Отрезанный мир

Глава 21

Леди Хайтауэр вошла в офис надзирателя, неся ещё более крупную корзину, чем в прошлый раз. Рэйган посмотрел на неё с явным предвкушением — его улыбка демонстрировала хаотичную смесь гнилых и отсутствовавших зубов:

— Рад снова вас видеть, миледи, — поприветствовал он её.

Роуз критично оглядела его с головы до ног:

— Не могу ответить взаимностью, Мастер Тюремщик.

Он проигнорировал оскорбление:

— Вижу, вы принесли мне подарок.

— Едва ли, — пренебрежительно ответила она. — Это — для Лорда Камерона.

— Я уже сказал о правилах, Леди Хайтауэр, — начал излагать тучный мужчина.

Роуз перебила его:

— О тех же правилах, что ты выдал Уилхэлмине Бэйкер?

Казалось, Рэйган был удивлён, услышав это имя. Он тупо смотрел на неё несколько секунд, прежде чем ответить:

— Э?

— Ты ведь наверняка её помнишь, Рэйган. Не настолько же твоя башка тупая. А что насчёт Марты Тэйлор? Начинаешь видеть, к чему я клоню?

Надзиратель в ярости зыркнул на неё:

— Вон.

— А ведь Агнэс Моррис ты не выгонял, а, Рэйган? Думаю, что, быть может, тебе следует быть немного дружелюбнее, — сказала Роуз приторным тоном.

— Вам на запугать меня слухами, Леди Хайтауэр, — сказала тюремщик. — Что бы эти женщины там ни наговорили, это всё ложь.

Роуз улыбнулась, показав ему длинный ряд белых зубов в выражении лица, которое было далеко не дружелюбным:

— Думаешь, мне не всё равно? Что я, по-твоему, могу доказать, роли не играет. Если вынудишь меня, я тебя уничтожу. Лучшее, на что ты можешь надеяться — что тебя вышвырнут, но я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. Я сделаю так, что ты окажешься в одной из тех камер, которые ты так добродетельно стережёшь.

Тюремщик ещё не был готов сдаваться:

— Всё, хватит. Я зову стражу.

— Великолепно, — сказала Роуз. — Зови Королевскую Гвардию, мне есть, о чём поговорить с их капитаном, Сэром Харолдом. Ты знал, что он — мой друг? Рыцари Шипа были названы в честь моего дорогого почившего мужа. Харолд очень мне должен. Или ты бы предпочёл позвать Городскую Стражу? Ох, это было бы совсем нечестно, так ведь — их капитан отчитывается непосредственно передо мной. Ты точно всё хорошенько продумал, Рэйган?

Лицо надзирателя побледнело:

— Я потеряю должность, если кто-то узнает, что я нарушил правила.

Роуз запустила руку в корзину, вытащила тяжёлый кошель, и кинула ему:

— Это — на случай твоей отставки, если она произойдёт, что маловероятно. Я не буду относить ему ничего зловещего. Просто еда и кое-какие удобства, чтобы он не замёрз до суда. — Она протянула корзину для осмотра: — Если хочешь, можешь сам всё проверить.

Рэйган притворился, что обыскивает содержимое корзины. Пока он этим занимался, Роуз изучала его кабинет.

— А это что за шкафы? — спросила она.

— Там мы храним их пожитки. — Он приподнял своё ожерелье, выставив напоказ кольцо с ключами, которыми демонстративно потряс. — Они надёжно и безопасно там лежат. Когда наши гости съезжают, мы им всё отдаём. — Он засмеялся, будто только что пошутил.

Роуз ничего смешного в его словах не нашла:

— Через несколько дней Лорда Камерона найдут невиновным. Позаботься о том, чтобы его вещей никто не касался.

Надзиратель фыркнул:

— Как пожелаете, миледи.

Она огрызнулась, когда он начал вытаскивать из корзины жаренную прицу, которую Роуз принесла:

— Это не для тебя.

Разочарованный, он отпустил еду, и вернул корзину обратно:

— Ладно. Можете проносить это внутрь.

Роуз снова улыбнулась, на это раз более искренно:

— Спасибо, Рэйган. — Она покинула кабинет, но у двери обернулась, бросив: — Кстати, отныне его время посещения — час. Получаса слишком мало.

Тюремщик кивнул, закрыв лицо ладонью:

— Пожалуйста, уходите, миледи.

