Память Света

Глава 32 Жёлтый цветочный паук

Мэт осматривал поле боя через проход, открытый в полу командной палатки.

Мэт потер подбородок, будучи все еще под впечатлением, хотя он уже почти час использует эти дыры для наблюдения, после того как разгадал ловушку, приготовленную Брином для армий Эгвейн. Он послал два знамени конницы Шончан, чтобы укрепить оба фланга войск, обороняющих реку, и дополнительных дамани, чтобы противостоять вражеским направляющим и остановить поток троллоков, теснивших его оборону.

Конечно, было бы лучше присутствовать на поле боя самому. Может, ему стоит снова выйти и немного подраться. Он взглянул на Туон, которая сидела на троне… огромном, десятифутовом троне… у стены штаба. Туон прищурилась, как если бы угадала, о чем он размышляет.

«Она Айз Седай, — твердил себе Мэт. — О, направлять-то она не может — все еще не позволяет себе это понять. Но как бы там ни было, она — одна из этих клятых баб. И я женат на ней».

Все-таки она потрясающая. Он испытывал волнение каждый раз, когда Туон отдавала приказ, причем делала это так естественно, что Илэйн и Найнив могли бы поучиться у нее. Туон великолепно смотрелась на этом троне. Мэт пристально посмотрел на нее и в ответ получил сердитый взгляд, что было совершенно несправедливо. Если муж не может полюбоваться свей женой, так на кого же ему вообще можно смотреть?

Мэт снова стал рассматривать поле боя.

— Хорошая уловка, — сказал он, наклоняясь и просовывая руку в отверстие. Они находились очень высоко. Если бы он упал, то успел бы спеть три стиха «Она закрыта по лодыжки», прежде чем коснулся земли. Может быть, даже успел бы спеть припев.

— Это она научилась, — сказала сул`дам, указывая на свою новую дамани, — наблюдая за плетениями Айз Седай. Сул`дам, Катрона, чуть не подавилась словами «Айз Седай». Мэт не мог винить ее. Выговаривать эти слова им было слишком трудно.

Он не слишком пристально разглядывал дамани и ее татуировки в виде цветущих веток на щеках, протянувшиеся от затылка, точно руки, и придававшие ее лицу чашевидную форму. Это благодаря Мэту ее захватили. И так ведь лучше, чем когда она сражалась на стороне Тени, верно?

«Кровь и кровавый пепел, — думал он про себя. — Ты хорошо постарался, чтобы убедить Туон не использовать дамани, Мэтрим Коутон. Когда сам поймал одну…»

Просто поразительно, как быстро шанарская женщина смирилась со своим захватом и подчинилась. Все сул`дам заметили это. Едва ли минутное сопротивление, а потом — полное подчинение. Они ожидали, что недавно захваченную дамани придется обучать долгие месяцы, но эта была готова в течение нескольких часов. Катрона просто сияла, как будто характер шанарской женщины был ее личной заслугой.

А отверстие было замечательным. Мэт стоял прямо на краю и смотрел вниз на поле, запоминая местонахождение нужных ему знамён и подразделений Хотелось бы знать, что сделал бы с этим Классен Байор. Возможно, битва при Колесар сложилась бы иначе. И наверняка он тогда не потерял бы свою конницу в болоте.

Силы Мэта продолжали сдерживать Тень на восточной границе Кандора, но он не был доволен тем, как шло сражение. Ловушка, устроенная Брина, была слишком искусной и тонкой, разгадать ее было так же трудно, как заметить желтого цветочного паука на лепестке. Мэт понимал это. Нужен истинный военный гений, чтобы умудриться так подставить армию, но чтобы при этом никто даже не догадался, какая катастрофа ей угрожает. Такое не происходит случайно.

Мэт потерял больше людей, чем он рассчитывал. Его войска были прижаты к реке, и проверял на прочность оборону Мэта, пытаясь найти слабые места: посылал тяжелую конницу на один фланг, потом устраивал атаку шанарских лучников и троллоков на другом. В результате чего Мэт вынужден был все время следить за действиям Демандреда, чтобы вовремя им противостоять.

Скоро наступит ночь. Отступят ли приспешники Темного? Троллоки могут сражаться в темноте, а вот шанарцы, скорее всего, нет. Мэт дал ряд приказов, и гонцы проскочили через врата, чтобы доставить их. Прошло всего лишь несколько минут, и его войска начали выполнять его распоряжения.

