Отрезанный мир

Глава 42

Роуз заворожённо наблюдала, как песчаный дом и, вроде бы, стекло поднимаются вверх, и растут будто сами по себе. Это происходило несколько минут, а затем прекратилось, закончившись. Когда она перевела взгляд обратно на Мордэкая, её восторг обернулся шоком.

Вместо него на песке лежала женщина, и хотя вечер был тёмным, огонь давал достаточно света, чтобы узнать черты её лица. Она хорошо знала это лицо… принадлежавшее Пенелопе Иллэниэл.

— Пенни? — спросила Роуз, когда потрясение прошло достаточно, чтобы к ней вернулся дар речи.

Женщина медленно села, выглядя несколько ошеломлённой, и посмотрела на Роуз.

— Это правда ты? — спросила Роуз, чувствуя, как её сердце заполняют эмоции.

— Сколько времени прошло? — спросила Пенни.

Роуз ошарашенно уставилась на неё, но наконец ответила:

— С каких пор?

— С моей смерти.

Встав, Роуз начала пятиться:

— Кто ты?

Пенни поморщилась:

— Сложный вопрос. Формально, я — Мордэкай, наверное, но я предпочитаю думать о себе как о Пенни, по крайней мере сейчас.

Роуз села, фактически просто упав. Ощущение было таким, будто весь мир выдернули у неё из-под ног. Несколько секунд спустя, она подумала о гостье. Пенни всё ещё носила нижнюю половину её платья, которую перед этим носил Мордэкай. Соответственно, она была голой выше пояса. Взяв одеяло, Роуз отнесла его подруге, и накинула ей на плечи. Затем спросила:

— Как это возможно?

— Трудно объяснить, — сказала Пенни. — Прежде всего — сколько прошло с моей смерти?

— Но ты же не мертва, — сказала Роуз.

Взгляд её подруги погрустнел:

— Не начинай особо надеяться, Роуз. Я мертва — мертвее не бывает. Это просто что-то типа перерыва в моей смерти. Сколько?

— Четыре месяца.

— Как дети?

— Какие? — сказала Роуз, всё ещё силясь осознать происходящее.

Пенни улыбнулась:

— Все — и твои, и мои. Они в порядке?

Роуз кивнула:

— Насколько я знаю. У нас в последнее время всё завертелось. Грэм, Мэттью и Айрин сейчас в другом мире, где Ланкастер. Вообще-то, я думаю, что мы как раз в том мире и находимся, просто в другом месте.

— Роланда нашли? А что насчёт Мойры? — Вопросы Пенни шли без конца, и Роуз следующие полчаса рассказывала подруге о недавних событиях. Рассказ об аресте и пленении Мордэкая сильно расстроил Пенни, но Роуз постаралась объяснить всё настолько хорошо, насколько могла, хотя и опустила некоторые более интимные мгновения, проведённые с Мордэкаем.

Пока она говорила, Пенни рассматривала её, а когда Роуз наконец закончила, собеседница спросила:

— Ты ведь что-то недоговариваешь, верно?

Роуз отвела взгляд, посмотрев на огонь:

— Было трудно.

Встав, Пенни подошла к подруге, и предложила поделиться с ней одеялом:

— Ты на пляже, одетая в половину платья, а вторая — на мне. Я знаю, что ты укоротила рассказ. Ты, наверное, прошла через что-то ужасное.

Роуз просто кивнула, не доверяя своему языку.

— Спасибо, — с подлинной благодарностью сказала Пенни. — Умирать не так уж плохо, покуда я знаю, что ты всё ещё здесь и присматриваешь за ними.

Этого хватило. Расчувствовавшись, Роуз ощутила, как её глаза наполняются слезами:

— Зря ты меня благодаришь. Я этого не заслуживаю.

Положив руку подруге на плечо, Пенни обняла её:

— Не будь так строга с собой. Твои стандарты всегда были невероятно высокими. Иногда из-за этого мне казалось, что я никогда не буду достойна подруги вроде тебя.

Не в силах остановиться, Роуз разрыдалась, в то время как Пенни пыталась её утешить. Пенни казалась действительно сбитой с толку и обеспокоенной, и от этого было только хуже.

— Что не так? — спросила она.

Роуз смогла выдавить из себя лишь несколько слов:

— Ты не понимаешь.

Но она поняла. Глаза Пенни слегка расширились, и она убрала руку:

— Дело в Мордэкае?

