Отрезанный мир

Глава 33

Когда утром за мной пришли, я уже встал, и расхаживал по камере, чувствуя себя весьма похоже на льва в клетке. К моему разочарованию, на свидание с судьбой меня вести явились Гарэс и Тирион.

— Тебе, похоже, не терпится растянуть шею, — весело сказал Тирион.

— Что угодно, лишь бы выбраться из этой проклятой камеры, — отозвался я, не давая ему испортить мне настроение. — Хотя, между нами двумя, дюйм-другой роста прибавить не помешало бы как раз тебе, — добавил я, имея ввиду тот факт, что я был минимум на дюйм выше его.

Да, это мелочно, но никому не нравится быть объектом насмешек. Тирион был относительно рослым, но у меня всё же было небольшое преимущество, и я знал, как до него докопаться.

Гарэс в кои-то веки ухмыльнулся, выдав факт неполного отсутствия у него чувства юмора. Поэтому я набросился на него:

— Я не знаю, с чего ты так веселишься. Осенние цвета вышли из моды тысячу лет назад.

Они в замешательства посмотрели на меня. Не дошло. Подняв мои закованные в кандалы руки, я подёргал свою аккуратно подбритую бородку:

— Его борода, — сказал я, вздыхая.

Гарэс пожал плечами:

— Рыжий — не осенний цвет.

— А вот с этим я не соглашусь. Твоя борода как раз такого оттенка, какой принимают осенние листья. Ты просто не хочешь признавать, как сильно тебя ужалила моя ремарка, — сказал я ему.

Тирион нахмурился:

— Помимо деревьев в осени ещё есть коричневый, зелёный, серый, кое-где синий цвет…

— И горелый оранжевый, — упёрся я. — Не пытайся притворяться, что не разбираешься в моде.

— Подружку свою спроси, — предложил Гарэс. — Она сможет решить этот вопрос. Может, судья сумеет вынести решение, если у него сегодня больше нет никаких срочных дел.

Гарэс меня удивил.

— Не думал, что у тебя есть чувство юмора.

Он зловеще улыбнулся:

— Висельный юмор — моя специальность.

Победить я не мог, поэтому заткнулся. Не потому, что потерпел поражение, а потому, что мои слушатели были слишком ограничены, и не ценили мой юмор. Я несколько раз повторил это про себя, пока мы поднимались по лестнице. Лишь когда мы вышли из подземелья, я осознал, что не стал отрицать самое важное.

— Она мне не подружка, — запоздало подчеркнул я.

— И не моя, — сказал Тирион, зловеще посмеявшись. — Скорее временное развлечение.

Он меня довёл. Разъярившись, я махнул руками в сторону, заставив соединявшую мои запястья длинную цепь просвистеть по воздуху. У Тириона были хорошие рефлексы, и он поймал цепь, но кончик петли продолжил движение, оставив красный рубец на его щеке.

Он дёрнул цепь, заставив меня споткнуться и упасть вперёд, а потом упёрся носком сапога мне в грудину. Я ощутил, как его эйсар вспыхнул, и к моему загривку прижалось что-то острое.

— Не советую испытывать меня сегодня, мальчик, если только не хочешь, чтобы у тебя по дороге в зал суда случился несчастный случай.

Кашляя и хрипя, я вынужден был проглотить свой гнев, но от этого во рту у меня остался горький привкус. «Наступит день», — молча поклялся я, — «когда я заставлю тебя заплатить за эту ремарку». Я ему много чего задолжал.

Схватив меня за локти, они вздёрнули меня на ноги, и потащили вперёд, пока я не смог снова заставить ноги повиноваться мне. Когда мы наконец вышли из дворца под утреннее солнце, я был почти ослеплён его ярким светом. Однако они не стали давать мне время привыкнуть. Понукая, они провели меня по двору к главным воротам.

— Снаружи ждут твои поклонники, — иронично сказал Тирион.

Так и было. Улица между дворцом и Зданием Правосудия была забита людьми, и если судить по их выкрикам глумлению, видеть меня они были не очень рады. В столице я был непопулярен с той ночи, когда перерезал всех верных Трэмонту людей чередой убийств, чем заработал себе прозвище «Кровавый Граф». Обычно узнававшие меня в Албамарле люди опускали взгляд, или шли в противоположном направлении, когда видели моё приближение — но кандалы на моих запястьях придали им смелости выразить истинные чувства.

Те, кто был ближе всего, плевались в меня, в то время как стоявшие чуть позади кидались гнилыми фруктами и другими вещами, о которых и думать страшно. К счастью, моим сопровождающим не хотелось быть заляпанными отбросами, поэтому они возвели щит, укрывавший нас троих от грязи.