— Как быстро… — сказал Мэт.

— Это изменит мир, — сказал генерал Галган. — Ответ приходит мгновенно, командующий может наблюдает за сражением и составлять план одновременно.

Мэт хмыкнул в знак согласия.

— Держу пари, что клятого ужина все равно придется дожидаться полдня.

И тут Галган улыбнулся. Все равно, что треснул огромный валун.

— Скажите, генерал, — обратилась Туон. — Как вы оцениваете способности моего супруга?

— Я не знаю, где вы нашли его, Ваше Величество, но он — алмаз большой ценности. Я наблюдал за ним в течении многих часов, пока он спасал армию Белой Башни. Несмотря на… нетрадиционный стиль, я редко видел командующего сражением, столь же одаренного, как он.

Туон не улыбнулась, но он видел по ее глазам, что она довольна. У нее красивые глаза. И, собственно, пока Галган вел себя не так уж грубо, возможно, тут будет не так уж и плохо.

— Спасибо, — пробормотал Мэт Галгану, и они оба наклонились, изучая поле сражения.

— Я считаю себя откровенным человеком, мой принц, — сказал Галган, потирая подбородок мозолистыми пальцами. — Вы будете хорошо служить Хрустальному трону. Стыдно было бы, если б вас убили слишком рано. Я прослежу, чтобы первый, кого я подошлю к вам, был из новичков, и вы легко справились с ним.

Мэт почувствовал, как у него отвисла челюсть. Генерал сказал это совершенно искренне, чуть ли не с любовью. Как будто он выражал Мэту своё почтение, пытаясь его убить!

— Вон там, — он указал на скопление троллоков вдалеке, — их скоро заставят отступить.

— Я согласен, — ответил Галган.

Мэт потер подбородок.

— Мы должны узнать, что Демандред собирается делать с ними. Меня беспокоит, что некоторые шанарские марат`дамани могут попытаться проскользнуть в наш лагерь ночью. Они выказывают исключительную преданность своему делу. Или совершенно по-дурацки относятся к своей жизни.

Айз Седай и сул`дам не были слишком осторожными, но обычно старались не лезть на рожон. Шанарские направляющие были совсем не такими, особенно мужчины.

— Дайте мне несколько дамани, чтобы осветить реку, — сказал Мэт. — И окружите лагерь кольцом из дамани, расставьте их вокруг всего лагеря, пусть следят за появлением направляющих. Никто не должен направлять, даже чтобы зажечь трёклятую свечу.

— Айз Седай… может это не понравиться, — сказал генерал Галган. Он замялся, употребив название Айз Седай. Они стали использовать это определение вместо марат’дамани по указанию Мэта, указанию, которое, как он ожидал, будет отменено Туон. Но она не отменила.

Если они оба выживут в этом треклятом бардаке, он с огромным наслаждением попробует разгадать эту женщину.

Тайли вошла в комнату. Высокая, со шрамом на лице, темнокожая женщина шла с уверенностью давнего солдата. Она простерлась ниц перед Туон, одежда ее была окровавлена одежде, а броня помята. Сегодня ее легион потерпел поражение, и она, вероятно, чувствовала себя как коврик, старательно выбитый добросовестной женой.

— Меня тревожит наше положение вот здесь. — Мэт повернулся и присел на корточки, глядя через отверстие. Как он и предсказывал, троллоки начали отступать.

— По какой причине? — спросил генерал Галган.

— Мы загнали наших направляющих до изнеможения, — сказал Мэт. — И мы сгрудились у самой реки, неудобная позиция для длительной обороны, особенно когда наступает такая огромная армия. Если бы они сделали несколько врат и переправили часть шанарской армии на эту сторону реки ночью, они могли бы разбить нас.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Галган, качая головой. — Их слишком много, они будут выматывать нас до тех пор, пока мы не станем так слабы, что они легко накинут на нас петлю и затянуть ее.

Мэт посмотрел в глаза Галгану.

— Я думаю, нам пора покинуть эту позицию.

— Я согласен, мне кажется, это единственно разумный план действий, — кивнул генерал Галган. — Почему бы нам не выбрать поле боя с преимуществами в нашу пользу? Согласятся ли ваши друзья из Белой Башни отступить?

— Давайте выясним это, — предложил Мэт, выпрямляясь. — Кто-нибудь пошлите за Эгвейн и Восседающими.

