еще немного, и армию уже нельзя будет назвать армией.

Учитывая всех, кого Мэт имел в своем распоряжении, на каждого его солдата придется по четыре троллока, когда они придут. По крайней мере, согласно донесениям Небесных Кулаков. М-да, предстоит грязненькое дело.

Мэт глубже натянул шляпу, затем почесал под краем новой глазной повязки, которую ему дала Туон. Красная кожа. Она ему нравилась.

— Та-а-ак, что тут у нас? — спросил он, проходя мимо нескольких новых рекрутов Гвардии Башни. Они тренировались, устраивая спарринги с древками от копий, наконечники для которых еще изготавливали. Похоже, эти воины скорее попадут в себя, чем во врага.

Мэт отдал свой ашандарей одному из них, и взял импровизированный посох у другого, в то время как первый торопливо отсалютовал. Большинство из этих солдат были еще слишком молоды, чтобы бриться хотя бы раз в месяц. Если мальчик, у которого он взял посох, хотя бы на один день старше пятнадцати лет, то Мэт съест свои ботинки. Он даже не станет их сварит!

— Вы не можете съеживаться каждый раз, когда бьете! — сказал Мэт. — Только закройте глаза на поле боя — и вы уже мертвы. Неужели вы так ничего и не поняли в прошлый раз?

Мэт поднял посох, показывая хватку, затем продемонстрировал, как блокировать удар врага, отец обучил его этому, когда он был еще слишком молод и думал, что драка действительно может быть забавной. Он работал до седьмого пота, нанося удары каждому рекруту по очереди, заставляя их учиться проводить блок.

— Чтоб мне сгореть, но вы этому научитесь, — громко сказал Мэт. — Меня не волнует, есть ли у вас хоть какие-то остатки здравого смысла, но если вы позволите себя убить, мне надо будет что-то сказать вашим матерям. Запомните, я не собираюсь этого делать! Но все же я буду испытывать некоторое чувство вины в перерывах игры в кости. А я не люблю чувствовать себя виноватым, так что будьте начеку!

— Лорд Коутон? — обратился к нему тот парень, который дал ему посох.

— Я не… — он прервал себя. — Ну, хорошо, что?

— Не могли бы мы просто обучаться владению мечом?

— Свет! — сказал Мэт. — Как тебя зовут?

— Сигмон, сэр.

— Ну, Сигмон, как думаешь, сколько у нас есть времени? Может, ты сможешь пойти, поговорить с Повелителями Ужаса и отродьями Тени и попросить их дать мне несколько месяцев, чтобы я успел как следует вас натаскать.

Сигмон покраснел, и Мэт вернул ему посох. Ох уж эти городские мальчишки. Он вздохнул.

— Посмотрите сюда. Я хочу от вас только одного: чтобы вы могли себя защитить. У меня нет времени делать из вас великих воинов, но я могу научить вас сражаться вместе, держать строй и не разбегаться в разные стороны, когда придут троллоки. Поверьте, это позволит вам продержаться намного дольше, чем любое фантастическое владение мечом.

Юноша неохотно кивнул.

— Вернитесь к своим занятиям, — сказал Мэт, вытирая лоб и оглядываясь через плечо. Кровавый пепел! Стражи Последнего Часа направлялись в его сторону.

Он схватил свой ашандарей и кинулся прочь, укрылся за палаткой и тут же столкнулся с группой Айз Седай, приближавшихся по тропе.

— Мэт? — спросила Эгвейн, которая была среди этих женщин. — Ты в порядке?

— Они меня треклято преследуют, — сказал он, выглядывая из-за палатки.

— Кто тебя преследует? — сказала Эгвейн.

— Стражи Последнего Часа, — ответил Мэт. — Предполагаю, они хотят вернуть меня в шатёр Туон.

Эгвейн подала знак пальцами, отсылая остальных женщин, кроме двух ее теней — Гавина и шончанской женщины, оставшихся с ней.