Роуз не могла ответить, или даже глядеть подруге в глаза.

Сделав глубокий вдох, Пенни будто собралась с силами, и сказала:

— Я знаю, что ты его любишь. Всегда любила.

Тут Роуз посмотрела на неё, но слёзы настолько затуманили её взор, что она едва разбирала черты лица Пенни.

Та продолжила:

— И я знаю, что он также испытывает к тебе чувства. Частично поэтому все мы держались вместе столько лет. С моей смертью всё пошло вполне естественно. — Её голос был спокойным, но она не могла полностью скрыть свою боль, произнося эти слова. — Насколько далеко вы… зашли?

— Не слишком, — безжизненным голосом сказала Роуз. — Но мы говорили об этом. Он ещё не готов двигаться дальше.

— Ничего неожиданного, — сказала Пенни. — Прошло только четыре месяца. Я ждала год.

Это совсем не избавило Роуз от вины:

— Но он вернулся к тебе. И ты на самом деле не мертва, Пенни. Это всё меняет.

— Вообще-то, нет, — печально сказала Пенни.

— Ещё как меняет, — настаивала Роуз. — И я теперь чувствую себя ужасно.

Пенни посмотрела на неё с прищуром:

— Ты сказала, что вы ограничились разговорами.

— Ещё были некоторые чувственные моменты, — сказала Роуз. — А когда он был в той ужасной камере, мы стали ближе, чем полагается.

— Ты его целовала?

— Нет, — искренне сказала Роуз. — И теперь уже не буду. Чувствую себя худшей подругой в мире.

Пенни немного пожевала губу, разрываясь между противоположными эмоциями:

— Так не пойдёт, Роуз. Я не хочу, чтобы он оказался как ты.

Снова сбитая с толку, Роуз подняла взгляд:

— А это ещё что значит?

— Ты целую вечность страдала после смерти Дориана. Я не хочу для него такого, — сказала Пенни.

— Но ты же не мёртвая! — отозвалась Роуз.

Пенни покачала головой:

— Мёртвая. Я просто ненадолго как бы позаимствовала его тело.

— Тебе правда нужно это объяснить, — ответила Роуз. — Ты говоришь так, будто вселилась в него.

Пенни кивнула:

— Это — вполне справедливое описание. Когда я умирала, он попытался меня спасти. Для этого он использовал эту его странную силу, чтобы стать мной, и потом исцелить моё тело. Но кое-что он исправить не мог — мою эйстрайлин. Так волшебники называют источник жизни. Оттуда происходит магия, именно он делает людей живыми.

— Я помню, — сказала Роуз.

— В общем, моя почти иссякла, и пока он был мной, или я была им… — Пенни остановилась. — Это действительно сбивает с толку. Я даже не знаю, какие местоимения использовать. — Она сделала вдох. — Пока я управляла тем, чем мы были, я взяла остатки моей эйстрайлин, и обернула вокруг его собственной. Моё тело умерло, но та частичка меня всё ещё внутри, обёрнутая вокруг его сердца, образно говоря.

— А тебе было больно? — спросила Роуз. — Зачем ты это сделала?

— Когда я это сделала, больно было так, что словами не передать, — призналась Пенни. — Хуже родов. У меня была причина так поступить, но если честно, я думаю, что ещё у меня были эгоистичные мотивы.

— Ты не хотела его оставлять.

Пенни кивнула, её глаза заблестели:

— Но причина, о которой я себе твердила, заключалась в том, что он сломан внутри. В его эйстрайлин были трещины. Он так и не оправился до конца после пребывания в виде шиггрэс. Осталось что-то, какое-то зло, цепляющееся за его душу. В некоторых отношениях, это сделало его сильнее. Его эйстрайлин огромна. Согласно его воспоминаниям, она теперь гораздо крупнее, чем раньше, в его молодости. Думаю, что украденные им жизни заставили её вырасти. Если он продолжит это делать, то вполне сможет жить вечно.

Роуз почуяла неладное:

— Но?

— Но это также его убивает. Возможно, не в том смысле, что он умрёт, но это убивает его истинное «я». Думаю, когда он зачерпывает эту тёмную силу, та тоже становится сильнее. Если это зайдёт слишком далеко, то от него останется лишь оболочка — нечто злое, облачённое в его кожу, несущее его воспоминания и знание, но им самим это уже не будет.