Она так и сделала, но шагая по коридору, она услышала, как он тихо выругался себе под нос, почти за пределами её слышимости: «Леди Хайхор». Заскрипев зубами, она пошла дальше. Когда она добралась до цели, на страже стоял Тирион, а помогал ему один из его почти похожих на людей крайтэков.

— Леди Хайтауэр, — сказал он, с улыбкой отвесив лёгкий поклон. — Я так и чувствовал, что вы скоро вернётесь. Как вам удалось пронести сюда эту корзину?

— Мастер Рэйган пересмотрел свои правила, — отозвалась она. — Время на посещение было увеличено до часа.

Тирион недоверчиво посмотрел на неё:

— Неужели?

— Если есть сомнения — он всё подтвердит, — ответила Роуз.

Тирион осклабился:

— Вы — как природное явление, Леди Роуз. Вы успели обдумать моё предложение?

На миг она замерла, ей не хотелось отвечать на вопрос. Однако она уже успела всё продумать. Элиз и Карисса жили в её городской резиденции; ей нужно было лишь отослать Анджелу на вечер. «Всё, что угодно», — молча повторила она про себя.

— Да, успела, — гладко произнесла Роуз. — Когда закончите здесь, можете заглянуть ко мне этим вечером.

— Жду с нетерпением, — сказал Тирион.

«В отличие от меня», — подумала Роуз, избегая смотреть ему в глаза.

— Пожалуйста, открой камеру.

Свет омыл меня, застав врасплох посреди одной из моих непрерывных грёз. Сперва я подумал, что мне почудилось, но затем я услышал её голос:

— Мордэкай? Ты не спишь?

Я попытался сесть, но тело моё было онемевшим и неуклюжим. Дёрнувшись, я едва не упал на пол, но тёплая рука поймала меня за плечо, не дав свалиться. Моргая от чересчур яркого света, излучаемого фонарём, я посмотрел на неё:

— Роуз, зря ты пришла.

— Боги, Морт! Какой же ты холодный, — воскликнула Роуз. Она провела руками по моей груди, затем ощупала мои ноги, и начала тереть ступни. — И ступни у тебя ледяные.

— Когда жжение проходит, уже совсем не так плохо, — пробормотал я.

— Ты можешь сесть? — спросила она.

Я одарил её вялой улыбкой:

— Конечно, — сказал я, и почти смог сесть, хотя ей и пришлось помочь мне на полпути. После этого она зашуршала в своей корзине, и вытащила что-то, прежде чем разложить это что-то частично на скамье.

— Мну нежно, чтобы ты ненадолго встал, — сказала она мне. — Положи руки мне на плечи.

Я так и сделал, закинув соединявшие мои запястья длинную цепь через её голову, оставив висеть вдоль спины. За этим последовали несколько минут неуклюжей возни, во время которой Роуз пыталась не дать мне упасть, одновременно раскладывая одеяло на скамье. В конце концов она закончила, и помогла мне снова сесть. Я думал, что она уже всё, но потом она встала передо мной на колени.

— Роуз, что ты делаешь? — спросил я.

Она протянула мне второе одеяло, но с пола не встала:

— Завернись вот в это. — Потом я почувствовал давление её пальцев, когда она начала мягко тереть мои задубевшие пальцы ног.

Я заплакал бы, но мои глаза были слишком сухими, чтобы отреагировать на мои эмоции:

— Не надо, Роуз.

Она подняла на меня взгляд, но её тёплые руки продолжали тереть мне ступни:

— Почему нет?

— Они грязные, — сказал я, смущаясь. — Женщине вроде тебя не пристало…

Лучистые сапфиры в ярости уставились на меня, пронзая душу:

— Женщине вроде кого? Вроде Леди Роуз Торнбер? — Тут её лицо смягчилось. — Хочешь сказать, что я недостойна тереть тебе ноги, Лорд Камерон? — В её голосе звучала издёвка.

Я отвёл взгляд. Она отлично знала, что я имел ввиду. Сколько я её знал, Леди Роуз всегда была воплощением правильного этикета и манер. Более того, это был не просто фасад. Она действительно была всем вышеперечисленным, в то время как многие женщины лишь притворялись. Ей не следовало марать руки, чтобы помогать мне.

Она сменила тактику:

— А что бы Дориан сделал, будь он здесь?

— Это легко, — ответил я. — Он бы обрушил стену, и вынес меня отсюда как больного ребёнка. Потом он бы победил стражу одной левой, и вышел бы наружу. Он, наверное, ещё и спас бы каким-то образом принцессу по пути.