— Они не придут, — сказала Туон. — Айз Седай не встретятся с нами здесь. И я сомневаюсь, что Амерлин примет меня в своем лагере, учитывая те меры предосторожности, которые я потребую.

— Замечательно, — Мэт махнул в сторону врат в полу, которые закрывала дамани. — Мы используем врата и будем переговариваться через них, как через дверь.

Туон не стала возражать, и Мэт отправил гонцов. Потребовалось немного времени на организацию, но Эгвейн, похоже, идея понравилась. Туон развлекала себя в ожидании, перемещая свой трон на другую сторону комнаты, Мэт понятия не имел, зачем. Затем она начала надоедать Мин.

— А этот? — поинтересовалась Туон, когда вошёл и поклонился один из Высокородных.

— Он скоро женится, — сказала Мин.

— Ты опиши мне сначала знамения, — сказала Туон, — а потом уже толкование, если пожелаешь.

— Я точно знаю, что это означает, — запротестовала Мин. Для неё установили меньший трон рядом с троном Туон. Девушка была так укутана в тонкие ткани и кружева, что её можно было по ошибке принять за мышку, укрывшуюся в кипе шелка. — Иногда я сразу знаю, а…

— Сначала ты опишешь мне предзнаменование, — ровным тоном произнесла Туон. — И ты будешь обращаться ко мне «Ваше Величество». Тебе дарована великая честь говорить со мной напрямую. Не стоит подражать поведению Принца Воронов.

Мин умолкла, хотя и не выглядела испуганной. Она провела слишком много времени рядом с Айз Седай, чтобы Туон могла запугать ее. Это дало Мэту передышку. Он мог себе представить, на что способна Туон, если Мин вызовет ее недовольство. Он любил ее — Свет, он был уверен, что любил. Но все-таки он позволил себе немного опасаться ее.

Он должен следить, чтобы Туон не начала «воспитывать» Мин.

— Предзнаменования для этого человека, — проговорила Мин, похоже, с трудом контролируя свой тон, — это белые кружева, плавающие в пруду. Я знаю, что это означает свадьбу в ближайшем будущем.

Туон кивнула. Она пошевелила пальцами, обращаясь к Селусии — человек, которого они обсуждали, был низким Высокородным, не достаточно высокого ранга, чтобы Туон заговорила с ним непосредственно. Он так низко опустил голову к земле, что можно было подумать, он выискивает редкий экземпляр для коллекции жуков.

— Лорд Гокхэн из Высокородных, — провозгласила Селусия, — должен отправиться на передовую. Ему запрещается жениться до конца этой войны. Предзнаменования говорят, что он проживет достаточно долго, чтобы найти жену, и таким образом он будет защищен.

Мин скривилась и хотела было возразить что предсказания так не работают. Мэт поймал её взгляд и покачал головой, она прикусила язык.

К Туон ввели следующего, молодого солдата, Низкородную. У женщины была светлая кожа и недурное личико, хотя Мэт не слишком много мог разглядеть под доспехами. Мужские и женские доспехи не очень-то отличались, что он находил постыдным. Мэт спросил оружейника Шончан, не стоит ли особо подчеркнуть определенные области на женском нагруднике, если можно так выразиться, и оружейник посмотрел на него, как на придурка. Свет, у этих людей не было понятия морали. Человек должен понимать, с кем он сражается — с женщиной или с мужчиной. Это было правильно.

Поскольку Мин раздавала свои предзнаменования, Мэт устроился на стуле, закинув ноги в башмаках на стол с картами и нашаривая трубку в кармане. Она выглядела довольно симпатичной, та солдатка, хотя он и не видел некоторые весьма важные части. Она могла бы составить хорошую партию Талманесу. Парень провел слишком мало времени, рассматривая женщин. Он смущался рядом с ними, таков уж был Талманес.

Мэт сделал вид, что не видит возмущенных взглядов окружающих, когда откинулся на спинку стула, который упирался в пол только двумя ножками, пристроил пятки на столе и принялся набивать трубку. Шончан иногда бывали такими чувствительными.

Мэт не знал, что и думать о том, что среди шончанских женщин так много солдат. Многие из них походили на Бергитте, что не так уж плохо. Мэт скорее провел бы вечер в таверне с нею, чем половиной известных ему мужчин.

— Тебя казнят, — сказала Селусия, Голос Туон, обращаясь к солдату.