— И то, что ты сделала, всё исправило? — в ужасе спросила Роуз.

Пенни покачала головой:

— Думаю, я что-то сделала лучше, но семя порчи всё ещё сидит внутри него. Не думаю, что от него вообще можно избавиться окончательно. По сути, я превратила то, что от меня осталось, в повязку, но если он снова использует эту силу, то его в конце концов порвёт на части, и меня вместе с ним. — Будто подчёркивая эту ремарку, Пенни вздрогнула, и приложила ладонь к груди, как если бы почувствовала внезапную боль.

— Что не так? — спросила Роуз.

— Моё время на исходе, — сказала Пенни. — Пару раз это уже случалось. Каждый раз через некоторое время появляется боль. В конце концов я слишком устаю, и засыпаю. Полагаю, потом он просыпается, гадая, что же случилось.

Роуз поймала её за руку:

— Скажи, что мне делать.

Подняв голову, Пенни попыталась принять искренний вид:

— Заботься о нём. Не надо ненавидеть себя из-за меня. Ты нужна ему. Ты нужна моим детям. Ты нужна мне, Роуз.

— Будь честной, твои чувства на этот счёт совсем другие, — удивлённо сказала Роуз. — Это несправедливо. Для тебя это наверняка невыносимо — как минимум, ты меня ненавидишь.

— Нет! — возразила Пенни, но затем вздохнула: — Если честно. Это действительно невыносимо. Когда я в первый раз неожиданно вернулась, это казалось благословением. Я подумала про себя, что наверное у меня будет возможность увидеть, как вырастут мои дети, пусть лишь мельком и время от времени. Но теперь я гадаю, а не является ли это просто ещё одним способом мучить себя.

— Возможно, это будет к лучшему, — с надеждой сказала Роуз. — Я не буду вмешиваться. Теперь, когда я знаю, что происходит…

— Роуз! — отрезала Пенни. — Не заставляй меня тебе приказывать. Мне и так достаточно сложно отдать его тебе. Не заставляй меня просить тебя об этом. Если можешь — будь счастлива.

— Но…

— Слушай. Я наблюдала за тобой после смерти Дориана. Мы пытались помочь, я и Морт, но я знаю, что тебе было трудно. Растить двоих детей без отца — это стало для тебя ужасной ношей, — сказала Пенни.

— Я не справилась бы без твоей помощи, Пенни, а Мордэкай был Грэму почти отцом.

Пенни кивнула:

— Именно. Мои дети — Коналл, и особенно Айрин — всё ещё нуждаются в матери, и если уж какая-то женщина займёт моё место и возьмёт на себя мои обязанности, то я хочу, чтобы этой женщиной была ты. Понимаешь?

— Я всё равно бы это сделала, Пенни, — настаивала Роуз. — Мне не нужно выходить за него замуж, чтобы заботиться о них.

— Не спорь со мной, — упрямо сказала Пенни. — Немногие женщины смогут управиться с моим бедолагой-мужем, и я сомневаюсь, что они мне понравились бы, будь мы знакомы. Не делай то, что ты делала после смерти Дориана. Если кто-нибудь прошмыгнёт, и выкрадет его из-под тебя, я тебе этого не прощу.

— Это безумие, — ответила Роуз.

— Думай об этом вот как, — сказала Пенни. — Я не знаю, сколько ещё времени пройдёт, прежде чем он напортачит и снова вызовет меня к жизни, но я не хочу проснуться в его кровати однажды вечером, и застать там незнакомку.

Роуз нахмурилась:

— Это ужасно. Я ж от стыда умру.

— Нет, не умрёшь, — упирала Пенни. — Мы будем сидеть всю ночь, и ты расскажешь мне, что происходит с нашими детьми.

— А как оно там? — спросила Роуз. — Ты чувствуешь что-то, или слышишь?

— Нет, — сказала Пенни. — Это как погружаться в сон. Я закрываю глаза, и всё исчезает. Не думаю, что я даже вижу сны. Вот, почему мне пришлось спрашивать тебя, что происходило.

— А он сам знает?

Пенни казалась удивлённой:

— Он что, ничего не сказал? Нет, видимо не сказал, поскольку ты была так потрясена. Я оставила ему записку.

Роуз вспомнила тот момент, когда видела, как Мордэкай подозрительно засунул себе в карман письмо.

— И что там было написано?