— Мэт, — терпеливо начала Эгвейн. — Я рада, что ты, наконец, внял рассудку и решил покинуть шончанский лагерь. Но не мог бы ты подождать со своим «дезертирством», пока не закончится сражение?

— Извини, — ответил он, слушая вполуха. — Мы можем пройти на территорию лагеря Айз Седай? Они не последуют за мной туда.

Возможно, и не последуют. Хотя, если все Стражи Последнего Часа похожи на Карида, тогда последуют. Карид нырнет следом за человеком, падающим с утеса, если ему прикажут поймать его.

Эгвейн отпрянула, она явно была недовольна Мэтом. Как Айз Седай умудряются с таким равнодушным лицом все-таки показать человеку, что им недовольны? Если так подумать, Айз Седай последуют за тем же самым летящим с утеса человеком, лишь бы только объяснить ему, причем подробно, насколько неправильно он все делал, пытаясь покончить с собой.

Мэту очень бы хотелось, чтобы ко всем его мыслям в последнее время не примешивалось чувство, будто он и есть один из этих прыгающих с утеса.

— Мы должны найти способ объяснить Фортуоне, почему ты убежал, — сказала Эгвейн, как только они вошли на территорию Айз Седай. Мэт расположил ее как можно дальше от шончанской. — Твоя женитьба может создать нам некоторые затруднения. Я предлагаю, чтобы ты…

— Погоди, Эгвейн, — сказал Мэт. — Что ты имеешь в виду?

— Ты убегаешь от шончанских Стражей, — ответила Эгвейн. — Разве ты не слышал… О, ну конечно, нет. Приятно осознавать, что некоторые вещи все еще остаются неизменными, пока весь остальной мир рушится. Квендияр и Мэт Коутон.

— Я убегаю от них, — сказал Мэт, оглядываясь через плечо, — потому что Туон хочет, чтобы я присутствовал на суде. Каждый раз, когда солдат ищет милосердия Императрицы, предполагается, что я один из тех, кто хочет слушать его треклятые доказательства!

— Ты, — сказала Эгвейн, — пропускаешь заседания суда?

— Да, — сказал Мэт, — у меня треклято много работы, если ты хочешь знать. Целый день я избегал стражников, пытаясь выкроить немного времени для себя.

— Немного честной работы не убьёт тебя, Мэт.

— Ты сама знаешь, что это неправда. Быть солдатом — это честная работа, и она заставляет людей тратить на убийство врага всё своё треклятое время.

Гавин Траканд наверняка иногда упражнялся, подражая Айз Седай, потому что он метал на Мэта такие взгляды, какими могла бы гордиться сама Морейн. Ну и шут с ним. Гавин был принцем. Он был создан, чтобы делать всякие такие вещи, как, например, посещение суда. Вероятно, каждый день за завтраком он посылает на виселицу нескольких человек, ну так, просто чтобы не потерять форму.

Но Мэт… Мэт не собирался приказывать казнить людей, вот и все. Они прошли мимо отряда Айил, сражающихся друг с другом. Может, это был тот самый отряд, куда стремился Уриен? Как только они миновали их, Мэт попытался ускорить шаги, чтобы Шончан их не догнали, и приблизился к Эгвейн.

— Ты всё ещё не нашла его? — тихо спросил он.

— Нет, — сказала Эгвейн, глядя вперёд.

Нет необходимости упоминать, о чем шла речь.

— Как могли вы его потерять? После всех этих треклятых стараний найти его?

— Мы? Я слышала, что Ранд, Лойал и порубежники гораздо больше постарались с его поисками, чем ты.

— Я был там, — сказал Мэт. — Я проехал через весь этот растреклятый континент, не так ли? Сожги меня, Ранда и себя впридачу. Вам всем не надоело еще вспоминать о тех днях? Гавин, ты хочешь сменить тему?

— Да, пожалуй, — его голос звучал нетерпеливо.

— Заткнись, — сказал Мэт. — Похоже, что никто ничего не помнит сейчас, кроме меня. Я охотился за этим проклятым Рогом, как сумасшедший. И, заметь, что это я дунул в него, и нам удалось сбежать из Фалме.