Роуз тихо засмеялась:

— Ладно. Давай подправим вопрос. Что бы Дориан сделал, будь он здесь, и если бы он не мог обрушить стену или сделать остальную перечисленную тобой чушь?

Я отказался отвечать.

— А как насчёт Пенни? Что, по-твоему, сделала бы твоя жена, Морт?

— Она бы обрушила стену, и вынесла бы меня отсюда как больного ребёнка, — мгновенно сказал я. — А вот насчёт принцессы я не уверен. У неё с принцессами сложные отношения.

Я не помню, чтобы Роуз хоть раз смеялась так сильно. То был не её обычный, сдержанный, вежливый смех, а настоящий, утробный хохот. Однако было в этом звуке что-то странное. «Она что, плачет?». Придя в себя, она снова заговорила:

— Наверное, ты прав. Звучит действительно очень на неё похоже.

Онемение в моих ступнях начало проходить, сменяясь распространявшимся снизу вверх болезненным жжением. Я дёрнулся, когда начал испытывать боль от её касаний.

Почувствовав мой дискомфорт, Роуз остановилась, но не прекратила держать свои кисти пальцы обёрнутыми вокруг пальцев моих ног.

— Их больше нет, Мордэкай, — внезапно сказала она. — Но я всё время о них думаю. Я гадаю, что они сделали бы на нашем месте. Я спрашиваю себя, забыла ли я о чём-то, и были ли мои действия достаточны. Когда я умру, то снова увижу их, и не хочу услышать от них о том, что я их разочаровала.

— Не будет такого, — настаивал я. — Они никогда такого не подумают.

— Неужели, Морт? — спросила она. Роуз точно плакала. Я слышал слёзы в её голосе. — Я не уверена. Того, что я делаю, всегда мало. Я не могу знать, был ли у меня хоть какой-то успех в воспитании Грэма. Он превратился именно в то, от его меня предостерегал его отец. И Пенни… что бы она подумала обо мне сейчас? Сказала бы она, что я сделала достаточно? Или, быть может, подумала бы, что я слишком много себе позволяю.

— Не понимаю, — сказал я, но на самом деле я понимал. — Пенни тебя любила, Роуз. Она никогда бы не стала тебя упрекать.

— Не уверена, Мордэкай, — ответила она. — Я уже не знаю, что — правильно, а что — нет. — Затем она вздохнула, и снова запустила руку в корзину, вытащив несколько пар шерстяных носков. Она медленно начала натягивать их мне на ступни, пока каждая из них не оказалась окутана целыми тремя слоями шерсти. Встав с колен, она пододвинула корзину поближе, и села рядом со мной: — Впусти меня, — сказала она.

— Э? — Я был сбит с толку.

— Заверни в одеяло нас обоих, чтобы я могла помочь тебе согреться, — объяснила она.

Она была полностью одета, поэтому ничего особо неподобающего в этом не было, но я всё равно почувствовал укол вины. Вытянув край одеяла пошире, я закинул его ей за плечо, и она подвинулась поближе, прижавшись ко мне боком. Учитывая то, как мне было холодно, она была для меня как стоящая рядом печка.

Пошуршав под покрывалом, она выпростала из-под него руки, и развернула жареную птицу, которую я почуял ещё несколько минут назад. Получилось грязно и жирно, и мои руки были настолько неуклюжи, что я несколько раз ронял её, пачкая одеяло, и собирая фазаном нитки. И мне было всё равно.

В конце концов я оставил попытки держать её самостоятельно, и позволил Роуз кормить меня, запихивая в себя как можно больше еды. Когда желудок начал бунтовать, я сказал ей остановиться:

— Я больше не могу есть. Ты слишком много принесла.

— Остальное доешь потом, — объяснила она. — Я оставлю её здесь. — Затем она выбралась из-под одеяла, и принесла кувшин с водой, заставив меня отпить из него. — Не пролей, — предупредила она. — Если на тебя попадёт вода, мы никогда тебя не согреем.

— Твоё время почти вышло, — сказал я ей.

— Уйду, когда буду готова, — настаивала Роуз.

Мы снова прижались друг к другу на скамье, но это было правда неудобно. Моё тело болело и ныло в несчётном количестве мест.

— Я не могу так, Роуз.

Она немного подумала, затем вытащила из корзины подушечку:

— Положи её под голову, — твёрдо сказала она.

— Да сколько ж они тебе позволили сюда пронести? — удивился я вслух.