Мэт чуть не упал со стула. Он ухватился за стол, стоявший перед ним, передние ножки стула опустились на землю.

— Что? — вскрикнула Мин. — Нет!

— Ты видела знамение в виде Белого Вепря, — сказала Туон.

— Я не знаю, что это означает!

— Вепрь — символ одного из домов Гандоин, он один из моих соперников в Шончан, — терпеливо объяснила Туон. — Белый вепрь — предзнаменование опасности, возможно предательства. Эта женщина служит ему или будет служить в будущем.

— Вы не можете просто так казнить ее!

Туон моргнула, глядя на Мин. Казалось, в комнате потемнело и стало заметно холоднее. Мэт содрогнулся. Он терпеть не мог, когда Туон так вела себя. Этот её взгляд… казалось, он принадлежал совсем другому человеку. Человеку, лишенному сострадания. В статуе было больше жизни.

Рядом Селусия пошевелила пальцами, обращаясь к Туон. Туон посмотрела и кивнула.

— Ты моя Говорящая Правду, — сказала она Мин нехотя. — Ты можешь поправлять меня на людях. Ты видишь ошибку в моих решениях?

— Да, вижу, — сказала Мин тактично. — Вы не используете мои способности по назначению.

— А как следует их использовать? — спросила Туон. Солдат, которой вынесли смертный приговор, продолжала лежать ниц. Она не возражала — она не занимала того положения, которое позволило бы ей обратиться к императрице. Она занимала настолько низкое положение, что разговор с кем-то еще в присутствии Туон был бы оскорблением чести.

— То, что кто-то может сделать, еще не является основанием, чтобы убивать его, — сказала Мин. — Я не хочу выказать неуважение, но если вы собираетесь убивать людей из-за того, что я говорю вам, я не буду говорить.

— Ты можешь быть принуждена говорить.

— Попробуйте, — тихо сказала Мин. Мэт вздрогнул. Кровавый пепел, она выглядела такой же холодной, как Туон мгновение назад. — Давайте посмотрим, как Узор накажет вас, императрица, за издевательства над приносящей знамения.

И тут неожиданно Туон улыбнулась.

— Ты неплохо держишься. Объясни мне, чего ты желаешь, Провидица Судьбы.

— Я буду описывать вам свои видения — сказала Мин, — но с этого момента их толкования — будь они моими собственными или теми, что вы увидите в описанных мной образах — сохраняются в тайне. Лучше всего только между нами. Вы можете наблюдать за кем-то, основываясь на моих словах, но не будете наказывать такого человека — пока он не совершит нечто. Освободите эту женщину.

— Да будет так, — проговорила Туон. — Ты свободна, — выразила она своё повеление голосом Селусии. — Иди и будь предана Хрустальному Трону. За тобой будут наблюдать.

Женщина поклонилась еще ниже, и пятясь вышла из комнаты, не поднимая головы. Мэт заметил струйки пота, стекавшие по ее лицу. Так значит, она все же не статуя.

Он повернулся к Туон и Мин. Они все еще смотрели друг на друга. Ножей у них не было, но ощущение такое, будто только что кого-то зарезали. Если б только Мин научилась выказывать хоть некоторую толику уважение. Вскоре ему, похоже, придется вытаскивать эту упрямицу за воротник куда-нибудь подальше от Шончан, вот-вот она окажется буквально в шаге от палача, он не сомневался в этом.

Врата внезапно вспороли воздух в комнате именно там, где указала Туон. Неожиданно Мэт сообразил, почему она переместила свой трон. Если бы посланную дамани захватили и вынудили сказать, где сидит Туон, Айз Седай могли открыть врата именно в этом месте, разрезав ее пополам. Это было настолько маловероятно, что даже смешно — Айз Седай скорее бы научились летать, чем убили кого-то, кто не был Другом Темного — но Туон не хотела рисковать.

Врата открылись и продемонстрировали Совет Башни, восседающий в шатре. Перед ними в большом кресле расположилась Эгвейн. Это же настоящий Престол Амерлин, понял Мэт. «Кровь и пепел… она велела доставить его сюда».

Эгвейн выглядела измотанной, хотя и хорошо это скрывала. У других вид был не лучше. Айз Седай были на пределе. Если бы она была его солдатом, он никогда не послал бы ее в бой. Кровь и кровавый пепел — да если бы у его солдата был такой цвет кожи, точно у привидения, и такое выражение глаз, Мэт немедленно отослал бы парня отдохнуть недельку в кровати.