— Вот как ты сейчас это помнишь? — спросила Эгвейн.

— Конечно, — сказал Мэт. — Я имею в виду, что у меня есть некоторые провалы в памяти, но главные моменты удалось восстановить.

— А кинжал?

— Та безделушка? Пустая трата времени, — он поймал себя на том, что тянется к тому боку, где он когда-то носил его. Эгвейн подняла бровь. Пожалуй, не такая уж и пустая трата. — Нам нужен тот треклятый инструмент, Эгвейн. Он нам понадобится.

— У нас есть люди, нюхачи, — сказала она. — Мы не уверены точно, что произошло. Был след от Перемещения, но прошло время и… Свет, Мэт. Мы пытаемся. Уверяю тебя. Это не единственная вещь, которую Тень недавно украла у нас…

Он взглянул на неё, но она не сказала ему больше ничего. Треклятая Айз Седай.

— Кто-нибудь уже видел Перрина? — спросил он. — Я не хочу быть одним из тех, кто скажет ему, что его жена пропала.

— Никто его не видел, — сказала Эгвейн. — Я полагаю, он делает какую-то работу, помогая Ранду.

— Вот еще, — сказал Мэт. — Ты не могла бы открыть мне врата на вершину Холма?

— Я думала, ты хотел попасть в мой лагерь.

— Это по пути, — сказал Мэт. Ну, отчасти, так и было. — И Стражи Последнего Часа не ожидают этого. Сожги меня свет, Эгвейн, но я думаю, они догадались куда мы направляемся.

Эгвейн после минутной паузы открыла врата для Перемещения на вершину Холма. Они шагнули в них.

Больше, чем горка, но меньше, чем гора, Дашарский Выступ возвышался на добрую сотню футов неподалеку от центра поля сражения. Скальное образование было неприступным, а врата — единственным способом достичь вершины. Отсюда Мэт и его командиры могли наблюдать за всей разворачивающейся битвой.

— Мне никогда не встречался еще один такой человек, — сказала Эгвейн, — который бы так тяжело трудился, чтобы избежать тяжелой работы, Мэтрим Коутон.

— Ты проводишь мало времени среди солдат, — Мэт махнул рукой мужчинам, отдающим честь, выходя с площадки для перемещений.

Он поглядел на север в сторону реки Мора и Арафела. Затем на северо-восток на руины того, что когда-то было фортом или сторожевой башней. На востоке возвышались частокол и лес. Он продолжил обзор, на юге взор уперся в реку Эринин вдалеке и странную маленькую рощу высоких деревьев, к которым так трепетно относился Лойал. Они сказали, что это Ранд вырастил их, пока проходила встреча, на которой был подписан договор. Мэт взглянул на юго-запад, на единственный удобный брод поблизости от Моры, называемый Брод Хавал местными фермерами, за бродом с арафельской стороны раскинулись огромные болота.

На западе, за Морой, лежали Половские Высоты — плато высотой в сорок футов с отвесным склоном на востоке и более пологими склонами с других сторон.

Между основанием юго-западного склона и трясинами был коридор приблизительно в две сотни шагов в длину, часто используемый путешественниками при переходе между Арафелом и Шейнаром. Мэт мог воспользоваться им как преимуществом. Он мог использовать их все. Достаточно ли будет этого? Он чувствовал, как что-то притягивает его, тащит на север. Он может скоро понадобиться Ранду.

Он развернулся, собираясь уходить, когда кто-то приблизился к нему по вершине Холма, но это был не Страж Последнего Часа. Это был всего лишь морщинистый Джур Грейди.

— Я привел тебе тех солдат, — показывая на них, сказал Грейди. Мэт видел небольшой отряд, проходивший через площадку для Перемещения около частокола. Сотня мужчин Отряда, ведомых Деларном с развевающимся треклятым красным флагом. С краснорукими шло еще сотен пять людей в поношенных одеяниях.

— Зачем это? — спросил Грейди. — Вы послали эту сотню в деревню для того, чтобы набрать новобранцев, я полагаю?