Мы должны были вот-вот войти в здание суда, когда я услышал позади нас новый крик. «Хайхор» — заголосила толпа. Обернувшись, я увидел, как улицу пересекает Леди Роуз, и, к моему ужасу, она шла одна.

Толпа уже истратила свои избранные снаряды, поэтому кидаться им было почти нечем — и то хлеб. Высоко держа голову, Леди Роуз шагала вперёд с такой властностью, что люди сперва стали перед ней расступаться.

Но менталитет толпы отпрянул лишь на миг. Одна особо храбрая женщина выскочила из рядов людей, и плюнула Роуз в лицо. Этого было достаточно — и хрупкий порядок обернулся вопящим хаосом.

Я попытался добраться до неё, но мои благородные сопровождающие отказывались отпускать мои руки. Они дёрнули меня обратно, и я начал бросаться из стороны в сторону, умоляя их меня выпустить. Я, наверное, совсем потерял бы рассудок, если бы не явился Коналл.

Он как раз вышел из дворца вместе с Харолдом и Королевой, и, увидев происходившее, оставил свою венценосную подопечную, впрыгнув в толпу. Миг спустя я увидел появившийся сферический щит, отталкивавший людей, в то время как Коналл помог Роуз встать на ноги. Он подождал, отвёл её обратно к Королеве, после чего они вчетвером пересекли улицу вместе.

Представление закончилось, и мои пленители завели меня в Здание Правосудия. Не удовлетворившись молчанием, Гарэс наклонился к моему уху:

— Теперь ты видишь, какую цену она ради тебя заплатила? Как только закончится этот фиктивный суд, что с ней, по-твоему, будет?

Сгорая от стыда и страха за Роуз, я честно ответил ему:

— Пожалуйста, защити её.

Гарэс с торжественным видом слегка кивнул, но ответ Тириона взвинтил мою ярость до новых высот:

— Не волнуйся, мальчик. Я о ней позабочусь, — сказал мой предок, чуть плотоядно улыбаясь.

Я никогда не хотел никого убить так сильно с того самого дня, как он опозорил меня на глазах у Пенни. Или, возможно, с того дня, как я поймал Лиманда за избиением Милли. Или того дня, когда Сэлиор… ну, если честно, у меня было много таких моментов, но в тот миг Тирион был во главе моего списка людей, которым требовалось умереть.

— Успокойся, Мордэкай, — приказала позади меня Роуз. — Если войдёшь в суд, бредя как бешеный пёс, то твоему делу это не поможет.

Я оглянулся на неё, приметив лёгкий грязный след на её щеке. Несмотря на только что случившееся, она выглядела безмятежной, почти королевой. В её взгляде было предостережение, но помимо этого там была льдисто-голубая сталь, напоминавшая мне гранитный мыс во время бури. Мне в голову пришло слово «адамант». Она выдержит все камни и стрелы, что могли ждать впереди.

И будь я проклят, если сам не буду ей под стать. Выпрямив спину, я вошёл в зал суда так, будто шедшие по бокам от меня мужчины были моими сопровождающими, а не тюремщиками.

Обычно имело бы место задержка после того, как меня (обвиняемого) ввели в зал, но поскольку Королева уже была в здании, Лорд Уотсон был вынужден начать поскорее. Мы только успели сесть, как нас заставили встать в присутствии «Его Чести», прежде чем усесться обратно. Затем вошла Ариадна, и мы снова всё повторили, более почтенно. Все встали и поклонились, когда её провели на её место.

В Лосайоне правящий монарх оставлял за собой право судить — это значило, что формально она могла отклонить решение судьи, да и вообще чьё угодно решение, если пожелает. В важных делах, вроде моего, она не осмеливалась демонстрировать свою власть. Это создало бы риск восстания и гражданской войны. В прошлые годы я уже столкнулся с этим недостатком, когда меня судили за то, что я отправил Эндрю Трэмонта в мир иной и превратил его земли в населённую призраками пустошь.

Королевская ложа была в дальнем конце зала суда, позади и слегка выше судейской скамьи, подчёркивая её положение судьи последней инстанции. Остальным позволил сесть обратно лишь после того, как она заняла своё место. Потом было ещё несколько формальностей, но довольно скоро Судья Уотсон призвал суд к порядку, и дал слово королевскому прокурору.

— Лорд Осуалд, пожалуйста, изложите обвинения, — приказал Лорд Уотсон.