— Мы хотим знать цель этой встречи, — спокойно сказала Саэрин.

Сильвиана сидела на маленьком стуле около Эгвейн, а другие сестры расположился согласно своим Айя. Некоторые отсутствовали, в том числе одна из Желтых, как догадался Мэт.

Туон кивнула Мэту. Он должен был вести эту встречу. Он коснулся своей шляпы, салютуя Императрице, чем заслужил полуприподнятую бровь. Ее опасный взгляд пропал, хотя она все еще была Императрицей.

— Айз Седай, — сказал, вставая Мэт. Он снова коснулся шляпы, на сей раз приветствуя Восседающих, — Хрустальный Трон высоко оценил, что вы пришли в себя и позволили нам командовать битвой.

Сильвиана выпучила глаза так, как будто кто-то наступил ей на ногу. Краем глаза Мэт поймал подобие улыбки на губах Туон. Кровь и кровавый пепел, эти женщины должны лучше знать его и не поощрять аж так.

— Ты красноречив как всегда, Мэт, — сухо заметила Эгвейн. — Твой ручной лис все еще при тебе?

— Да, — ответил Мэт, — он расположился в уюте и тепле.

— Береги его, — сказала Эгвейн. — Не хотела бы я, чтоб тебя постигла участь Гаррета Брина.

— Так это действительно было Принуждение? — спросил Мэт. Эгвейн кивнула.

— Скорее всего, — подтвердила Саэрин. — Насколько мы можем судить, мне говорили, Найнив Седай умеет видеть плетения, накинутые на чужой разум, но больше никто из нас не обладает этим умением.

— У нас есть Целители, приглядывающие за Брином, — сказала коренастая доманийка Айз Седай. — В настоящее время мы не можем доверять ни одному их тех планов, что он разрабатывал, по крайней мере пока не определим, как долго он был под властью Тени.

Мэт кивнул.

— Звучит неплохо. Теперь, мы должны отвести наши войска от брода.

— Зачем? — требовательно спросила Лилейн, — мы хорошо укрепились здесь.

— Недостаточно хорошо, — ответил Мэт, — мне не нравится эта местность, а нам не следует сражаться на территории, которую выбрали не мы.

— Я не собираюсь отдавать Тени и клочка земли, — сказала Саэрин.

— Отдав клочок сейчас, к рассвету мы отвоюем два, — ответил Мэт. Генерал Галган что-то одобрительно пробормотал, и Мэт осознал, что процитировал Ястребиное Крыло.

Саэрин нахмурилась. Остальные, казалось, предоставили ей вести заседание. Эгвейн почти не участвовала в нем, сидя в глубине помещения, скрестив пальцы перед собой.

— Я, вероятно, должна вам сказать, — начала Саэрин, — что наш командующий был не единственной мишенью. Даврам Башир и лорд Агельмар также попытались привести свои армии к поражению. Илэйн Седай преуспела в битве, она уничтожила большие силы троллоков, но ей удалось сделать это только с помощью Черной Башни. Порубежники же были разгромлены, потеряв почти две трети своего войска.

Мэта пробрал озноб. Две трети? Свет! Они были одними из лучших среди войск Света.

— Лан?

— Лорд Мандрагоран жив, — ответила Саэрин.

Ну, хоть что-то.

— А что с армией, которая в Запустении?

— Лорд Итуралде пал в бою, — ответила Саэрин. — Кажется, никто до конца не знает, что с ним случилось.

— Это было очень тщательно спланировано, — сказал Мэт, размышляя. — Кровь и кровавый пепел. Они попытались сокрушить все четыре фронта разом. Я не могу представить, какой координации действий это потребовало…

— Как я заметила, — мягко вмешалась Эгвейн, — мы должны быть очень осторожны. Всегда держи этого лиса при себе.

— Что собирается делать Илэйн? — спросил Мэт. — Разве она не главнокомандующий?

— Илэйн Седай в настоящее время помогает порубежникам, — ответила Саэрин. — Она сообщила нам, что Шейнар почти потерян, и Аша’маны помогают переправить войска лорда Мандрагорана в безопасное место. Завтра Илэйн Седай собирается переместить всю свою армию через врата и удерживать троллоков в Запустении.