И не только за этим. «Я спас тебе жизнь, парень, — думал Мэт, стараясь отвести Деларна в сторону от группы. — А ты стал добровольцем. Проклятый глупец». Деларн вел себя так, как если б это была его судьба.

— Перехватите их вверх по реке, — сказал Мэт. — Судя по картам, есть только одно удачное место для того, чтобы перегородить Мору — это узкий каньон в нескольких милях к северо-востоку отсюда.

— Все верно, — сказал Грейди. — Мы используем направляющих.

— Вы должны справиться с ними, — сказал Мэт. — Однако, по большому счету, я хочу, чтобы вы позволили тем шести сотням мужчин и женщин защитить реку. Не рискуйте слишком много сами. Пусть Деларн и его люди сделают свою работу.

— Извините, — сказал Грейди. — Но они, похоже, не слишком большая сила. Большинство из них необученные солдаты.

— Я знаю, что делаю, — сказал Мэт. «По крайней мере, надеюсь, что знаю».

Грейди неохотно кивнул и отошёл.

Эгвейн наблюдала за Мэтом с любопытством.

— Мы не можем избежать этой битвы, — тихо сказал Мэт. — Мы не побежим. Нам некуда бежать. Мы остаемся здесь, или мы всё потеряем.

— Всегда можно отступить, — сказала Эгвейн.

— Нет, — сказал Мэт. — Больше нет.

Он положил ашандарей себе на плечо, другую руку вытянул ладонью вперед. Он смотрел на поле сражения, а воспоминания проходили перед его внутренним взором точно сотканные из света и пыли. Рион на Холме Хьюн. Нааз и Сан д`ма Шадар. Падение Пипкина. Сотни и сотни сражений, сотни побед. Тысячи смертей.

Мэт наблюдал, как вспыхивают отрывочные воспоминания, связанные с этим полем.

— Ты говорила с ответственными за снабжение? У нас нет еды, Эгвейн. Мы не можем выиграть затяжную войну, сражаясь и отступая. Наши враги разобьют нас, если мы так поступим. Как это случилось с Эйалом в Походах Майганде. Мы сейчас на пике своей силы, хотя и потрёпаны. Отступим назад и сами обречем себя на голод, пока троллоки не уничтожат нас окончательно.

— Ранд, — сказала Эгвейн. — Мы просто должны продержаться, пока он не победит.

— Это в какой-то степени верно, — промолвил Мэт, поворачиваясь к холмам. Мысленно он видел, что тут могло произойти, видел все возможности. Он представил себе, как точно тени возникли на вершинах всадники. Он потерпит поражение, если попытается удержать те высоты, но возможно… «Если Ранд проиграет, это уже не будет иметь значения. Треклятое Колесо будет разрушено, и мы все превратимся в ничто, это в лучше случае. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Но дело вот в чем. Если он сделает то, что собирается, мы все еще можем проиграть, и мы точно проиграем, если не остановим армии Тени». Он моргнул, глядя, как развертывается перед его мысленным взором все сражение. Борьба за брод. Стрелки за частоколом.

— Мы не можем просто победить их, Эгвейн, — сказал Мэт. — Мы не можем просто стоять здесь и держаться. Мы должны уничтожить их, прогнать, а затем выловить и уничтожить их всех, до последнего троллока. Мы не можем просто выжить… мы должны победить.

— Как мы собираемся это сделать? — спросила Эгвейн. — Мэт, ты ведь не серьезно? Разве не ты только вчера говорил, в каком мы будем меньшинстве?

Он посмотрел в сторону болота, представляя, как через него перебираются тени. Тени из пыли и воспоминаний.

— Я должен изменить все это, — сказал он. Он не должен делать то, что они ожидали от него. Он не мог делать то, что шпионы могли сообщить о его планах. «Кровь и кровавый пепел. Последний бросок костей. Мы должны собрать в один кулак все, что имеем…»

Отряд в темных доспехах прошел через врата на верхнюю часть Выступа, запыхавшись так, будто они упорно преследовали дамани, загоняя их сюда. Их нагрудники были темно-красные, лакированные, но этот отряд не нуждался в изображениях, вселяющих ужас, чтобы устрашать. Они смотрели с такой яростью, что могли взглядом расколоть яйцо.