— Тебя это заботить не должно, — выговорила мне Роуз. — Ложись.

Я сделал, как было сказано, обнаружив, что подушка была достаточно толстой, чтобы на неё можно было положить голову. Роуз накрыла меня вторым одеялом, и тщательно подоткнула его у меня за спиной и у ног, а потом, прежде чем я успел возразить, легла сама, проскользнув под цепью, и положив голову мне на плечо. Пододвинув спину к моему животу, она натянула на себя одеяло, и плотно его закутала.

— Эм, Роуз, — осторожно начал я. Я всё ещё держал свою правую руку выпрямленной — цепь свисала с неё вниз, возвращаясь обратно вверх, к наручнику на втором запястье.

— Ш-ш-ш, — отозвалась она. — Руку положи на меня.

На миг я замер совершенно неподвижно, пытаясь решить, что делать. Куда руку класть? Я не в первый раз обнимал женщину лёжа, но это была не Пенни. Большинство хороших вариантов скорее всего окончились бы моей смертью. Я уже смирился с тем, что плохо кончу, но самоубийство устраивать не хотел.

Судя по всему, решив, что я не собираюсь её слушаться, Роуз нашарила мою руку, и накрыла ею своё тело, твёрдо прижав мою ладонь к своему животу. Потом она переместила свою руку, накрыв ею мою собственную. Когда я позволил моей руке расслабиться, Роуз предостерегла:

— Обнимай меня крепче, Мордэкай. Я не сломаюсь.

«Меня отнюдь не это беспокоит!»

— И не кусаюсь, — добавила она, будто прочитав мои мысли.

Впрочем, если она именно это и делала, то мне был конец, определённо. Я постарался не думать. К счастью, моё тело всё ещё было настолько замёрзшим, что вероятность смутить её более непосредственным способом была небольшая.

Как обычно, её волосы были собраны в одну из её нелепо сложных причёсок, поэтому мне не приходилось беспокоиться, что я ими подавлюсь. Вместо этого я обнаружил, что мой нос находится рядом с её загривком. Она пахла непомерно хорошо. Об этом мне тоже не хотелось думать, поэтому я сосредоточился на более негативном аспекте ситуации. Я вонял.

Конечно, я к своей вони привык, поскольку не мог от неё сбежать. Но я не мог представить, что Роуз было приятно. «Почему она это делает?». Ответ был очевиден. «Чтобы ты не сдох, дуболом». Но я всё же не мог избавиться от чувства, что она делала слишком много. Как бы хорошо я ни знал Роуз, я понимал, что это наверняка было для неё унизительно.

— Что происходит на воле? — наконец спросил я. — Мои дети в порядке? Они ведь не наделали никаких глупостей?

— Мойра и Айрин плохо приняли новости, — ответила она. — Я сказала им, чтобы сидели дома, и они едва не взбунтовались против меня. Коналл страдает, охраняя тебя, но каждый раз, когда я на него смотрю, у него на лице появляется такое выражение, будто я только что обвинила его в твоей смерти. Мэттью и Грэм всё ещё не знают. Они не вернулись из Ланкастера.

— Хорошо, — пробормотал я. — Они меня беспокоили больше других. Наверняка сделают что-нибудь глупое.

— Ха, — сказала Роуз, и коротко рассмеялась. — На твоём месте я не была бы так уверена. Твои дочери вне себя. Не удивлюсь, если Мойра решит поработить весь город, чтобы тебя освободить. — Тут она сместилась в сторону, прижавшись ко мне своими бёдрами.

«О, нет».

— Роуз, не двигайся, — слабо возразил я.

— Подними немного своё колено, — ответила она, игнорируя мою ремарку. — Если ты собираешься выжать из ситуации всё возможное, то нельзя вести себя как ханжа. Твоим ногам тоже нужно тепло.

Мне уже становилось теплее, и я сумел покраснеть — но сделал так, как она предложила, подняв своё правое колено до тех пор, пока оно не легло поперёк её левого бедра, прижавшись к… Тут я остановил ход своих мыслей. Конечно, между нами было две юбки, мои штаны, и мягкое платье, которое было на мне надето — но для моего воображения это почти не составляло преград.

— Насчёт Мойры, — сказал я, усилием возвращая свои мысли в нужное русло. — Что она сказала?

— Дело скорее не в том, что сказала она, — объяснила Роуз. — Она была не удовлетворена тем, что сказала ей я. Она пригрозила, что будет копаться в моей голове, ища желаемые ею ответы. — Роуз описала короткий спор, в котором Элэйн и Айрин встали на её защиту, а потом замолчала.