Мэт покачал головой.

— Мы должны действовать согласованно, — он колебался. — Можем ли мы привести ее сюда через врата? Или хотя бы связаться с ней?

Похоже, возражений не нашлось. Вскоре открылись еще один врата в палатке, где находились Эгвейн и Восседающих. Сквозь них шагнула Илэйн, раздавшаяся от беременности, с почти обожженными глазами. Позади нее Мэт мельком увидел сгорбившихся солдат, тащившихся через темное вечернее поле.

— Свет, — сказала Илэйн, — Мэт, что это ты задумал?

— Вы выиграли ту битву? — спросил Мэт.

— Да, но с большим трудом. Троллоки в Кайриене были уничтожены. Сейчас город в относительной безопасности.

Мэт кивнул.

— Я собираюсь оставить наши позиции тут.

— Хорошо, — сказала Илэйн. — Пожалуй, мы можем объединить наши силы с тем, что осталось от порубежников.

— Я хочу сделать больше, Илэйн, — сказал Мэт, выходя вперед. — Эта уловка, которую Тень попробовала провернуть… это было умно, Илэйн. Трёклято умно. Мы обескровлены и почти сломлены. Мы не можем позволить себе роскошь сражаться на нескольких фронтах.

— Что же тогда?

— Последняя битва, — тихо сказал Мэт. — Все мы, вместе, на одном поле сражения, где местность будет для нас более выгодной.

Илэйн умолкла, кто-то принес ей стул, чтобы она села рядом с Эгвейн. Илэйн сохраняла королевскую осанку, но ее растрепанные волосы и прожженная в нескольких местах одежда свидетельствовали о том, через что ей пришлось пройти. Мэт почувствовал запах дыма, которым тянуло с того поля боя, куда ещё были открыты врата.

— Это похоже на жест отчаяния, — наконец сказала Илэйн.

— А мы в отчаянном положении, — сказала Саэрин.

— Мы должны посоветоваться с нашими командирами… — Илэйн умолкла. — Если еще есть такие, кто наверняка не находится под принуждением.

— Такой только один, — мрачно сказал Мэт, глядя в ее глаза. — И он говорит вам, что мы погибнем, если будем продолжать действовать, как прежде. Ранее план был достаточно хорош, но после того, что мы потеряли сегодня… Илэйн, мы погибнем, если не объединимся где-то, чтобы сражаться всем вместе.

Последний бросок костей.

Илэйн задумалась на секунду.

— Где? — наконец спросила она.

— Тар Валон? — спросил Гавин.

— Нет, — сказал Мэт. — Они просто окружат его и двинутся дальше. Это не может быть город, где мы окажемся заперты. Нам нужна такая земля, которая будет нам благоприятствовать, а троллоков не сможет прокормить.

— Ну, тогда Пограничье подойдет, — сказала Илэйн с гримасой. — Армии Лана сожгли там при отступлении почти все города и поля, чтобы лишить Тень ресурсов.

— Карты, — сказал Мэт, махнув рукой. — Кто-нибудь, принесите мне карты. Нам нужно место в южном Шейнаре или Арафеле. Где-то поблизости, чтобы Тень захотелось нас там всех разом прижать и уничтожить.

— Мэт, — спросила Илэйн. — Разве мы так не предоставим им именно то, чего они хотят? Возможность полностью уничтожить нас?

— Да, — тихо ответил Мэт, пока Айз Седай послали за картами. На картах были пометки, сделанные рукой генерала Брина, судя по их содержанию. — Мы должны стать заманчивой мишенью. Мы вынудим их атаковать, начнем сражаться и либо уничтожим их, либо будем разбиты.

Затяжной бой выгоден Тени. Если троллоки хлынут в южные земли, удержать их будет почти невозможно. Он должен быстро выиграть или проиграть.

И впрямь, последний бросок костей.

Мэт показал на карте место, которое отметил Брин. Там было достаточно воды, красиво сочетались холмы и реки.

— Вот здесь. Мериллор? Вы использовали его в качестве перевалочного пункта.

Саэрин усмехнулась.

— Итак, мы возвращаемся туда, откуда все началось, не так ли?

— Здесь есть небольшие укрепления, — сказала Илэйн. — С одной стороны возведен частокол, а мы можем его достроить.

— То, что нужно, — сказал Мэт, уже представляя сражение в этом месте.