Брандон Осуалд был незначительным дворянином из маленького рода, да ещё и вторым сыном. Единственное, чего он мог разумно ждать от жизни — это успешная карьера юриста, если только его брат внезапно не умрёт. Пройдя в середину зала, он выпятил грудь со всем имевшимся у него самомнением, развернул излишне вычурный свиток, и принялся зачитывать:

— В деле «суверенная нация Лосайона против Мордэкая Иллэниэла, Графа ди'Камерон», обвинения следующие: Лорд Камерон насильно проник на территорию резиденции Лиманда, мужа Королевы и Принца-Консорта королевства. В процессе он нарушил права Принца, намеренно уничтожил его собственность, а потом напал на Принца лично. Будто этого мало, затем он убил Принца, пока тот был без сознания, и украл его собственность в виде молодой крепостной по имени Милли.

Лорд Уотсон опустил взгляд в мою сторону:

— Обвиняемый признаёт себя виновным?

Леди Роуз встала, ответив громко и ясно:

— Ответчик признаёт вину по всем обвинениям кроме нападения на Принца. По обвинению в убийстве ответчик не признаёт себя виновным.

На губах судьи заиграла лёгкая улыбка:

— Леди Роуз, вы, может, и не знаете, но даже если все остальные обвинения будут доказаны ложными, поднятие руки на особу королевской крови — особо тяжкое преступление уже само по себе.

Она почтительно склонила голову:

— Я знаю, Ваша Честь, но есть смягчающие обстоятельства. Обвиняемый застал Принца в процессе совершения преступления. Он нанёс удар Принцу с целью защиты жизни крепостной, Милли.

— И у вас есть какие-то доказательства предполагаемого преступления? — спросил судья.

— Да, Ваша Честь, призванные сегодня свидетели могут подтвердить подробности того, какими надругательствами и пытками занимался Принц, — сказала Роуз.

— Что ж, приступим, — начал Лорд Уотсон, но один из клерков подошёл, и прошептал что-то ему на ухо. Он оглянулся на ложу Королевы, и неожиданно объявил: — Королева, будучи милосердной, решила снять обвинение в нападении, учитывая обстоятельства и её личное знание склонностей её покойного мужа. Остаётся доказать обвинение в убийстве. Лорд Осуалд, ваше слово.

Похоже, Осуалда это объявление не порадовало, но он проглотил своё разочарование, и вызвал своего первого свидетеля, Лорда Эйрдэйла.

Дэвид Эйрдэйл предстал перед судом с высокомерной уверенностью, и вопросы прокурора были простыми и по сути. Он рассказал, что сам видел в охотничьем домике, и не забыл очень подробно описать выражение ярости на моём лице, когда я туда вломился. Он закончил менее чем за пять минут. Затем пришёл черёд Роуз опрашивать его.

— Граф Эйрдэйл, — начала она, — я не буду оспаривать факты ваших показаний, поскольку они вопросов не вызывают. Однако у меня есть вопросы касательно вашего присутствия в тот день в охотничьем домике Принца Лиманда. Не могли бы вы рассказать суду, зачем вы туда явились?

Эйрдэйл неуютно поёрзал на своём месте:

— Не секрет, что мы с Принцем дружили. В причине, по которой я там находился, нет ничего более сложного.

Роуз холодно улыбнулась:

— Возможно, мне следует быть точнее, Ваше Превосходительство. Хотя я уверена, что вы действительно дружили с Принцем, тесно дружили, если быть точной, разве вы явились туда также не с намерением устроить продажу одной из своих крепостных?

Эйрдэйл слегка побледнел, но быстро пришёл в себя:

— Не припомню. Последующие события так меня травмировали, что я забыл.

— Вы хотите сказать, что забыли тот факт, что предложили продать Принцу Лиманду крепостную по имени Люси Бриммон — живущую под вашей защитой девочку в возрасте десяти лет? — многозначительно спросила Роуз.

Выражение лица Дэвида Эйрдэйла было бесценным. Несколько секунд он с открытым ртом глазел на Роуз, затем ответил:

— Послушайте, я не знаю, где вы это узнали, но продавать собственность другому лорду в королевстве — не преступление. — Его взгляд метнулся к Осуалду в поисках поддержки.

Тут прокурор произнёс:

— Протестую, милорд. Это не имеет никакого отношения к текущему делу.

Прежде чем Судья Уотсон смог вынести решение, Роуз повысила голос:

— Это имеет прямое отношение к надёжности свидетеля, который, как я могу показать, был сообщником Принца Лиманда в его преступлениях.

Лорд Уотсон был твёрд:

— Принято. Леди Хайтауэр, пожалуйста, вернитесь к сути дела.