Я чувствовал себя ужасно — за неё, и за мою дочь. Я также беспокоился о том, что станет с Мойрой, если я умру. Я надеялся, что со временем она найдёт равновесие между её новыми способностями и тёмными порывами, но если меня не станет, то она может ступить на тёмную тропу, с которой ей не будет возврата.

— Они её остановили? — спросил я.

— Нет, она что-то сделала, и Элэйн потеряла сознание, — сказала Роуз. — Потом я отвесила ей затрещину, и прочитала короткую лекцию о надлежащем поведении.

Я закашлялся:

— Чего-чего ты сделала?

— Прости, Мордэкай. Я была взвинчена, и вышла из себя. С Грэмом и Кариссой я такого никогда не вытворяла, но Мойра вышла из-под контроля. Я даже Пенни упомянула.

Я не мог удержаться от смеха:

— Ты хоть понимаешь, насколько она опасна?

Роуз сказала с чувством:

— Она — ребёнок, Мордэкай. Она — твоя с Пенни дочь, и мне почти как дочь тоже. Может, она и выросла, но я не позволю ей совершить такого рода ошибку, пока я здесь.

Насколько я знал, Роуз Торнбер за всю жизнь прибегала к физической силе лишь дважды. Первый раз — случайно, когда врезала своему собственному отцу по голове, чтобы сбежать из-под домашнего ареста, и ещё один раз — когда ударила Дориана, чтобы вывести его из состояния смертоубийственной ярости.

— Спасибо, — искренне сказал я. — Я буду меньше волноваться, если ты будешь приглядывать за ними, когда меня не станет.

Её рука сжала мою собственную, болезненно вонзившись ногтями в мою кожу:

— Ты никуда не денешься. Я сделаю так, чтобы тебя оправдали в суде.

— Даже величайший адвокат в мире имеет ограничения, — сказал я ей. — Не вини себя, если всё повернётся не так, как ты надеешься.

— В день суда ты получишь свободу, Мордэкай, — настаивала она. — Чего бы это ни стоило.

Мне не понравилось, как это прозвучало, и я начал было высказывать эту мысль, но стена замерцала, и стала прозрачной. Наше время вышло. Роуз вскочила на ноги со скоростью ошарашенного кролика. Она взяла корзину, оставив еду, забрала фонарь, и, не сказав больше ни слова, ушла.

Вздохнув, я поплотнее закутался в одеяло, и снова улёгся. «После того, как меня повесят, мне во многом придётся объясняться, когда я увижусь с Пенни». Холод снова меня окружил, но впервые за последние дни я чувствовал тепло, и одеяла были толстыми. Протянуть ещё день я мог.

Тирион тихо засмеялся, когда стена позади неё снова стала твёрдой:

— Весело провела время?

— Визит к другу в холодной тюремной камере едва ли можно назвать весёлым, — парировала Роуз.

Архимаг посмотрел на неё с удивлением:

— Неужели? То, как вы друг к другу там жались — я уж подумал, что ты собиралась испортить мою награду ещё до наступления вечера, но увидев, насколько целомудренной ты была, я начал тебя жалеть.

Вздрогнув, Роуз встревоженно на него посмотрела:

— Ты можешь видеть сквозь стены?

Тирион кивнул:

— При необходимости чары позволяют магическому взору работать в одностороннем порядке. Какой момент лучше всего подходит для наблюдения за ним, как не во время подозрительного визита?

Разъярившись, Роуз шагнула к нему:

— Ты мне не нравишься, не забывай об этом. Что бы я ни сделала этим вечером, делаю я это ради него.

Тирион осклабился, и по её спине пробежала дрожь, когда она почувствовала мяту в его дыхании:

— Посмотрим, каково будет твоё мнение после моего визита. В моё время у нас не было ледей… шлюх тоже не было, если уж на то пошло. — Подавшись вперёд, он выдохнул ей в ухо, прошептав: — Был только секс.

Роуз едва не выронила корзину, но в последнюю секунду взяла себя в руки. Шагнув назад, она развернулась, и быстро пошла прочь, шагая как можно шире. Тирион рассмеялся у неё за спиной:

— И позаботься отряхнуть одежду, прежде чем будешь подниматься по ступеням. У тебя вся юбка в пыли. Ты же не хочешь, чтобы пошли лишние пересуды.