В Мериллор могут прийти сразу две главные армии троллоков, чтобы попытаться зажать человеческие армии между собой. Это слишком заманчиво. Но Мэт прекрасно сумеет воспользоваться рельефом местности…

Да. Это похоже на Сражение при Ущелье Прия. Если он разместит лучников на этих высотах — нет, пожалуй, лучше драконов, а если бы еще удалось выкроить несколько дней отдыха для Айз Седай… Ущелье Прия. Он тогда рассчитывал использовать большую реку, чтобы запереть армии Хамарина в горловине Ущелья. Но сам угодил в ловушку, потому что проклятая река вдруг высохла; хамаринцы перегородили ее по другую сторону Ущелья. Они ушли прямо по руслу и улизнул. «Это урок я никогда не забуду».

— Это сработает, — сказал Мэт, положив руку на карту. — Илэйн?

— Пусть будет так, — сказала Илэйн. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Мэт.

Когда она заговорила, игральные кости покатились у него в голове.

Галад закрыл глаза Трома. Он больше часа обшаривал поле битвы к северу от Кайриена, чтобы найти его. Тром истекал кровью, и только несколько клочков на его плаще оставались белыми. Галад сорвал офицерский плащ со своего плеча — удивительно чистый — и встал.

Он чувствовал себя смертельно усталым. Он пошел обратно по полю, мимо лежавших грудами мертвецов. Налетело воронье; птицы буквально устилали землю. Ходившая волнами живая чернота, которая покрыла землю, как плесень. Издали казалось, что землю сожгли, так много было этих падальщиков.

Иногда Галад видел других людей, тоже разыскивавших среди трупов своих друзей. Было на удивление мало мародеров — на поле сражения приходится следить за ними. Илэйн поймала несколько человек, пытавшихся шарить в Кайриене. И пригрозила повесить их.

«Она стала более жесткой, — думал Галад, тащась назад к лагерю. Сапоги его, словно, налитые свинцом, давили на ноги. — Это хорошо». Будучи ребенком, она часто принимала решения по велению сердца. Теперь она королева, и ведет себя как королева. Вот только если б ему удалось исправить ее моральный компас. Она не была плохим человеком, но Галад жалел, что она, подобно другим монархам, не видит так же ясно, как он.

Он уже смирился, что они не видят. Он даже соглашался, что это нормально, до тех пор, пока они делали все, что могли. Как бы ни называть это его внутреннее чувство, позволявшее ему видеть все правильно, оно было даром Света, и презирать других за то, что они не были рождены с этим даром, было неправильно. Так же как было бы неправильно презирать мужчину, родившегося одноруким, за то, что он плохой мечник.

По дороге ему попадалось и немало живых, они сидели прямо на земле в тех редких местах, где не было ни трупов, ни крови. Эти люди не были похожи на победителей, хотя прибытие Аша’манов спасло их в этот день. Фокус с лавой дал армии Илэйн передышку, чтобы передохнуть перед следующим сражением.

Этот битва была недолгой, но жестокой. Троллоки не сдавались, а им не было позволено сломать строй и бежать. Поэтому Галад и все остальные сражались, проливали кровь и умирали еще долго после того, как стало очевидно, что они побеждают.

Теперь троллоки были мертвы. Уцелевшие люди сидели и смотрели на ковер из трупов, как бы ошеломленные перспективой поиска нескольких выживших между многими тысячами мертвых.

Садящееся солнце и давящие облака создавали красноватое освещение и придавали лицам кровавый оттенок.

Галад в конце концов добрался до холмистой гряды, служившей был как бы границей между двумя полями сражениями. Он медленно поднимался, стараясь не думать о том, как хорошо было бы отдохнуть в постели. Или на подстилке на полу. Даже на любом плоском камне в сторонке, где он мог бы прилечь на своем плаще.

Свежий воздух на вершине холма ошеломил его. Он так долго вдыхал запахи крови и смерти, что теперь свежий воздух, казалось, пах как-то неправильно. Он почесал голову, проходя мимо усталых порубежников, которые дали возможность отступить армиям лорда Мандрагорана.

Судя по тому, что слышал Галад, порубежников уцелело очень мало, лишь малая часть, от первоначального войска. Предательство Великих генералов сильнее всего ударило по лорду Мандрагорану и его людям.

Галаду становилось дурно при одной мысли об этом, их сражение тоже было нелегким и для него, и для всей армии Илэйн. Все оказалось ужасно и плохо, но порубежникам пришлось еще тяжелее.