На галёрке кто-то зашипел, и, пусть и вынужденная двигаться дальше, Роуз слегка улыбнулась. Не останавливаясь, она задала следующий вопрос:

— Лорд Эйрдэйл, вы знаете кого-то из остальных свидетелей лично?

Дэвид Эйрдэйл пожал плечами:

— Я несколько раз навещал Принца Лиманда. Наверное, я бы узнал его слуг, но лично я ни с кем из них не знаком.

— Даже с теми двумя, которых у вас купил Принц? — спросила Роуз. — А точнее, с Милли, и главным слугой Принца, Вандэром Бриммоном.

— Протестую! — крикнул Лорд Осуалд. — Происхождение слуг Принца Лиманда никак не связано с вопросом убийства.

— Принято, — сказал Лорд Уотсон — его ответ был таким быстрым, что было ясно: ему на самом деле всё равно.

Роуз, не волнуясь, переключилась на новое направление опроса:

— Ваше Превосходительство, ранее вы сказали, что в момент появления Лорда Камерона вы были внизу, греясь у камина, верно?

— Да.

— Но Принц Лиманд был наверху. Вы знали, чем он занимался? — осведомилась она.

Дэвид Эйрдэйл покачал головой:

— Откуда мне знать?

Однако она не отступалась:

— Когда вы прибыли в охотничий домик Принца Лиманда, Принц ведь спустился вас встретить?

Он кивнул:

— Да, конечно же.

— Согласно моему клиенту, Принц попросил вас подняться в его спальню, где позже произошло убийство, и там он снова представил вам Милли. Это правда? — спросила Роуз.

Разгневавшись, Эйрдэйл ответил, едва не трясясь:

— Вы хотите сказать, что он за нами шпионил. Да, Принц позвал меня наверх, чтобы показать мне, в каком состоянии была купленная им девочка.

— Он предлагал вам, чтобы она продемонстрировала недавно усвоенные ею навыки сексуальной рабыни? — спросила Роуз.

— Нет! — выпалил Эйрдэйл.

— Тогда почему вы вернулись вниз, оставив Принца с ней наедине?

— Они не были одни, — сразу же сказала Эйрдэйл.

Роуз с интересом подняла брови:

— Тогда не могли бы вы объяснить суду, кто ещё был в комнате?

Стреляя глазами из стороны в сторону, Дэвид Эйрлэйл искал поддержки у Лорда Осуалда или даже судьи, но не нашёл. Отчаявшись, он ответил:

— Он собирался наказать девочку, за что — не знаю. Он позвал остальных слуг на это смотреть. Мне самому такое не по вкусу, поэтому я ушёл.

— То есть, вы признаёте, что знали, что он собирался высечь девочку, — обвинила его Роуз.

— Я никак не мог знать, что он собирался её высечь! — выпалил Эйрдэйл.

Лорд Осуалд снова вскочил:

— Протестую. Методы наказания Принца Лиманда не имеют значения.

— Принято, — сказал Лорд Уотсон. — Леди Хайтауэр, могу вам напомнить, что суд сегодня не над Лордом Эйрдэйлом.

— А зря, наверное, Ваша Честь, — спокойно произнесла Роуз.

— Протестую! — снова крикнул Осуалд.

Судья поднял ладонь:

— Леди Хайтауэр, пожалуйста, ближе к делу.

Роуз почтительно склонила голову:

— Определённо, Ваша Честь. Лорд Эйрдэйл, возможно ли, учитывая ваше знание о деятельности Принца Лиманда, что вы испытывали огромное чувство вины за участие в его преступлении, вины столь сильной, что она толкнула вас убить Принца, когда вы нашли его одного и без сознания?

— Ни за что! — воскликнул Эйрдэйл. — Мне абсолютно всё равно, что он делал со своей собственностью!

Леди Роуз улыбнулась, повысив голос:

— Это, милорд, предельно ясно. Больше вопросов нет, Ваша Честь.

Дэвид Эйрдэйл удалился кипя от злости, а по галёрке прошли шепотки. Что бы ни случилось дальше, его репутация сильно пострадала.

Роуз села рядом со мной, смотря строго вперёд. Наклонившись, я восхищённо прошептал ей на ухо:

— Ты его там едва не погубила.

Её губы слегка дёрнулись вверх в лёгкой ухмылке:

— Я ещё только разогреваюсь.

— Ты действительно думаешь, что он — убийца? — спросил я.

Она бросила на меня короткий взгляд:

— У него кишка тонка, но он вполне может знать, кто на самом деле это сделал.

Моё любопытство усилилось ещё больше, и я спросил:

— А ты знаешь, кто убийца? — Но Роуз промолчала, пристально глядя на следующего свидетеля Осуалда.