На лице Пенни отразилась досада:

— Не помню, что я писала точно, но там было что-то типа «если ещё раз напортачишь, то пожалеешь об этом». Не надо было мне ничего писать.

— Ты могла бы сказать ему о своих чувствах, — подала мысль Роуз.

— Я уже изложила их, перед смертью, — сказала Пенни. — И он уже знает, что я чувствовала. Что с ним будет, если я начну оставлять ему любовные письма? Это погубит его.

— Но он уже знает, поскольку одно письмо ты оставила, — напомнила ей Роуз.

— Пусть он и дальше притворяется, что ничего не знает, — ответила Пенни. — А если начнёт бузить — скажешь мне, и в следующий раз я напишу ему в записке вести себя прилично.

Роуз снова начала качать головой:

— Не думаю, что смогу это сделать.

— А придётся, — настойчиво сказала Пенни, и тут её глаза загорелись: — Придумала. Мы договоримся о правилах. Покуда ты следуешь им, тебе не нужно будет чувствовать себя виноватой.

— Кого рода правила?

— Правило первое: не выходить за него, пока год не пройдёт до конца, — начала Пенни.

Роуз зыркнула:

— Я всё равно бы так поступила!

— И это мне говорит деваха, начавшая подкатывать к моему мужу менее чем через четыре месяца после моей смерти, — парировала Роуз.

Роуз подавленно уронила лицо в ладони.

— Это была шутка! — быстро сказала Пенни. — Почти. Ладно, правило второе: никаких поцелуев.

Роуз выглянула между пальцев:

— Никогда?

— Никогда, — согласилась Пенни, твёрдо кивнув.

— Это тоже несправедливо, — сказала Роуз.

Пенни улыбнулась:

— Так-то лучше. А то ты бесхребетная какая-то.

— Как насчёт по истечении года? — предложила Роуз.

— Так не пойдёт, — сказала Пенни. — Что-то у вас уже началось. Он подумает, что он тебе противен, если будешь ждать так долго. Мы же не хотим, чтобы он ушёл куда-то на сторону. Скажем, шесть месяцев — значит, осталось ещё два.

Роуз кивнула:

— Что ещё?

— Позаботься о наших детях.

— Я бы и так это сделала, — сказала Роуз.

— И я не хочу ничего знать о романтической стороне ваших отношений. Если нам снова выпадет поговорить, просто притворяйся, что вы — друзья, живущие вместе, — сказала Пенни. Её глаза снова увлажнились.

— Ты же наверняка не хочешь этого, — сказала Роуз. — Это же слишком.

— Не хочу! — сказала Пенни, давясь словами. — Но у нас ведь нет выбора, верно? Так что сделай это ради меня, и не упоминай о том, чего я не хотела бы слышать. Даже если нарушишь правила, мне не говори. Не думаю, что выдержу это.

— Я — не Дориан, — в шутку сказала Роуз.

— О, а вот это несправедливо, — сказала Пенни. — То было очень давно, и ты его простила. И вообще, о мёртвых плохо не говорят.

— И это я слышу от мёртвой женщины, которая толкает меня на брак с её мужем, — отозвалась Роуз.

— Если не прекратишь, — предупредила Пенни, — то я найду его в загробном мире, просто чтобы отомстить тебе за всё.

На это обе они засмеялись, но потом смех перешёл в слёзы. Они обнялись, и плакали, и на миг всё стало как в прежние времена. В конце концов Пенни отстранилась:

— Усталость навалилась. Надо поспать.

— Пожалуйста, не уходи, Пенни, — сказала Роуз, снова погрустнев. — Останься со мной ещё немножко.

Пенни покачала головой, и вытерла лицо:

— Любой сон должен рано или поздно закончиться. — Она легла, положив голову на колени Роуз. — Просто дай мне полежать. Когда он очнётся, то будет рад тебя видеть. — Она зажмурилась, выжав из глаз ещё слёзы.

После чего исчезла. Роуз ощутила перемену, внезапную и неожиданную, когда голова у неё на коленях стала тяжелее. Опустив взгляд, она увидела лицо спящего Мордэкая.

Роуз тихо плакала, пытаясь не разбудить его своими рыданиями, но потерпела неудачу. Когда Мордэкай открыл глаза, ему на лицо падал горестный дождь. Он гадал, что случилось, но Роуз отказывалась об этом говорить.