Галад с трудом удержал рвоту, когда с вершины холма увидел тучи падальщиков, собравшихся на пиршество. Приспешники Темного издохли, а прихлебатели Темного насытились.

Галад наконец нашел Илэйн. Ее страстная речь, обращенная к Тэму ал`Тору и Арганде, застала его врасплох.

— Мэт прав, — сказала она. — Поле Мериллор — подходящее место для сражения. Свет! Надеюсь, мы сможем дать людям больше времени, чтобы отдохнуть. У нас будет лишь несколько дней, максимум неделя, прежде чем троллоки достигнут Меррилора, — она покачала головой, — оборачивается против Темного, он, конечно же, попросту добавляет в игру новые карты.

Гордость Галада требовала, чтобы он оставался стоять, пока Илэйн разговаривала с другими командирами. Однако на этот раз его гордость истаяла, и он, сгорбившись, присел на табурет.

— Галад, — сказала Илэйн, — ты действительно должен позволить одному из Аша`манов снять твою усталость. Твое упорное обращении с ними, как с изгоями, просто глупо.

Галад выпрямился.

— Это не имеет ничего общего с Аша`манами, — отрезал он весьма убедительно. Даже слишком. Он все-таки очень устал. — Это усталость напоминает мне о том, что мы сегодня потеряли. Эту усталость мои люди должны стерпеть, я не хочу забывать, насколько сильно они устали.

Илэйн, нахмурившись, смотрела на него. Он уже давно не боялся, его слова как-то заденут ее. Раньше, казалось, он не мог даже сказать, что день хороший или чай теплый, чтобы как-то не оскорбить ее.

Было бы неплохо, если бы Айбара не покинул их. Этот человек был вожаком — одним из немногих когда-либо встреченных Галадом, с ним можно было говорить как угодно, не опасаясь, что он примет это за оскорбление. Пожалуй, белоплащники вполне могли бы осесть в Двуречье.

Конечно, раньше между ними были всякие счеты и кровавые дела. Но он сумел бы как-то уладить эти старые распри…

«Я назвал их белоплащниками, — подумал Галад мгновением позже. — Я только что так подумал о Детях». Прошло немало времени с тех пор, как он делал это по случайности.

— Ваше Величество, — сказал Арганда. Он стоял около Логайна, предводителя Аша`манов, и Хэвина Нурелла, нового командующего Крылатой Гвардии. Талманес из отряда Красной Руки с трудом притащился вместе с несколькими командирами салдейцев и Легиона Дракона. Старейшина Хаман из Огир сидел на земле неподалеку, он неподвижно смотрел на закат.

— Ваше Величество, — продолжал Арганда. — Я понимаю, вы считаете это большой победой…

— Это и есть большая победа, — сказала Илэйн. — Мы должны убедить людей смотреть на это сражение именно так. Всего восемь часов назад я думала, что вся наша армия будет перебита. Мы победили.

— Ценой половины нашей армии, — мягко сказал Арганда.

— Я буду считать это победой, — настаивала Илэйн. — Мы ждали полного уничтожения.

— Только победа сегодня оказалась бойней, — тихо сказал Нурелл. Вид у него был несчастный.

— Нет, — сказал Тэм ал’Тор, — она права. Войска должны понять, что завоевано ценой таких потери. Мы должны рассматривать это как победу. Так и должно быть записано в хрониках, и все солдаты должны понять, что так и было.

— Это ложь, — Галад удивился услышав свой голос.

— Это не так, — сказал ал’Тор. — Мы потеряли сегодня множество друзей. Свет, но мы все кого-то потеряли. Темный только и ждет, что мы станем думать только о смерти. И посмейте сказать мне, что я неправ. Мы должны смотреть и видеть Свет, не Тень, иначе все мы обречены.

— Победив здесь, — сказала Илэйн, сознательно подчеркивая это слово, — мы получили отсрочку. Мы можем собраться на поле Меррилора, построить там укрепления и готовиться к последнему бою против Тени.

— Свет, — прошептал Талманес. — Мы собираемся пройти через это снова, верно?

— Да, — неохотно ответила Илэйн.

Галад посмотрел на поля, усеянные мертвецами, и содрогнулся.

«На Меррилоре будет еще хуже. Да поможет нам Свет. Там будет гораздо хуже».