— Вы, — сказал командир Стражей Последнего Часа, по имени Гелен, указывая на Мэта, — нужны на…

Мэт поднял руку, чтобы прервать его.

— Нет, я не принимаю отказа! — сказал Гелен. — У меня приказы от…

Мэт бросил на него яростный взгляд, и тот умолк. Мэт снова повернулся к северу. Прохладный, почему-то знакомый ветер дул ему в лицо, теребил полы длинной куртки, поля шляпы. Он прищурился. Ранд тянулся к нему.

В его голове всё ещё катились кости.

— Они здесь, — сказал Мэт.

— Что ты сказал? — спросила Эгвейн.

— Они здесь.

— Разведчики…

— Разведчики ошибались, — сказал Мэт. — Он посмотрел вверх и заметил пару ракенов, устремившихся в лагерь. Они увидели это. Троллоки, должно быть, маршировали всю ночь.

«Шаранцы придут первыми, — думал Мэт, — чтобы дать троллокам передышку. Они прибудут через врата».

— Пошлите гонцов, — сказал Мэт, указывая на Стражей Последнего Часа. — Поставьте мужчин и женщин на посты. И предупредите Илэйн, что я собираюсь изменить план сражения.

— Что? — сказала Эгвейн.

— Они здесь! — проговорил Мэт, оборачиваясь к Стражам. — Почему вы треклято не бежите! Быстро, быстро! — над ними завизжал ракен. Гелен, надо отдать ему должное, отсалютовал и убежал, гремя массивными доспехами, вместе со своими спутниками.

— Вот оно, Эгвейн, — сказал Мэт. — Сделай глубокий вдох, последний глоток бренди, или закури последнюю щепотку табака. Хорошенько посмотри на землю перед нами, так как скоро она будет покрыта кровью. Через час, мы будем в самой гуще событий. Свет, сохрани нас всех.

Перрин скользил в темноте. Он чувствовал себя таким уставшим.

«Губитель до сих пор жив, — мелькнуло у него в голове. — Грендаль искажает разум полководцев. Конец близок. Ты не можешь уйти сейчас! Держись».

Держаться за что? Он попытался открыть глаза, но был так измучен. Он должен, должен поскорее выйти из волчьего сна. Все тело будто онемело, за исключением…

За исключением бока. Пошевелив пальцами, которые казались сделанными из кирпича, он коснулся чего-то теплого. Его молот. Он был невыносимо жарким. Это тепло, казалось, заставляло его пальцы двигаться, и Перрин глубоко вздохнул.

Ему нужно проснуться. Он завис на краю сознания, как тогда, когда он был близок ко сну, но еще осознавал себя. В этом состоянии он чувствовал себя так, как если бы столкнулся с раздвоенным путем. Одна тропинка вела все глубже в темноту. А другая вела… Он не мог видеть, но он знал, что это означало… Это означало пробуждение.

Теплота молота переливалась в его руку. Его разум сосредоточился. Проснуться.

— Вот что делал Губитель. Он… просыпался… как-то.

Жизнь Перрина вытекала прочь из его тела. Не так уж много времени оставалось. Будучи уже наполовину в объятиях смерти, он стиснул зубы, сделал глубокий вдох и заставил себя проснуться.

Тишина волчьего сна раскололась.

Перрин ударился о мягкую землю и попал туда, где все кричали. Что-то о переднем крае, о подготовке рядов обороны…

Поблизости кто-то вскрикнул. И еще кто-то. И снова.

— Перрин? — он знал этот голос. — Перрин, эй, парень!

«Мастер Лухан?» Веки Перрина казались такими тяжелыми. Он не мог открыть их. Чьи-то руки схватили его.

— Держись. Я держу тебя, парень. Ты в безопасности. Держись.